Взрослый ребенок.

Первую неделю после "инцидента с соусом" — звучит вкусно, но только на первый взгляд — в школу ходить казалось чем-то невозможным. Озлобленные взгляды одноклассниц в мою сторону, в которых можно было и без желания прочесть "смотрите, сумасшедшая" — как же, я ведь ТАКОЕ сотворить умудрилась, — и подколы, до краев наполненные ненавистью со стороны "потерпевшей". Чертова лицемерка. Нет, ладно, допустим, она и вправду пострадала. Но а я типа нет? *flashback* – Да ты скажешь уже наконец, черт подери, чьих рук это дело?! – мой раздраженный крик, скорее даже ор, было слышно, казалось бы, далеко за пределами пустующей школы. Возможно, его даже слышит мама, которая считает, что я делаю уроки, обиженно заперевшись в комнате. – Не кричи, так ты ее еще больше напугаешь. Послушай, Минзи. Тебя никто из нас двоих и пальцем не тронет, если ты сейчас скажешь правду. Я тебе это гарантирую. Просто скажи имя зачинщицы. Ну же, ну... Минзи гулко сглотнула, недоверчиво смотря на меня, а затем на Бом. Я догадывалась, кто это мог быть. Но мне нужно было это услышать. – Х... Хена... Это она... Она обещала мне... Если я помогу... Она перестанет меня унижать... Все начнут со мной дружить... Но она не сказала для чего ей этот соус... Прости, Черин, прости! Я правда не знала! Минзи скатилась вниз по стене и заревела в голос, закрывая лицо руками. Бом опустилась рядом и стала ее утешать. Я на секунду представило, как ей теперь будет страшно. Меня передернуло. – Тише, тише. Видишь, ничего страшного не произошло. Теперь иди, и не беспокойся, все будет хорошо. – А Хене твоей бросаем вызов, – произнесла Бом, когда мы остались вдвоем. На секунду она замолчала, поджигая сигарету, после чего продолжила. – Парней позовем? – Кого угодно. Только не говори ничего Йесону. – Я присела рядом на корточки, закуривая тоже. – Почему? Он же твой парень. – Не надо. Он начнет разбираться по-своему, а это значит, без меня. А мне так не надо. *end of flashback* Я вздыхаю, вспоминая все это. Если бы я знала, чем моя месть обернется, не рассказала бы о произошедшем Бом. Молчала бы в тряпочку и жила почти как раньше. *тремя днями ранее* – О, привет, Хена. Смотрю, ты удивлена. Знаешь, есть такая очень красивая фраза: "Тайное становится явным". Ты серьёзно думала, что купив соус в магазинчике мамы Минзи, сумеешь меня якобы обмануть? Смешно. Я думала, ты будешь посообразительнее. Я усмехнулась, перекидывая из руки в руку бутылку с соусом. Честно говоря, задетое самолюбие просило большего — выдрать клок волос, вытащить вату из лифчика, разорвать форменную блузку, что выдается в единственном экземпляре и стоит недешево, — но в таком случае развязалась бы драка. Поэтому, отплатить ей той же монетой было единственным разумным решением. – Черин, подумай хорошенько. Если ты сейчас это сделаешь, оставшееся время ты будешь жалеть... – Нет больше Черин. Ты утопила ее в соусе из угря. А теперь Сиэл отправит в плавание тебя. Надеюсь, ты пойдешь ко дну. Кивнув парням, что держали Хену, я открыла бутылку и меня едва ли не стошнило от запаха. Нахлынувшие воспоминания подливали масла в огонь моей ненависти к ней, превращая его в настоящий пожар. Я хотела, чтобы она захлебнулась в этом пойле, честно. – Детка, быстрее, воняет, – раздался голос Бом. И я решительно занесла бутылку над головой Хены. Глядя на то, как на ее осветленные волосы выливается коричневая, неприятно пахнущая жидкость, я как-то по садистски улыбнулась. – Эй. Дай мне. Покажу, как надо. Отобрав бутылку, Бом подошла к Хене поближе. Та посмотрела на нее, и я увидела на ее лице... Слезы? Я впервые видела, как она плачет. Тихо, но еле сдерживая всхлипы. И что удивительно, меня это не задело. Только эгоизм возрос, а вместе с ним и самодовольство. Бом же словесно продолжала унижать Хену, поливая ее соусом. Я молча наблюдала за этим, предвкушая от этого вследствие что-то приятное... На следующий день мы узнали, что Минзи