Приготовим лимонад вместе?

      Глава 32. Мамору.       У меня оставалось всего несколько дней до дня рождения Усаги. В приниципе, я уже мог сказать, что все готово. Я сделал все так, как хотела Усаги. Купил подарки, которые точно ей понравятся. Ее родители были приглашены к завтраку. А идеальный завтрак был заказан с доставкой из ресторана. Я мог бы сказать, что справился. Но этому мешало осознание того, что на самом деле я не даю жене того единственного, что она на самом деле хочет.       По сути, всего лишь три простых слова. «Я тебя люблю». Что мешает произнести их? Я все еще сомневаюсь, что чувствую это? Не думаю. Скорее теперь просто удивлен, что могу чувствовать что-то настолько сильное. Или – до сих пор не могу сам в это поверить?       Это не трудно – любить ее. Это очень просто. Гораздо проще, чем скрывать от нее эти чувства. Проще, чем молчать о них. Но нужно ли молчать дальше? Мне хотелось разобраться, понять собственные чувства, быть до конца уверенным, прежде чем скажу ей все, больше не скрываясь и не таясь.       Поэтому и сидел сейчас здесь. В приемной человека, который, как мне казалось, мог помочь разобраться и разложить все по полочкам. Всегда помогал.       Пришлось ждать, когда Кунсайт закончит чрезвычайно важное совещание. И еще одно – чуть менее значимое. Мешать его рабочим делам в мои планы не входило.        - Мамору, - когда я зашел в его кабинет, друг быстро поднялся из-за стола, - Случилось что-то или ты просто зашел?       Видно моего выразительного взгляда было достаточно, чтобы старый друг понял – на работу к нему я бы «просто так» не зашел.        - Поговорить хочу. А во внерабочее время тебя очень трудно застать в одиночестве. Мне бы не хотелось, чтобы Минако узнала о нашем сегодняшнем разговоре, - я занял одно из неудобных кресел для посетителей. Кунсайт, проигнорировав собственное – кожаное с высокой спинкой – сел рядом со мной.        - Ты что-то натворил? – осторожно уточнил Кунсайт. Судя по его настороженному взгляду, я мог предположить, что друг мог обо мне подумать.        - Хуже, - на моем лице сама собой появилась кривая усмешка, - Как ты понял, что любишь Минако?       Кунсайт с минуту посмотрел на меня, чуть наклоняя голову то в одну, то в другую сторону. Словно хотел рассмотреть меня со всех возможных ракурсов.        - Я тебе отвечу. Я обязательно тебе отвечу. Просто успокой меня. Ты задаешь этот вопрос из-за Усаги?       Я не стал отвечать ему, просто кивнул, проворачивая на пальце обручальное кольцо. Возможно, это просто плод моего воображения, но до моего слуха отчетливо донесся глубокий вздох облегчения. Как будто могло быть иначе, как будто я хотя бы в теории мог допустить в своей жизни какую-то другую девушку.        - Минако, - он заговорил тихо и были в его голосе странные мечтательные ноты, будто не о собственной жене говорит сейчас, а какой-то недостижимой богине, - Я понял, что люблю ее, когда осознал, что мне без нее… скучно. Мы познакомились, начали общаться. Сквозь все эти свои разницы – в возрасте, в интересах, в статусах. А потом мне нужно было уехать. Ненадолго. Обычная деловая поездка. У меня их и до, и после сотни были. Но раньше это было легко. Неделя, две, месяц? Да нет ничего проще. Но после того, как в моей жизни появилась Минако… Два дня. Я уже столько раз проверял. Два дня я спокойно занимаюсь делами, выполняю все свои функции. А потом начинает чего-то не хватать, - он легко коснулся ладонью левой стороны груди, пару раз едва заметно хлопнул себя через ткань пиджака и рубашки, - Хочется быть рядом. Пусть даже мы при этом заняты каждый своим делом и не разговариваем. Просто знать, что она здесь, совсем рядом, достаточно для того, чтобы быть счастливым. Знать, что через несколько часов я пойду домой, и она будет там. Что вечер мы проведем вместе.       Слушая его, я мог только кивать. Все, о чем говорил Кунсайт, было мне знакомо. Вот только, даже двух дней у меня не было. Я вспомнил ту ночь, которую Усаги провела в больнице. Видимо, я могу провести на расстоянии от жены не больше нескольких часов до того, как мне станет нестерпимо тоскливо.       