Тонкая дрожь внутри

      В зоне отдыха никого нет, кроме Алана и Риза, и снующих изредка мимо студентов, которым не повезло сдавать экзамены в последние дни января.       — Так о чём ты хотел поговорить? — спросил Риз, не отрывая взгляда от арки поблизости, разглядывая в каждом проходящем человеке драгоценные очертания своего истинного омеги: Мило тоже попал в число счастливчиков, которые сейчас отвечали билеты. И пока Риз ожидал свою пару, Алан воспользовался редким моментом, когда друг имел свободную минутку для разговора.       — Хотел спросить про вас с Мило, мне нужен совет от кого-то, кто нашёл истинного, и я подумал, что ты, возможно, поможешь разобраться — Алан вздохнул: он не желал впутывать третье лицо в свои проблемы, но узнать подробности было необходимо. Альфа без того перед сном в последние 3 дня перерыл гору материалов о парности в интернете в поисках информации о точных признаках истинности, но не нашёл ничего, кроме противоречивых сведений, мифов и личных историй на форумах, каждая из которых не была похожа даже приблизительно на ситуацию Алана.       Четыре дня назад он привёз Тима от дедушки, четыре дня Тим живёт вдвоём с Аланом в его доме, они, как и раньше, смотрят сериалы и видео, играют в приставку, Алан ездит к отцу на работу по оставленным на него делам, пока сам отец с папой продолжают в затяжном круизе отмечать очередную счастливую годовщину брака. К возвращению Алана Тимми каждый вечер пробует всё новые странные рецепты, вычитанные в интернете, и они ужинают, обсуждая самые разные мелочи. Всё как раньше, вот только глаза Тимми время от времени чуть тронуты грустью в моменты тишины, когда он остаётся наедине с собой, а Алан не может изгнать из головы мысли, что они живут, будто счастливая женатая пара, и каждый вечер торопится домой с одним-единственным пульсирующим желанием увидеть маленькую фигурку омеги, расставляющего приборы к ужину в столовой. А ещё аромат, этот дивный аромат Тима, окутывающий, будто в объятия, в нём хочется раствориться и при этом сбежать как можно дальше, ведь быть рядом с истинным, но не быть с ним вместе — это пытка. Алан и Тим так и не поговорили о произошедшем — неловко, к тому же беспокоить омегу сверх меры в этот сложный период не хотелось — сейчас не время.       — Я не умудрён опытом, ты же знаешь, но если смогу, то отвечу — Риз был на редкость серьёзен, — что именно ты хочешь знать?       — Как…как ты понял, что Мило — твой? — тихо спросил Алан, заметив, как непроизвольно поднялись уголки губ лучшего друга при упоминании имени его кареглазого сокровища.       — Ну…это сложно объяснить с рациональной точки зрения, — задумался Риз, подбирая слова, — это просто становится понятно с первых вдохов, будто бы это что-то, что я знал всегда, знал, возможно, ещё до того, как осознал самого себя, а потом просто резко вспомнил, стоило мне только подойти к Мило поближе, прикоснуться, ощутить его аромат, — Риз прикрыл глаза, и Алан подумал, что лицо друга никогда ещё не было настолько по-особенному красиво, как в момент, когда тот говорит о Мило. Однако похожие слова Алан слышал и от своих родителей, которые рассказывали о первой встрече друг с другом. То была любовь с первого взгляда, но не истинность.       — Меня как молния ударила в тот день, звучит крайне тупо и стереотипно, но я не знаю даже, как это ещё объяснить, он мой, я это просто чувствую, знаю, как дважды два — четыре, знаю, — Риз пожал плечами, не в силах сказать что-то ещё: альфа до сего дня и не пытался подвергать анализу их встречу с Милли, он весь этот месяц наслаждался счастьем, подаренным его омегой, — ты это чисто из любопытства? Или есть повод? — Риз хитро прищурился.       — Пока что и сам не знаю… — признался Алан, но про себя добавил: «точнее не знаю, почему омега, которого я признал истинным, не чувствует того же», — а Милли? Он тоже почувствовал вашу предназначенность сразу?      Но вместо голоса альфы чуть поодаль прозвучало эхом застенчивое «привет», и около арки показался крошка Мило, приветственно помахал рукой, в которой держал зачётку.       Буквально мгновение, и Риз укрыл улыбающегося омегу в бережных объятиях, нежно кладя ладонь на шею сзади и чмокая в губы — сердце моё, — и короткие лёгкие поцелуи остаются на лбу, омежьих ресницах и смущённой улыбке.       — А вот как раз Мило сам и расскажет, — сказал Риз, помогая растаявшему от ласки омеге поудобнее расположиться у себя на коленях, — Алан тут интересуется, сразу ли ты понял, что я — твой альфа, — пояснил Риз, попутно заглядывая в зачётку Мило, чтобы увидеть очередное «отлично» и с гордостью и радостью чмокнуть своего гениального, усердного омегу. Алан не может отвести глаз от друзей — они сияют необъяснимым, немыслимым светом и счастьем, которое, кажется, известно только им двоим. Риз неузнаваемо спокойный и трепетный, Милли — сладкий и умиротворённый, с наслаждением вдыхающий прекрасный аромат рома и кофе — аромат своего мужчины. На лице Мило — застенчивая улыбка, а на нём самом — тёплая толстовка с закатанными рукавами, что подозрительно велика омеге размеров на пять. Просто вчера было холодно, а владелец этой толстовки — просто до сумасшествия влюблённый и заботливый альфа.       — Сразу…стоило только вдохнуть аромат на шее Риза, как я сразу понял, что это мой истинный альфа, понял одновременно и разумом, и сердцем, — без сомнений сказал омега, пряча розовые щёки на груди своей предназначенной пары, предназначенной для него лишь одного в целом мире.       С того дня, когда они признали друг друга парой на мансарде у Вудов, Риз и Мило почти не расставались — встречи, переписка, нежные признания в любви на ушко, прогулки, скромные поцелуи на крыльце дома омеги, когда Риз провожал его после свидания, и более глубокие и горячие поцелуи — в машине альфы, где не было посторонних глаз.       Образ Риза и Мило, идущих за руку и кротко целующихся, Алан не мог выкинуть из головы, пока ехал к отцу на работу. К сожалению, слова друзей не помогли разобраться в мыслях и чувствах. «Истинность определяется сразу» — так твердили статьи, комментарии людей в интернете, это же сказали и Риз с Мило. Но если все написанное и сказанное не подходит под ситуацию Алана? Если он не может сказать наверняка, что чувствует в Тиме истинного, но ему так кажется? Если он сомневается? Если на вопрос «ты не чувствуешь нечто странное, когда вдыхаешь мой аромат?» Тимми отвечает «нет»? Алану, если честно, не так важна была эта пресловутая прездназначенность — ведь его родители были счастливы и без неё — и он будет любить и дорожить Тимми, несмотря ни на что, но разобраться в этом вопросе всё-таки хотелось.       Вечером, после созвона с отцом и выполненных дел Алан собирался выходить из главного здания офиса, всё ещё погруженный в свои мысли, поэтому от неожиданности тряхнул головой, когда Норманн — давний знакомый ещё со школы — поприветствовал его на ресепшне.       — Норманн? — удивился Алан: он знал, что альфа работает в компании отца, но в другом здании, поэтому не ожидал увидеть его сейчас здесь.       — Я уж думал, ты меня не узнал!       