Приготовим лимонад вместе?

      Глава 7. Усаги.       Фильм, который Мамору взял в прокате, я уже видела. Не могу сказать, что он мне особенно нравится. Но ведь он идет мне навстречу, старается уделять мне внимание, наладить наши отношения. Так что я не стала ничего говорить.       Мы устроились на диване, поставив на низкий столик перед ним тарелку с канолли. Не смотря на то, что эти трубочки хрустящего теста были наполнены крайне аппетитным на вид шоколадным кремом, я даже смотреть на них лишний раз опасалась. Собираясь на этот затеянный Мамору ужин я сильно нервничала. Мой токсикоз до сих пор был при мне и день ото дня чувствовал себя все лучше, в отличии от меня. Список продуктов, которые я могла есть без страха тут же попрощаться со своей пищей, не впечатлял разнообразием. Я очень боялась испортить нашу встречу приступом тошноты.       Но, или малышу понравилась итальянская кухня, или он при своем папе решил на публику изобразить хорошего ребенка.        - Никак не могу вспомнить, где я еще видела эту актрису? Не знаешь, где она снималась? - я обернулась к Мамору и увидела, что он дремлет, откинувшись на спинку дивана. Не хотела ему мешать, поэтому взяла пульт и выключила телевизор. Снова посмотрела на жениха. Я впервые видела Мамору спящим. Такой хорошенький, совсем как младенец. Хотя глупо наверное сравнивать это ходячее воплощение соблазна и невинного ребенка.       Не знаю, сколько я просидела вот так, просто глядя на него. Понимала, что нужно позвонить домой и попросить папу приехать за мной, но все откладывала это. Еще минутку, и еще, еще чуть-чуть и позвоню. Но время шло, а мой телефон все так же лежал в моей сумке, оставшейся на вешалке в коридоре.       Мамору тяжело вздохнул во сне. Он очень устал, даже осунулся за эти дни, проведенные в офисе. Не удержавшись, я протянула руку и убрала с его лица несколько тяжелых прядей волос.       Если наш ребенок будет похож на Мамору, малыш будет очень красивым.       Мой взгляд скользнул по его лицу к губам. Он ни разу даже не попытался меня поцеловать, не говоря уже о чем-то большем. Но я помнила его поцелуи, одни эти воспоминания заставляли сердце биться чаще. Я скучала по нему, хотела, чтобы все повторилось. Но навязываться ему не хотелось. А, если совсем честно, было страшно. Страшно, что он меня отвергнет.       А в тот момент, он просто спал рядом со мной. Такой расслабленный, такой… мой?       Не до конца осознавая, что делаю, я приблизилась к нему. Я хотела просто почувствовать его дыхание на своей коже и все. Но мои и его губы все больше сближались, а я не хотела, не могла остановиться.       Украденный поцелуй. Я так боялась, что он вдруг проснется и увидит, чем я тут занимаюсь, что задержалась на его губах лишь секунду. Хотелось бы сказать, что этого мне было достаточно, но этого жалкого секундного касания невозможно мало. Мне мало его — его дыхания, его прикосновения, его поцелуев. Если и есть в мире что-то, чего я хочу на самом деле, так это чтобы Мамору снова целовал меня, как в ту ночь. Вот только у моего жениха, похоже, таких желаний не возникает.       От разглядывания его лица меня отвлек телефонный звонок. Из коридора едва слышно раздавался звук моего рингтона. Торопясь, я выскочила из комнаты, едва не споткнувшись о ступеньку в коридоре, стала судорожно искать телефон в сумке. Не хотела, чтобы Мамору проснулся.       Мамин голос был очень усталым. Она, наверное, ждала меня, волновалась. Стало немного стыдно. Но этот стыд померк рядом с наивной радостью от того, что Мамору захотел провести этот вечер вместе со мной.        - Усаги, ты приедешь домой или останешься у Мамору?       Я подошла к двери гостиной и посмотрела на Мамору, все так же спящего сидя, лишь откинув голову на спинку дивана.        - Останусь, - наконец, решилась для себя.       Попрощавшись с мамой и пожелав ей спокойной ночи, я вернулась в гостиную. Сперва, хотела разбудить его, чтобы можно было лечь удобно. Но испугалась, что он может захотеть отвезти меня домой. Просто села рядом и осторожно, чтобы не потревожить, прижалась к Мамору.       