покончила с собой, оставив записку. В ней говорилось, что она устала от побоев Хены, и лучше ее не будет вообще, нежели она продолжить так. С мной и Хеной перестали общаться вообще. *конец учебного года* – Я закрою глаза на то, что ты до сих пор водишься с этим парнем. Он ведь уже не старшеклассник? – произнесла мама за ужином. – Он выпускник, – ответила я, лениво ковыряя вилкой содержимое тарелки. – Ну, пусть так. Но в другую школу тебе придется перейти. Родители покойной Минзи до сих пор скалятся на меня из-за того случая. И надо было тебе тогда лезть в это дело? – Ты не понимаешь, – начала было я, но мама перебила меня: – Что не понимаю? Что вы повздорили из-за какого-то мальчишки? Это знаешь, самая глупая причина для мести. В лучшем случае тебе надо было с ним расстаться! – Хватит уже! Чем тебе Чонун так не угодил? Это мой был выбор, а Минзи, была бы она не такой размазней, смогла бы и отпор дать! И что, хочешь сказать, я не права? Что я должна была после этого случая ходить, помалкивая в тряпочку? Нет уж, не дождешься! Прости, мама, но я не собираюсь подстраиваться под кого-то. И если ты считаешь, что перевод в новую школу меня исправит, то ты очень ошибаешься. Я и в самой строгой школе буду проявлять свой характер, и пусть за это меня публично высекут розгами! Психанув, я выскочила из-за стола и бегом ретировалась к себе. Эмоции зашкаливали, создавалось ощущение, что голова вот-вот взорвется. Залетев в комнату, я достала объемный рюкзак и стала запихивать в него первые попавшиеся вещи. – Куда ты собралась? Неужели к своему психу? – раздался голос мамы в дверном проеме. – Не смей его так называть. Он нормальный. Я на лето перебираюсь к Бом. Если я тебе так надоела, то три месяца я не буду тебе мозолить глаза. – С ума сошла?! Я тебя никуда не пущу! Мама моментально схватила мой рюкзак. Я фыркнула, схватившись за него следом. С непонятно откуда взявшейся силой я вырвала вещи и направилась на выход. Мама шла следом за мной, что-то говоря и пытаясь меня остановить. У входной двери она уже схватила меня за руку, и я остановилась. – Черин... Ты изменилась. Что с тобой стало? Посмотри на себя. Кто изменил тебя? Ты же не была такой... Я тяжело вздохнула. Как в мультике "Головоломка", я внезапно перестала что-либо чувствовать. – Отпусти. Мам, пожалуйста, отпусти. Наверное, она удивилась. Неприятно удивилась. Она знала, что если она сейчас даже пойдет мне навстречу и согласится со всеми моими решениями, принятыми за два года, я не поменяю своих действий. Хватка на руке ослабла. Я понимала какой-то частью мозга, что поступаю неправильно. Но своего решения я не изменила. Лишь неуверенно шагнула за дверь и направилась к дому Бом. За полчаса я добралась до ее дома, не думая ни о чем. Я знала, что родители Бом вернутся к концу лета с отпуска. Повезло же человеку. Давлю пальцем на звонок. – Я поживу у тебя? – спрашиваю у нее, когда она открывает дверь. *** Месяц близился к концу. За это время мама позвонила лишь пару раз, уточнить, не собираюсь ли я домой. На моем "нет" разговоры, как правило, кончались. Бом уверяла меня, что это нормально, и вообще, один раз живем. Я соглашалась, но что-то внутри меня выгрызало дыру, из которой выбиралась совесть. Порой мне удавалось запнуть ее в дыру обратно и временно залатать. Сегодняшним вечером мы снова собирались на квартире Йесона, отметить выпускной старшеклассников. Я успела перекраситься в блондинку — сюрприз любимому, что так беспалевно канючил об этом. К тому же, сегодня я решилась на серьезный шаг... – Бом? – спросила я, дорисовывая стрелку. – Я за нее, – лениво ответила подруга, натягивая чулки. – Скажи, а лишиться девственности — это слишком больно? – Ну... Кому как... Момент! Ты решилась наконец?! Бом усмехнулась, а я покраснела, смущенно улыбаясь. – Думаю, сегодня подходящий день. – А Йесон знает о том, что ты девочка еще? – я мотнула головой. – Да, ну и выдержка у парня. – Ты вообще-то не