Сех-ле. Чужая тайна.
В подвале было темно и сыро. Два умирающих чадящих факела выхватывали из мрака только хаотически сваленные по углам ящики и корзины, да большой и некогда красивый письменный стол, который хозяин сослал в это царство уныния и затхлости. На столе стоял бронзовый подсвечник, позеленевший от времени и влаги. Под ногами хлюпала вода. Сех-ле сжал в кулаке магический амулет. Кошачье зрение – заклинание тонкое и недолговечное. Зачарованная вещица могла наделить способностью видеть во тьме всего лишь на пару десятков ударов сердца, так что у вора времени было в обрез. Сех-ле осмотрелся, запоминая расположение лестницы, ведущей наверх, решетки в канализацию, через которую он и проник в особняк, возможных укрытий, на роль которых лучше всего подходили ящики. К тому моменту, когда магия амулета иссякла, Сех-ле запечатлел в своей памяти все, что ему было нужно. Сбросив оба факела на пол, редгард в кромешной тьме пробрался к лестнице на первый этаж. Ступени скрипели, словно несмазанные колеса телеги. Молясь, чтобы хозяина не оказалось дома, вор в несколько прыжков преодолел расстояние до двери, нащупал замочную скважину и засунул внутрь еще одну зачарованную безделушку, на этот раз кольцо с маленьким красным камешком. Чары, созданные некогда волшебником по имени Ондузи, сработали безотказно. Внутри замка что-то звякнуло, и дверь отворилась. Сех-ле выглянул в проем. На первом этаже царил полумрак. В отличие от подвала, здесь горело сразу несколько десятков факелов, но они не могли полностью осветить огромный зал особняка. Сех-ле представил себе, как величественно это помещение выглядело по праздничным дням, когда богатей-хозяин приказывал зажечь свечи на столах и жировые лампы, сготовленные из мамонтовых костей, широко открыть шторы на колоссальных витражных окнах и приглашал своих таких же состоятельных друзей. И тогда знатные дамы танцевали в своих роскошных платьях, а их мужья и любовники вершили судьбы Империи, лениво потягивая бренди. Но все это, видимо, навсегда осталось в прошлом. Наводчик сообщил Сех-ле, что хозяин давно находился в опале при дворе Мидов, а из прислуги у него остался один только старик, который не сбежал просто потому, что никто другой уже не даст ему работу. Редгард, уже почти не таясь, пошел исследовать зал. Два длинных стола были заставлены серебряной посудой, покрытой пылью и паутиной; кувшины наглухо запечатаны восковыми пломбами. Стулья и кресла затянуты шелковыми покрывалами. Камин с окаменевшими углями. Пустые книжные стеллажи вдоль стен. И – знамя. Невероятных размеров боевой стяг, вывешенный на самом почетном и видном месте. На черном полотне выткана огненная птица с раскинутыми крыльями. Рубиново-красные глаза пернатого хищника безучастно взирали на мертвую роскошь особняка, кривой клюв приоткрылся, словно птица хотела закричать или схватить жертву. Сех-ле прикоснулся к знамени. Тугая ткань была чистой, в воздух не поднялось ни пылинки. Ее чистили, причем регулярно и тщательно. Видимо, знамя представляло для хозяина особую ценность как напоминание о былом величии или славных битвах, в которых оно принимало участие… - Впечатляет, правда? – голос заставил редгарда подскочить на месте. Вор схватился за рукоять клинка, но та вдруг сделалась нестерпимо горячей, и Сех-ле с криком отдернул руку. Подняв голову, он увидел, что на балконе второго этажа стоит, странно скрючившись на один бок и опираясь на перила, длинноволосый старец в серой мантии. Незнакомец улыбался, словно был рад видеть посетителя в своем особняке. - Прошу вас, прошу… - залепетал Сех-ле. - О, конечно, твоя просьба принята, - старик махнул рукой, и светильники и факелы на стенах вспыхнули магическим пламенем, ярко осветив зал. – Ты же даже ничего не украл. Номинально ты должен мне пять септимов за вторжение. Нерасторопно, право, с твоей стороны. В наше время воры действовали