Утром я проснулась в незнакомой комнате на кровати. Выкрашенные в серо-белый цвет стены, высокий шкаф, комод, стеллаж с аккуратно расставленными книгами и какими-то небольшими коробками. Компьютерный стол, на котором установлен стационарный компьютер, принтер и еще какая-то техника, а на одной из полок примостился закрытый ноутбук. Я понимала, что нахожусь в спальне Мамору. Но никак не могла вспомнить, как сюда попала?       Мои джинсы аккуратно висели на спинке кровати. Мамору умудрился не только уложить меня в постель, но и раздеть, хоть и не полностью, даже не потревожив.       Одевшись, вышла из спальни. Из-за закрытой двери слева несся шум воды. Должно быть, Мамору умывается. Я прошла в гостиную и замерла на ее пороге, увидев на диване простыню, подушку и легкое одеяло. Он не спал со мной в постели. Неужели, ему неприятно даже просто находиться рядом?       От этой мысли, глаза сильно защипало. Я понимала, что слез сдержать не могу. Так и произошло. Уже через несколько секунд по моим щекам быстро покатились соленые капли. Я хотела по крайней мере справиться со слезами, пока он не появился в комнате, но Мамору вышел из ванной, когда я размазывала соленую влагу по лицу, не особенно задумываясь о том, как выгляжу.       Некоторые люди умеют плакать красиво. Ами, например. Я как-то стала свидетелем ее слабости накануне очень важного экзамена. Это было так красиво, что можно было засмотреться. Со мной все совсем иначе. Стоит немного поплакать и лицо краснеет, нос опухает, раздражаются капилляры в глазах. Портится моя внешность почти мгновенно, а в себя я прихожу долго и вдумчиво.        - Что с тобой? - Мамору быстро пересек комнату, остановился в полуметре от меня, тревожно вглядываясь в мое лицо, - Усаги, не молчи!        - Зачем тебе все это? Зачем ты говорил,что я твоя семья? Зачем уговаривал выйти за тебя, если даже не можешь провести со мной ночь в одной постели. Тебе невыносимо даже просто лежать рядом! - не желая продолжать, я просто ткнула пальцем в сторону дивана со смятым постельным бельем.        - Вот оно что! - к моему удивлению, на лице Мамору отразилось огромное облегчение, - Усаги, ночью, когда перенес тебя в спальню, лег в постель вместе с тобой. Но ты почти сразу начала вертеться во все стороны, наматывать на себя одеяло и пинаться. Я терпел, пока ты не вытолкала меня с кровати на пол. Тогда я и ушел сюда. Но это первый и последний раз. Я не собираюсь проводить жизнь на этом диване. Он, знаешь ли, не слишком удобный. Надеюсь, наша проблема решается просто покупкой большей кровати. А если нет — подарю тебе смирительную рубашку. В бабочках, как твои милые трусики, - он игриво подмигнул мне и с явным удовольствием на лице пронаблюдал, как я краснею. Мне казалось, что даже мои хвостики стали пунцовыми.        - Мамору! - вместо запланированного мной гневного оклика из горла вырвался какой-то жалкий писк.        - Ты же выходишь за меня замуж. Привыкай! - он злорадно усмехнулся и почти мгновенно сменил тон на чуть более мягкий, - Иди в ванную. Я оставил для тебя новую зубную щетку у раковины. Полотенце на сушилке. Умоешься, позавтракаем и я отвезу тебя домой. Или лучше сразу на занятия?        - Не знаю, - его вопрос поставил меня в тупик, - По времени, лучше сразу в университет. Но у меня с собой даже тетрадей нет. У нас сегодня только лекции, но и их нужно куда-то записывать.        - Если проблема только в этом, канцелярией я тебя обеспечу. Правда обложки не розовые и эльфов придется самой нарисовать, - естественно, Мамору не смог устоять от еще одной подколки.       Когда я умылась и вышла из ванной, он был в кухне. Стоял у невысокого холодильника, придерживая его открытую дверцу одной рукой и потирая затылок ладонью второй.        - Ты будешь омлет, яичницу или вареные яйца? - даже не оборачиваясь ко мне, поинтересовался он.        - Омлет, наверное, - стоило сесть за стол, как его кошка использовала мои колени как ступеньку, чтобы комфортно спрыгнуть с подоконника, на котором лежала до моего появления. Я охнула — Луна гораздо тяжелее, чем кажется на взгляд.        - Тетради на столе, - Мамору разбил в глубокую миску пяток яиц и протянул ее мне вместе с вилкой, - Взбивай пока, - сам он начал нарезать сосиски, чтобы обжарить.        - Да, а в мелодрамах парни сами готовят завтрак, а не пытаются переложить часть дел на девушку, - ворчала я больше для вида, послушно начиная взбивать яйца в омлет.        - Хорошо, что мы не в мелодраме, - усмехнулся Мамору, ссыпая сосиски с доски на раскаленную сковородку.       С того дня, мы стали проводить вместе больше времени. Обсуждали свадьбу, смотрели фильмы. Вообще, смотреть кино с Мамору — удовольствие сомнительное. Фантастику он высмеивает, на комедиях и мелодрамах зевает, а о мультфильмах и слышать ничего не хочет. Впрочем — и о типично мужском кино Мамору отзывается не лучше. Как он говорит — пропаганда насилия его мало интересует, а при виде массово уничтожаемых шикарных машин у него сердце кровью обливается.       Зато, с ним интересно смотреть исторические и документальные фильмы. Хотя раньше мне и казалось, что это тоска смертная, но оказалось что и среди такого кино очень много довольно интересного.       Не смотря на то, что наши отношения все еще очень далеки от тех, что обычно связывают помолвленную пару, нам уже гораздо проще общаться.       Мамору всегда ходит со мной к врачу, даже если визит этот не слишком-то нужен, и служил разве что для моего успокоения после прочтения очередной страшной истории в интернете. Такие визиты как правило выливались для него в незапланированные и немалые расходы, но Мамору ни разу не упрекнул меня, всегда стоически перенося необходимость раскрыть свой кошелек перед заученно улыбающимся администратором клиники.       Мое утро теперь начинается с смски «Доброе утро», которую я отправляю Мамору, как только у меня срабатывает будильник. Вернее — когда перестаю игнорировать его сигналы. Раза так с шестого. В ответ довольно часто, хоть и не всегда, мне приходит короткое «Привет». Но, даже если на этом наше общение в этот день заканчивается, на душе все равно становится как-то легче и приятнее. А ночью, гораздо позже того времени, когда все нормальные люди приступают к просмотру третьего по счету сна, монитор моего телефона загорается, беззвучно уведомляя о поступлении нового сообщения. И да, я жду этого момента с тех пор, как сообщение «Спокойной ночи, малыши» пришло мне вторую ночь подряд. И хоть это всего лишь шутка, мне приятно это ласковое обращение. К тому же, в своих сообщениях Мамору обращается не только ко мне, но и к нашему ребенку.       Дней за десять до свадьбы, у нас снова сорвалась встреча. И снова из-за его работы. Вернее — из-за работы Зойсайта. Что-то там у парня не заладилось с программой и Мамору с Джедайтом засели в офисе, чтобы помочь с поиском и устранением ошибок. Мамору честно пытался помочь мне вникнуть в суть проблемы, но все его объяснения не сделали для меня процесс создания программного кода более простым и понятным.       Я вряд ли когда-нибудь стану полезна для Мамору в профессиональном плане. Зато, благодаря многолетним наблюдениям за собственной мамой, я совершенно точно знаю, что нужно мужчине в конце напряженного рабочего дня. Вкусный ужин и возможность хорошенько высказаться, обругав в процессе всех — и начальство, и подчиненных.       А для того, чтобы обеспечить Мамору тем и другим, я заручилась помощью и поддержкой Джедайта. Собственно, все, чего я от него хотела — вовремя отправить мне одно-единственное сообщение. На это приятель согласился без лишних вопросов и пререканий.       Сносно готовить я научилась совсем недавно. Когда Рэй получила от Джедайта заверения в вечной любви, подкрепленное кольцом, она решила, что неплохо было бы перед замужеством освоить хотя бы элементарную кулинарию.       Подруга нашла курсы для хронических «чайников» в вопросе приготовления пищи и предложила нам с Миной отправиться на них втроем — за компанию. Бывшая Айно, никогда особенно не страдавшая от собтвенной кулинарной безграмотности и не переживающая по поводу своего скорого замужества по крайней мере в этом отношении, отказалась. А я тогда подумала — почему нет?       