Приготовим лимонад вместе?

      Глава 31. Усаги.       Мы возвращались с третьего по счету занятия для будущих родителей. Первые два были довольно приятными. Нам показывали правильную технику дыхания, легкие упражнения, которые могут помочь снизить болевые ощущения во время сильных схваток. На специальных куклах нам показывали, как правильно держать младенца, как подмывать и купать малыша, как менять ему подгузники.       Но в этот раз к уже знакомым и приятным занятиям добавилось то, чего я так боялась. Просмотр фильма о родах. Я понимала, что это сложный процесс. Понимала, что будет очень больно. Я много всего понимала, но даже не представляла через что мне, возможно, придется пройти на самом деле. Разрывы, кровотечения, возможные проблемы с Малышкой. Сейчас, мне чудом казалось, что после этого вообще выживают.       Мы шли от здания медицинского центра, где проходили курсы до своего дома в молчании. Не знаю, о чем таком думал Мамору, а я никак не могла перестать вспоминать кадры из фильма. Его рука лежала на моем плече. Пальцы время от времени приходили в движение, поглаживая. Но это его движение получалось таким рассеянным, что ясно было – мыслями Мамору находится очень далеко отсюда.        - Хочешь мороженого? – Мамору кивнул в сторону недавно открывшегося на нашей улице кафе, где подавали только мороженое, сорбет и замороженный йогурт. Я только головой покачала. Впервые за очень долгое время мне вообще ничего не хотелось. Муж просто кивнул и повел меня дальше к нашему дому.       Мы немного задержались в холле первого этажа. Мамору достал из почтового ящика рекламные проспекты и счета, вызвал лифт. Только когда перед нами сомкнулись его автоматические двери, в моей голове вдруг ясно оформилась мысль, которая не давала мне покоя с самого просмотра фильма в медценте, но никак не желала выразиться в словах.        - Мамо-Тян, - его рука снова лежала на моем плече и рассеянно поглаживала через ткань джемпера и футболки, - Если ты теперь не хочешь идти на роды – ничего. Я маму попрошу.        - Что?! – кажется, он был не просто удивлен моими словами – ошарашен, - С чего у тебя вообще появились такие мысли?        - Ты странно выглядишь после того, как нам показали этот фильм, - я чуть обернулась, чтобы иметь возможность прикоснуться ладонью к его боку.        - Давай, ты просто запомнишь: я иду с тобой. И точка. Я хочу держать тебя за руку, выслушивать все, что ты обо мне думаешь. Я хочу увидеть дочь вместе с тобой, - он чуть сжал ладонь на моем плече, привлекая ближе к себе, - Просто раньше я не особо задумывался, что это вообще такое. И сейчас мне хочется сделать что-то, чтобы тебе было легче в этот момент.        - Нас ведь учат всем этим упражнениям. И даже инструктор говорит, что ты правильно массируешь мне поясницу. Сможешь облегчить мне боль, когда придет время, - лифт остановился на нашем этаже, его двери разъехались с негромким звонком. Мы дошли до дверей своей квартиры, из-за которой привычно раздавались крики кошки. Мамору открыл, пропуская меня войти первой.        - Все эти упражнения – это хорошо. И я буду рад, если мой массаж чем-то тебе поможет. Но мне бы хотелось, чтобы этот процесс прошел для тебя безболезненно. Нужно узнать в нашей больнице, что у них с эпидуральной анестезией, - он произнес это так, будто просто размышлял вслух. Стянул обувь и прошел в гостиную. Когда я вошла в комнату, муж уже говорил по телефону с врачом, который будет принимать у меня роды.       Больницу мы выбирали довольно долго, читали отзывы в интернете, ездили на встречи с врачами. Окончательно определились с выбором только недавно. Наша девочка появится на свет в родильном отделении больницы, где работает мама Ами.       Я с минуту постояла рядом с Мамору, прислушиваясь к разговору, и поняла, что мне просто нужно отвлечься. Сейчас, я не хотела продолжать думать о своих родах. Вместо этого прошла в детскую и стала в очередной раз перекладывать с места на место игрушки нашей дочки. Мне так хотелось, чтобы ее комната была самой красивой.       