Hold me in your arms

Выбравшись из лаборатории на поверхность, Джиён уже был измотан донельзя. Но, оказавшись в одиночестве посреди снежной пустыни, он понял, что самое сложное только впереди. Всё тело нещадно болело. От перенапряжения и истощения перед глазами всё плыло, в голове стояла серая муть, туман, такой же беспросветный, как и тучи, затянувшие низкое небо у него над головой. Джиён смутно помнил, что небо его детства было не таким. Оно вызывало радость и спокойствие, хотя он уже забыл, что значат эти слова. Ветер швырнул в лицо пригоршню ледяной крошки, и Джиён стряхнул с себя оцепенение. Нужно заставить себя двигаться. Куда угодно, лишь бы оказаться подальше от этого места. Только бы почувствовать себя свободным, хотя бы на час, а там и умереть не страшно. Что такое свобода он тоже не совсем представлял. Возможность идти, куда хочешь? Руки, не скованные цепями? Отсутствие вокруг глухих бетонных стен? Джиён зябко обхватывает себя за плечи, пытаясь хоть немного задержать тепло, и оглядывается. Снег, вокруг него один только снег. Хотя. Впереди, у самого горизонта виднеется нагромождение каких-то строений. Город? Обитаемый или давно заброшенный? Джиён даже не знает, что было бы для него предпочтительнее. Он просто движется в его направлении, медленно переставляя ноги. Шаг за шагом, увязая в снегу иногда чуть ли не по пояс. К тому моменту, как он добирается до окраин, Джиён не чувствует ни рук, ни ног. И вообще не понимает, как держится в вертикальном положении. Наверное, в том, чтобы быть не-человеком, есть хоть какой-то плюс. Город всё-таки не заброшен. Проходя всё дальше вглубь переплетения узких грязных улиц, чуткий слух Джиёна улавливает шум автомобилей, отголоски людских разговоров, появляются признаки цивилизации. Джиён становится всё настороженнее. Встреча с людьми - это последнее, что ему сейчас нужно. Он настолько измотан, что не сможет дать отпор. Его снова свяжут и запрут. От одной этой мысли становится дурно. Не сейчас, когда он только-только вырвался. Лучше умереть. Джиёна трясет от переохлаждения и усталости. Даже дыхание уже не исходит паром. Совсем скоро он будет не в состоянии двигаться. Нужно отдохнуть, минуту, всего одну, а потом снова идти вперёд. Ничего не видя, Джиён приваливается к ободранной деревянной двери, находящейся в нише серого кирпичного здания. Хоть какая-то защита от гуляющих по переулкам сквозняков. Прикрыв глаза под длинной белой чёлкой, он расслабляется и впадает в беспамятство. *** Сынхён возвращался домой расстроенным. Дэсон перепортил ему всё настроение, сказав, что не смог найти такой нужный объектив. Да, конечно, подобную технику уже давно не выпускали, но всё же не может быть, чтобы нигде не осталось? - Если что-то можно купить в этом городе - я это достану. Но не в моих силах дать тебе что-то, чего просто не существует, - беззаботно улыбался Кан. - Тебе стоит забросить свои винтажные закидоны и пользоваться нормальной техникой. От одного воспоминания Сынхён начинал раздражаться. Он не хотел использовать технологии объёмного изображения, они вызывали в нём отвращение. Он сам не понимал своих чувств, но любая, даже самая простая цифровая камера была ему милее. Дойдя до дома, Сынхён настороженно замер. Привалившись к входной двери и сжавшись в комок, на его пороге сидел ... парень. Если судить по голым рукам, которыми он обхватил прижатые к груди колени в отчаянной попытке согреться. Тонкая чёрная безрукавка, узкие штаны и что-то вроде юбки, тяжёлые ботинки и перчатки. Не совсем подходящая одежда для разгара зимних морозов. Белые волосы усиливали впечатление того, что сидящий человек уже начал покрываться инеем. - Эй, парень, - Сынхён осторожно притронулся носком своего ботинка к ноге этого человека. - Ты жив вообще? Блондин отчётливо вздрогнул, но не поднял головы. - Прекрасно, - раздражённо процедил Сынхён, оглядываясь. Помощи было не от кого ждать. - Откуда ты только взялся? Сынхён быстро набирает код замка и, как только тот щелкает и дверь открывается, прислонившийся к ней Джиён, теряя опору, заваливается на бок, преграждая проход. Копна светлых волос, скрывавшая половину лица, сползает в сторону. И у Сынхёна перехватывает дыхание. Бледная гладкая кожа, пухлые обветренные губы, темные брови - всё это просто завораживает, оставляя только одно желание - фотографировать. У Сынхёна пальцы сводит от потребности взяться за камеру прямо сейчас, но вот его потенциальная модель точно немного не в состоянии позировать. Сынхён наклоняется и, закинув тонкую руку себе на плечо, поднимает парня с земли. Тот оказывается намного легче, чем можно было бы подумать. И он такой холодный, что Сынхён всерьёз начинает опасаться, что тот так и не отогреется. Ногой захлопнув дверь, Сынхён осторожно укладывает свою нежданную находку на диване в гостиной и приносит из спальни одеяло. Закутав парня с ног до головы, он вспоминает, что нужно того хотя бы разуть. Распутывая шнурки и стягивая тяжёлую обувь, Сынхён невольно засматривается на тонкие лодыжки. Красиво. И у него внутри всё холодеет, когда под обувью обнаруживаются покрасневшие от холода и растёртые до крови ступни. Как же можно доводить себя до такого? Парень никак не реагирует на происходящее. Он только тяжело и хрипло дышит через рот. Сынхён трогает ладонью его щеки. Кожа холодная и бледная. Хоть в доме и не холодно, Сынхён всё равно притаскивает из кладовки обогреватель и ставит рядом с диваном. Он не силён в медицине и оказании помощи при переохлаждении. Теперь он может только ждать.