Алан был рад встретить старого приятеля, которого давно не видел, но разговор вышел не особо долгим, потому что Норманн торопился по важному поручению, и продолжить беседу где-нибудь в кафе поблизости не получилось. Пришлось ограничиться совместным распитием кофе из автомата в холле и обсуждением основных важных новостей. И пока Норманн рассказывал, как они с мужем Чакки здорово провели второй свой медовый месяц, Алан отметил про себя, что в нём тоже теплился тот свет, что недавно появился и в облике Риза. «Потому что Норманн и его муж тоже истинные…» — промелькнуло в мыслях Алана.       — Я так рад за вас, знаешь, я ещё в школе любовался тобой и Чакки, — Алан улыбнулся, вспоминая, как самый красивый омега школы впервые пришёл с меткой истинного.       — Школа…да…я и сам иногда не верю в своё счастье, в то, что встретил Чака так рано. Столько лет прошло, а я до сих пор помню тот миг, когда впервые учуял его сказочный аромат, помню эту тонкую, но такую чудовищную дрожь внутри…       Услышав это, Алан обомлел и с надеждой в лихорадочно-возбуждённом взгляде переспросил:       — Что? Дрожь внутри?       — Да, — подтвердил Норманн, — это такая особая дрожь…       — Как озноб? — перебил Алан.       — Вообще ей сложно дать определение, но да, это что-то типа озноба. Внутри. Это один из очень редких признаков, по которому можно распознать истинность, — Норманн принял интерес Алана за обычное любопытство.       — А разве признак истинности — это не то, что вот будто вдруг на тебя снисходит какое-то божественное озарение?       — Тоже верно, но это самый распространённый и простой вариант, как раз он в основном и описывается в книгах, фильмах и всё такое. Вариант, конечно, наиболее романтичный, но не у всех оно так проигрывается. Истинность — сложная и до сих пор не особо изученная штука, а её признаки могут иногда проявляться в разных случаях индивидуально и непредсказуемо.       — Но вы ведь в итоге оба всё поняли и почувствовали… — то ли спросил, то ли утвердил Алан, а Норманн уже периодически поглядывал на часы, понимая, что через 7 минут он должен быть в аналитическом отделе.       — Да, но…это со стороны мы с Чакки выглядели в школе, как идеальная пара, но на самом деле всё было куда сложнее: он до последнего меня не чувствовал и не признавал до своей первой течки, а до этого я вот всё и бегал, доказывал ему, что мы парные, а он в ответ только пальцем у виска крутил, потому что тоже думал, что истинность — это озарение, как в кино. Ну…во всяком случае, какая сейчас разница? Это уже совсем не важно, — улыбнулся Норманн, взглядом указывая на свою правую руку, где безымянный палец украшало изящное обручальное кольцо, — не правда ли?       — Действительно… — кивнул Алан, заворожённо смотрящий на золотое украшение.       — Я бы тебе ещё много хотел рассказать и много чего хотел у тебя спросить, но ты уж прости, мне кровь из носа надо уже бежать, ещё на 13-й этаж лифт ждать, боюсь, что опоздаю. Извини, что так впопыхах. Надо будет встретиться как-нибудь.       — Да, конечно, беги, — на мгновение «опомнился» Алан, точно пробудившийся, — если что вдруг, то скажи, что это я лично тебя задержал по важному вопросу, чтобы к тебе не было никаких претензий…а ещё, Норманн…спасибо тебе, — вместо того, чтобы пожать на прощание протянутую приятелем руку, Алан сгрёб его в объятия. Норманн начал подозревать, что это было отнюдь не простое любопытство.       Дрожь…эта тонкая дрожь внутри, которой сложно дать определение. Но Алану не нужно было определение: он прекрасно знает, что это за чувство.       Рядом с Тимом он испытывал его неоднократно.