Когда это началось? Месяц назад? Полгода? В ночь, когда мы зачали своего ребенка? Или гораздо раньше? Слишком легко я расставался со всеми, кто был до нее. Слишком тяжело было даже просто допустить мысль о расставании с Усаги. Да и так ли важно знать, в какой именно момент родилось это чувство? Гораздо важнее – сколько оно будет длиться. И что-то глубоко внутри безжалостно подсказывало – до самого конца. Чувство к Усаги будет со мной до тех пор, пока я жив.       Я ждал, когда в мою душу придет страх. Страх перед чем-то настолько огромным и до сих пор неизведанным. Но страшно не было. Меня посещали совсем другие чувства – любопытство, интерес, нетерпение. Я хотел скорее познакомиться с этим новым для меня чувством, с ощущением от его принятия в себе.        - Ты меня вообще слушаешь? – кажется, я позорно прозевал большую часть выступления, ради меня же и начатого. Но, когда Кунсайт начал говорить о своих чувствах к Минако, меня самого накрыло шквалом собственных эмоций и мыслей, имеющих в кои-то веке общую направленность. С некоторых пор, Усаги и правда стала центром и смыслом всего, что происходило в моей жизни. Порой казалось даже: о ее мыслях и предпочтениях я знаю больше, чем о собственных. Хотя, разумеется, это не так. В таком случае, жизнь моя была бы куда проще. И гораздо скучнее.        - Нет, - между нами пятерыми честность всегда оставалась качеством дружбообразующим. Кунсайт усмехнулся в ответ на мое признание, покачал головой.        - В таком случае, какого черта ты здесь, друг мой?        - Подумать нужно было. Я все еще новичок на этом поле.        - Подумать, значит? – Кунсайт снова вздохнул, глядя на меня как на какого-то неизлечимо больного родственника. Которого и по больницам таскать бесполезно, и просто так бросить жалко, - Ну, думай-думай. Я работать буду, не помешаю? – он иронично изогнул бровь, но казался вполне серьезным, спрашивая разрешения на работу в собственном кабинете.       Дома я оказался через несколько часов. И был почти уверен, что не застану там жену. Усаги утром предупреждала, что будет обедать с матерью. Я собирался провести пару часов с пользой для себя. Успеть спрятать еще один купленный к ее дню рождения подарок и закончить работу над очередным этапом текущего проекта. Но планам моим не суждено было сбыться. Жену увидел, едва переступил порог спальни. Она лежала на нашей кровати, отвернувшись спиной к двери. Растерявшись в первую секунду, я глупо сунул сверток с купленным для нее кардиганом за спину. И только после этого сообразил – Усако никак не отреагировала на мое появление ни в квартире, ни в комнате.       Подойдя к кровати, я опустился на колени, сунул свой «секрет» под матрас со своей стороны и вытянулся на одеяле рядом с женой. Осторожно дотронулся до ее лица. Усако дремала, отчего-то нахмурившись во сне. В последнее время, ей очень непросто. Слишком большой для ее роста и комплекции живот, из-за которого все время тянет спину и ноют ноги. Да еще в самом организме вечно идут какие-то перестройки и подготовка к родам. Накануне, у нее несколько часов несильно, но неприятно тянуло низ спины и живота. Дочка решила устроить генеральную репетицию собственного рождения и демонстрировала тренировочные схватки. Зато, теперь мы могли быть уверены – показанный на курсах массаж действительно способен облегчить боль. По крайней мере, в самом начале.       Она почти перестала спать по ночам. Усаги неудобно. Она все время пытается как-то извернуться, чтобы свить какое-то подобие гнезда, в котором сможет уютно устроить живот. Получается даже не через раз. Ей удается выспаться, если использует мой живот в качестве какой-то опоры для своего. Но эта неугомонная решила, что мне жизненно необходимо высыпаться перед работой и далеко не всегда позволяет подставиться и позаботиться о ее комфорте. Вот и получилось, что сон жены плавно сместился в сторону дня. В светлое время наша дочка не так активна и Усаги может позволить себе несколько часов почти полноценного отдыха.       Еще раз проведя кончиками пальцев по ее лицу, я поднялся с постели. Накинул на ноги жены угол пледа. Не то чтобы в этом была практическая необходимость – летний день и без того был почти жарким. Просто с некоторых пор внутри поселилась потребность заботиться, оберегать. И потакать этой потребности было приятно.       