Приготовим лимонад вместе?

      Глава 23. Усаги.        - Люблю, - я в последний раз произнесла это слово, прежде чем отстраниться и взглянуть на лицо Мамору. Когда я признавалась ему в своих чувствах, не ждала, что муж, подобно героям голливудских фильмов или любимых моими тетушками аргентинских сериалов, подхватит меня на руки и закружит по комнате, прежде чем счастливо рассмеяться, покрыть мое лицо поцелуями и признаться в ответном чувстве. Нет, ни о чем таком я не думала. Мне просто хотелось, чтобы он знал о моей любви.       Но я точно не думала, что поставлю его своими словами в неудобное положение. Мне казалось, ему будет хотя бы приятно знать, что рядом есть человек, который видит в нем целый мир.       Однако, Мамору совсем не выглядел обрадованным. Хотя и удивленным тоже. Думаю, он давно уже догадался обо всех моих чувствах. Еще бы, прятать свои чувства и эмоции, «держать интригу», я никогда не умела. Впрочем, в этот момент и у него тоже не особенно получалось контролировать свои эмоции. Он был… растерян, обескуражен. Казалось, он не мог подобрать слов, чтобы хоть как-то отреагировать на мои слова.        - Усако, - я почувствовала, как его пальцы чуть вжались в мою спину. Он снова пытался найти нужные слова. А мне вдруг захотелось освободиться от его объятий и оказаться как можно дальше от этого неловкого момента. Освободиться от этой паузы самой и освободить Мамору.        - Не надо, - я уперлась ладонями в его грудь, стараясь хоть немного отодвинуться, - Я все знаю. Все. Ты не должен ничего говорить, обещать мне или еще что. Я помню, ты говорил, что у тебя нет тех чувств, которые я к тебе испытываю. Все в порядке. Просто вчера я решила, что должна тебе сказать. Просто ради того, чтобы ты знал. Сказала… - я чувствовала, что вот-вот расплачусь, но делать это при нем совсем не хотела. Приходилось из последних сил держать контроль над собой и над собственными гормонами. Посмотреть на Мамору я не решалась. Казалось, стоит только поднять на мужа глаза и не смогу держать себя в руках, - Я не жду, что ты полюбишь меня в ответ просто так, по щелчку пальцев. Мне… мне подышать нужно. Я на балкон выйду. Отпусти, - он, кажется, совсем не хотел разжимать рук, но ему пришлось это сделать. Принуждать меня к чему-то не в правилах Мамору.       Выйдя на балкон и поежившись от все еще по-зимнему холодного ветра, я порадовалась тому, что не сняла куртку. А вот ноги, наспех сунутые в домашние тапочки быстро начали подмерзать. Но мне нужна была передышка, хотя бы несколько минут. Вот только никто не собирался дать мне эти несколько минут. Почти сразу, я услышала шаги за своей спиной.        - Усако, зайди в квартиру, здесь холодно, - муж остановился в шаге от меня, не приближаясь вплотную.        - Я хочу минуту побыть на воздухе, - у меня даже получилось обернуться к нему и чуть улыбнуться. В конце-концов, мои глаза могло начать щипать от ветра, и именно поэтому в них стояли слезы. А не по какой-то другой, гораздо более горькой, причине.        - Нам нужно поговорить, - Мамору подошел ко мне совсем близко. Теперь, даже через свою куртку, спиной я могла едва заметно, но чувствовать движение при его дыхании. Муж положил ладони на мои плечи, не сильно сжал. Неосознанно, я так же сжала пальцы на перилах балкона.        - Я же сказала, все в порядке. Я понимаю… - он не дал мне договорить.        - Не понимаешь! Потому что я сам ни черта не понимаю, Оданго, - от казавшегося забытым обращения, я крупно вздрогнула. Мамору спешно обнял меня, торопясь спрятать от холода, - Я не привык к такому. Не привык чувствовать столько всего сразу. Раньше все было понятно и ясно. А потом появилась ты и все полетело к чертям.        - Я знаю, что ты всего этого не планировал. Не надо мне напоминать, - вдруг нестерпимо захотелось ударить его. Так, чтобы на щеке остался отпечаток. Чтобы долго еще помнил эту пощечину. В конце-концов, у меня на сердце или на душе остается саднящий след от каждого его такого слова.        - Ты можешь хоть раз выслушать, не перебивая?! - Мамору крепче сжал меня, развернув к себе, чтобы видеть мое лицо, - Я не знаю, что со мной происходит, Усако. Не знаю, как к этому отношусь. Мне невозможно без тебя. Я вчера чуть не сдох здесь один. Не от одиночества. А потому, что тебя не было рядом. Мне хочется все время быть рядом с тобой. Прикасаться, обнимать, говорить с тобой. Целовать тебя. Говорить с тобой, - торопясь все высказать, он начал повторяться, - Просто чувствовать тебя рядом… - Мамо-Тян остановился на секунду, чтобы перевести дух, - я не представляю и не хочу представлять на твоем месте другую девушку. Но я не знаю… черт, Усако! Я не знаю, любовь ли это. Все эти чувства — это слишком много для меня, слишком сложно. К тому же, пока я не могу понять — любовь ли это? Я никогда не любил девушку. И никогда даже не задумывался о том, люблю ли. А сейчас все усложняется из-за того, что я не могу до конца отделить чувства к тебе от чувств, которые во мне вызывают мысли о дочери. Я запутался. Сам себя не понимаю. Но совершенно точно, ты для меня значишь больше, чем кто бы то ни было раньше. Я разберусь в себе, правда. Просто мне нужно время.        - Много? - я не сомневалась, что выглядела жалко, задавая этот вопрос. Но мне хотелось иметь хотя бы призрачную надежду на то, что я услышу эти слова от мужа, - Не важно, - я сама себе противоречила. С одной стороны, мне не хотелось униженно просить его о любви. С другой, ради его ответных чувств была готова на многое, - Не хочу знать. Только… если ты поймешь, что не любишь и никогда не полюбишь именно меня, не говори об этом прямо, хорошо? Не надо. Я пойму, я не такая глупая, правда. Но не говори мне этих слов. Это будет слишком тяжело, больно, - я не заплакала, но голос сорвался. И Мамору рядом замер, будто в изваяние превратился.        - Я никогда не скажу тебе ничего подобного, - даже голос у него был таким же, будто замершим.        - Спасибо, - я просто не нашла другой возможности, чтобы прекратить этот, возможно и нужный для наших отношений, но очень трудный для меня, разговор. Мамору в ответ погладил меня по голове. Наклонившись, он быстро и как-то неловко поцеловал меня в лоб. Будто своим признанием в любви я вбила клин между нами. Словно теперь, из-за того, что не может ответить на мои чувства, он будет осторожничать со мной, чтобы не позволить себе лишнего, - Мамо-Тян, ты можешь… - я не решилась сразу озвучить свою просьбу и ему пришлось ободряюще погладить меня по щеке, чтобы поддержать и помочь собраться с мыслями, - … ты можешь поцеловать меня? Будто ничего не случилось? Будто все, как было?       Я хотела сказать еще что-то, но не успела. Его губы знакомо накрыли и чуть смяли мои. Но этого было мало. Обняв за шею, я потянула мужа ближе к себе, но нас прервал звонок телефона Мамору. Муж вытащил его из кармана джинсов, кажется, собираясь просто скинуть звонившего, но бросил взгляд на дисплей.        - Твоя мама, - пояснил он, прежде чем ответить на звонок, - Еще раз, здравствуйте, миссис Цукино, - он помолчал, давая маме возможность сказать все, что она хочет, - Усаги не спит. Она захотела подышать воздухом. Мы… разговариваем, - рука, лежащая на моей талии, прижала ближе к нему, - Не знаю. Вчера, я ужинал едой из ресторана. Там осталось еще достаточно. Если Усаги захочет, сможет перекусить. А потом, потом я что-нибудь соображу, - в следующую секунду мужу пришлось отодвинуть трубку как можно дальше от уха и зажмуриться. Да, он просто не представлял себе, что натворил — признаться моей маме, что собирается накормить ее дочь, а заодно и внучку, неизвестно чем, да еще и простоявшим ночь в холодильнике. Глядя на выражение лица мужа, я не смогла сдержать смешка. Правда, если он думал, что самое трудное, ожидающее его в браке со мной — это наши с ним запутанные отношения друг к другу, Мамору гораздо наивнее, чем я могла себе представить.       