Пленница моих желаний

      Кизаши Харуно был очень сильно удивлён, когда его секретарша сообщила, что Саске Учиха ожидает его в приёмной для очень важного и серьёзного разговора.       — Хм… Мадара послал своего молокососа вместо себя? Интересно, что же ему нужно…       — Господин Кизаши, так что мне ему передать? — спросила секретарша.       — А, черт с ним, пусть заходит.       — Хорошо, я сейчас его приглашу.       Секретарша поклонилась и вышла. Спустя минуту зашёл Саске и бесцеремонно плюхнулся на кожаное кресло напротив главы клана Харуно. Кизаши осмотрел гостя придирчивым взглядом и нахмурился. Впрочем, он особо не удивился такому поведению Саске — все Учихи были наглыми козлами, не имеющими представления о хороших манерах и правилах поведения в обществе. Кизаши терпеть не мог клан Учиха, особенно не переваривал Мадару, который постоянно пытался отобрать у него компанию, и Саске, который опозорил его дочь на вечеринке в честь помолвки. Фактически, он стал причиной разрыва помолвки его дочери с Себастьяном.       — Учиха Саске… Говоришь, что у тебя ко мне есть какой-то важный разговор? Это тебя Мадара ко мне подослал?       — Нет, Мадара тут вообще ни при чем, — ответил Саске. — Инициатива моя. Решать дела с вами буду исключительно только я.       — Решать дела, говоришь? — нахмурился Кизаши, неодобрительно осмотрев Саске. — Ну-ну. А решалка-то у тебя выросла, сопляк?       Кизаши был возмущён тем, как Саске был одет. Когда люди приходят на важные переговоры, они в качестве уважения друг к другу одевают строгие костюмы. Этот же отморозок припёрся к нему в офис в синей рубашке, распахнутой на мускулистой груди, в джинсах и ботинках. Тем самым проявив полное неуважение к своему собеседнику.       «Вырядился, как стриптизер», — подумал Кизаши, оценивая внешний вид Саске.       — Не переживайте, выросла, — ответил Учиха. — Скажу даже больше, вам не понравится то, что делала моя решалка последний месяц.       Саске по-волчьи оскалился, и Кизаши очень сильно не понравилось выражение лица Учихи. Складывалось впечатление, что Саске знает что-то очень важное, что Кизаши было ещё неизвестно.       — Мне плевать, что ты там делал, — сказал Кизаши. — Говори зачем ко мне пожаловал и катись ко всем чертям.       Саске кинул ему на стол папку с документами. Кизаши сжал кулаки, сдерживая себя, чтобы не выписать леща Учихе за такую дерзость. Чтобы как-то себя успокоить, он взял в руки папку.       — Что это?       — Прочитайте, ознакомьтесь, подпишите, — ответил Саске. Его забавляло дразнить и выбешивать отца Сакуры.       Кизаши смерил Учиху злобным взглядом и приступил к изучению документов. Просматривая текст, он всё больше хмурился и, дойдя до последней страницы, впал в ярость.       — Что за наглость?! — взревел господин Харуно. — Да с чего ты вообще решил, что я подпишу эти сраные бумажки?       И швырнул их в лицо Саске. Учиха слегка склонил голову.       — Ох, ну вы прям как Сакура, — невозмутимо сказал Саске. — Она тоже любительница чем-нибудь в меня пошвыряться. Хотя эту последнюю неделю ведёт себя спокойно.       Кизаши застыл.       — Что ты сейчас сказал?       Саске улыбнулся.       — Я говорю, что у вашей страстной дочурки тоже любимое занятие чем-то в меня пошвырять. Теперь вижу, что это у неё от вас.       — Что ты такое несёшь, сопляк? Сакура сейчас в Париже.       — Ну да, все тоже так думают, — ответил Саске. — Я лично писал вам смс с её телефона.       Он достал из кармана сотовый телефон Сакуры и помахал им перед лицом Кизаши. Харуно побледнел. Сомнений быть не могло, это был телефон его дочери, ведь он сам сделал его на заказ — по контуру телефона были вставлены изумруды под цвет её глаз.       — Где сейчас моя дочь?       «А он внимательный и сообразительный», — отметил про себя Саске.       — Скажем так, я временно взял её под своё покровительство, пока вы не подпишите документы.       — Ублюдок… Если ты её хоть пальцем тронешь…       — Уже тронул, и не только пальцем, — сказал Саске и плотоядно оскалился. — И не один раз.       Ужасающий, леденящий кровь и душу смысл слов Учихи слишком быстро дошёл до несчастного отца. Кизаши сжал кулаки.       — Я убью тебя, мерзавец! — взревел он и кинулся на Саске.       