быстрее, а не бродили по дому, в который вломились, будто по музею. - И все? – выдохнул редгард, не зная, чего ему ожидать. - Все. Можешь идти. Если, конечно, не хочешь отработать долг и помочь старику в одном щекотливом деле. Поверь, я не рассчитываю на твою порядочность, но вдруг мне повезет сегодня? - Я готов. Конечно, готов, - Сех-ле сделал шаг вперед, проверяя, не предпримет ли старик попытку напасть. Ничего подобного не последовало. - Вот и славно. От тебя мне нужна будет информация. Видишь ли, самому мне передвигаться по городу довольно тяжело, - хозяин приподнял полу мантии, и вор увидел, что у него нет одной ноги. – Ты молод и здоров. Притащишь мне пару весточек с улиц – и беги прочь. Не обманешь? - Нет. - Верю, - кивнул старик. – Тогда не будем откладывать суть дела. Что слышно о вчерашнем убийстве наемника? - Никто не пойман, - пожал плечами Сех-ле, который считал своим долгом каждый день осведомляться о новичках чейдинхольской темницы. - Еще бы, - хмыкнул хозяин. – Мне нужно знать подробности дела. Ты пойдешь к Великой Часовне и найдешь товарищей этого наемника. Они очень набожны, так что наверняка будут ошиваться там до момента похорон. Все, что ты должен разузнать, - какую часть тела вырезали у убитого. Усвоил? - Конечно. - Тогда иди. Когда мне тебя ждать? - Завтра приду, обещаю, - поднял руки Сех-ле. - Хорошо. Только воспользуйся на этот раз дверью. Вероятно, ты и не знаешь, но если взяться за колечко, постучать и немного подождать, то тебе могут открыть. Здорово, не так ли? *** Великая Часовня действительно была забита людьми. Мест на лавках не осталось, и некоторые из посетителей вынуждены были стоять у колонн, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Острый глаз Сех-ле моментально выцепил из толпы наемников. Многие из них надели черные плащи в знак скорби, но кое-кто не удосужился хоть как-то прикрыть ярко сверкающие доспехи. Никто понятия не имел, откуда в Чейдинхол нагрянул этот отряд, но то, что они уже третью неделю стояли лагерем неподалеку от города, не могло не насторожить жителей. Несмотря на мирное поведение наемников, горожане их сторонились, а городская стража начала патрулировать улицы группами по семь человек. Граф Индарис, напротив, сохранял полнейшую невозмутимость и не предпринимал попыток выгнать отряд из своих владений, но это ни капли не успокаивало чейдинхольцев. Сех-ле начал издалека. Подойдя к храмовому служке, он попытался вытянуть нужную старику информацию из него, но не преуспел. Мальчик заявил, что к покойнику не подпустили даже младших жрецов. Тогда вор прислонился к одной из колонн, закрыл глаза, сложил руки в притворном молитвенном жесте и начал подслушивать разговоры наемников. - Аркей да дарует вечный покой… - Прощай, брат, ты был лучшим среди… Молитвы! Эти суровые вояки действительно вслух прощались с убитым товарищем, совершенно этого не стесняясь. Еще более странно. Все наемные клинки, с которыми Сех-ле встречался за свою жизнь, относились к смерти как к чему-то обыденному и привычному. Никому из них не пришло бы в голову оплакивать погибшего члена отряда в часовне. Естественно, некоторые бойцы могли почтить память близкого друга, но чтобы притащиться всей кодлой в часовню… Вор отделился от колонны и подошел к старшему жрецу, который стоял, бесстрастно наблюдая за молящимися наемниками, возле алтаря Аркея. - Кто они? – спросил Сех-ле. - Ты что, вчера в город приехал? – бритоголовый альтмер перевел взгляд на редгарда, скривив губы в подобии усмешки. – Они уже дней двадцать здесь воду мутят. - Видимо, вы не очень-то им рады. - Пфф, - фыркнул жрец. – Им не рад никто. Думаешь, они хоть сколько-то пожертвовали за погребение их мертвеца? Ни септима. Они выглядят так, словно им здесь чего-то надо, а чего – непонятно. Ни с кем не заговаривают, ничего не выясняют, просто… находятся здесь – и все. - Это вас пугает? – спросил