ответила! – Ну знаешь, это всегда больно. Вопрос в том, какой эта боль будет. Ты можешь к ней быстро привыкнуть, или же наоборот. Все зависит от партнера. – Спасибо, я уже что-то передумала... – Трусишка, – Бом, надев платье, подошла ко мне и, нависнув сзади, взяла в руки блеск для губ. – Йесон любит тебя, а соответственно, больно тебе не сделает. Можешь быть уверена. Улыбнувшись, она нагнулась и, повернув мое лицо к себе, быстро накрасила мне губы. – Так, а теперь быстро одевайся и пойдем. *** – Поверить не могу, ты реально ради меня обесцветилась. Йесон улыбнулся, заходя со мной в отдельную комнату и закрывая за собой дверь. – Это что-то вроде сюрприза. Одного. – Одного? Я боюсь представить, что ты еще ради меня сделала. Он улыбнулся и подошел ко мне, крепко обнимая за талию. Я в очередной раз залипла, рассматривая его. Черная, наполовину не застегнутая рубашка на его бледной коже смотрелась весьма идеально. Как наследный вампир. Странное сравнение, но единственное подходящее. – Увидишь, даже прочувствуешь, – шепнула я и прильнула к его губам, целуя поначалу несколько неловко. Но со временем в поцелуй забралась страсть, а руки Йесона заскользили по моему телу. Мурашки пробежали по коже, когда одной рукой он пробрался мне под юбку. Ощущения, испытываемые впервые, оказались более крышесносными, чем я могла вообще предположить. – Хочу тебя, – прохрипел Йесон мне в ухо, оторвавшись от поцелуя, от чего я шумно выдохнула и вцепилась руками в его плечи. Казалось, земля стала уходить из-под ног, когда он, проведя языком по ушной раковине, опустился им к шее, там уже покрывая кожу мелкими поцелуями. За этим я пропустила момент, как оказалась на кровати без майки. Не желая оставаться в долгу, я принялась расстегивать его рубашку. Пуговицы, как назло, не поддавались, и я, рыкнув, дернула ткань в разные стороны, отрывая их. Йе лишь усмехнулся, слыша звук рассыпающихся пуговок. – Страстная какая... После этих слов он приник губами к моим ключицам, целуя и легко покусывая их. Я тихо застонала, оцарапывая его плечи и слыша его шипение. Бедром я чувствовала его эрекцию, краснея, касалось бы, еще больше — бугор в штанах был внушительного размера. Он же самодовольно усмехался, смотря на мои покрасневшие щеки. – Надо почаще тебя доводить до такого состояния, – прошептал он, стаскивая с меня оставшуюся одежду и укладывая на постели поудобнее. – Да иди ты, – смущенно произнесла я, запрокидывая голову назад. – Куда? – тут же поинтересовался Йесон, целуя меня в шею, а рукой поднимаясь вверх по бедру. Смутно понимая, что он собирается делать, я глухо простонала, притягивая его к себе. – Поцелуй меня, – шепнула я, и он исполнил мою просьбу, прежде чем стал ласкать меня внизу. К своему смущению и его довольству, я очень быстро взмокла, глухо постанывая в поцелуй. Стоны стали немного громче, когда его два пальца несколько проникли в меня. – Серьезно? Сиэл, ты девственница? – снова оборвав поцелуй, Йесон спросил несколько удивленно, плавно двигая пальцами. – Скажи еще... Не рад... – с придыханием ответила я, хмурясь и тихо постанывая. – Рад... Просто... А, черт, – немного быстрее двигая, Йесон принялся кусать меня в шею, срывая с моих губ еще более громкие и чувственные стоны. Я была готова потерять сознание от таких ощущений, но что-то меня удерживало. Возможно, понимание, что дальше — больше. Сколько он еще ласкал меня, я не могла знать, потеряв счет времени. В один момент он отстранился, стягивая с себя штаны с бельем и еще какое-то время копаясь с чем-то. После чего он снова навис надо мной, кратко целуя в губы. – Потерпи, малышка. Я обещаю, я не сделаю тебе сильно больно. Я кивнула, обнимая его за шею. Йесон плавно входил в меня, а я старалась сдержать вырывающиеся наружу полустоны-полукрики. Первое время боль была действительно невыносимой, но мне абсолютно не хотелось его отталкивать. Стиснув зубы, я прижалась к нему, постепенно привыкая. – Двигайся, – попросила