***

      — Я дома, — крикнул Алан, закрыв входную дверь и повесив пальто. Тимми вышел встретить Альфу, улыбнулся, прошептал «с возвращением» и всем телом прильнул к нему, точно пытаясь спрятаться от всего в этих объятиях. Однако за улыбкой невозможно было утаить от Алана следы усталости. Альфа настойчиво, но нежно поднял за подбородок лицо омеги с чуть припухшими глазами. Тим тут же отвёл их в сторону:       — Помогал папе сегодня дособрать остаток вещей, — пояснил он, а сердце Алана сжалось от вида омеги, такого маленького, но при этом стойкого, не позволяющего себе давать слабину. Тимми сегодня впервые увидел свой одинокий дом, каким он в последний раз был при переезде. Но как бы горько ни было — омега дал волю чувствам всего на 15 минут, а вернувшись обратно в дом Вудов, отвлёкся на звонок Эмери и приготовление ужина для друга (?), что задерживался второй вечер на работе. Готовка успокаивала и позволяла Тиму почувствовать, что он хотя бы такой мелочью может отблагодарить Алана, который всё время был рядом, поддерживал, в доме которого нашлось самое спокойное и надёжное пристанище.       — Сейчас тебе легче? — осторожно спросил альфа, всё ещё держа горячее лицо омежки в своих холодный ладонях.       — Угу, ты ведь сейчас рядом, — Тимми трогательно посмотрел на альфу снизу вверх и накрыл его руки маленькими ладошками.       — Я всегда буду рядом, — Алан наклонился к тянущемуся навстречу омеге и увлек его в долгие объятия, поставив подбородок на макушку мальчика и легко целуя мягкие волосы. Тимми прижался к альфе покрепче, по телу от нежных и уверенных слов пробежали мурашки, а внизу живота сладко запорхали бабочки.       Омега хотел бы остаться жить в этих руках, но на кухне донеслось шипение кастрюли, и он аккуратно отстранился от альфы, мягко уперев ладошки в широкую грудь.       — Нужно выключить соус, — пояснил Тим, — и увлек за собой альфу на кухню. Пока Алан мыл руки, омега, носясь над кастрюльками и тарелками, кутался в тёплую кофту: он весь день чувствовал себя как-то странно и не очень хорошо.       — Ты не против сегодня поужинать в гостиной? Просто в столовой холодно, а в гостиной я камин разжёг, — спросил омега, а Алан заметил, что кончик носа и щеки омеги были красноватыми.       — Конечно, не против, Тимми, просто…странно, что тебе холодно: дома жара, ты ведь усилил обогрев, ещё и разжёг камин, — альфа подошёл вплотную к мальчику и коснулся губами лба, проверяя температуру. Лоб был горячим.       — Какая ещё жара? Здесь холодно, у меня даже руки и нос ледяные, — слегка недовольно заворчал Тим, пока альфа аккуратно притронулся губами ещё и к покрасневшему кончику носа и потрогал пальчики омеги.       — Тимми…но они горяченные… — с недоумением сказал Алан.       — Нет, они ледяные. Мне холодно.       — У тебя температура, — альфа забеспокоился: омега начал немного дрожать, ему правда было холодно.       — Я проверял температуру только что, перед твоим приходом, она в норме, — пролепетал Тимми — и принялся переносить все для ужина в гостиную.       — Наверное, это от стресса, — предположил Алан, помогая омеге с сервировкой, беспокойство до конца не покинуло его, — ты за сегодня напереживался.       — Не знаю… — замялся Тим.       После ужина Алан ушёл в душ, а Тимми, все ещё не согревшись, сел у камина поближе к огню, укутавшись дополнительно в толстовку альфы. Омега не понимал, что с ним происходит, подобное случилось с ним впервые, это натолкнуло его на одно предположение, но и версия со стрессом звучала правдоподобно: сегодня, помогая папе собирать вещи, омега узнал много нового.       Когда Тим встретил около дома папу, что временно жил в гостинице, то увидел его уставшее и осунувшееся лицо.       — Сынок… — мужчина прижал Тимми к сердцу с каким-то надрывом и так трепетно и крепко, как никогда прежде этого в жизни не делал. Привычная маска Вилсона треснула и упала к ногам, открыв лицо беззащитного и страдающего человека. Тимми в ответ не сказал ни слова, но успокаивающе погладил родителя по спине. Обида на него была большой, но любовь всё равно оказалась сильнее.       — Выслушай меня, прошу. Отец не желает меня даже видеть, выслушай хотя бы ты…       — Вилсон сжал в ладонях локти сына и с надеждой взглянул в его лицо, — помнишь человека, что много лет назад пристал к нам с тобой на парковке торгового центра, когда мы только переехали…?       Конечно, Тим помнил тот случай и, кивнув и приглашая папу пройти в дом и присесть для разговора, приготовился слушать рассказ.