Сех-ле, стараясь не отвести взгляда от пристальных, умных глаз высокого эльфа, которые словно изучали помыслы собеседника. - В какой-то степени. Хотя к чему тебе это? Если ты проездом, тебя это не касается. - Меня они тоже пугают, - вор притворно поежился для пущего эффекта. – Я боюсь молиться при них, не могу сосредоточиться. Мне кажется, что они следят за каждым из паломников, пытаются что-то понять. Скажите, что случилось с их другом? Его убили? - Логично предположить, что да, - отозвался альтмер. – Если, конечно, он не ухитрился самостоятельно вонзить в себя кинжал, а потом спрятать его и только тогда истечь кровью. Подивившись человеколюбивому отношению жреца к покойнику, Сех-ле кивнул и отошел в сторону. Продолжать расспрашивать альтмера было не очень резонно. Излишнее любопытство могло вызвать подозрения, а редгард не хотел рисковать ради странного поручения одноногого старика. Тем не менее, Сех-ле определенно не относился к тем ворам, которые не держат свое слово, а еще он не любил оставлять дела незавершенными. Вернуться в особняк якобы ради доклада означало еще и возможность все-таки умыкнуть какую-нибудь дорогостоящую безделицу. Пока Сех-ле обдумывал дальнейшие действия, один из наемников встал со скамьи и быстрым шагом вышел из Часовни. За ним последовал второй, третий. Отряд покидал святилище словно по негласной команде. Воины не говорили друг с другом, не переглядывались, не ждали товарищей. Словно муравьи, которые следуют одним им ведомым примитивным инстинктам, они нестройной цепочкой потянулись из Часовни. За несколько минут все скамьи перед алтарем остались полупустыми. Из целого отряда остался лишь один боец. Это окончательно сбило редгарда с толку. Он некоторое время послонялся по Часовне, сделав вид, что возносит молитвы каждому из Девяти. Мысли о том, как выудить нужную информацию, в голову не лезли. Вор уже почти отчаялся, когда вдруг краем глаза заметил, как жрец-альтмер указывает на него, разговаривая с какой-то женщиной. Стараясь не выдать, что он понял, что о нем идет беседа, Сех-ле опустился на лавку и якобы устало закрыл глаза. Как он и ожидал, несколько секунд спустя незнакомка села рядом. - Чем могу помочь? – повернулся к ней Сех-ле. - Священник сказал, что вы расспрашивали о вчерашнем убийстве, - с места в карьер взяла женщина. Редгард отметил, что ее голос дрожит, словно незнакомка чем-то напугана, а еще – что она удивительно хороша собой. Светлая кожа, большие зеленые глаза, капризные пухлые губы и роскошная копна черных волос выдавали в ней чистокровную бретонку. Вор подавил желание ответить женщине что-нибудь любезное и позволил ей продолжить. - А еще вас сегодня видели выходящим из дома мэтра Айморе, - после некоторой паузы произнесла бретонка. – Вот я и подумала, что вы сможете мне помочь. - Я понятия не имею, кто такой мэтр Айморе, - ответил Сех-ле, и это было чистой правдой. - Пожалуйста, не отворачивайтесь от меня, - по щеке женщины поползла слеза. – Вас точно видели там, у его особняка. Вы должны отвести меня к нему! Пожалуйста! Почему вы не хотите замолвить за меня слово перед мэтром? Разве он уже не помогает тем, кто безвинно страдает? У меня есть деньги, если вы об этом, не думайте, что я из попрошаек! Сех-ле снова не ответил. Он едва не попал в неприятную ситуацию. Подумать только, он не удосужился узнать у своего осведомителя, как зовут хозяина поместья! Теперь он знал, что его называют – или называли – мэтром Айморе. - Ответьте мне, прошу, - тем временем повторила незнакомка. - Хорошо, - кивнул редгард. – Попробуем назначить встречу. Скажите только, почему вы подошли ко мне лишь когда узнали, что я осведомлялся об убийстве? - Очень просто, - женщина наклонилась к самому уху Сех-ле и прошептала. – Потому что убила его я.Ильмени. Жалость.
