Бильбо Бэггинс и Шеролин Тук, или туда и обратно

- Ты должен был поговорить со мной, рассказать обо всём, - тихо упрекнула я Торина, выcтавляя на стол румяный ореховый пирог и поправляя белоснежную скатерть. Вчерашний день, так же как и вечер, были чудесны, но всё же сегодня я хотела поговорить, хотела, наконец, до конца разобраться в поступках любимого. - Да разве я мог?! - приподнял он брови, отходя от окна, в которое наблюдал за тем, как Фили, Кили и Беорн седлают в дорогу пони и приторочивают к их сёдлам вьюки с провизией. - Если бы я только взглянул в твои глаза, то уже не смог бы исполнить принятого решения, не смог бы тебя отпустить. - А моё мнение разве не в счёт? - нахмурившись, я начала расставлять глиняные кружки, а затем подняла стоящий на буфете кувшин с молоком. - Мне казалось, я принял верное решение, - забирая у меня кувшин, Торин сам отнёс его на стол. - Мне казалось, ты молода и сможешь, вернувшись домой, легко забыть меня и найти себе жениха получше. - Это какого же? - Того, который не посмеет поступить с тобой так, как поступил я, который не опустится до насилия, - гном хмурился, я видела, как трудно ему даётся этот разговор. - Я не учёл лишь одного, что не смогу жить без тебя, что начну ревновать к неизвестному хоббиту, представляя вас вместе. Ревность и злость преследовали, как цепные псы, и тогда я осознал, что не могу позволить кому-либо к тебе прикоснуться, что просто убью его. Тогда же я понял, что люблю тебя, а ведь всегда считал, что любовь - это выдумка, иллюзия для слишком мягкотелых особ, что закалённый телом и духом воин не подвержен подобной слабости. Я ошибся. Ты поселилась в моём сердце как цветок, который расцветает в горах, стоит сойти в марте снегу. Когда Гора покрылась распустившимися первоцветами, я понял, что больше не выдержу без тебя и минуты. Конечно, Кили и Фили были озадачены известием о том, что мы едем в Шир просить твоей руки, и всё же были готовы отправиться в путь в тот же день. - Кили упоминал, что вы не разговариваете с Балином, что-то произошло? - слушать его было горько, принимать объяснения и решение, которое принесло столько боли нам обоим, трудно, хотелось отвлечься, поговорить о чём-то другом. - Это он со мной не разговаривает, - криво усмехнулся Торин, вынимая из кармана брюк и протягивая мне маленькую деревянную коробочку. - После того как вернул это.       Я догадывалась, что в ней лежит, и всё же, раскрыв, была удивлена: рядом с лунным, сверкающим алмазами диском кулона лежал перстень с замысловатым плетением золотой сети, в которую был погружён сияющий гранями сапфир. - Ты ведь выбрала тогда именно этот камень, я решил, что он должен быть в обручальном кольце, - улыбнулся гном и, взяв перстень, аккуратно надел его на мой палец. - Ну вот, с размером не ошибся. - Ты сам над ним работал? - с восхищением рассматривая украшение на своей руке, я послушно придвинулась ближе, когда он, подняв мои косы, застегнул на шее цепочку кулона. - Конечно. Нравится? - Очень, - обняв Торина, прижавшись к широкой груди, я коснулась губами его рта и была тут же захвачена в долгий трепетный поцелуй. Сжимая в ладонях моё лицо, гном был так ласков и в тоже время страстен, нетерпелив, что сердце колотилось от счастья и готово было вырваться из груди, когда он, оторвавшись от губ, начал покрывать поцелуями щёки и скулы, а затем спустился к шее, щекоча нежную кожу щетиной бороды. - Никогда не снимай его, - то ли попросил, то ли приказал Торин, целуя мою ключицу и касаясь пальцами золотой цепочки кулона. - Никогда.       