Она проснулась, когда большинство населения этого города уже подумывало об ужине. Впервые, мой многолетний опыт одинокой жизни сыграл нам с ней на руку. К тому моменту, как Усаги вышла из спальни, я уже приготовил для нас нехитрый ужин из найденных в холодильнике продуктов. Даже смог изобразить нехитрый соус, воспользовавшись записями в одном из ее многочисленных блокнотов с курсов.        - Почему ты меня не разбудил? – она остановилась у меня за спиной, положив ладони мне на плечи.        - Тебе нужно больше отдыхать, - я отодвинул от себя ноутбук, повернулся к жене. Сегодня работа была последним, что шло мне на ум. За последние часы я смог выдавить из себя несколько строк программного кода и выглядели они так, будто я выписал их из какого-нибудь учебника «Программирование для чайников». Нужен был перерыв. И рядом со мной был человек, который мог дать мне несколько минут или часов покоя. Столько, сколько мне будет нужно, - Иди ко мне? – чуть отъехав в своем кресле от стола, я помог Усаги устроиться у меня на коленях, обхватил ладонями ее живот и ткнулся лбом в основание шеи девушки. Хотелось прямо сейчас сказать ей все. Разделить с ней это чувство, оказавшееся для меня одного слишком большим, чтобы держать его внутри. Вот только, одна хорошая новость уже привела к тому, что Усако попала в больницу. Нужно дождаться, когда родится Малышка.        - Тебе бы самому отдохнуть, - жена запустила пальцы в мои волосы, стала осторожно массировать кожу головы, временами касаясь макушки губами. Через много лет, когда придет мое время, я хочу чтобы именно это ощущение стало последним, что я почувствую в жизни. Усмехнулся этой мысли. Одновременно такой мрачной и светлой, - Ты в последнее время слишком много на себя взваливаешь. Мне иногда кажется, что до этого начала работы из дома, ты уставал гораздо меньше.        - Тебе кажется, Усако, - я поднял голову с ее плеча, поймал взгляд жены и улыбнулся ей, - Ужинать будешь?        - Можно попозже? Сейчас так хорошо просто сидеть с тобой, - она все продолжала ерошить мои волосы, и очень трудно было сдержаться от того, чтобы начать мурчать подобно огромному коту, внезапно добравшемуся до целого ведра отменных сливок, - Ты сам-то ел?        - Тебя ждал. Неважно, я не голоден. Какие новости? – я сместил одну ладонь к пояснице жены, стал осторожно массировать ее движениями, ставшими в последние недели привычными.        - У моего брата появилась подружка, - Усаги весело хихикнула, опустив одну руку вниз, завела ее за спину и чуть сместила мою ладонь, - Вот здесь, пожалуйста, - сосредоточившись на пару секунд на массаже, она расслабилась, но не забыла, о чем хотела мне рассказать, - Они учатся в одном классе. И, похоже, там все серьезно. Ну, мама так думает.        - Шинго семнадцать. Наверное – самое время для первого «серьезно»?        - Наверное, - она неопределенно пожала плечами, потом вдруг запрокинула голову и выдохнула, - Как же хорошо…        - Здесь? – я повторил движение ладони чуть выше ее поясницы. Жена кивнула, через пару секунд снова крепко обняла мою шею, прижимая к себе.        - Здесь хорошо, с тобой, - уточнила она, снова начав перебирать мои волосы.       А в ее день рождения все наши планы полетели к черту. Она снова плохо спала ночью. Даже когда устроилась вплотную ко мне, не могла крепко уснуть. Я все пытался допытаться – что происходит. Она и сама не понимала.        - Мне не больно, Мамо-Тян. Но такое чувство, что больно должно быть. Знаешь… - она задумалась на минуту, пытаясь правильно подобрать слова, - Вот когда палец бумагой порежешь и сначала крови не видишь и не чувствуешь ничего. Просто будто смотришь на эту трещину на коже и понимаешь: сейчас будет больно.       Это неясное предболезненное ощущение выгнало Усаги из кровати в седьмом часу утра. Ее спину снова прихватывало. Нерегулярно, неровно. Слишком похоже на новые тренировочные схватки. Мы сидели на диване в гостиной при свете слишком яркого утреннего солнца. Жена будто нехотя перебирала мои подарки. Мысли ее совершенно точно были далеки и от желанной сумочки, и от вожделенной коробочки с духами, и от кардигана, купленного почти случайно. Просто увидел его в одном из магазинов и вспомнил о том, что она довольно часто мерзнет в пасмурные дни.        - Очень красивые, - Усаги улыбнулась, разорвав упаковку на последнем подарке и раскрыв коробку. Я не успел купить понравившийся ей сервиз. Пришлось импровизировать – купить в нескольких магазинах посуды кучу разных тарелок с узорами из листьев, - Спасибо большое.        - Не купил цветы. Думал сходить за ними утром, пока ты будешь спать.       Она чуть повернулась ко мне, чтобы подарить быстрый благодарный поцелуй.        - Знаешь, - она прижалась ко мне, сама положила мою ладонь на свою спину, - Это совсем не похоже на то, что было раньше. Мне даже кажется, что она может родиться совсем скоро. Возможно, уже завтра. Или даже сегодня.        - Хочешь поехать в больницу? – мой, казалось бы, простой вопрос, заставил Усаги глубоко задуматься.        - Я пока не уверена, что это нужно, - она ответила только после того, как все обдумала. Посмотрела на часы, - Давай дождемся родителей. Побудем с ними немного и тогда уже я пойму.       Мне хотелось с ней поспорить. Хотелось настоять – если она чувствует что-то, что заставляет думать: дочка появится на свет не через несколько недель, а уже сегодня – нам нужно быть в больнице. Хотелось, но, кроме этого желания, в голове бились воспоминания о пройденных курсах и о разговоре с нашим врачом. Все не то что предупреждали – настоятельно рекомендовали не ехать в больницу раньше времени, не поддаваться чувствам страха и паники.       Однако, кое-что сделать я все таки мог и должен был. Позвонить в больницу и предупредить о нашем возможном появлении в течение дня. Поставить заранее собранную сумку Усаги у входа. Удостовериться, что ключи и документы на машину лежат на их обычном месте. Если Усако скажет, что нужно ехать, сборы не займут больше времени, чем понадобится ей чтобы одеться.       Кажется, ей удалось провести родителей. За столом мы провели не слишком много времени, да и особого аппетита у Усаги не было. Неудивительно, учитывая, что она переживала в эти самые минуты. Икуко и Кенджи не могли ничего не заподозрить. Но им хватило слов дочери о тренировочных схватках.       После завтрака Икуко и Усаги с час просидели на диване, обнявшись. Раз за это время моя жена сильно сморщилась, глубоко и часто задышала.        - Родная, ты точно в порядке? – Икуко напряженно замерла, поглаживая волосы дочери.        - Все хорошо, - неожиданно убежденно ответила матери Усако, снова крепко прижимаясь к матери.       Позже, Усаги захотела перелечь на кровать. Когда она задремала, ее родители засобирались домой.        - Ты уверен, что все будет в порядке? – Кенджи все еще обеспокоенно косился в сторону прикрытой двери спальни.        - Мы постоянно на связи с врачом. Больница совсем недалеко. В случае необходимости, мы будем там минут за двадцать. Все будет хорошо, - мне искренне хотелось, чтобы голос звучал уверенно и твердо. Не только ради собственного спокойствия, но и ради этих людей, обеспокоенных состоянием дочери и внучки.       Проводив родителей жены, я тихо прошел в нашу спальню. Пристроившись на кровати позади Усаги, осторожно обнял ее одной рукой. Ей нужен был отдых и я очень надеялся, что сможет поспать хоть несколько часов. А потом окажется, что все ее утреннее состояние – не более, чем ложная тревога.        - Мамо-Тян, - я почувствовал ее осторожное прикосновение сквозь собственную дрему. Резко открыл глаза и рывком сел на кровати. Усаги тяжело дышала, держа руку на животе, а во второй с силой сжимая покрывало кровати, - Думаю, нам действительно нужно ехать в больницу.       По крайней мере в одном я был прав – чуть больше чем через полчаса Усаги уже была в подготовленной для нее палате. Я опустил на стоящее в палате кресло ее сумку, ободряюще сжал руку жены.        - У Вас будет минут десять для того чтобы переодеться, - сопровождавшая нас медсестра плотно закрыла жалюзи на окнах, обернулась к нам, - Потом придет врач для осмотра. А после я вернусь и подключу приборы.       