Я не могла слышать слов мамы. До меня долетал только отрывистый гул ее недовольного тона. И это было странно. Я никогда не слышала, чтобы она ворчала на кого-то, кроме меня. И то — только из-за оценок. Тем не менее, я была уверена — ее недовольство по отношению к Мамору, точно такое же, как когда она ругала меня за низкие оценки в школе. Но каждый раз эта ее «злость» была очень недолговечной. И сейчас, она перестанет сердиться на Мамору еще до того, как они закончат говорить по телефону. Потому что, уже успела это понять, мама воспринимает мое замужество, как обретение ими с папой еще одного сына. И такой подход мне очень-очень нравится.        - Я спрошу у нее, - пообещал Мамору маме в ответ на какой-то ее вопрос и обернулся ко мне, - Твоя мама спрашивает, хочешь ли ты чего-нибудь особенного? Она уже закончила дела в школе Шинго. Собирается к нам.        - Не хочу ничего, - произнеся эти слова, я тут же удостоилась настороженно обеспокоенного взгляда мужа. Ну да, Усаги, отказывающаяся от чего-то вкусненького — это что-то новенькое, - разве что горячего чая, - очередное дуновение холодного воздуха напомнило о том, что февраль — не лучший месяц для таких вот душевных разговоров на балконе.       Рука Мамору тут же нашла мои пальцы, он сжал их, торопясь растереть и согреть, мягко, не непререкаемо он потянул меня к двери. Оказавшись в квартире, попрощался с моей мамой, закрыл балконную дверь и, на ходу сбросив куртку в кресло, направился в кухню. Это было немного странно, но я снова почувствовала себя почти как в тот вечер, когда пришла рассказать ему о нашем ребенке. Как и тогда, я произнесла слова, которые большинство людей могли бы сделать счастливыми. А нас с Мамору они вывели к очередному распутью. Наши отношения и так были не самыми простыми и понятными в мире, теперь же, я снова все усложнила для нас обоих. Мы оба можем сделать вид, что ничего — никакого разговора не было. Но это лишь игра. На самом деле, ни он, ни я уже не забудем сказанного. И вряд ли я смогу смотреть на мужа, не вглядываясь в его лицо и не пытаясь найти там хоть призрачный, мимолетный намек на то, что мои чувства взаимны. Так стоит ли даже начинать притворяться?        - Усако, - Мамору наполнил чайник и поставил его на базу, щелкнул кнопкой включения, - почему не раздеваешься? Так сильно замерзла? - он смотрел на меня так пристально, что я понимала: он видит насквозь и меня, и все мои мысли. Но не хочет смущать меня, снова возвращаясь к законченному нами разговору.        - Просто немного задумалась, - я спешно завозилась с замком куртки, старательно отводя глаза от Мамору.        - Послушай меня, - его негромкий, но такой уверенный голос вдруг раздался совсем рядом. Мамору подошел так незаметно, что я вздрогнула, почувствовав, как его ладони ложатся на мои плечи, - Я не могу обещать тебе всего — звезду с неба, жизнь, выстланную лепестками роз или что-то подобное. Но у нас все будет хорошо. Я тебе обещаю. Ты всегда будешь на первом месте… Вы будете на первом месте, - быстро поправил он самого себя, приложив ладонь к моему животу, - Ты ведь мне веришь?        - Верю, - я вдруг почувствовала, что горло пересохло. Попыталась сглотнуть, но это не слишком помогло. Он чуть улыбнулся уголками губ, помог мне расстегнуть куртку и вернулся в кухню, чтобы закончить с чаем. Я забрала из кресла сброшенную им куртку и унесла нашу одежду в шкаф в прихожей. Задержалась у открытого гардероба на несколько секунд. Просто прижалась лбом к рукаву его тонкого пуховика, пытаясь собраться с мыслями.        - Чай готов, - Мамору показался из кухни, держа в руках мою кружку. Эта чашка смотрится рядом с ним, как что-то инородное. Розовая кружка, на которой изображена прихорашивающаяся перед зеркалом мумми-мама, это совсем не то, что может гармонично выглядеть в его мужских ладонях.        - Спасибо, - подойдя, я забрала у мужа посуду, чтобы вернуть в эту жизнь гармонию и баланс. Розовая чашка должна быть в руках у слишком романтичной особы, которая просто не умеет держать язык за зубами, чтобы не усложнять и без того не простую ситуацию.       Сделала глоток чая, чтобы согреться, справиться с сухостью в горле и предупредить возможное появление неловкой паузы между нами.        - Спасибо. Чай очень вкусный, - я сама понимала, что моя улыбка вышла очень неловкой, но Мамору только понимающе улыбнулся в ответ и погладил меня по голове, - Ты не будешь против, если я приму ванну? - мне нужно было время, чтобы просто побыть наедине с собой и понять, как отпустить эту ситуацию, пока не свела с ума саму себя.        - Конечно. Тогда, я немного поработаю, пока не придет твоя мама. А после — схожу в магазин. А то в нашем холодильнике даже мышь не повесится.        - Почему? - я сделала еще несколько мелких глотков горячего чая.        - Потому что там из всей еды только вчерашнее бириани и пара банок кошачьего корма. Если мышь не совсем дура, она не станет кончать с жизнью там, где ее остывший трупик может быть употреблен в пищу, - совершенно невозмутимо пояснил муж, заставив меня прыснуть от смеха. Немного чая пролилось на мою светлую водолазку. Я тут же почувствовала, как щеки заливаются жарким румянцем. Интересно, могу я сделать еще что-то, чтобы показать себя еще большей дурой или уже достигла своего индивидуального предела.        - Если застираешь прямо сейчас, пятна не останется, - Мамору забрал у меня кружку с остатками чая, протянув руку, щелкнул кнопкой выключателя, чтобы зажечь в ванной свет.        - Надо полагать, ты и это в какой-то книжке вычитал? - я стянула водолазку, чтобы изучить пятно более детально, а Мамору, допив остатки моего чая, усмехнулся.        - Не забывай, что я стал счастливым семьянином совсем недавно. И до сих пор мне самому приходилось справляться со многими бытовыми вопросами. В том числе, и с появляющимися на одежде пятнами, - он быстро окинул меня взглядом и уголки мужских губ чуть дрогнули, - Думаю, если ты действительно хочешь принять ванну, тебе нужно поторопиться. Покрутишься передо мной в таком виде еще пару минут - и твоя мама застанет нас не в самом удобном положении. Прямо здесь, - он с откровенным намеком кивнул в сторону обувницы, достававшей ему как раз до пояса. Представив себе возможную сцену, после которой вряд ли когда-нибудь смогу взглянуть в глаза родной матери, я издала звук где-то между испуганным писком и смущенным ойком и проскользнула мимо него в ванную.       Открыв воду в раковине, я застирала водолазку и повесила ее на сушку для полотенец над ванной. Когда стала наполнять для себя ванну, воздух ванной почти моментально наполнился запахами молока и карамели от моей любимой пены. Она всегда помогает мне успокоиться. Пока ванна наполнялась, я несколько раз плеснула прохладной водой в лицо, склонившись над раковиной. В этот момент, я была очень рада тому, что Мамору не подумал о том, чтобы привезти мне в больницу косметику. Просто стояла и смотрела, как капли скатываются с моего лица. Ощущение от их падения на грудь было не самым приятным, но чувство, похожее на апатию, мешало мне протянуть руку, взять полотенце и промокнуть лоб и щеки.       Услышав дверной звонок, я поспешила сбросить одежду и забраться в воду. Выходить сейчас никак нельзя. Мама сразу поймет, что я совсем не в порядке. Мамору она знает совсем недавно и, даже если заподозрит что-то не то, спрашивать не станет. Мне совсем не хотелось посвящать маму в подробности нашего сегодняшнего разговора.        - Усаги, солнышко, у тебя все в порядке? - мама постучала в дверь. Прежде чем ответить ей, я пару раз глубоко вздохнула.        - Все хорошо, мам. Я просто немного замерзла. Решила погреться, - я очень надеялась, что мой ответ ее удовлетворит и меня оставят в покое хоть на какое-то время.        - Надеюсь, ты помнишь, что тебе нельзя сидеть в горячей воде? - ее голос стал в разы более обеспокоенным.        - Помню, - усталый вздох вырвался сам собой, - Не бойся, вода просто теплая, - мне вдруг захотелось просто опустить лицо в воду. Никакого суицидального подтекста. Просто смыть с себя все произошедшее за эти сутки. Сперва — волнение за мужа, а потом — за нашу малышку. А теперь и неловкое ощущение от моего оставшегося безответным признания. Черт! Ну почему я не промолчала. Почему мне нужно было сказать ему именно сейчас?       