Кивнув, я прижала его ладонь к животу, чтобы он почувствовал, как толкается наш малыш, который выбрал этот момент, чтобы напомнить о себе. Гном, казалось, застыл, словно впитывая эти лёгкие, едва уловимые движения. - Пожалуйста, - шепнул он, прикасаясь губами к моему виску. - Впредь напоминай мне почаще, какой я идиот. - Даже не сомневайся, напомню, - рассмеявшись, я нежно поцеловала его в заросшую щёку. - Дядя, возможно, где-то в глубине души я и понимаю твои действия, но как сват требую, чтобы ты прекратил распускать руки, - раздался от дверей насмешливый голос Кили. Чувствуя, как лицо заливает румянец, я развернулась в объятиях любимого к ухмыляющемуся темноволосому гному, который кажется ещё не всё сказал, - повремени со своими нежностями до свадьбы. - Тебе не кажется, что ты порядком опоздал с нравоучениями? - заметил появившийся за его спиной Беорн. - Раньше не нужно было клювом щёлкать. - Мой племянник забывает, что придёт его пора жениться, и я припомню ему его шуточки, - деланно-сурово пообещал Торин, помогая мне расставить на столе тарелки с яичницей и тушёными овощами. - Дядя, я тебе не говорил прежде, - садясь на скамью и лукаво подмигнув мне, Кили потянулся за ломтём нарезанного хлеба. - Я давно решил, что холостяцкий образ жизни предпочтительнее. - Много ты понимаешь, - тоже устраиваясь за столом, окинул его холодным взглядом подгорный наследник. - Нужно восстанавливать род, так что поедешь к Дейну в Железные Холмы невесту выбирать.       Едва сев рядом с любимым и начав завтракать, я чуть не поперхнулась от его замечания, но был тот, кто никогда не лезет за словом в карман. - А по-моему, вы с Шеролин и сами неплохо справляетесь с этой проблемой, - нахально подметил последним севший за стол Фили. - Нам с вами не тягаться.        Кухню наполнил громкий добродушный смех Беорна; стараясь не закашляться, я спешно схватилась за кружку с молоком.        В обратный путь мы выехали уже через час. Как не звал Торин Беорна отправиться с нами и быть гостем на свадьбе, тот лишь отшучивался, что лучше прибудет с Бильбо и моим отцом, вот тогда, по его словам, в Эреборе будет значительно интереснее. От этого утверждения я побледнела, Торин нахмурил брови, и только его племянники веселились, вовсю доказывая этим свою вечную бесшабашность и беспечность. Чего, в самом деле, печалиться? Ведь не им же краснеть и объясняться с разгневанным родителем. Впрочем, они и тогда бы, наверное, нашли повод для шуток.       Торин усадил меня в седло впереди себя, а навьюченного Строптивого вёл за собой Кили. Гном утверждал, что на его лошади под его присмотром мне ехать безопаснее, мне же казалось, что это лишь предлог, чтобы не выпускать меня из рук. То ли он боялся, что я одумаюсь и, припомнив все нанесённые им обиды, попытаюсь сбежать, то ли так сильно соскучился - он не только поддерживал меня в седле, но и крепко прижимал к себе. В любом случае я рассудила, что понервничать ему полезно, и потому даже не пыталась уверить, что никуда не денусь, к тому же, ехать в кольце его сильных рук было удобно и хорошо спалось: дорога в этот раз меня сильно утомляла, и веки смыкались сами собой.       Наверное, по причине того, что постоянно засыпала, я и запомнила только вечерние привалы на ночевки и не заметила, как пролетели три недели, за которые мы добрались до Эребора. И лишь когда до Горы остался день пути, меня обуяли сомнения, и захотелось вернуться назад, в дом Беорна. Торин сразу заметил перемену в моём настроении, но далеко не сразу я решилась объяснить ему, что боюсь того, какая будет реакция на мою беременность и на поспешную свадьбу, ведь со стороны это всё выглядит не очень хорошо, а живот здорово не скроешь. Любимый отнюдь не разделил моих тревог, заявив, что у гномов характеры тяжёлые, и личные отношения не всегда складываются легко, поэтому никто ничему удивляться не будет, а рождение ребёнка, к тому же первого после освобождения Эребора, это огромная радость и повод для праздника, посему мне тревожиться не о чем. Торин умел быть убедительным когда хотел этого, и я предпочла прислушаться к его словам, нежели терзать себя сомнениями, ведь, по большому счёту, уже ничего не изменишь, а от печальных мыслей я давно устала, хотела просто радоваться жизни, своему ребёнку и тому, что мой гном рядом, а не переживать о том, кто и что подумает.       