На Имперский Город упали густые, душные сумерки, которые обычно сулили ночной ливень. Но ни возможность скорой непогоды, ни спирающая грудь духота не помешали вечернему представлению собрать полные трибуны. Стоя у поднятой решетки в ожидании начала боев, Ильмени Айморе видела, как в свете многочисленных факелов на трибунах Арены беснуется чернь. Голодные и охочие до крови бедняки. Император понимал, что сражения гладиаторов – один из немногих способов удержать их в повиновении. Несколько неурожайных лет, обернувшихся давно позабытым в Имперском Городе голодом, вкупе с постоянными слухами о мятежах в провинциях, могли спровоцировать бунт в столице. Хлебные обозы потоками шли из Скинградского графства и Хай Рока, но цены на еду взлетели до небывалых высот. Горожане потихоньку нищали. Чтобы недовольная чернь не заполонила улицы, ее отвлекали зрелищами. Миды щедро платили смельчакам, готовым умереть под свист толпы. Ильмени умирать не хотела, но отчаянно нуждалась в деньгах. Решетка со скрежетом поползла вниз. Данмерка переступила через стальные штыри, почти полностью ушедшие в песок, и встала в залитый светом круг Арены. По обе стороны от нее заняли свои места остальные гладиаторы Синей команды. На противоположной стороне в точно такой же ряд выстроились Желтые. Ильмени поправила наплечник и сняла с пояса меч. Команды часто устраивали небольшие представления для толпы до начала боя. - Готовимся, - громко шепнул Амзарат, орк, который сражался на Арене несравнимо дольше остальных воинов Синих. – Обратите внимание на громилу с молотом. Это Коннельм, он лучший у Желтых. Его возьмем мы с Ашижрой. Тебе, Ильм, стоит напасть на эльфа с луком. Уворачивайся, сближайся и руби, это у тебя получится лучше всего. Койт, бери двух каджитов. Они едва уцелели на той неделе, ты справишься. И, наконец, Сель, тебе предстоит заняться своей землячкой в тяжелой броне. Она боевой маг, приехала прямо с Саммерсета. Все понятно? - Да, - одновременно со всеми ответила Ильмени. Ее будущий противник вскинул наизготовку длинный охотничий лук и надвинул на лицо глухое забрало с кованой устрашающей мордой какого-то невиданного зверя. - Граждане Империи, добро пожаловать на Арену! – голос распорядителя, как всегда заглушивший даже рев толпы, вызвал у Ильмени неприятное ощущение – нечто среднее между страхом, азартом и отвращением. Это был ее первый бой в команде, и девушка не знала, чего ей ожидать. - Государь Титус Первый с гордостью представляет вам Желтую команду! – надрывался тем временем распорядитель. – Сегодня в бой ее ведет ваш любимец Коннельм Яростное Сердце! Коннельм сделал шаг вперед и воздел вверх руку с зажатым в ней молотом. Толпа приветствовала его восторженными воплями. Воины Желтых окружили норда, и каждый из них поднял свое оружие вверх. Зрелище получилось впечатляющее, но не слишком яркое. - А противостоять Коннельму и его отважным бойцам будет Амзарат гро-Баргаш, которого вы все тоже знаете и любите! – услышав эти слова, орк опустился на одно колено, и Синие возложили ему на плечи свои клинки. Амзарат резко выпрямился, и лезвия прочертили на его могучих руках длинные кровавые полосы. Орк рывком поднял вверх порезанные руки, обильно окропив песок Арены. - Сегодняшней ночью я убью Желтых ублюдков для вас, друзья! – заорал Амзарат, впадая в ярость берсерка. Зрители ответили гладиатору воем, в котором уже не осталось ничего человеческого. Так могли выть в предвкушении добычи Гончие Хирцина. - Нам повезло! - поддержал толпу распорядитель, - Доблестные воины готовы подарить нам незабываемое зрелище! А теперь – да начнется бой! Ильмени нырнула под защиту колонны. Свою цель она знала, а вмешиваться в схватки с «чужими» противниками было глупо и опасно. Девушка преодолела расстояние от одной колонны до другой. Прижавшись спиной к камню, Ильмени выглянула в попытке обнаружить врага. В этот же момент воздух сотрясся от первых ударов стали о сталь. Гладиаторы двух враждебных команд сошлись в рукопашной. Взяв