* * *
В гостиной царствует тишина. Слышны лишь тихие потрескивания поглощенных огнем деревянных брусков в камине и удары старых настенных часов. Средних лет женщина, только что вернувшись домой с работы, сидит на диване, поглядывает на горящие поленья и на сверкающие в слабо освещенном помещении искры огня. Устало вздыхает, понимая, что и в этот вечер ее семья будет питаться едой Бруклин — ее дочери, совершенно не обладающей кулинарными навыками. Она в заблуждении. Проблемы, свалившиеся на ее хрупкие плечи, тянут женщину вниз. Хлопок двери выводит ее из раздумий. Она не слишком быстро поднимается с дивана, поправляет черную классическую юбку и тихими шагами выходит из комнаты. Ее встречают хмурый взгляд и тонко сжатые губы. Сейчас, пока он немного не отдохнет, осыпать его вопросами не стоит. — Ты сегодня поздно. Мужчина кивает ей и скидывает с ног надоедливую обувь. Она идет к нему, машинально, по привычке целуя грубую щетинистую щеку, помогает снять ему пиджак, некоторое время держит вещь в руках. Принюхивается. Прежний мужской одеколон. Она идет в спальню, бережно вешает пиджак на вешалку и закрывает дверцу шкафа. Смотрит на свое отражение в зеркальной поверхности. Тщательно разглядывает недавно появившиеся морщинки под глазами, смазавшийся в процессе длительной работы макияж, негустые ресницы, и ломкие светлые волосы. Чувствует себя старой. С большой охотой вспоминает те времена, когда она улыбалась, глядя в зеркало. Она видела молодую красивую девушку, но теперь она видит изнеможенную от вечной работы женщину, потерявшую былую привлекательность. Не хочет заставлять его ждать и возвращается в гостиную, остановившись в дверном проеме. А еще она не хочет, чтобы их разговор был услышан детьми, которые вот-вот вернутся домой, поэтому она заходит в комнату и плотно закрывает дверь. Она наблюдает за ним. За тем, как он сидит, поставив локти на колени, и потирает лицо руками. Она знает, что он чертовски устал. — Джеймс, ты знаешь, о чем мы должны поговорить, — женщина говорит это так тихо, словно боясь, будто он разозлится и закричит. Но он слишком устал даже для обычного крика. Его силы истощены. — Эллен, сядь, — она хмурит брови, когда мужчина говорит это. — Пожалуйста. Рукой ведет по дивану рядом с собой, приглашая ее к себе. Она повинуется, по-прежнему боясь его злости. Не хочет, чтобы они ругались. Снова. Медленно садится, упираясь взглядом в его затылок. Мужчина пропускает волосы через пальцы, сжимая их с такой силой, словно через секунду вырвет их. — Не нужно, Джеймс, — кладет руку на его плечо, проводит, осторожно прижимаясь щекой к нему. Он спокоен. — Нет, говори. Сегодня я слишком устал, чтобы кричать. Женщина отстраняется от мужа, откинувшись на спинку дивана, и несмело произносит: — Счета. Мы не заплатили. — Ах да, счета, — нервная усмешка исказила его лицо, он вновь потер его руками, прижав сжатые ладони к губам и повернув голову в ее сторону. —Джим должен устроиться на работу, так? Он смотрит на нее с укоризной, женщина поднимается с дивана, ведь не может выдерживать эту тяжесть сурового взгляда на себе. Она устремила свои глаза на покрытые дешевым лаком ногти, пытаясь скрыться от допытывающих глаз. — Я не хочу этого для него, но если ничего другого не остается, то придется поступить именно так, — размышляя по этому поводу, она взволнованно теребит пальцами юбку и идет вдоль комнаты. Мужчине уже все равно. Его мысли давным-давно витают в облаках. Джеймс не может высказать какую-то хорошую идею, ведь голова его пуста. — Прекрати, — он тихо говорит это, не поднимая на Эллен глаза. — Прекрати ходить туда-сюда, это выводит из себя. И она сразу же останавливается, приближаясь к камину, чтобы поправить семейные фотографии в рамках. Сдувает пыль и протирает ладонью стекло. С теплой улыбкой смотрит на детскую фотографию детей: старшего Джима и младшенькой Бруклин, на которой они крепко обнимаются, а в крошечных пальчиках зажимают сделанные ими деревянные луки. Каштановые волосы Бруклин неровно забраны в тоненькие хвостики, бретелька бежевого топика сползла с плеча, коленки