Торин оказался прав, наш приезд и известие о свадьбе приняли с радостью, оттаял даже Балин, а когда я бродила по подземным коридорам и залам, с интересом рассматривая, как всё изменилось после основательной уборки и ремонта, то ни разу не поймала на себе недоброжелательных взглядов тех гномов, которые решили перебраться жить в Одинокую Гору из Железных Холмов или приехали из Голубых Гор. Гномок и впрямь было среди них мало, они были очень гордыми и зачастую обладали жёсткими нравами, которые не уступали их мужчинам, но при этом отличались доброжелательностью и разговорчивостью, я быстро нашла с ними общий язык и подружилась. В подготовке свадьбы мне никто участвовать не разрешил, и потому дни я проводила в компании Балина или Бомбура, а ночами засыпала в объятиях Торина в его огромных, отапливаемых зимой несколькими каминами, покоях. Тут тоже вышла своя неловкость: мне хотелось до свадьбы жить в отдельной комнате, чтобы не вызывать лишних разговоров, но мой любимый буквально встал на дыбы, и об этом пришлось забыть. Зато его нежные бережные ласки и страстные ночи с лихвой окупали то, что с утра приходилось краснеть, если выходя из королевских покоев, я сталкивалась с кем-нибудь из гномов, шедших по коридору.        Свадебное платье вместе с моим гардеробом Торин заказал у эсгаротской портнихи, и получилось так, что за примерками и выбором тканей, я не заметила того, как приблизился сам день свадьбы. Ещё вчера я вышивала крохотные распашонки и шапочки, а сегодня уже нужно было наряжаться в пышный наряд и спускаться в Зал Королей, в котором Балин должен был через час провести свадебный обряд. Уж не знаю, как гномы смогут стоять во время него ровно, и не икая, ведь вчера вечером они устроили шумную гулянку, а точнее откровенную попойку с громкими песнями и криками, которую гордо называли мальчишником Короля. Сам Король после неё, нужно отметить, в покои не явился, то ли был слишком пьян и заночевал там, где и пил, то ли решил соблюсти хоть какие-то приличия и позволить мне провести последнюю ночь перед свадьбой в целомудренном одиночестве. Поскольку второй вариант был не в его духе, я всё же склонялась к первому и теперь нетерпеливо ёрзала на стуле, пока облачившие меня в белое, отороченное тонкими кружевами платье гномки Делис и Биана расчёсывали и укладывали мои волосы, вплетая украшения в свободно вьющиеся локоны. Хотелось поскорее спуститься вниз, убедиться, что мой жених чувствует себя сносно, и напоить его рассолом, если дела обстоят скверно. - Сиди ровно, госпожа, а то не удастся закрепить волосы, и они рассыпятся прежде, чем спустимся вниз, - пытаясь скрыть улыбку за строгим выражением лица, приказала мне светловолосая пухленькая Делис, которая по-прежнему обращалась ко мне не иначе как "госпожа", хотя легко согласилась перейти на "ты" и в свободное время помогала шить пелёнки для будущего малыша. - А кто-нибудь видел с утра Торина? - спросила я, послушно распрямляя плечи. - Он не слишком бледен? - Боишься, что ему нездоровится, госпожа? - звонко рассмеялась рыженькая Биана, с которой мы на днях вместе пекли пироги и жарили рыбу. - Поверь, гном должен пить без просыха неделю, чтобы прихворнуть. - Они вчера так горланили, что уснуть невозможно было, - посетовала я, поправляя подаренный Торином кулон так, чтобы он лежал поверх украшенного вышивкой лифа платья. - Так нужно было спуститься и двинуть тем кто буянил чем-нибудь тяжёлым по голове, нечего тут стесняться, - посоветовала Делис. - Сегодня, поди, ещё больше разойдутся, спозаранку ведь прибыли и Дейн со свитой, и рыбаки из Эсгарота, и эльфийский Принц с десятком воинов, а говорят, что лихолесцы тоже выпить не промах.       Услышав о том, что приехал Леголас, я радостно улыбнулась. Идея пригласить на свадьбу сына Трандуила принадлежала мне, Торин лишь хмурился, когда я просила его согласия, но перечить не стал. Даже зная, что обязан жизнью Чернолесскому Королю, любимый не слишком-то потеплел к нему. Но ведь нужно же было налаживать отношения эльфов и гномов? Мне казалось, что в такой ситуации приглашение на свадьбу это весьма дипломатичный ход.       Неуклюже спускаясь вместе с гномками по лестницам, я была довольна тем, что пышное платье почти скрывает сильно раздавшийся живот. Удивительно, ещё прошлой весной я была уверена, что никогда не захочу выйти замуж и рожать детей, а теперь радовалась толчкам Аркенстона, который с каждым днём пинался всё задорнее, и торопилась к будущему мужу, который ожидал меня Зале Королей.        