Мама еще несколько минут задавала мне через дверь вопросы, на которые я старалась отвечать максимально бодрым, счастливым голосом человека, полностью довольного своей жизнью. Наконец, меня оставили в покое и я смогла откинуться затылком на свернутое полотенце, которое всегда кладу на бортик ванной. Несколько минут тишины, одиночества и покоя. Вот и все, что мне нужно.       Кажется, не прошло и трех, прежде чем дверь ванной открылась. Я просто забыла повернуть дверную ручку, чтобы закрыться от возможных визитеров. Луна неспешно продефелировала по выложенному кафелем полу и легко вспрыгнула на бортик ванной. Недоуменно и заинтересованно потрогала лапой высокую «шапку» пены и как-то смешно фыркнула. Она устроилась на бортике ванной, непринужденно смахнув на пол стоящие там флаконы с шампунем Мамору и моим гелем для душа. Флакон с мыльными жемчужинами упал в воду и тут же опустился на дно ванной. Вытащив его, я погладила кошку по вечно напряженному черному уху.       - Ты знаешь, что кошки должны бояться воды? - судя по очередному фырканью кошки, я была первой, кто донес до нашей Луны такую информацию, - Не знаешь… Иногда, мне кажется, что ты совсем ничего не боишься. Прямо как он… - мой взгляд сам собой метнулся к приоткрытой двери. Из-за нее доносились звуки. Работающий миксер и пылесос. Мамору считал, что визит моей мамы окажется легкой и приятной забавой. В несколько их с папой визитов к нам домой все и правда было довольно мило. Но сегодня нет сдерживающего мамины хозяйственные порывы папы и мы получим по полной. Я не слышала, но хорошо представляла, как мама причитает: «Господи! Сплошная пыль! Бедная малышка только ею и дышит. Если вам себя не жалко, о ребенке подумайте!». Мне этот текст хорошо знаком — когда я узнала о своей беременности, именно так мама мотивировала меня на уборку в комнате.        - Ты пришла ко мне потому что там слишком шумно? - я снова стала поглаживать кошку, - Мне тоже пока совсем не хочется выходить. Знаешь, Луна… не получается у меня. Совсем не получается. Я хотела соответствовать Мамору. Хотела, чтобы ему было хорошо и спокойно со мной. Но разве могла сдержаться? Я совсем не думала, что все окажется так. Думала, Мамо-Тян обрадуется. Ну, или ему хотя бы будет приятно. Это ведь на самом деле приятно, когда тебя на самом деле любят. Но совсем не представляла, что это будет так. Проблема в том, Луна, что я не умею видеть последствия своих действий. Так всегда было. И будет, наверное. Хотя, я прекрасно понимаю, что нужно меняться…        - Усако, - Мамору заглянул в ванную, увидев кошку, лежащую на бортике ванной чуть заметно улыбнулся, - я хотел сказать, что собираюсь в магазин. Хочешь чего-нибудь? Можешь капризничать.        - Апельсинов, - ответила, почти не задумываясь. Была слишком занята, сгоняя клубы пены ближе к своей груди. Обычно не так сильно заботилась о том, чтобы прикрыться от мужа. Но сейчас на меня влияло осознание того, что мы не одни в квартире.        - Кисленьких? - уточнил Мамору, понимающе кивая. Его вопрос был скорее дежурным. В последнее время любым другим фруктам я предпочитала кислые цитрусовые и яблоки, при взгляде на которые у всех остальных сводило скулы.        - Да… И овощей каких-нибудь маринованных, - внезапно, я почувствовала голод. Такой, будто уже несколько дней ничего не ела. Боюсь, к тому времени, как родится малышка, я превращусь в самый настоящий шар. Но сделать с собой что-то очень трудно. С самого детства, когда в жизни происходило что-то, что сильно меня расстраивало, я налегала на еду. Удивительно, что при такой своей особенности, умудрилась до сих пор оставаться в рамках общепринятого представления о стройности.        - Хорошо, - Мамору потрепал Луну по загривку, с сочувствием посмотрел на меня и понизил голос почти до шепота, - Не засиживайся тут, договорились? Твоя мама почему-то очень переживает.        - Она считает, что душ для меня полезнее ванной, - я пообещала, что скоро выйду и муж оставил меня одну.       Свое укрытие я покинула минут через двадцать. Замотала голову полотенцем, натянула закрытую пижаму, стараясь отбросить от себя мысли о том, что всего несколько недель назад в милом загородном отеле и эта «броня» показалась моему мужу довольно соблазнительной. Как теперь у нас все будет, я просто не представляла. Когда он зашел ко мне в ванную, я глаза на него боялась лишний раз поднять. Было стыдно, как будто я сделала что-то на самом деле плохое. Но если я хочу и дальше жить в мире и согласии, как было в нашей семье до сих пор, нужно взять себя в руки.        - Солнышко, как ты? - мама обернулась на звук моих шагов, замерев с формой для запекания у духовки.        - Хорошо, - я даже смогла ей улыбнуться. Для начала возвращения в свое обычное легкое расположение духа — и это отлично, - Просто еще не совсем отошла от вчерашнего, - мне показалось, что это будет хорошим объяснением моему подвешенному состоянию.        - Не удивительно. Ты так много пережила вчера за эти несколько часов, - мама убрала форму с будущим пирогом в духовку, сокрушенно покачала головой. Я пожала плечами, села на стул за столом, придвинула к себе небольшую упаковку печенья, которое любила с самого детства. Помню, как всегда выпрашивала его, когда мы заходили в магазин. И съедала по дороге домой. Мама и сейчас постоянно покупает его для меня. Не смотря даже на то, что я уже вышла замуж, жду ребенка. Живу своей жизнью и все равно остаюсь для нее все той же маленькой девочкой. Наверное, и у нашей малышки будут какие-то свои такие маленькие капризы-привычки, которые мы с Мамору будем с удовольствием в ней поддерживать, - Как этот парень? С ним все будет в порядке? - вопрос мамы вырвал меня из детских воспоминаний и из мыслей о собственной дочери.        - Да, - я потянула в стороны края упаковки, несколько мелких печеньиц упали на стол, - Мамору разговаривал с его родителями вчера и видел его отца сегодня. Сапфир крепкий. С ним все будет хорошо.        - Это прекрасно, - мама улыбнулась, все так же настороженно глядя на меня, - К тебе собирались зайти девочки. Чуть позже, после занятий.        - Знаю, Рэй писала, когда мы ехали домой, - я улыбнулась. Мы помолчали несколько минут, в течение которых я уничтожила все принесенное мамой печенье - Мамочка, ты не будешь против, если я пойду полежать? Я плохо спала ночью. Все эти датчики мне жутко мешали.        - Конечно, милая, иди, - прежде чем отпустить меня, мама крепко обняла и прижалась губами к моему лбу, - Ты не представляешь, как я рада, что с тобой и малышкой все в порядке.        - Знаю, мамочка. Я все знаю, - обняв маму в ответ, я вышла из кухни.       В спальне, я вытянулась на постели, уткнувшись лицом в подушку Мамору. Внутри у меня до сих пор творилась полная чертовщина. Я не понимала, не представляла даже, как быть дальше. Мои чувства были очень похожи на те, что обуревали в день, когда рассказала ему о ребенке. Тогда, я чувствовала себя отвергнутой и выброшенной. Чувствовала боль и обиду за себя и своего малыша. Сейчас мне просто было больно и обидно. Я только сейчас поняла, отчего. Он не ответил на мои чувства, но я и не ждала этого. Сказал много важных слов, которые, наверное, мне было бы приятно слышать, если бы он сказал главное, что для него мои чувства значат хоть что-то. Об этом он не сказал ни слова.       Хотелось, как я всегда делала, когда было грустно и страшно, подтянуть колени к груди и обнять их, превратившись в сжатый комочек собственных нервов. Но сделать это мешал мой округлившийся живот. Просто сложила на нем ладони и крепко зажмурилась.       Мне показалось, что прошло всего несколько секунд, когда почувствовала прикосновение к своему плечу. Открыв глаза, я несколько секунд глупо моргала, пока не сфокусировала взгляд на лице склонившегося надо мной мужа. Резко подскочив, сразу почувствовала головокружение и неприятную боль в висках, прижала ладонь к голове.        - Ну куда ты так подрываешься? Теперь голова будет болеть, - его голос был преисполнен сочувствия, когда Мамору снимал с моей головы распутавшееся полотенце.        - Все нормально, - я преувеличенно бодро отмахнулась, стараясь не выглядеть как девушка, напрашивающаяся на жалость, - Ты что-то забыл?        - Хотел сказать, что девочки пришли. Рэй и Ами ждут тебя в гостиной. А Минако терзает нашу кошку в коридоре. Если ты не вмешаешься, боюсь, мы останемся без питомца, - он мягко улыбнулся, сев на кровать рядом со мной.        - А Мако? - подняв руку, я запустила ее в волосы, чтобы обнаружить там здоровенный колтун. Засыпать с распущенными, да еще и влажными, волосами было плохой, очень плохой идеей.        - Они с твоей мамой, кажется, задались целью избавить тебя от готовки месяца на три. Во всяком случае именно так мне показалось, когда увидел, в кастрюле какого размера они собираются готовить карри, - он снова улыбнулся. И только теперь я поняла, чего он добивается — неумело, но уж как справляется, пытается развеселить меня. Протянув руку, он погладил меня по щеке, - Если ты хочешь, могу отправить их всех по домам. А скажешь — пойду за мороженым или с чем там еще положено проводить девичьи посиделки? Хотя, если с печеньем и конфетами, то я все купил. Ну? Командуй, что мне делать?        - Подай, пожалуйста, расческу и шпильки, - я указала рукой в сторону туалетного столика, хотя в душе у меня билась в истерике еще одна Усаги. «Скажи, что любишь меня!» - кричала эта маленькая истеричка, колотя руками по своей оболочке.       Мне потребовалось довольно много времени, чтобы привести в порядок свои волосы, и Мамору продолжал сидеть на кровати рядом со мной чуть наклонившись вперед и держа сжатые в замок руки у себя на коленях. Он смотрел то на ковролин, застилающий пол спальни, то в зеркало туалетного столика, где отражались мы оба.       Наконец, оданго были готовы. Я отложила расческу и оставшиеся лишними шпильки на прикроватную тумбочку, одернула кофту, туго обтягивающую мой округлый живот. Собиралась просто пройти мимо мужа к выходу из спальни, но он вдруг мягко обхватил мое запястье, удерживая на одном месте.        - Усако, не отворачивайся от меня, - тихо попросил он. Но эта негромкая просьба перекрыла все другие звуки в квартире — включенную на кухне воду, смех девочек и мамы в гостиной и работающий телевизор. Все эти звуки утонули в просьбе мужа, обращенной ко мне.        - Я не отворачиваюсь. Просто не могу понять, как теперь быть. Как себя вести, что мне делать? - я так и стояла рядом с ним. Мамору продолжал держать меня за руку, но и отпусти он, вряд ли нашла в себе силы отойти.        - Не отталкивай меня. От этого никому не будет лучше. Зато мы оба начнем изводить себя и друг-друга. От тоски по тому, что есть у нас сейчас. Ты нужна мне, Усако. Очень нужна. И я знаю, что нужен тебе. Просто… просто будь собой. Будь той девушкой, которая вчера множество раз просила меня не лихачить на дороге. Той, которая сегодня утром просила скорее забрать из больницы домой, - он чуть притянул меня к себе, чтобы осторожно обнять.        - Но не той, которая сказала, что любит тебя, да? - я не смогла устоять от этого замечания и меня поразила тишина, воцарившаяся в комнате. Казалось, что я могу слышать наши дыхания, биения сердец и движение крови в наших венах, - Прости, - сама не знаю, почему я извинялась перед ним в этот момент. Судя по всему, Мамору тоже не видел для меня причин извиняться перед ним.        - Если ты хочешь, можешь говорить, - не свойственным ему самому, неуверенным голосом произнес Мамору, - Просто я не хочу, чтобы тебе было больно от того, что я не могу ответить тебе тем же.        - Хватит, пожалуйста, - за все время, что существует наш брак, мне еще не приходилось испытывать такого острого желания уйти из этой квартиры, чтобы больше не возвращаться. Уехать к родителям и смириться с тем, что наша попытка создать семью провалилась с оглушительным треском.        - Не хватит, Усаги, - он так давно не обращался ко мне полным именем, что на глаза навернулись слезы, - Пойми, если бы я меньше тебя ценил, я сказал бы, что так же люблю тебя. Чтобы ты была счастлива и спокойна, чтобы ни что не угрожало нашей дочери. Но ты слишком дорога для меня. Сейчас, ты самый дорогой и близкий человек для меня. Неужели, это значит меньше, чем эти три слова?        - Нет, - его руки привлекли меня чуть ближе, объятия стали крепче. Я впервые посмотрела на слова, звучащие сегодня в нашей квартире с его стороны. Во всяком случае — попыталась, - Просто… я всегда представляла себе этот день, эти слова и то, что будет после, совсем иначе.        - Знаю. И знаю, что, возможно, виноват перед тобой, - он осторожно погладил мою спину, - Но ты ведь сама всегда говоришь, что брак должен строиться на честности и доверии супругов. Если я скажу, что люблю тебя, то потому что действительно чувствую это. Потому что знаю, что чувства к тебе — именно любовь, а не что-то еще. Разве такое признание будет для тебя не радостнее и ценнее, чем приятная ложь? Тебе не нравится все то, что я говорю. Не отрицай, я знаю. Вижу. Ты никогда так не сжималась в моих руках. Ты сейчас похожа на обиженного совенка, - он очень мягко улыбнулся, - Но на самом деле за внешностью Оданго-Атамы скрывается умная девушка. Ты подумаешь, и поймешь, что я прав.        - Как всегда, - помимо воли, я улыбнулась, положила ладони на его плечи и чуть сжала в пальцах ткань его домашней футболки.        - Я не всегда бываю прав. И даже в наших отношениях есть этому масса подтверждений. Но в этот раз я как никогда хочу сделать все действительно правильно. Поступить честно по отношению к тебе и твоим чувствам, - Мамору потянул меня к себе и осторожно усадил на свои колени, - Сегодня, я услышал эти слова впервые за очень много лет. И я прошу тебя, не думай, что они ничего для меня не значат. Но все, что могу ответить сейчас — просто «спасибо». Усако, тебе самой не кажется, что это несколько не равносильный обмен? Я хочу давать тебе столько же, сколько получаю от тебя. А этими своими словами ты сделала меня вечным должником. Как мне расплатиться с тобой, Усако?       Я не стала ничего отвечать. Просто притянула к себе мужа для поцелуя. Страсть, нежность, ласка — вот что мы всегда делим поровну. Когда наши губы мягко скользят друг по другу или сталкиваются с требовательным напором нетерпения, все что мы испытываем делится пополам и сплетает нас в единое целое. Мне нужно набраться терпения. И храбрости. Его поцелуи, его желание, это то, что может помочь мне подпитываться в ожидании того дня, когда он произнесет долгожданные и такие нужные мне слова.       На свадьбе Минако, когда шла следом за Мамору в его номер, я считала: все, что у меня есть — эти несколько часов до восхода солнца, когда его первые лучи безжалостно развеют остатки нашей сказки для взрослых. Но оказалось, что у нас может быть гораздо больше — наша дочка, наш брак и эти поцелуи, от которых перехватывает грудь и вдруг становится трудно дышать и хочется гораздо большего… И многое другое у нас тоже есть. Так может — если я немного подожду — у нас будет и самое главное? Взаимная любовь… И ради этого чувства стоит ждать. Даже если ждать мне придется всю жизнь.        - Девочки, это нехорошо — так врываться, - я слышала голос Ами за дверью, но оторваться от губ Мамору, давно уже перехватившего инициативу в поцелуе, не было никаких сил. Да и желания тоже не было. Так что, когда дверь все же распахнулась, не выдержав натиска моих обеспокоенных подруг, мы предстали перед девочками во всей красе, - Ой, - по голосу было совершенно не понятно — Ами смущена или разочарована. Минако была настроена куда более категорично. И многословно.        - А мы уж думали, вы решили сразу второго сделать, чтобы долго не затягивать, - подруга рассмеялась, довольная собственной шутке, потом подошла ко мне и за руку потянула с колен мужа, - Давай-давай, Усаги. Врач рекомендовала тебе полный покой. И, мне кажется, она имела в виду совсем не это.        - В самом деле! Какой пример вы подаете! - усмехнулась Рэй, облокотившаяся на косяк двери, - У вас гости, а хозяева заняты черте чем.        - Все дело в том, что вы скорее напоминаете не подруг, а сестер моей жены. А разве родственников можно назвать гостями? - Мамору усмехнулся, не собираясь рассоединять наши сцепленные во время поцелуя пальцы. Он смотрел на меня и я одна из присутствующих в комнате понимала, что значит этот взгляд. Едва заметно кивнула ему, давая понять, что все будет в порядке. Я справлюсь и смогу дать ему столько времени, сколько нужно. Потому что теперь понимаю, где могу взять на это силы. В нем самом.