Руководила курсами очень симпатичная, хоть и слишком резкая порой, девушка по имени Кермисайт. Она набрала группу полных профанов в плане готовки и первые два урока мы постигали премудрости варки яиц вкрутую. Рэй не выдержала и ушла на другие курсы. А я осталась, потому что Керми — единственный человек в моей жизни, который учил меня готовить, не отвлекаясь на рассуждения о том, как можно путать сливной и не сливной способы варки риса. В отличии от мамы или Мако. Я очень их люблю, но педагоги для меня из них получились никудышные.       Кермисайт говорит, что моя главная проблема — страх и неуверенность в себе. А еще — малая практика. Но мама никому не позволит готовить ужин для своей семьи, даже мне, родной дочери, она может доверить разве что соус помешать. И то — недолго, пока она сама сок из лимона выжимает. Но ведь на этот раз я не покушалась на ее ужин, а собиралась приготовить собственный, для своего жениха.       Приготовление пищи для меня все еще процесс сложный и напряженный. Всегда боюсь сделать что-то не так. Поэтому, когда готовлю, ко мне лучше не подходить. Расслабленная хозяюшка, которая может в процессе готовки отвлекаться на беседу или еще что-то, пока во мне не проснулась. И неизвестно, произойдет ли это когда-нибудь.       Хорошо, что пока мне не нужно волноваться о том, чем занят наш ребенок, пока я хлопочу над едой. Что будет потом, когда он начнет ползать, открывать ящики и засовывать свои крошечные пальчики во все не предназначенные для этого места — не представляю даже!       Для первого раза, я решила сосредоточиться на простых блюдах, которые нравятся Мамору. Его вкусы я изучила еще в семнадцать, когда влюбилась в этого сухаря без памяти. Вовсе не следила за ним. Просто когда человек настолько важен для тебя, волей-неволей подмечаешь все, что ему нравится.       Рис, мелкая жареная рыба, простой салат из овощей и запеченный баклажан. К тому времени, как Джедайт прислал сообщение «Пиджак отбыл», я уже извелась. Готовая еда была разложена по контейнерам, для надежности и сохранности тепла, укутана в полотенца и составлена в мой самый большой рюкзак. Закончив сборы, я стала очень сильно сомневаться в правильности своих действий.       В прошлый раз после работы Мамору очень быстро уснул. Так с чего я решила, что ему нужен этот мой ужин?       Помня, что всегда лучше жалеть о сделанном, чем о не сделанном, я загрузилась вместе со своим кулинарным произведением в вызванное такси.       У дверей квартиры Мамору я оказалась минут за десять до него. А когда двери лифта разъехались в стороны и он вышел из кабины, держа в руках большую банку кошачьих консервов, бутылку зеленого чая с лимоном и пачку стирального порошка, я почувствовала головокружение. От совершенно необоснованного и неуместного страха пересохло в горле, стало будто больно глотать.        - Усаги, - он остановился в шаге от меня, - Что-то случилось?        - Ничего, - я указала на стоящий у его двери рюкзак, - Я тебе ужин приготовила.        - Сама? - он недоверчиво вздернул бровь, а я только кивнула в ответ. Он улыбнулся уголками губ и взяв свои покупки в одну руку наклонился, чтобы закинуть лямку рюкзака на плечо свободной руки прежде чем достал из кармана своих джинсов ключи, - Тогда — пойдем пробовать?       Он первым вошел в квартиру и включил свет. Мгновенно, из кухни раздался гневный крик голодной кошки.        - Сейчас приду, обжора. Потерпи минуту, - крикнул ей Мамору, забирая мою куртку.       Я давно обратила внимание, что Мамору со своей кошкой гораздо многословнее, чем другие люди со своими любимцами. Это сразу бросается в глаза, стоит провести с ними немного больше времени.       А в этот визит в квартиру Мамору, я, наконец, заметила еще одну вещь. Здесь очень много зеркал. На самом деле много. Даже на кухне висит одно. И я никогда не видела, чтобы Мамору смотрел на свое отражение. А в этот раз, проходя из коридора в кухню, краем глаза я ловила движение в этих зеркалах и мне открылось их истинное назначение. Они нужны Мамору, чтобы хоть немного рассеять собственное одиночество. Свое собственное отражение, мелькающее на границе сознания то тут, то там, пока Мамору ходит по квартире, создает ощущение присутствия еще кого-то.       У него есть друзья. Настоящие, замечательные. Но даже самый лучший, самый близкий друг не может стать заменой настоящей семье.       