Мамору вошел, когда я должно быть в десятый раз меняла местами игрушечных жирафа, слоника и мишку. Никак не могла решить, какая игрушка будет лучше всего смотреться на подоконнике рядом со стопкой книг сказок. Он подошел ко мне, обнял со спины, сложив ладони на моем животе.        - Не надо про роды, пожалуйста, - я снова посадила на подоконник мартышку.        - Хорошо. У нас осталось карри? – я почувствовала, как он наклоняется и его губы мягко коснулись того места, где шея переходит в плечо.       Не знаю, почему решила поднять эту тему во время обеда. Я думала об этом довольно давно, но все никак не решалась попросить мужа. Однако времени у меня остается все меньше. Хотелось успеть сделать все до рождения нашей дочери.        - Мамо-Тян, а где похоронены твои родители? Здесь, в Токио? – спрашивая, я отчаянно старалась не смотреть на мужа, пристально изучая содержимое своей тарелки. Мы были женаты уже несколько месяцев, а я до сих пор не удосужилась узнать такой важной вещи. Мы вообще не часто говорили о его родителях и родственниках. Такие разговоры не приносили Мамо-Тяну никакой радости, а мне не хотелось лишний раз давить на его болезненные точки, заставлять снова переживать трудные моменты из детства.        - Недалеко от Токио в родном городе отца. Их похоронили в семейную могилу. Почему это тебя вдруг заинтересовало? – он замер на мгновение, но продолжил есть, стараясь оставаться спокойным.        - Просто думаю, я уже несколько месяцев замужем за тобой, а мы ни разу не съездили к ним на могилу. Разве это правильно? - протянув через стол руку, я осторожно коснулась его ладони. Мамору в ответ внимательно посмотрел на меня.        - Ты хочешь туда поехать? Зачем?        - Мне хочется. Хочется отдать дань уважения. Сказать, что я очень стараюсь заботиться о тебе. Что очень хочу, чтобы ты никогда больше не чувствовал себя одиноким. Мне кажется, будь я на их месте, мне бы очень хотелось, чтобы кто-то любил моего ребенка и заботился о нем, - я очень надеялась, что у меня получится выбрать нужные слова для того, чтобы он меня понял, но Мамору только криво усмехнулся.        - Им уже все равно, Усако. Они умерли давно. А для душ и духов дела живых не так важны. Я возьму еще немного риса? – он поднялся на ноги, взял свою тарелку, с которой еще не съел и половину, и подошел к столу, на котором стояла рисоварка.        - Не думаю, что душам твоих родителей все равно, - я будто разговаривала с его спиной. Мамору открыл крышку бытового прибора и словно замер. Несколько долгих секунд простоял так – с тарелкой в одной руке и ложкой для риса в другой. Потом глубоко вздохнул, зачерпнул немного риса и вернулся к столу.        - Давай обойдемся без таких разговоров. Духи, души. Я не особенно верю во все это. Когда ты хочешь поехать туда? Это терпит до августовских праздников?        - Я бы хотела успеть съездить до рождения Малышки. На праздниках там будет слишком много народу. Не хочется дежурной поездки только в дань традициям. Мы можем поехать в этом месяце или в июне?        - Дай мне немного времени. Мне нужно настроиться на такую поездку. Не люблю бывать там, - он все еще выглядел так, будто его не интересует ничего, кроме еды в тарелке. Но глаз на меня он не поднимал – они могли бы открыть его истинные эмоции.        - Твои родители… их могила заброшена? – я не могла поверить собственным выводам, но предположить могла только это. Однако то, как удивленно посмотрел на меня муж, говорило: я явно спешу с выводами.        - С чего ты взяла?        - Ты сам сказал, что не любишь там бывать.        - Но это не значит, что совсем не езжу туда. Просто, наверное, следует посещать могилу родителей чаще. Просто, когда приезжаю туда, чувствую, что мне там нечего делать. Я не умею этого… Ну вот как ты говоришь, что хочешь рассказать им о своих чувствах. Я не умею с ними говорить. Всегда чувствую себя нелепо, стоя перед их могилой, - снова, в который уже раз, он делился со мной тем, о чем вряд ли когда-то говорил с другими людьми.       