***

      Тот человек с парковки оказался истинным альфой Вилсона, и после той встречи неведомым образом, возможно по номерам машины, отыскал информацию о своём омеге и словно помешался на почве истинности, пытаясь выйти на контакт. Мужчину не смущало семейное положение Вилсона: он разыскал номер телефона омеги и отправлял сообщения, интересовался о делах, звал на встречи. Омега обнаружил однажды любовное письмо, присланное на их адрес. Письмо было составлено таким образом, что попади оно в тот день в руки Вала, то Вилсон с трудом бы мог оправдать себя. А однажды истинный альфа даже заявился прямо домой. В тот день навязчивому поклоннику Вилсон велел раз и навсегда оставить в покое его и семью: как бы ни тянуло омегу к истинной паре — он любил только своего мужа. Просьба Вилсона подействовала на альфу: он исчез на два года, а потом наполнил о себе лишь присланным курьером букетом цветов с запиской на день рождения омеги и пропал опять. И вот на этот новый год он появился снова. Лёжа перед сном в постели с супругом, Вилсон получил с незнакомого номера «Я не могу без тебя, я люблю тебя, Вилли, ты снишься мне каждую ночь».       Вилсон ненавидел фильмы про счастливые истинные пары, потому что для него эта истинность обернулась проклятьем.       И об этой обратной стороне истинности не снимают романтических комедий со счастливым концом.       В тот самый день, когда Тима не было в городе, а Вал должен был задержаться на работе, истинный альфа Вилсона вдруг заявился к ним домой, он пришёл попрощаться навсегда перед своим переездом в другую страну и пообещать, что никогда больше не нарушит покой истинного омеги, а ещё сказать, что хочет хотя бы раз узнать, какого это — целовать свою предназначенную пару. Вилсону после такого заявления хотелось просто ударить человека напротив, чтобы он покатился с крыльца вниз по лестнице. Хотелось разумом. Но когда омегу, не спросив, коснулись чужие губы, показавшиеся вдруг такими родными, тысячу-раз-проклятая истинность велела омеге не сопротивляться и получить то, что было предначертано ему самой судьбой. И всё-таки спустя несколько секунд Вилсон сделал неуверенный шаг назад и, собирая здравый рассудок в кулак, прохрипел сквозь зубы тихое «проваливай». Ненависть в голосе истинного омеги заставила мужчину метнуться в сторону ждущего у дороги такси и скрыться навсегда.       Вал, внезапно вернувшийся раньше, как раз подъезжал в тот момент к дому.       Издалека ему было видно всё. Муж в объятиях другого альфы, поцелуй. Вал не поверил своим глазам.       Не поверил он и Вилсону. Точнее — даже не стал слушать.       А ещё в ту январскую ночь Вал прочитал сообщение с незнакомого номера, адресованное Вилсону, но до последнего хотел верить мужу, думая о глупой ошибке и о чем угодно, но не об измене. Вал простил бы Вилсону все, кроме предательства.       — Ты одет. Телефон с собой, а значит — и деньги тоже. Бери машину и уезжай, куда хочешь, денег на карте много, тебе на все хватит. Через десять минут чтобы тебя здесь не было, я закрою дом. Вещи соберёшь потом, когда меня не будет. Убирайся.       — Он никто мне, он набросился на меня сам.       — Да, я видел. Ты очень сопротивлялся. А как быстро он запрыгнул в такси, завидев мою машину на дороге. В день, когда я должен был задержаться допоздна. Да, Вилсон? Господи, как ты…просто уходи.       Вал забрал у мужа его ключи и закрыл входную дверь, игнорируя всхлипы и пальцы, отчаянно цепляющиеся за пальто. Вилсон ненавидел себя за то, что не рассказал все супругу изначально — омега думал, что сможет решить вопрос самостоятельно, боялся, что супруг может понять что-то не так, был наивно уверен в том, что истинный альфа, пропавший на столько лет, оставил его наконец в покое. А зря.