И всё же, когда мы приблизились к высоким распахнутым дверям Залы, дыхание перехватывало от волнения, а ноги почти не слушались. С трудом взяв себя в руки, я вошла внутрь и, стараясь не смотреть на гостей, направилась вперёд к ожидающим меня Торину и Балину. Наверное странно, что невеста идёт к жениху без отца, но поскольку мой отец по некоторым слухам направлялся в Эребор в компании мистера Бэггинса, Гэндальфа и Беорна, то было решено, что брать на себя его обязанности, в силу того, что он живее всех живых, никто не станет. Все волнения закончились, как только Торин сжал в ладони мои пальцы, дышать сразу стало легче, а слова старинной клятвы звучали громко и звонко. Уже через несколько минут Балин объявил наш союз вечным и нерушимым, и мой любимый, который, судя по цветущему виду, никаким похмельным недугом не страдал, заключив в объятия, одарил меня долгим, нежным поцелуем.       Пир в тот день проходил с поистине гномьим щедрым размахом - столы ломились от изобилия яств, а вино и эль текли рекой. Были и музыка с танцами, и длинные тосты с пожеланиями долгой, счастливой жизни, и громкие шутки, и не менее громкие куплеты старинных песен. Я была счастлива видеть, что сегодня нет места для ссор, и люди, гномы и эльфы от души веселятся на свадьбе Эреборского Короля. Танцевала я, наверное, так же неуклюже, как и ходила, и тем не менее с удовольствием кружилась в объятиях Торина, Фили, Кили, Глоина и ещё нескольких гномов из Железных Холмов.       Праздник получился очень шумным, поэтому я вздохнула с облегчением, когда Торин под дружное улюлюканье гостей отвёл меня в наши покои. Там любимый помог мне выбраться из белоснежного платья, и едва мы оказались в постели, как я крепко уснула в его объятиях. Да, первые брачные ночи бывают разными, наша оказалась именно такой.        По счастью, растянувшееся на три дня празднование нашей свадьбы обошлось без пьяных сор и драк и прошло вполне мирно, но всё же, как не крути, разборки случаются всегда и везде, и первая в Эреборе состоялась через месяц после свадьбы. Приближался к концу восьмой месяц беременности, чувствовала я себя толстой сороконожкой, и, тем не менее, каждое утро отправлялась на прогулку к берегу Быстротечной, чтобы насладится тёплым июльским солнышком и посидеть на камнях у шумно несущегося потока хрустально-чистой талой горной воды. Компанию мне обычно составляли Делис, Биана или Бомбур, но сегодня, решив не отвлекать их от дел, я вышла за отремонтированные Врата одна и уже через несколько минут увидела поднимающихся по склону всадников, приезда которых в Гору одновременно с нетерпением ждала и панически боялась. Первым на своей пегой лошадке ехал Гэндальф, за ним восседали на неспешно шагающих пони мистер Бэггинс и мой отец, а замыкал маленькую процессию путешествующий как всегда пешком Беорн. Чувствуя, как сердце наполняется радостью, я поспешила к ним навстречу и вскоре оказалась в крепких отцовских объятиях. Ругаясь на чём свет стоит и обвиняя в ветрености и глупости, он, спрыгнув с пони, прижимал меня к груди, пока, наконец, не обнаружил, что моя талия значительно раздалась, чего поначалу не заметил, возможно от радости встречи или из-за свободного покроя моего лёгкого голубого платья. - Что это ещё такое? - громогласно возмутился Моргар Тук, отступая от меня на шаг и оглядывая более пристальным, чем в начале, взглядом. - Как я это должен понимать? - Возможно, я сумею объяснить, - послышался за моей спиной голос Торина, которому, наверное, о прибытии гостей доложили дозорные. Пропустив мужа вперёд, я отступила в сторону ошарашенно уставившегося на меня спешившегося дядюшки и ухмыляющихся в бороды Гэндальфа и Беорна. - Дело в том, что Шеролин - моя жена и... - Жена? - громогласно взревел мой светловолосый, сероглазый отец, возмущённо уставившись на осмелившегося заявить подобное. - С каких это пор свадьбы происходят без родительского благословения? Кто дал право какому-то гному жениться на моей малолетней дочери да ещё и ... и...       