Утром после того, как Мамору ушел на работу, я стала собираться в университет. Мне нужно было сдать еще один экзамен и несколько зачетов, чтобы официально перейти на следующий курс перед тем, как начнется мой академический отпуск. Глупо было бы потерять целый год. Хотя в последнее время сосредоточиться на учебе бывает все сложнее. И дело не в том, что наша маленькая девочка начинает возиться и ворочаться, когда я долго засиживаюсь над учебниками. Дело не в том, что Мамо-Тян отвлекает меня от учебы своими «шалостями». Уже около месяца между нами ничего не было, кроме поцелуев и осторожных ласк. Мой врач запретила нам близость, опасаясь возникновения тонуса.       Дело в моих собственных мыслях.       Складывая в свою сумку телефон и записную книжку с письменного стола, который мы с Мамору теперь делили на двоих, я взглянула на пустое место у стены. Кроватку доставят на следующей неделе. Но на стене уже закреплены подушечки-буквы, к которым мои мысли вот уже несколько дней возвращаются снова и снова. Отложив свои сборы, я подошла ближе. Провела кончиками пальцев по ряду букв на стене. «У С А Г И». Это имя я знаю с самых первых дней своей жизни. Так же, как будет знать его наша девочка. Мы по-прежнему зовем ее Малышкой. Только иногда, тихо разговаривая с ней перед сном, Мамору обращается к дочке «Чибиуса».       Я никак не могла отделаться от одной мысли. Ее имя. Это первое из важных решений, которое мы принимаем за своего ребенка. И он не мог просто так взять и решить, что дочь будет носить мое имя только лишь потому, что он не помнит своей матери и ему хорошо и легко со мной. Это важно. Это действительно очень важно. Но для такого решения это чертовски мало.       Никак не получалось не думать – а вдруг… Есть ли хоть ничтожный шанс на то, что он все же любит меня? Просто пока еще не осознает этого или просто не готов принять. Я не хотела думать об этом. Потому что если начну – не смогу уже остановиться. Сама поверю в эти мысли, начну ждать признания и буду очень страдать, если его не последует. Я обернулась, посмотрела на нашу свадебную фотографию на стене над кроватью. Он на ней такой серьезный. Хоть губы и сложены в легкую улыбку, в глазах ее нет. Только какая-то решимость. На фотографиях, которые мы делали после свадьбы, улыбка в глазах появилась. Но значит ли эта улыбка, что он любит меня? Хотя бы влюблен? Или значит только, что теперь дома его ждут. Что впервые за много лет он спокоен и уверен – больше он не один.        - Хороший мой, - подойдя к кровати, я обратилась к фотографии мужа, - Ну почему у нас все не может быть проще? – но он только продолжал смотреть на меня со снимка, чуть улыбаясь уголками губ.       В университете все прошло удачно. Хоть я и не смогла ответить на один вопрос из трех, преподаватель – женщина за сорок – с пониманием кивнула, глядя на мой большой живот, и сделала в ведомости пометку о том, что зачет мной сдан.        - Осталось совсем немного, - Минако шла рядом со мной к воротам университета, небрежно помахивая сумочкой, - Если честно, я не представляю, как буду ходить в университет без тебя. Иногда просто ноги сюда не несут. Одна радость – с лучшей подругой повидаться.        - Рэй ведь никуда не денется, - я улыбнулась подруге, размышляя, стоит ли позвонить Мамору и рассказать о своих успехах в учебе или придержать свои новости для дома.        - Совсем не одно и то же, - возразила Минако, чуть обгоняя меня и разворачиваясь спиной вперед, - Мы с тобой учимся вместе. А Рэй – на другом факультете. Мы даже на обеде не можем встретиться иногда, сама же знаешь.        - Знаю, - я согласно кивнула, - Но ты же знаешь, у меня просто выхода нет. Как ты предлагаешь мне совмещать хождение на занятия с кормлением грудью? И вообще – куда я дену ребенка? На лекции ее с собой брать? Вряд ли преподаватели будут в восторге. Или спихнуть ее на маму и Мамору? Я себе материнство иначе представляю.        - Да, я все прекрасно понимаю, - она отряхнула несуществующую соринку с рукава своей блузки, - Усаги, можно тебя спросить? Только девочкам не говори, что я расспрашивала. Они меня просто съедят. Мы договорились не лезть в это во все, но мне ужасно интересно.        - Если ты снова попытаешься спрашивать меня о нашем сек… - я не договорила, Минако перебила меня.        - Не буду. Мне прошлой твоей отповеди хватило. Но на самом деле любопытно, как вы… Ну ты сейчас такая… - она небрежно очертила ладонями мою фигуру в воздухе. Но перехватив мой сердитый взгляд сменила тему, - Он сказал, что вы сменили имя дочери и теперь ее зовут Усаги. Правда?        - Да, - я коснулась ладонью своего живота и кивнула.        - Но почему? Вы же уже все решили и объявили?        - Мамору так решил, - я понятия не имела, как объяснить то, чего сама не понимала до конца. Его решение очень меня радовало, даже льстило. И я точно не была против. Но все же оно меня очень тревожило. Бередило мысли, мечты, самые потаенные, заветные фантазии.        - Сам? То есть, ты его не заставляла? – с сомнением уточнила Минако, смерив меня изучающим взглядом.        - Как бы я это сделала, интересно? Мамору такой упрямый. Ни за что не станет делать того, чего не хочет. Разве что… - я хотела посмеяться, сказать что он сделает то, чего не хочет разве что для спасения собственной жизни, но моя шутка так и осталась не произнесенной. Я вдруг вспомнила… Вспомнила, что он всегда недовольно морщится, но доедает с тарелки весь болгарский перец, который терпеть не может. Вспомнила, как он повел меня в «Корону», когда я призналась, что мечтала об этом. Вспомнила о запланированной поездке на могилу его родителей, - Разве что я попрошу, - это открытие было внезапным. Почему я не думала об этом раньше? Эта внезапная мысль оказалась шокирующей. Мне срочно нужно было присесть.        - Усаги, ты бледная, - Минако быстро взяла меня под локоть, будто собиралась ловить, когда начну падать, - Присядем?        - Да, пожалуйста. Голова кружится, - подруга подвела меня к ближайшей скамейке в тени раскидистого дерева. Я опустилась на неё, открыла свою сумку и достала из нее бутылку воды.        - Может, Мамору позвонишь? Пусть приедет, заберет тебя? – подруга села рядом, осторожно коснулась моего плеча. Я только головой покачала, отрицая ее предложение. Если увижу его сейчас – начну приставать к нему с расспросами. А я обещала мужу дать столько времени, сколько ему будет нужно. И потом – теперь, когда я знаю, что надежда все таки есть, мне ведь будет хоть немного легче дождаться того дня, когда он сможет все сказать?        - Не нужно. Я уже в порядке, - на самом деле, я очень давно не чувствовала себя настолько хорошо, - Мне домой нужно. Только давай по пути зайдем в супермаркет? Хочу кое-что купить, чтобы приготовить пару его любимых блюд.        - Ты точно нору роешь, - вздохнула подруга, - Нет, как-то не так. Как же он сказал-то? Гнездо вьешь! Точно. Ты вьешь для ребенка гнездо, - она прищелкнула пальцами, с улыбкой посмотрела на меня.        - Это точно. Я очень хочу свить для нашей дочки самое лучшее и уютное гнездо, - я рассмеялась, сделала еще пару глотков кислой воды из своей бутылки и убрала ее в сумку, - Так ты пойдешь со мной в магазин?       В супермаркете я купила морского языка, лимоны и пару кусков шоколадного торта. Мамору не очень любит, когда я готовлю много разных блюд. Но сегодня я чувствовала себя так, будто у меня есть огромный повод устроить праздник для нас двоих.       На душе вдруг стало так хорошо и легко, словно я уже услышала от него те самые – долгожданные – слова. Хотелось пританцовывать и петь. И если первое было для меня затруднительно – на моем-то сроке, то отказать себе в том, чтобы напеть любимую мелодию, я не могла.       На нашем этаже, выйдя из лифта, я встретила Хотару с няней. Мы поздоровались, девочка осторожно погладила мой живот. Она уже совершенно уверена в том, что они с нашей дочкой станут лучшими подругами. И ее совсем не беспокоит, что к тому времени, как с маленькой Усаги можно будет осмысленно играть, ей самой уже исполнится лет девять. А то и десять. И вряд ли их будут интересовать одни и те же игры.        - Ты идешь в парк, Хоти? – я чуть поправила панамку девочки, она довольно кивнула.        - Буду качаться на качелях. Усаги, а папа принес мне котенка. Он рыжий с полосками. Ты придешь на него посмотреть? Мы назвали его Мандарин, - счастливо похвасталась мне девочка.        - Когда-нибудь, ты обязательно покажешь мне своего Мандарина, солнышко. Хорошей тебе прогулки, - попрощавшись с девочкой и ее няней, я прошла к своей двери, предвкушая, что час смогу слушать музыку так, как мне сейчас хочется. Что-нибудь ритмичное, радостное и очень громкое.       