***

      Выслушав папу, Тим тихо заплакал сам, целуя разбитого омегу в висок и шепча обещания поговорить с отцом и устроить родителям встречу. Тимми хотел верить в эту историю, в невиновность Вилсона, ведь это был шанс помирить родителей. Омега помнил, как жёстко в тот день папа оборвал попытку альфы даже подойти к нему и заговорить.       Вещи сегодня они так и не собрали, надеясь на то, что переезд не понадобится.       Тим вспоминал события дня и подсчитывал, когда Вал должен был вернуться в город из командировки, чтобы поговорить с ним и уговорить на встречу с Вилсоном. От размышлений Тимми отвлёк Алан — он только вышел после душа и, спустившись обратно в гостиную, тихо сел на пол рядом с омегой. Тим, уже разморённый и слабый, устало вздохнув, аккуратно лёг на спину, положив голову на колени альфе, который в золотистом свете огня был прекрасен. Рядом с ним мальчику мгновенно стало теплее, а душу грела надежда о воссоединении родителей.       — Зачем ты вытащил всю мою одежду из шкафа на кровать? — как можно мягче поинтересовался Алан и запустил руку в волосы Тимми, пропуская гладкие пряди между пальцами. После душа альфа заглянул в комнату, чтобы переодеться, и обнаружил ворох своих вещей на смятой постели, которая пахла омегой. От мысли, что Тимми лежал с его — Алана — вещами, в его постели, начинал тяжелеть узел.       — М-м-м… — мальчик тихонько застонал от удовольствия, почувствовав ласку, и согнул ноги в коленях, сильно прижав их друг к другу, — не знаю…я просто хотел полежать.       — Ты их надевал, чтобы согреться? — Алан незаметно принюхался к аромату омеги, но вроде бы не почувствовал никаких изменений, хотя заметил, что сегодня Тимми вёл себя странно, а сейчас чрезвычайно остро реагировал на простые прикосновения.       — Нет…не надевал, просто положил на кровать и полежал рядом, мне так было спокойнее. Я все уберу, прости, — омежка как-то странно захныкал и заворочался, будто пытался встать и выполнить только что сказанное обещание. Но альфа перехватил мальчика поперек туловища рукой и притянул обратно к себе на колени.       — Т-ш-ш, Тимми, лежи спокойно, не надо ничего убирать, я просто спросил…если хочешь, оставь их там и поспи рядом, — пока альфа говорил, омежка взглядом из-под полуопущенных ресниц скользнул по обнажённому рельефному торсу, нависающему над ним. Внизу живота вновь сладко потянуло.       — Угу, спасибо, — кивнул мальчик, — а ты не покормил кролика? Он целый день был агрессивным, кидался на меня, даже отказался брать от меня еду и голодал.       — Покормил, но со мной он вёл себя, как обычно, — мысленно Алан поставил галочку рядом с ещё одним пунктом в сторону своих подозрений.       — Ну хорошо, а то я подумал, что он сошёл с ума от постоянной смены обстановки.       С пару минут воцарило молчание. Алан продолжил поглаживать волосы Тима, размышляя над его странным поведением. Всё сходилось к вполне объяснимой и самой закономерной приближающейся причине чудачеств омеги, хоть изменений в аромате пока и не было. Тонкая дрожь снова обуздала альфу внутри — если надвигается то, о чём думает Алан, то они наконец узнают правду, как сказал Норманн.       