я спустя какое-то время. Он выпрямился и, удерживая меня за запястья, начал постепенно двигаться. Сдерживать себя оказалось невозможным, и я, наплевав, что в этой квартире мы далеко не одни, застонала во весь голос, изгибаясь от его проникновений. Йесон наблюдал за мной, прикусив губу и хитро сощурив глаза. Перехватив мои руки в одну свою и крепко сжав их, он опустился поцелуями от шеи к груди. – Черт, – простонала я, чувствуя легкие поцелуи на чувствительной коже груди. Все тело напряглось, я крепко обхватила его подрагивающими ногами. Как не стыдно было признавать, но надолго меня бы не хватило. – Быстрее... Дважды повторять не пришлось. Он ускорился, а я под ним стала буквально срывать голос. В какой-то момент мне удалось высвободить руки из его захвата и крепко обвить его шею. Йесон на это лишь стал входить глубже, заставляя меня выгибаться и оставлять царапины на его спине. В скором времени я изогнулась особенно сильно, протяжно простонав и вцепившись рукой в волосы Йесона. Тот еще несколько раз толкнулся в меня и вышел, снимая презерватив. До меня донеслось тяжелое дыхание. – Ты первая девственница, которая оказалась в постели такой горячей штучкой, – усмехаясь, произнес он. – Вот только не надо сравнивать, – выдохнула я, смотря на него. – Я не сравниваю. Я нахваливаю. И более того, – он лег рядом и притянул меня к себе, – я хочу еще... Я лишь смутилась, усаживаясь на его бедрах и понимая, что мне очень повезет, если я посплю хотя бы час этой ночью. *** Утро встретило меня солнечными лучами, светящими прямо в глаза, ноющей болью внизу живота, пустотой второй половины кровати и немного сменившейся походкой. Накинув рубашку Йесона, я вышла из комнаты и застала его сидящим на подоконнике в кухне и курящим в открытое окно. Гостей, он, видимо, выпроводил. – Упадешь, – с улыбкой произнесла я, садясь рядом и забирая сигарету. – А если я прыгну, прыгнешь следом за мной? – спросил он, смотря на меня. Затянувшись, я кивнула. Я была уверена, что теперь я с ним хоть на край света. – Что ты теперь собираешься делать? – спросила я, когда мы лежали на постели после скудного завтрака. – Жить в свое удовольствие. Возьму гитару, тебя и буду путешествовать, зарабатывая выступлениями в городах. Буду вечно молодой и вечно пьяный. – Меня? Я еще даже школу не закончила, – смеясь, произношу я. – Меня это мало интересует. – Ну, раз так, то хорошо. Я согласна. – Я знал... Внезапно он поднялся с кровати и достал из-под нее небольшую черную коробку. Я с непониманием смотрела на него, а когда он достал шприц, и вовсе замерла. Йесон... Наркоман? Я удивленно смотрела, как он обрабатывает иглу, набирает какой-то раствор, а затем вводит его в вену. Мозг и внутренняя я поддались панике. – Ты чего такая потерянная? – спросил он, щелкая пальцами перед моим лицом. – Ты... Это... Зачем? – хрипло проговорила я, все так же смотря на него. – А, видимо, я раньше не говорил. Прости. – Я не злюсь... Почти. Просто... – Хочешь попробовать? – с усмешкой спросил он, смотря на меня. Какой черт дернул меня согласиться? Тем не менее, я согласилась. И теперь удивлен был он. – Ты уверена? – Да. Дай его уже сюда, черт возьми! Как это делать?! – я выхватила из его руки шприц, осматривая его и примеряя к руке. – Стой ты! Глупая, сейчас еще натворишь делов, – и забрав этот шприц, он отложил его в сторону, а сам любезно набрал мне наркотик в новый. Руки предательски дрожали, но, тем не менее, я это сделала. Совесть билась в истерике, а я немигающим взглядом смотрела на небольшую шишечку на вене, которая со временем обещала стать синяком. Поначалу ничего не менялась. Потом легкое головокружение. Когда и это прошло, я ощутила легкость во всем теле и поцелуи на шее. Будучи одурманенной, я легко отдалась ему. Так это утро сломало мою жизнь впервые. Спустя две недели после возвращения домой у меня началась адская ломка. Все, что я хотела — дозу, и желательно побольше...