К тому времени, когда Мамору вернулся с работы, я как раз достала из духовки форму с запеченной рыбой, залила ее соусом. Услышав, как в коридоре хлопнула дверь, вышла к нему навстречу, не в силах сдержать радостную улыбку.        - С возвращением, - услышав мое приветствие, он удивленно посмотрел на меня, будто бы видел впервые в жизни.        - Что это с тобой? Ведешь себя как идеальная женушка из дорамы, - он разулся, подошел ко мне, внимательно вглядываясь в мои глаза, - Что ты задумала?        - Ничего. Я просто очень рада тебя видеть, - я сама потянулась к нему за поцелуем, и лишь легкое касание губ меня сегодня точно не устраивало, - Ужин или ванную? – шепнула я, когда мы в очередной раз набирали воздуха. Он обхватил мое лицо ладонями и рассмеялся.        - Не пугай меня, Усако. Я не хочу стать персонажем дурацкой комедии, - он снова мягко коснулся моих губ своими, - Верни мне мою жену, пожалуйста.        - Поцелуй еще раз. Я хочу новый самый лучший поцелуй в моей жизни, - отпускать его совершенно не хотелось. Казалось – я могла бы целовать его вот так хоть до следующего утра. Вот только очень боялась выдать чем-то свои мысли. Пыталась осадить себя – напомнить: все это только мои догадки. Но ничего не получалось.        - У нас есть повод что-то отпраздновать? – Мамору остановился у стола в гостиной, который я сервировала, стараясь, как никогда в жизни, - Я забыл о какой-то годовщине? Познакомились мы с тобой в марте. Тогда – что?        - Я зачет сдала. Предмет трудный, боялась, что завалюсь на нем, - мне очень хотелось казаться убедительной.        - Не заметил, чтобы ты особенно переживала перед ним, - он снова приблизился, внимательно посмотрел на меня, будто подозревая что-то, - В любом случае – поздравляю. Ты молодец.        - Спасибо. Давай поедим?       За ужином было трудно себя контролировать. Несколько раз я непроизвольно начинала тихо мычать себе под нос глупые песенки, чем вызывала улыбки мужа.        - Видимо, этот зачет действительно много для тебя значит. Остался еще один?        - Да по социологии. И экзамен по экологии, - мысли об учебе сейчас приходили в голову меньше всего, - Но это не основной наш предмет. Так что высокие баллы необязательны. Достаточно просто не сильно опозориться, - я вздохнула, попыталась сменить тему, - Ты доел? Есть еще десерт. Я купила шоколадный торт.        - Я думал сегодня о твоей просьбе. Мы можем поехать, когда ты закончишь с учебой. Чтобы не отвлекать тебя от подготовки к экзамену, - он поднял эту тему, когда мы вечером гуляли по парку, - Тебя устроит такой вариант, Усако?        - Да. Последний экзамен я сдаю в следующий понедельник. Так что не так долго ждать осталось. Но ты ведь не будешь ставить мне условий? Ну там – если сдам не достаточно хорошо, то мы никуда не поедем? – я не смогла удержать подозрения в голосе.        - Не буду. Просто хочу, чтобы ты не отвлекалась и хорошо подготовилась к своему экзамену, не навредив при этом ни себе, ни дочери, - протянув руку, он погладил меня по голове, чуть взъерошив челку. Как мог бы гладить ребенка, - Тебе нужна моя помощь с подготовкой?        - Помощь? Ты что, хорошо разбираешься в экологии?        - Имею представления, - с улыбкой пожал плечами муж.       В этот вечер мне не хотелось никаким образом возвращаться к учебе. Пусть даже с его помощью. Хотелось просто быть с ним рядом. Слышать его голос, ощущать тепло его ладони на собственных пальцах.       Я не могла отпустить его от себя и после, когда мы уже были дома. Надеялась только, что он спишет все мои попытки прикоснуться, обнять, лишний раз поцеловать его на очередное буйство гормонов или просто на мое хорошее настроение. Даже поздним вечером, уже лежа в постели, я все никак не могла угомониться. Его поцелуев вдруг стало невозможно мало. Но поцелуи и прикосновения это все, что для нас сейчас возможно.        - Усако, - он чуть отстранил меня, разрывая поцелуй, - Не издевайся, прошу тебя. Ты же понимаешь, как на меня действуешь. Давай успокоимся, пожалуйста.       Моя рука под одеялом скользнула ниже, коснулась его через ткань белья. Мои губы внезапно пересохли так, что пришлось облизнуть их.        - Выключи свет, - собственный голос показался мне странным.        - Давно бы так, - он потянулся к выключателю настольной лампы, выразительно вскинул бровь, - Ты руку убрать не хочешь?        - Не хочу, - я покачала головой, стягивая с него и себя одеяло. До нашей с ним первой ночи я ничего такого не делала. Мне и в голову подобное не приходило. С ним хотелось всего. Но я до сих пор не доводила до конца. Сейчас этого хотелось. Сделать это для нас обоих, - Выключи свет, пожалуйста.       Утром я проснулась гораздо раньше будильника. Постаралась выбраться из кровати, не потревожив мужа. У Мамору было еще почти полчаса на сон. А у меня есть полчаса, чтобы прийти в себя после того, что сделала ночью и решиться посмотреть ему в глаза. Стесняться было так глупо. Я просто помогла любимому человеку получить удовольствие. Сама этого хотела и нисколько не жалела. Но ощущение было странным. Даже после того как умылась, я будто продолжала ощущать этот горьковато-терпкий привкус. Чувствовать его пальцы, запутавшиеся в моих волосах. Слышала его охрипший голос, которым он произносил мое имя.       Я приготовила нам простой завтрак, разогрела себе немного молока.       Мамору вышел из спальни, встретился со мной взглядом, улыбнулся мне. Я улыбнулась в ответ, чувствуя, как странное ощущение постепенно оставляет меня. А когда муж присоединился ко мне в кухне, уже умывшись, и обнял меня, последние его следы испарились.        - Доброе утро, Усако, - его губы нашли мои быстрым поцелуем.       За оставшиеся до экзамена дни мы с Мамору успели повторить все изученные в этом семестре темы и затронуть несколько отведенных для самостоятельного изучения. Его «имею представление» явно было заниженной оценкой собственных познаний. Даже если все они были почерпнуты из остаточных знаний школьной программы и случайно прочтенных статей или увиденных передач – он вполне мог бы отлично сдать предмет нашему преподавателю. Думаю, я смогла пристойно подготовиться потому что его, в отличии от профессора, слушать было интересно.       Мы выехали в четверг утром. Мамору смог договориться на работе, чтобы освободить день полностью. Он хмурился, и дело было вовсе не в пропуске работы.        - Ты сердишься? – мне не хотелось злить мужа, совсем не хотелось. Но я чувствовала, что готова стать частью и этой составляющей его жизни. Да – неприятной. Но кто сказал, что жизнь состоит из одних только радостей. В том числе и семейная. Я могла бы дождаться праздников в августе, чтобы поехать на могилу свекров. Но я понятия не имела, что будет. Если все пойдет по плану – к тому времени Малышке будет всего месяц и неизвестно, будем ли мы с ней в состоянии для таких поездок.        - Не сержусь. Просто я на самом деле не люблю туда ездить. И не понимаю, зачем это тебе нужно. Но если нужно… - он указал рукой на открывающуюся перед нами дорогу.        - Просто мне хочется лучше понять тебя, узнать твою историю, - не зная, куда себя деть, я чуть ковырнула кончиком пальца обивку сидения подо мной.       Мамору усмехнулся, услышав мои слова.        - Усако, ты выбрала неправильный путь для этого. Все что я сам знал о своем прошлом, я тебе уже рассказал. Вряд ли на могиле моих родителей нас внезапно настигнет озарение, - выехав из города, он прибавил скорости.        - Не знаю, Мамо-Тян. Я просто почему-то уверена, что именно так поступить будет правильно. Мы ведь хотим, чтобы Малышка любила уважала нас. Правда? – он согласно кивнул, не отвлекаясь от дороги, - А как мы можем просить чего-то от дочери, если не будем подавать ей пример?        - То есть, ты хочешь, чтобы я ей врал? Ради примера, - кажется, сделанный им вывод очень развеселил Мамору.        - Я не говорила такого! Я не говорила тебе врать нашей дочке, - даже мне самой ясно виделось сомнение в собственном голосе. Я мысленно повторила все, что сказала мужу. Мало ли что могла ляпнуть. Может – хотела выразить одну мысль, а получилась в итоге совсем другая, - Не говорила, - уже более уверенно произнесла я.        - Ты сказала, что мы должны показывать ей пример любви и уважения к родителям. Но это скорее ты можешь ей дать. Если я начну выказывать что-то такое, это будет вранье. Я правда не понимаю, как могу любить людей, которых не знаю. И внушать Малышке такие идеи я не собираюсь, - Мамору бросил на меня быстрый взгляд, пытаясь понять – достаточно ли мне таких объяснений.        - Я не думала, что с твоей точки зрения мои слова так выглядят, - если рассуждать так, как он, действительно мои слова выглядят не слишком хорошо, - Слишком все у нас сложно в этом вопросе.       До самой остановки у ворот старого кладбища мы больше не разговаривали о его родителях. Припарковавшись, Мамору забрал с заднего сидения свой кардиган и букет лилий, купленный для могилы его родителей.       Он помог мне выйти из машины и повел в сторону ворот. Видно было, что он не частый гость здесь. Войдя на территорию кладбища, какое-то время мы шли прямо. А потом Мамору остановился и задумался.        - Сюда, кажется, - он с сомнением посмотрел на один из ровных рядов захоронений, - Да, три черных надгробья подряд. Сюда.       Мы шли довольно долго, пока не остановились у темно-серого надгробья, на котором было выбито четыре посмертных имени.        - Кто здесь, кроме них? – мы прикоснулись к надгробью. Прочесть надписи я так и не смогла. Древние начертания давались мне еще хуже, чем те что нам преподавали в школе.        - Родители отца, - Мамору вытащил из углубления в камне старые цветы, заменил их принесенными лилиями и положил руку на мое плечо, чуть привлек к себе, - Что дальше?        - Я бы хотела с ними поговорить. Можно? – в ответ Мамору только поднял руки, отошел чуть в сторону, наблюдая за мной издали. Я же пыталась понять, с чего начать. Бывая с родителями на могилах бабушек и дедушек, я всегда разговаривала с ними, и это было легко. Их я знала, хоть и умерли они уже давно. Они любили меня. По поводу родителей мужа я совсем не была уверена, что хотя бы понравилась бы им, - Здравствуйте, - я понятия не имела, действуют ли на том свете наши правила этикета, но вежливость в любом случае не была лишней, - Я жена вашего сына. Не знаю, что на самом деле хотела вам сказать. Благодарить вас за него – глупо. Он сам вырос тем, кем сейчас является. Но он замечательный. Вы можете гордиться сыном. Хоть он и думает, что вам все равно теперь. Но я так не думаю. Он замечательный. Самый лучший из всех людей, кого я знаю. Старается казаться отстраненным и жестким. Но на самом деле он очень добрый. И честный. Никогда не говорит того, чего не думает на самом деле. Он умный, порядочный, упорный и целеустремленный. С ним можно ни о чем не беспокоиться и ничего не бояться. Он прекрасный муж и уже замечательный папа. Хотя наша дочка еще даже не родилась. Вы можете не беспокоиться о нем. Я очень люблю Мамору и хочу сделать все, чтобы он был счастлив.        - Не плачь, - я не осознавала, что мои щеки стали мокрыми, пока не подошла к мужу и он не начал вытирать мое лицо ладонями, - Ну что ты так распереживалась? – он крепко обнял меня, склонившись немного, уперся подбородком в шарик оданго. Я смогла только головой покачать из стороны в сторону. Если бы я сама знала, что со мной происходит, - Поехали домой, - он хотел увести меня, но я отстранилась.        - Ты больше не подойдешь?        - Я сделал все, что считал нужным. Я часто говорю тебе, что ты – единственная семья, которая у меня есть. Я правда так думаю. Чувствую. Ты и она – все, кто у меня есть. Ты, она и возможно еще пара карапузов – все, кто мне нужны.       Тем вечером Мамору долго работал, сидя на полу перед ноутбуком, установленным на журнальном столике. Я лежала рядом на диване, кутаясь в синий плед с нашей кровати, и наблюдала за ним. На самом деле, у меня теперь тоже нет никого дороже этого мужчины и нашей Малышки.        - Мамо-Тян, - я тихонько позвала мужа. Не была уверена, что можно отвлекать его от работы. Но он тут же выпрямился, посмотрел на меня сквозь стекла своих строгих очков для работы, - Они у нас обязательно будут. Эти несколько карапузов. У Малышки будет большая семья.       Опершись на вытянутую руку, Мамору приблизился к дивану, ласково коснулся моих губ своими. Он разорвал поцелуй лишь на несколько секунд, чтобы шепнуть: «Спасибо» и снова вернуться ко мне.