меч обратным хватом, данмерка выскочила из-за колонны. Стрелок в нерешительности жался у самого края Арены, целясь куда-то в самую гущу схватки и не замечая ее. «Совсем еще неопытный», - подумала Ильмени. Она уже почти добежала до цели, радуясь скорой победе, когда песок под ее ногами вдруг взорвался, и девушку швырнуло на землю, вырвав из ее руки меч. Перекатившись, она выхватила кинжал и едва-едва успела увернуться от нового заклинания, заметив, кто напал на нее. Боевой маг с Саммерсета стояла от нее в нескольких десятках шагов, поставив одну ногу на спину поверженной Сель. Ильмени вскочила на ноги и бросилась в укрытие. Забежав за очередную колонну, она с трудом перевела дух. Возле ее лица просвистела стрела, и девушка, резко обернувшись, увидела, что лучник-эльф все-таки определился с мишенью. Вторая стрела грозила стать последней для Ильмени, но данмерка не дала неопытному противнику шанса. В три прыжка она сблизилась с Желтым и, схватив его одной рукой за горло, вонзила кинжал ему в пах. Обратным рывком девушка распорола противнику живот. Отшвырнув смертельно раненого лучника, Ильмени бросилась назад за колонну. Ее расчет оказался верен: альтмерка с Саммерсета вновь обратила на нее внимание. Магическая молния тонкой змейкой прорезала воздух. Девушка почувствовала, как убийственная сила заклятия тряхнула тяжеленную каменную колонну, вышибив из нее мелкое крошево. Тем временем звуки боя не стихали. Данмерка обрадовалась, услышав издевательский смех Амзарата. И почему вражеская волшебница охотится именно за ней? Орк явно представлял для Желтых куда большую опасность. Впрочем, бездействие никак не могло помочь команде. Ильмени собрала волю в кулак и что есть силы рванула от одной колонны к другой. Удара со стороны альтмерки не последовало. Тогда девушка выглянула в центр Арены, чтобы оценить обстановку. Ситуация сложилась благоприятная. Из всей Желтой команды в живых оставались лишь волшебница и Коннельм, на которого с трех сторон нападали Амзарат, Койт и Ашижра. Несмотря на кажущуюся близость победы, Ильмени готова была поклясться, что альтмерка может переломить ход битвы в пользу Желтых. Девушка сглотнула и вышла из-за колонны. Все ее тело было напряжено до предела. Магический удар последовал сразу, но Ильмени была готова. Отскочив в сторону, она пропустила электрический разряд мимо, а затем, не дав волшебнице сосредоточиться для следующего удара, метнула кинжал. Ей повезло. Обоюдоострый клинок вошел альтмерке прямо в шею. Эльфийка отшатнулась назад, захлебываясь собственной кровью. Из ее рта выплеснулся темно-красный фонтанчик, и волшебница ничком повалилась на песок. Ильмени повернулась к единственному оставшемуся в живых противнику. Но оказалась, что ее помощь уже не требуется. Коннельм сидел, привалившись к колонне, и зажимал глубокую рану в правом боку. Рядом с ним валялся боевой молот, а чуть поодаль Ашижра тщетно пытался помочь Койту, который лежал в луже собственной крови. - Победа! – Амзарат сплюнул на песок и вытер лезвие своего клинка от коннельмовой крови. – Ильм, ты была молодцом. Сколько у тебя сегодня? - Двое. - И магичку свалила, - улыбнулся орк. – Ай да Ильм! Добьешь третьего? - Хорошо, - Ильмени подобрала с земли топор и направилась к Коннельму. Тот уже почти не подавал признаков жизни. Мощная грудь вздымалась все реже, а кровь, вытекавшая из раны ленивыми толчками, окрасила песок под нордом в темный багрец. Девушка занесла топор. - Не бей, - прошептал Желтый, из последних сил поднимая голову. В его глазах читались и мольба, и горечь поражения, и жгучая, неодолимая жажда жить. Рука Ильмени опустилась. - Он уже сдох! – крикнула она орку. Затем поставила ногу на плечо Коннельма и с силой толкнула его вбок. Норд повалился навзничь. - Да, не свезло. Значит, у тебя так и останется двое, - Амзарат усмехнулся. – Пойдем что ли? О нашей победе и без нас объявят.