От возмущения не сумев подобрать нужных слов, отец с размаху заехал кулаком в нос того, кого посчитал неописуемым наглецом. Вскрикнув, я бросилась было к ним, но была схвачена на удивление крепкими руками волшебника. - Гэндальф, уважаемый, - оборачиваясь к нам, прорычал побагровевший от праведного гнева Моргар Тук. - Где мне найти здешнего Короля, чтобы испросить объяснений по поводу этого бесчинства? - Он стоит как раз у тебя за спиной, и, как мне кажется, не меньше тебя рад знакомству, - усмехнувшись, сообщил ему маг, не выпуская меня из рук. Неужели боится, что я попытаюсь поучаствовать в драке? Переводя взгляд с опешившего, разгневанного отца на не менее разгневанного, утирающего бегущую из носа кровь Торина, я лишь тяжело вздохнула: похоже их разговор будет ещё более трудным, чем мне казалось.       Разговор и впрямь был тяжёлым, сладить помогли только красноречие и искусство дипломата Балина и несколько бочек крепкого забористого эля плюс сытный обед, накрытый для наших гостей. О чём шла речь за столом, узнать мне не довелось: считая, что волнения мне вредны, Торин отослал меня в наши покои, проявив при этом, как обычно, свою изощрённую предусмотрительность и велев Кили приглядеть за тем, чтобы я не покидала спальню. Для меня, ставшей к этому времени неимоверно мнительной и капризной, это было сродни оскорблению, но отыграться я смогла лишь на самом Кили, которого в течении нескольких часов заставляла вместе со мной рассматривать вышивку на пелёнках, шапочках и распашонках, приготовленных к рождению Аркенстона, и восхищаться каждым стежком.       Пробыв в Эреборе три недели, успев изучить быт гномов и подружиться почти со всеми, кроме зятя, мой отец вместе с мистером Бэггинсом и волшебником засобирался в обратный путь, Беорн ушёл раньше них, поскольку не мог среди лета надолго оставлять свою усадьбу без присмотра. Уезжая, папа взял с меня обещание приехать в гости, как только будущий малыш подрастёт и достаточно окрепнет, и всё сетовал, как же всё произошедшее объяснять маме? Посоветовать ему мне было нечего, оставалось лишь уговаривать не отказываться от ларца с золотыми монетами и драгоценными камнями, который Торин преподнёс ему в качестве запоздалого выкупа за невесту.       Последовав моему совету, отец отбыл в Шир не совсем с пустыми руками, а мне предстоял ещё один трудный разговор. Предстояло сообщить Торину, как я планирую назвать нашего сына. Сказать, что он был шокирован, это ничего не сказать. Оказалось, что подобное имя мужу совсем не по вкусу. Он тысячу раз напомнил мне, что право давать имя младенцу принадлежит ему, и в итоге даже выразил надежду, что родится дочь, на что я его уверила, что рожу в срок сына.       Так и случилось. Одним поздним душным утром в конце августа я произвела на свет черноволосого, синеглазого мальчика. Первые роды были долгими и трудными, и теперь, лёжа в кровати и изнемогая от усталости, я прижимала к себе сморщенного краснощёкого малыша, который беспокойно вертел головкой, пока не нашёл губами сосок на моей груди и жадно не припал к нему. Я не знала, появилось ли уже молоко, но сомкнувший веки сынишка кажется был доволен, и этого было достаточно, чтобы моё сердце наполнилось гордостью и материнским счастьем.       Дверь в покои скрипнула, и в комнате послышались негромкие шаги. - И всё-таки Аркенстон? - раздался над головой голос Торина. Взглянув на бледного, растрёпанного любимого, я лишь с улыбкой кивнула: судя по его измученному виду, рожал именно он, а вовсе не я.       Присев рядом с нами, Торин долго, внимательно рассматривал не обратившего на его появление никакого внимания младенца, а затем, склонившись, коснулся губами моего лба. - Я люблю тебя, - хрипло промолвил он. Голос гнома полнился такой нежности, что усомниться было невозможно, и даже Аркенстон, не отрываясь от моей груди, впервые сонно взглянул на отца.       В ответ я поцеловала мужа в заросшую щетиной щёку и не преминула попросить у него дочь. Он обещал постараться, но выполнить своё обещание смог далеко не сразу: лишь после того, как у нашего сына появилось пятеро братьев, в Эреборе родилась принцесса.