Усаги молча кивнула, давая понять, что все поняла. Служащая больницы вышла, оставив нас наедине.        - Помочь тебе? – я закрыл дверь палаты, подошел к жене, чтобы отстегнуть лямки ее комбинезона.        - Знаешь, мне такие дурацкие мысли в голову приходят сейчас, - Усаги улыбнулась, прикоснувшись к моей руке, - Не думала, что за несколько часов до встречи с нашей дочкой буду думать о таком.        - О каком, например? – я скинул с ее плеч лямки комбинезона, спустил ладони к краю футболки жены, чтобы помочь снять.        - Если Малышка родится сегодня, у меня больше никогда не будет собственного торта на день рождения, - Усаги рассмеялась, но почти сразу осеклась. Я почувствовал, что ее тело напряглось на несколько секунд. Она с шумом втянула и выпустила воздух сквозь зубы.        - Иди сюда, - забыв ненадолго о необходимости помочь ей переодеться, я притянул жену к себе. Осторожно обнял, боясь, что ей сейчас не так уж нужны мои объятия, - Я обещаю, даже если наша дочка родится сегодня, у тебя всегда будет торт. У каждой из вас будет собственный торт. И собственная вечеринка. В конце-концов, это наша дочка. Мы просто будем отправлять ее спать в восемь вечера.        - В восемь? В собственный день рождения? – она снова рассмеялась, обнимая меня в ответ, - Никогда не думала, что ты можешь быть таким жестоким с собственной дочкой.        - В крайнем случае, в полдевятого, - я снова подцепил край ее футболки, потянул вверх, снимая.        - Как думаешь, у нас получится? Стать хорошими родителями. Я хочу быть для нее хорошей мамой, - она подняла руки, помогая мне раздевать себя.        - Ты будешь самой лучшей мамой, Усако. А я буду изо всех сил стараться не превратить нашу Малышку в избалованного монстра. Но не обещаю, что у меня получится. Так что, тебе придется следить за мной. Обещаешь? – я серьезно посмотрел на жену, стараясь не допустить в свой взгляд ни капли страха за них обеих. Усаги и сама напугана. Ее пальцы, лежащие на моих запястьях – почти ледяные.       Следующие несколько часов сложились в бесконечное ожидание. Используя специальное приложение в телефоне Усаги, мы отслеживали время между схватками и их продолжительность. Время между схватками старались «убить» играми. Но получалось не особенно хорошо. Играя в города, все время ходили по какому-то замкнутому кругу, называя одни и те же. Пытались играть в морской бой на телефонах, но оба слепили свои флотилии в один невообразимый ком, начисто забыв, что корабли не должны соприкасаться или изгибаться.       Время от времени к нам заходила врач для осмотра. Процесс, определенно, двигался в верном направлении.        - Какой сейчас интервал между схватками? – доктор сняла с рук перчатки после очередного осмотра, внимательно посмотрела на мою жену.        - Четыре минуты, - последние часы вымотали Усаги, да и схватки становились все более болезненными. К счастью, она смогла найти удобную для себя позу, в которой могла спокойно переносить каждый новый спазм. Да и массаж ей все еще помогал, как и теплый душ, который она принимала уже трижды с нашего приезда в больницу.        - Через пару часов уже обнимешь свою девочку. Если что-то вдруг изменится – позовите меня. Если изменений не будет, сама зайду через полчасика.        - Она точно родится сегодня? – Усаги крепко сжала мою руку.        - Без сомнения, - врач кивнула, остановившись у дверей палаты, - Не волнуйся. Срок подходящий и она полностью готова.        - Позвоним твоим родителям? – я придвинул ближе к жене телефон, но она только головой покачала. Уже звонила матери, сказала, что мы приехали в больницу, но отговорила их с отцом немедленно приехать сюда.        - Ты успокаиваешь меня, Мамо-Тян. Помогаешь мне. А мама с папой будут только нервничать, и бояться за меня. Позвоним им, когда все кончится и Малышка будет с нами, - она торопливо протянула руку к стакану с водой, чтобы сделать пару глотков перед следующей схваткой.        - Усако, - прошло еще полчаса, от нас только что в очередной раз вышел врач. Я сидел на постели позади жены и растирал ее поясницу. Это был странный момент, который вряд ли хоть кто-то мог бы посчитать подходящим. Но именно сейчас, он показался мне идеальным.        - Что? – она обернулась, чтобы посмотреть на меня через плечо. Уставшая, измученная, с челкой, налипшей на покрытый испариной лоб. И такая родная, что сердце готово было вырваться из груди.        - Я люблю тебя, - мне казалось, что произнести это вслух будет невероятно трудно. Но все вышло будто само собой. Как будто эти слова давно хотели быть произнесенными. Ее глаза удивленно распахнулись, а несколько секунд спустя потемнели от боли нового спазма. Едва пережив очередную схватку, Усаги недоверчиво посмотрела на меня.        - Ты уверен? Ты точно уверен? Это не потому, что я сейчас рожаю твою дочь?        - Уверен. Я хотел сказать потом, после того, как Малышка родится. Но мне захотелось, чтобы ты была сейчас счастлива, - я очень надеялся, что не выгляжу идиотом. Хотя бы не так сильно, как себя чувствую. Мне давно нужно было сказать ей это, а не тянуть до последнего.        - Я счастлива, Мамо-Тян. Я очень счастлива. Можно… Ты скажешь это еще раз?       Я повторил это не один раз. Говорил снова и снова, пока она сжимала мою руку, крепко зажмурившись и напрягшись всем телом. И когда откидывалась на спину и глубоко дышала, отдыхая. И когда врач положила на грудь плачущей от облегчения и счастья Усаги нашу дочь. Такую маленькую, красную и сморщенную. Но такую бесконечно любимую нами обоими.       Она родилась в десять вечера. Наша дочь. Удивительная девочка, которая еще до своего рождения смогла полностью изменить мою жизнь.        - Ты действительно совсем крохотная, Малышка, - было уже далеко за полночь, но Усаги и не собиралась спать. Полулежала в постели, откинувшись спиной на подушки, а затылком упершись в мое плечо, и не могла насмотреться на нашу дочку.       У маленькой Усаги были короткие черные волосы, чуть острый подбородок, крохотные пальчики с «кудрявыми» подушечками и малюсенький чуть вздернутый носик. Но самым удивительным в ней были глаза. Не по-младенчески светлые, однажды они обещали стать такими же небесно-голубыми, как глаза ее матери. Сейчас же ее глаза одновременно завораживали, восхищали и пугали. Белка было совершенно не видно. И встречаясь взглядом с расфокусированным взглядом дочери, я видел одну лишь синеву.        - Я рада, что она родилась сейчас, - Усако посмотрела на меня со счастливой улыбкой, - Мы можем до утра быть только втроем, - она снова перевела взгляд на дочку. Как и я, не могла насмотреться на нашу девочку.        - Тебе нужно поспать, - не удержавшись, я коснулся губами виска жены. Не мог перестать прикасаться к Усако, целовать ее. Поглаживать ручки и животик дочки. Поправлять ее крохотную шапочку. Теперь, я совершенно точно знал, кто нужен мне для счастья. Два моих удивительных голубоглазых ангела с одними на двоих именем и днем рождения.        - Попозже, - Усако улыбнулась, довольно прищурилась, а потом вдруг стала очень серьезной, - Мне немного страшно засыпать, Мамо-Тян. Я боюсь – вдруг это все мне только приснилось. А проснусь – и ее не будет рядом. И окажется, что ты ничего мне не говорил. Что мне тогда делать?        - Тогда… Тогда ты просто попросишь меня подать тебе Малышку. И я снова повторю, что люблю тебя, - чуть отстранившись, я осторожно забрал у жены дочку, - Ложись и засыпай, Усако. Завтра у тебя будет тяжелый день. Уверен, уже с самого утра здесь выстроится очередь из желающих тебя поздравить, - прижимая себе ребенка, я склонился, чтобы еще раз поцеловать жену.        - Нас поздравить, - тихо поправила меня Усако. Поморщившись, она выпрямилась на кровати, перевернулась на живот и блаженно застонала, - Как я скучала по этому, - она вдруг поднялась на вытянутых руках, - Я ведь не просплю, когда она захочет есть, правда?        - Не думаю, что она допустит такое, Усако. Спи, - мы с Малышкой устроились в кресле, я придвинул к себе кювез, чтобы позже положить туда дочку. Но пока не был готов выпустить ее из рук.       Усако уснула через несколько минут. Она была вымотана этим долгим, но таким важным для нас днем. А я долго еще сидел, укачивая на руках дочку. Они обе спали, доверяя мне свой покой. Они обе любили меня. Я готов был отдать жизнь за каждую из них. И чувствовал абсолютное, какое-то совершенно неземное счастье.