Учиха ловко увернулся от его кулака. В его планы не входила драка с оскорбленным отцом Сакуры, но в планах всегда что-то идёт не так. Кизаши снова и снова нападал на парня, но ни один его удар не достигал своей цели. В конечном итоге Саске это надоело и он, перехватив руки Кизаши, завёл их ему за спину, а подножкой уложил на пол. Чтобы тот не смог подняться, Саске навалился на него, придавливая к полу своей колоссальной силой. Харуно до последнего сопротивлялся, но освободиться никак не мог — Саске был слишком силён, да и намного больше его. Кизаши вдруг подумал о своей дочери, которая сейчас томится в плену у Учихи. Если уж он, крепкий и ещё не старый мужик, не смог справиться с Учихой, то где уж его маленькой девочке побороть такую гору мышц? Перед мысленным взором Кизаши возникла картина — Саске также скрутил Сакуру, а потом начал насиловать. Этот центнер с яйцами мог её и разорвать… Из глаз Кизаши потекли слезы.       — Сукин ты ж сын… Я бы подписал любую бумажку, чтобы освободить из плена свою девочку, даже свой собственный смертный приговор. Если тебе нужна только моя компания — я тебе её отдам. Но зачем же насиловать мою дочь? Разве в этом была такая необходимость?       Саске промолчал. Слёзы отца Сакуры его почему-то смутили. Наверное, он не видел, как плачут от горя мужчины. Он же не мог сказать отцу Сакуры, что изначально в его планы не входило отбирать у него компанию и что он похитил его дочь, чтобы насиловать.       Вдруг глаза Кизаши расширились от испуга.       — Ты же не отдал её потом на забаву своим людям и дяде? Кто-нибудь ещё к ней прикасался?       — Нет, я был у неё только один — первый и единственный мужчина.       Кизаши облегчённо вздохнул и обмяк. Он знал, что его девочка сможет пережить насилие одного мужчины, тем более молодого и красивого, и остаться при этом физически, душевно и умственно здоровой. Но вот толпу озабоченных мужиков она вряд ли сможет забыть, не лишившись рассудка.       — Ну хоть на этом спасибо, — тихо произнёс он. Мысли о групповом изнасиловании Сакуры были для него хуже смерти.       — Я же не настолько конченный ублюдок, — сказал Саске. — К тому же, мысль о том, что она принадлежит только мне, что я у неё первый и единственный — заводила меня сильнее, когда я её трахал.       — Ещё хоть одно упоминание о том, что ты имел мою дочь — и я тебя убью, — прохрипел от бешенства Кизаши.       — Если сможете, конечно, — с улыбкой произнёс Саске, прижимая отца Сакуры сильнее к полу.       Кизаши пришлось признать поражение.       — Ладно, давай сюда свои вонючие бумаги, — сказал он. — Я хочу скорее с этим покончить и обнять свою дочь.       Саске отпустил Кизаши, собрал разбросанные на полу бумаги и сложил их ровной стопкой на столе. Кизаши обошёл стол, сел в кресло и без колебаний подписал.       — Всё, теперь компания твоя, Учиха Саске, — сказал он. — Когда ты вернёшь мне мою дочь?       — Сегодня вечером.       Кизаши какое-то время молчал, словно собирался с силами, а потом, наконец, спросил:       — Есть ли вероятность того, что Сакура от тебя забеременела?       — Нет, я сделал всё, чтобы она от меня не залетела.       С первого же дня заточения Сакуры, Саске вкалывал ей инъекции с противозачаточным средством, пока она спала, а с первого дня цикла месячных Люси давала ей каждый день противозачаточные таблетки. Эти таблетки должны были усилить действие инъекций и продлить их эффект. Так что после прекращения инъекций и приёма таблеток была ещё одна неделя безопасного секса. То, что это могло сделать её бесплодной — ему было плевать.       — Хорошо, — с облегчением вздохнул Кизаши. — И ещё у меня к тебе есть просьба.       — Какая? — спросил Саске.       Кизаши внимательно осмотрел Саске с головы до ног. Перед собой он видел очень красивого, молодого мужчину. Тело Саске было большим и мускулистым, рельефным. Девушки по нему сходили с ума, он мог влюбить в себя любую. Возможно, Сакура тоже была в него влюблена, вот только ей повезло меньше, чем другим — в его объятиях она познала только боль, насилие и жестокость. И Кизаши передергивала мысль о том, что этот красивый, огромный и жестокий ублюдок ещё раз прикоснется к его маленькой девочке. Хватит с неё страданий.       — Обещай мне, что больше никогда в жизни ты не прикоснешься к Сакуре. И не говори никому о том, что ты с ней сделал.       — Я и не собирался, — ответил Саске, но, увидев недовольство Кизаши, тут же добавил. — Хорошо, обещаю.       Кизаши кивнул и направился к выходу. Но, перед тем, как за ним захлопнулась дверь, он услышал слова Саске:       — Обещание будет нарушено, если она сама ко мне придёт. ***       Сакура сломала себе весь мозг, думая о странном поведении Саске. Она не понимала, почему он так резко изменился, но предполагала, что на это есть какая-то причина. И эта кровь на его лице… Сперва она решила, что Саске был ранен, но теперь всё больше склоняюсь к тому, что кровь принадлежала кому-то другому. Ей стало страшно. Неужели она совсем не знает мужчину, с которым проводила каждый день? Однако, все её мысли и раздумья оставались беспочвенными. Ей нужно было поговорить с ним. Вот только… на следующий день он не пришёл.       