в синяках и ссадинах, а у Джима волосы взъерошены теплой рукой дяди Монти, мальчишеская футболка и джинсы все в грязи. Дети выглядят так, словно боролись в крупной схватке с обезумевшим зверем и с трудом одержали над ним победу. Она помнит каждый момент того самого дня, самого счастливого для нее. Она чувствует, как улыбки ее детей вносят в жизнь что-то светлое, радостное, что закрывает собой серые будни. — Мы можем продать ценности, дорогие подарки родственников, мебель из кладовой, в конце концов! — устало вскрикивает он, найдя выход из положения. Ему не придется более думать над этими задачами. — Мы поместим объявление на сайте, поставим средние цены и поймаем каких-нибудь покупателей. Все будет нормально. — Этим должна заняться Бруклин, — устало говорит Эллен и вздыхает. — Джим в этом не разбирается, да и вообще, у него одни тренировки на уме. А Брук… У нее больше свободного времени. Да и кто кроме нее за это возьмется?.. Мужчина резко поднимается и подходит к жене, смотря на нее пустыми глазами. Эллен твердо стоит на ногах, держится неприступно, гордо расправив плечи. Но он знает, что жена боится его. Поглаживает ее щеку и убирает выпавший локон за ухо. Он делает это не потому, что проникся к женщине былыми чувствами, он делает это просто потому, что не делал так многие годы. Она блаженно прикрывает глаза, ведь давно не чувствовала прикосновений его теплых пальцев. — Пойдем спать, Эллен, — говорит Джеймс, положив руку ей на талию. — Но как же… — Я не голоден.Пролог.
30 апреля 2016 г. в 18:07
Темные тучи заволакивают вечернее небо. Молнии рассекают небесный свод, с грохотом обрушиваясь на землю, вспыхивают одна за другой, освещая дома и людей ослепительным светом. Гром, словно оглушающий выстрел, вспарывает тишину.
Неутихающий ветер уносит за собой листья, дорожную пыль, подхватывает спешащих в свои уютные домики людей, кутающихся в кофты и закрывающих лица руками.
Они боятся. Ветру это нравится.
Он не медлит и наносит еще более мощный удар, направляя на людей холодные потоки воздуха, что проникают под одежду, ледяными пальцами касаются спины и заставляют кожу покрыться мурашками.
В домах не горит свет. Люди, словно мыши, прячутся в углах, сидят там, свернувшись клубочком, и смотрят в окно, наблюдая за очередными порывами ветра и всплесками молний, разрывающих ночную мглу.
Посреди домов стоит одно маленькое здание. Деревянное, с худой крышей и слабо держащейся на петлях дверью. Заржавевшие створки окон поскрипывают, на подоконниках с осыпавшейся краской стоят завядшие, пропахшие пылью цветы.
Ты услышишь приятный звон дверного колокольчика, оповещающего о приходе посетителя, стоит только открыть дверь. Чуть-чуть подсмотрев в приоткрытую щелку, ты ощущаешь, как сказка проникает в твой внутренний мир. Мысли посещают чудесные дали, где обитают киты, плывущие в океане, ты познаёшь тайну ночи, запахи еловой хвои и сосновых шишек, такие загадочные и дурманящие разум, что единственным останется только вдыхать их как можно чаще, старясь не позабыть.
Но никто еще не узнал той главной тайны, что таит мастерская за скрипучей дверкой.
Стеллажи с книгами и инструментами для работы, хрупкие полки, маленькая кладовая и кабинет – все это находится здесь.
И ты не чувствуешь ничего примечательного. Погоди, побудь тут, забудь обо всех делах всего на секунду.
Прислушайся.
Звенящая тишина в ушах не дает покоя, да? Но постарайся слушать внимательнее.
Теперь ты слышишь? Совсем недавно мастер чинил маленькие куколки — слышно, как он возился, чертыхался под нос, но аккуратными движениями помогал обрести ей правильную форму.
А теперь понюхай.
Подходишь к стеллажу и втягиваешь носом воздух. Всего мгновение чувствуешь запах инструментов, но не стоишь на месте. Отходишь чуть подальше, прикасаешься рукой к потрепанной временем книге, берешь ее в руки и пролистываешь.
Ты создаешь в своей голове историю воедино, картинка за картинкой, фрагмент за фрагментом прокручиваешь в своей голове, будто киноленту.
Многие сюда приходят, чтобы забрать свою куклу.
Но не все возвращаются домой.
И ты не исключение.