Огонь уютно танцевал, а голову Тима тоже не покидали мысли о своих странных ощущениях. Омега днём, почувствовав холод и внезапное желание окружить себя одеждой Алана, заволновался и позвонил приятелю Эмери, который имел большой опыт в отношениях и с омегами, и с альфами. Эмери был единственным человеком, которому Тимми рассказал о своей влюблённости в лучшего друга.       «Кажется, скоро, Тим, готовься и по возможности не выходи из дома…но она запоздалая. Скорее всего, будет очень больно, поэтому тебе необходим альфа, такой, которому ты можешь доверить себя полностью: своё тело, своё здоровье и — ну это в худшем случае — свой залёт. Понимаешь, на кого я намекаю?..Ты ничего не теряешь, попроси его помочь, поверь — он тебе не откажет. Ты реально думаешь, что ваша дружба закончится после течки? Да Алан носится с тобой полжизни, как с хрустальной вазой, я же вижу со стороны, как он на тебя смотрит. Проведёте течку, а после неё признайся в своих чувствах, чтобы он не списал твоё признание на обострение предтечных гормонов».       Эмери обладал неимоверным даром убеждения, поэтому за полтора часа разговора прочно подкрепил собственные мысли и желания Тима касательно Алана. Тем более надвигающаяся течка пугала — медицинские статьи про позднюю течку и правда пророчили неимоверные страдания. Тимми даже не подозревал, что в этот момент Алан думает о том же.       — Тим, — позвал альфа. Омега приподнялся и сел, уперев ладони в пол позади себя, чтобы лучше видеть лицо друга, но тот почему-то не отводил взгляд от огня, что отражался в глазах, — какие у тебя планы на течку, ты уже думал об этом? Мне кажется, что всё случится совсем скоро… — альфа наконец посмотрел на Тимми, щёки которого мгновенно сильнее прежнего запылали алым цветом.       — Я-я бы… — смущенно начал омежка, облизнув губы — я бы хотел провести течку с тобой…чтобы…ты стал моим первым альфой.       От слов мальчика сильнейшая волна дрожи прошла по телу Алана, заставив альфу рвано выдохнуть. Только что любимый омега сам попросил лишить его девственности в первой течке.       — Если только ты не против и тебе не противно… — отсутствие ответа и затянувшаяся пауза, что сопровождал только треск поленьев в камине, заставило омежку взволнованно заерзать, но чувственный поцелуй, оставленный в уголке губ, оборвал такие милые и такие глупые оправдания Тима.       — Ты правда этого хочешь? — прошептал Алан в губы омеги, касаясь своим лбом к чужому.       — Конечно, — ответил Тимми, опустив смущённо взгляд, но не прерывая физического контакта.       Конечно, он хотел этого. Алан был первым, кому Тим доверился. Первым, кто за него заступился, он был его первым другом, первым человеком, разделившим интересы, первым, кто узнавал о всех проблемах и тревогах, первым советником, первым, к кому Тим проявил свои чувства. Сейчас Алан был первым человеком в жизни для омеги.       Он был первым для него во всём. А теперь Алан станет для Тима ещё и первым альфой.       — Ты даже не представляешь, как много это значит для меня, Тимми. Я безумно хочу стать твоим первым альфой, — улыбнулся Алан, — я хорошо позабочусь о тебе и о твоей течке, омежка. Обещаю, — альфа прижал к сердцу мальчика, этот счастливый миг казался ему каким-то по-первобытному правильным, сладким: его омега, его прекрасный предтечный омега в его доме, у его очага, в его руках, в его одежде, окутанный его ароматом.       — Я знаю, — улыбнулся в ответ Тимми.