Девушка весь день прождала его, но кроме Люси она больше никого не увидела. Не было его и на следующий день, и после. Сакура спрашивала у Люси где сейчас находится Саске, но служанка отвечала ей одно и тоже каждый раз, мол, молодой господин сейчас крайне занят, он придёт попозже, но убедительно просил вас пить витамины.       Сакура начинала на него злиться. Неужели то, что она почувствовала в их последний раз, не оказалось плодом её больной фантазии? Неужели он действительно с ней так прощался?       Сакура сжала кулаки.       «Ну смотри, козлина, если ты действительно решил так по-гандонски со мной попрощаться, то я же устрою тебе ад на земле. Так что лучше тебе сейчас же прийти, пиздадельный мужик».       Как только девушка об этом подумала, дверь подвала широко распахнулась. В комнату вбежала счастливая Люси.       — Госпожа! Счастье-то какое! Вы свободны!       Сакура остолбенела.       — А-а?       — Вы свободны, госпожа! — ликовала служанка. — Хозяин вас отпускает домой!       В голове девушки никак не укладывалась эта мысль. Как так? Просто отпускает? Без всякого подвоха?       — Машина ждёт вас у дома, чтобы отвезти к родителям. А я сейчас мигом соберу ваши вещи. Счастье-то какое, госпожа!       Сакура схватила служанку за руку.       — Подождите, Люси, а где Саске? Мне нужно срочно с ним поговорить.       Люси опустила глаза.       — Хозяин не придёт с вами попрощаться, госпожа…       — Вот как… — процедила сквозь зубы Сакура.       Её задело, что Саске ничего ей сам не сказал, не обсудил с ней детали её освобождения. Он просто взял и решил всё сам. Наигрался и решил вернуть её домой. Сакура начала закипать от негодования. Даже тот факт, что она теперь свободна, не так сильно её радовал. Сейчас ей хотелось только одного — плюнуть в лицо этому самоуверенному ослу. Ну, у неё ещё будет возможность это сделать.       Люси собрала немногочисленные вещи девушки, проводила её до машины, обняла и расплакалась.       — Я так рада за вас, госпожа, — утирая слезы, говорила добрая женщина. — Пожалуйста, приезжайте в гости, я буду очень вам рада.       — Надеюсь, в следующий раз я приеду к вам, как гостья, а не как пленница, — сказала Сакура, но про себя добавила, что никогда в жизни не переступит порог этого дома по собственной воле. — Спасибо вам за всё, Люси.       Девушка ещё раз обняла рыдающую служанку и села в машину. Всю дорогу до дома она заметно нервничала, ибо не до конца была уверена в том, что её отвезут домой, к родителям, а не закопают в ближайшем лесу. Однако, страхи девушки оказались напрасными. Вскоре машина действительно завернула на их семейный участок и припарковалась у ворот её дома. Сакура вышла из машины и тут же оказалась в медвежьих объятиях своего отца. Девушка, наконец, дала волю чувствам и расплакалась на широкой груди Кизаши.       — Всё хорошо, моя девочка, — приговаривал отец, гладя Сакуру по голове. — Теперь ты дома.       Сакура отстранилась и посмотрела на отца. Его лицо было бледным, губы слегка дрожали. Что-то случилось.       — Отец, я…       — Я знаю, что с тобой произошло, Сакура, — опередил её отец. — Не волнуйся, он обещал мне сохранить всё это в тайне. Только маме ничего не говори, хорошо? Она этого не переживёт.       На глаза девушки снова навернулись слезы.       — Отец, прости меня, я не хотела, чтобы всё так вышло. Это моя вина…       — Ты ни в чем не виновата, дочка, — успокоил её отец. — Если кто и виноват, то только я. Прости меня, Сакура, я и предположить не мог, что они похитят тебя, чтобы забрать у нас компанию. Прости меня, что я не смог уберечь тебя от беды…       Сакура застыла на месте, как вкопанная. Она отказывалась верить услышанному.       — Учихи забрали у нас компанию, сделав меня разменной монетой?       Кизаши опустил глаза в пол.       — Да. Теперь во главе нашей компании стоит Учиха Саске. Сегодня я подписал документы о передаче компании в его руки. Но это неважно. Что действительно для меня важнее всего на свете — это ты и твоя мама.       Сердце Сакуры пропустило один удар. Значит, он решил вернуть её домой именно таким способом, а всё, что между ними было эти последние несколько дней — обычный фарс, дешёвый спектакль. Она не понимала, зачем ему всё это было нужно. Да и это теперь не важно. Сейчас она думала только об одном — можно ли ненавидеть его сильнее?