Я прошла следом за Мамору в кухню, где он уже вскрыл банку с кормом и теперь, сидя на корточках у стола, наполнял миску Луны, вертящейся рядом с хозяином.       Он выпрямился и поставил банку на стол.       Это желание возникло внезапно. Я не стала даже пытаться анализировать его. Вместо этого, сделала так, как велела моя женская интуиция. А может — совсем не она, а просто сердце? Подошла к нему сзади и обняла изо всех сил, тесно прижавшись. Мамору замер, ощутимо напрягся.        - Что это вдруг? - спросил он в момент севшим голосом.        - Ничего. Просто захотелось, - не отрываясь от него, пожала плечами, - Тебе неприятно?        - Нет, совсем нет, - постепенно, он расслабился, позволяя обнимать его столько, сколько ему и мне это нужно.       Я не уловила момент, когда это произошло. Он развернулся и теперь уже я оказалась в кольце его рук. Все еще так неуверенно. Он до сих пор боится, что я оттолкну его. Что он снова останется один.       С Мамору очень сложно окружать себя иллюзиями и девичьими грезами. Он не любит меня, но я нужна ему. Вот такая странная комбинация. Конечно, мне горько осознавать это. Но так лучше, чем обманываться, а потом — горько разочаровываться. Может быть — со временем все и изменится. Может, он полюбит меня, хотя бы немного. А пока, я буду пытаться показать, что он нужен мне, что я не предам и не прогоню его от себя.       В прошлый раз, я поцеловала его тайком. А теперь, собираюсь сделать это открыто. Сердце билось в груди испуганной птицей в клетке. Тук-тук-тук. Кажется, от волнения, я ощущала собственное сердцебиение где-то в горле.       Все еще обнимая Мамору, я потянулась к нему навстречу. Он гораздо выше меня, поэтому в тот момент все зависело от того, поймет ли, захочет ли принять этот мой поцелуй.       Когда он прижал меня к себе теснее и наклонился ко мне, я думала, что умру от волнения.       Но все эти эмоции отошли на задний план, когда его губы накрыли мои, обрушив на несчастную Усаги Цукино целый вал чувств, названий которым нет ни в одном из существующих или мертвых языков мира.       Это не тот поцелуй, что был в прошлый раз — медленный, зовущий за собой. На этот раз, все гораздо серьезнее. Мамору целовал меня страстно, глубоко, требовательно. Он требовал, чтобы я принадлежала ему, и я готова была отдать и сделать все, что ему нужно. Знаю, что в ответ получу не меньше. Во всяком случае, в сексе — точно.       Мамору чуть переместил руки по моему телу ниже и легко, словно невесомую, оторвал от пола, подсадил на стол и взялся за край моего тонкого оранжевого свитера, игнорируя ряд мелких пуговиц, потянул одежду вверх. Мы разорвали поцелуй только на пару секунд, пока он снимал с меня свитер. Я ждала, что он следом снимет с меня футболку, но Мамору не торопился больше, вернувшись к этому жадному поцелую.       Он шептал что-то в мои губы, но я смогла разобрать только короткое слово: «моя», когда он двинулся ниже по моей шее к ключицам, обжигая кожу короткими страстными поцелуями.        - Твоя, - это все, что я могла сказать, откидывая голову назад и давая ему больше доступа к себе, к своему телу.       Весь остальной мир не исчез, но перестал значить хоть что-нибудь. Громкий, требовательный звук дверного звонка добирался до меня будто из другого измерения.       Различив его, наконец, Мамору оторвался от меня, взъерошенный, тяжело дышащий и с шальным, почти пьяным блеском в темно-синих глазах.       Несколько секунд он смотрел на меня так, словно не то что моего — своего собственного имени вспомнить не может.       Так ничего и не сказав мне, Мамору двинулся к выходу из кухни. Его движения показались мне странными, будто ему что-то мешает. Догадавшись, что это может быть, я почувствовала, как мои щеки начинают гореть сильнее, чем до этого.       Он вернулся в кухню через пару минут, держа в руках коробку с пиццей. Поставил ее на стол и поднял с пола мой свитер. Не нужно быть нобелевским лауреатом, чтобы понять — наше безумие на сегодня окончено. Я не понимала, почему его настроение так быстро изменилось. Мамору ведь хотел меня. Я это чувствовала еще несколько минут назад. А потом все кончилось. Так резко, внезапно. Одно короткое вмешательство и страсть, которая казалась неистовой и бушующей, сошла на нет. Так теперь будет всегда? Или, Мамору просто из тех мужчин, которые женятся, а потом ищут удовольствия на стороне, просто игнорируя собственную жену?       Нет! Не хочу даже думать о том, что такое вообще возможно. Семья значит слишком много для всегда бывшего одиноким парня. Он ни причинит боли ни мне, ни нашему малышу.        - Заказал по дороге домой. Теперь даже не знаю, нужна ли она, раз ты что-то приготовила. Мне нужно несколько минут, чтобы освежиться и переодеться, а потом — будем ужинать, - он почти не смотрел на меня, сбивчиво говоря все это. Стыдится того, что произошло между нами? Это было бы глупо. Мы уже провели вместе одну потрясающую ночь. У нас будет ребенок. А теперь — испытывать муки совести от простого поцелуя? Глупость какая!       Разве что… Разве что желание его было не настолько сильным, как я себе напридумывала. И не было в нем ничего чувственного, одна лишь физиологическая реакция на близкое присутствие девушки на все готовой ради его удовольствия.       Через несколько минут, проведенных в не самых приятных размышлениях, мы с Мамору сели за стол. Он наполнил свою тарелку, взяв понемногу всего, что я приготовила. Я хотела съесть немного риса, просто чтобы ребенку было чем заняться. Аппетита совсем не было. Но лишь расковыряла в сваренной крупе несколько неаппетитных ям. Отодвинула рис подальше от себя, стараясь игнорировать собственную дрожь. Будто лихорадка бьет. Ну почему нам с Мамору так непросто? Почему я никак не могу понять, что у нас происходит?        - Почему ты позвал меня тогда? - я совсем не хотела задавать этого вопроса, но задала. Пути назад нет, я сама его себе отрезала. Теперь остается только услышать его ответ.       Мамору сразу понял, что я имею в виду.        - Я еще той ночью сказал, почему, - он отвлекся от еды, которой был увлечен до этого, чтобы ответить на мой вопрос.        - «Я хочу тебя». Это просто слова, не причина, - я отчаянно замотала головой, отказываясь принимать такой ответ.        - Что ты хочешь узнать? - Мамору казался совершенно спокойным. Он просто взял стоящую здесь же, на столе, небольшую бутылочку с соевым соусом и плеснул немного на свой рис.        - Хочу знать, что это было — страсть, желание или просто похоть? - его равнодушное спокойствие действовало мне на нервы.        - Я не знаю, - такого ответа я совершенно не ожидала, но для самого Мамору, кажется, все было в порядке вещей, - Есть разница?        - Есть! - мне пришлось прижать к глазам основания ладоней, чтобы сдержать поступающие слезы, - Тебе хоть было важно, что это именно я или любая сгодилась бы, а я — просто оказалась ближе всех? - говоря об этом, я готова была молиться, чтобы знаменитые честность и прямолинейность не оставили Мамору и на этот раз. Я просила честного ответа и хотела только правды, пусть она может и не понравиться моему глупому сердцу.        - Если бы мне было все равно — ни за что не тронул бы тебя, - его ответ заставил меня замереть. Это ведь что-то значит, не может быть, чтобы не значило, - Считаешь, я настолько плох, что мог бы поиграть твоими чувствами только для удовлетворения минутной похоти, для развлечения? Я настолько чудовищен, Оданго?        - Нет, - я действительно не верила, что он мог бы так поступить.        - Я понятия не имею, как назвать то, что со мной происходило. Но совершенно точно — мне не было все равно: ты это будешь или какая-то другая девушка. Я хотел именно тебя, Усаги. И поверь, сдерживал себя, сколько мог.        - Сдерживал? - я глухо повторила за ним.        - Иногда, мне кажется, что с того самого дня, как мы встретились впервые, - негромко, спокойно произнес Мамору, - Но я не испытываю к тебе тех чувств, которые ты ко мне когда-то, а может, в какой-то степени, и до сих пор. Мне жаль, но это так. Не хочу тебя обманывать.        - Но при этом ты говоришь, что я — твоя семья, - эти произнесенные им слова не давали мне покоя. Я хотела знать, что он сам в них вкладывает.        - У нас будет ребенок. И я очень рад этому. Думаю, ты станешь прекрасной матерью. Любящей, заботливой, понимающей. И у нас с тобой тоже все обязательно будет хорошо. Я хочу быть с тобой, Усаги. Заботиться о тебе, - голос Мамору говорил о том, что он искренне верит в слова, которые произносит.        - Надеюсь, - я не смогла сдержаться от быстрого взгляда в сторону того стола, на котором он целовал меня совсем недавно.       Старалась представить себе, каким будет наш брак. Будет ли в нем место той страсти, что мы уже однажды разделили друг с другом или теперь наш удел — вот такие быстро выгорающие вспышки, как сегодня? Хотелось, очень хотелось верить, что нет.        Если есть хоть малейший шанс на то, что наша совместная жизнь будет счастливой, я вцеплюсь в него так, что не оторвешь.       И, не смотря на показную холодность Мамору, я уверена, что мне не придется бороться в одиночку. Он говорил, что всегда хотел только одного — иметь свою семью. Быть кому-то нужным и небезразличным. Он не станет отсиживаться в стороне, пока я буду пытаться сделать наш брак счастливым. Будет стараться наравне. Если даже не ради нас с ним, то ради ребенка. Мамору очень хочет, чтобы у нашего малыша было то, чего был лишен он сам — спокойное, счастливое, «сытое» детство в окружении любящей семьи.       Принято считать, что мужчины начинают любить своих детей после того, как малыши не просто родились, но и стали «интересными». Научатся ходить, говорить, играть. Но мой будущий муж — счастливое исключение. Достаточно видеть тот восторг, который отражается на лице Мамору каждый раз, как он видит нашего ребенка на мониторе аппарата УЗИ. А от прослушивания сердцебиения малыша на лице Мамору отражается большая одухотворенность, чем у самого преданного ценителя классической музыки на концерте в консерватории.       Именно эти его эмоции и дают мне понять, что наш брак, по крайней мере, не обречен изначально.        - Усаги, - должно быть, я слишком долго размышляла о Мамору и нашем браке, раз он начал звать меня, - Спасибо тебе за ужин. Я уже года три не ел нормальной домашней еды.        - Вообще-то, ты не так давно ужинал у нас дома, - я усмехнулась, - Или думаешь, мама еду где-то купила?        - Нет, я не о том, - на секунду, мне показалось, что он смущен, - Когда тебя приглашают на ужин в компанию или готовят специально для тебя — есть большая разница, - он посмотрел в свою опустевшую тарелку, - Я много слышал о твоих кулинарных «талантах», но это было очень вкусно. Ты училась готовить?        - Хожу на курсы. Уже давно, - от его похвалы я разволновалась.        - Тогда, мне остается только пожинать плоды твоих стараний, - он поднялся из-за стола, критично осмотрел мой почти нетронутый рис и пустой стакан. Свой холодный чай я выпила, едва мы сели за стол, пытаясь успокоиться, - Хочешь еще пить?        - У тебя есть молоко? - мне нравится, когда Мамору проявляет заботу обо мне. Пусть даже такую, мелкую. Вот и в тот раз, он просто налил мне молока и немного разогрел его, а мое настроение улучшилось.        - Хорошо, что ты много его пьешь. У ребенка кости формируются, зубы закладываются. Кальций нужен, - он поставил передо мной большую синюю кружку и я сделала несколько жадных глотков, не дожидаясь, когда напиток остынет.        - Мне просто его хочется все время, - я с сожалением посмотрела в чашку, опустевшую почти вдвое.        - У меня его еще много. Пей, сколько хочешь, - он улыбнулся, глядя на меня, - С детства люблю молоко.        - А я нет. Это все твой ребенок, - я коснулась низа живота кончиками пальцев, - Он у нас большой привереда. Я уже несколько месяцев не могу есть то, что на самом деле люблю. Десерты нашему придире вообще не нравятся. А мне так хочется сладкого! Хотя бы шоколадку какую, - пожаловалась я.        - Шоколадку, говоришь? - он задумчиво посмотрел на меня, открыл один из навесных шкафчиков и достал оттуда большую плитку шоколада. Быстро сорвал с нее обертку и отломил дольку, - Попробуй.        - Не надо. Он пока не издевается и мне это нравится. Тошнота — совсем не любимое мое состояние, - для верности я чуть отодвинулась.        - Я не издеваюсь, а хочу помочь, - он с сухим треском откусил небольшой кусочек от дольки, которую держал в руке, - Это мой любимый сорт шоколада. Если ты права и ребенок унаследовал мои вкусы, вам обоим должно понравиться. Он хоть и горький, но шоколад ведь.       Он передал мне остатки дольки и я постаралась отогнать детские мысли о косвенном поцелуе. На то, чтобы откусить крошечный кусочек шоколада нужно было решиться. Я собиралась с духом несколько минут, а Мамору все это время с любопытством смотрел на меня.        - А эксперименты над девушкой, которая ждет от тебя ребенка, разрешены законом? - не могла не спросить. Его лицо было таким же самодовольным, как при нашей первой встрече.        - Просто попробуй, Оданго! - подбодрил меня Мамору, - Откусишь и я сделаю все, о чем попросишь.        - Все? - я переспросила, уже гораздо благосклоннее глядя на спорный кусочек шоколадки.        - Луну с неба не достану, конечно. А в пределах разумного — все, - подтвердил Мамору.        - Ладно, - я глубоко вздохнула, почему-то крепко зажмурилась и откусила.        - Ну как? - Мамору снова сел за стол и придвинул свой стул ближе к моему.        - Жуткая гадость! - я честно описала свои ощущения, отправила в рот остатки, - Но немного напоминает нормальный шоколад, так что спасибо!        - И чего же ты хочешь? - он отломил от шоколадки еще одну дольку и съел ее сам.       Я знала, чего хочу. Но просить его об этом, заставлять целовать меня — не хотела.        - Не называй меня «Оданго», пожалуйста.        - Хорошо. Больше не буду, - серьезно кивнул Мамору, - Ты не против, если буду звать тебя "Усако"?        - Мне нравится, - я снова уткнулась в чашку с остатками молока, чтобы скрыть от него довольную улыбку. Я не рассчитывала на такое, когда просила его отказаться от надоевшего прозвища, но то, что он сам выбрал для меня это нежное, ласковое обращение приятно согревало что-то в душе.       Я хотела оставаться у Мамору как можно дольше, но вскоре позвонил папа. Он закончил свои дела в редакции и хотел забрать меня домой. Сказал, что будет через несколько минут. Адрес Мамору они с мамой затребовали сразу, как я сказала о своем решении выйти за него. На всякий случай и на будущее.        - Не останешься? - мне показалось, что Мамору разочарован этим.        - Сегодня правда не могу. Папа уже подъезжает, - я поднялась из-за стола, собрала посуду и поставила ее в раковину.        - Оставь. Я сам все сделаю потом, - он взял меня за руку и вывел в коридор, открыв один из стенных шкафов по обе стороны от входной двери, достал из кармана своей куртки маленькую коробочку, обтянутую темно-лиловым бархатом.        - Я не собирался делать это сегодня. Думал, нужна более правильная обстановка. Но вечер сегодня какой-то переменчивый. Нужно было сделать это раньше, но никак не мог найти подходящее. Надеюсь — это тебе понравится и с размером я угадал.       Он открыл коробочку и достал оттуда изящное кольцо из светлого металла с большим ограненным в форме сердца розоватым камнем и россыпью мелких бесцветных вокруг него.        - Оно такое красивое, - я не смогла сдержать восторженной улыбки, глядя на это кольцо.       Мамору взял мою руку в свою и осторожно надел его на безымянный палец, бережно прижался к тыльной стороне моей ладони губами.       Возможно, я просто ищу в происходящем что-то значимое, хорошее и в силу характера нахожу все это там, где на самом деле ничего нет. Но мне было очень приятно, что Мамору позаботился о кольце, к тому же — волновался о том, понравится ли оно мне. Искал на его взгляд подходящее.        - Спасибо! - я обняла Мамору. Надеялась, что это объятие перейдет в поцелуй, но он только поглаживал мою спину, время от времени осторожно перемещая ладони на живот.       В кармане моих джинсов снова раздалась мелодия, установленная на звонки от родителей.        - Мне пора, папа ждет, - «Поцелуй же меня!» - мысленно добавила я, но, конечно, Мамору меня не услышал. Он помог мне надеть куртку, взял мой рюкзак и проводил до машины. Удостоверившись, что я благополучно добралась до отца, он попрощался и скрылся за дверью своего дома.        - Все прошло хорошо? - папа выехал со стоянки у дома Мамору, а я только кивнула в ответ, крепко сжимая руку с кольцом.