Бильбо Бэггинс и Шеролин Тук, или туда и обратно

      - Дядя, а может приготовим на вечер пудинг с черничным вареньем? - спросила я, с улыбкой наблюдая, как мой дальний родич по матери уплетает за завтраком кексы с земляникой, которые я испекла вчера вечером, обильно запивая их мятным чаем, который сама я на дух не выносила и предпочитала ему фруктовый. - Обязательно, - даже не прожевав, с полным ртом ответил пухлый синеглазый хоббит, быстрым движением стряхивая вбок упавшую на глаза чёлку вьющихся светло-каштановых волос. - Ты здорово готовишь, Шери, рад, что родители вновь отпустили тебя ко мне погостить. - Уж как я их просила, дядя! - всплеснула я руками, а затем подлила себе чая и намазала кусочек кекса сливками. - У тебя так хорошо: тихо, спокойно и уютно, а у нас в норе куча детишек, вечно шум, гам и работы невпроворот. Я ужасно устаю, а у тебя в саду отдыхаю! - Что ж, - улыбнулся мне мистер Бэггинс, берясь за новый кекс. - Я напишу письмо твоей матери, в котором попрошу оставить тебя погостить до конца лета. - О, как бы это было чудесно! - я радостно улыбнулась и разве что не захлопала в ладоши, но руки были заняты фарфоровой кружкой, до краёв наполненной горячим, ароматным чаем.       В самом деле, это было бы просто замечательно! Конечно, у дяди, завзятого холостяка, свои интересы: ведь я умею вкусно готовить, а навернуть тарелочку, другую чего-нибудь эдакого вкусненького он большой мастак, да к тому же стираю, убираю, глажу и штопаю его рубахи. Но ведь и мне хорошо в его просторной, уютной норе под Холмом. Я и впрямь ужасно устала от жизни в семье, в которой каждый год нарождается по хоббитёнку, а то и по два. Не подумайте, я очень люблю всех своих маленьких братиков и сестричек и готова днями напролёт возиться с ними, но ведь иногда всё же так хочется тишины и покоя. Именно покой я обретала, приезжая в гости к своему дяде по материнской линии Бильбо Бэггинсу, которого все окрестные хоббиты за версту дразнили бобылём. Не знаю, хорошо или плохо, что дядя холостяк, но именно в его доме я хоть ненадолго обретала покой и была безмерна благодарна родичу за регулярные приглашения приехать на лето в гости. Конечно, мама была против, ей всегда была нужна моя помощь в хозяйстве и с младшими детьми, но отказать почтенному мистеру Бэггинсу никак не могла. Поэтому в этот раз я была отправлена к нему даже раньше обычного - в апреле.       Покончив с завтраком, дядя направился в небольшой сад выкурить свою традиционную трубочку табака. Я же, помыв посуду и замесив тесто для оладий, которые собиралась пожарить ко второму завтраку, напевая, направилась в огород: нужно было прополоть грядки с морковкой и почти уже созревшим редисом.       Проходя мимо зеркала, висевшего в прихожей, я с интересом взглянула на своё отражение. Ну а какой молоденькой хоббитянке не хочется на себя полюбоваться? Правда, я была гораздо худее обычных хоббитянок, наверное, сказывалась бесконечная возня с младшими отпрысками растущей, как грибы после дождя, семьи. Похвастаться я могла невысоким ростом, фарфорово-белой кожей, большими синими глазами и тёмно-пшеничными кудрями, что, будучи распущенными, спускались ниже талии, но которые я обычно заплетала в тугую косу и укладывала короной на голове. Ну ещё, разумеется, россыпью веснушек и ярким здоровым румянцем. Домашнее голубое с зелёным платье выделяло тонкую талию, облегая не так давно округлившуюся грудь.        Мне было девятнадцать, и я считала себя вполне счастливой девушкой, у которой есть замечательный дядя, который хоть иногда вырывает её из того бедлама, что творится в норе многодетной семьи. Мама моя была дочерью младшей сестры Белладонны Тук, одной из трёх дочерей достопамятного Старого Тука, вышедшей замуж за Банго Бэггинса и произведшей на свет одного единственного отпрыска - Бильбо Бэггинса. Разумеется, Бэггинсы считались более почётным родом, чем Туки, хотя те были и в разы богаче, а в приданное за мою тётку Банго получил более чем солидное состояние, большей частью на деньги из которого и выстроил для своей супруги роскошную хоббичью нору, просторнее и светлее которой было не сыскать ни Под Холмом, ни За Холмом, ни По Ту Сторону Реки.       Почему же, спросите вы, богатый род Туков не считался столь солидным, как Бэггинсы? Всё очень просто. Говорят, когда-то давным-давно один из Туков взял в жёны эльфийку. Не знаю, правда это или выдумка, только в каждом поколении нашего рода проскальзывают хоббиты с синими глазами, чему мы с дядей живой пример. А ещё Туков считаю сумасбродами, потому что время от времени кто-нибудь из нашей семьи обязательно пускается на поиски приключений, а остальные члены рода стараются замять это, тщательно забалтывая языки сплетникам.       Моя же ветвь семьи особенно отличилась, поскольку моя матушка, вышла замуж за своего троюродного кузена, и нас за глаза называют полными Туками. Я, правда, не обижаюсь. Что толку? Пусть соседи посмеиваются, коли им так угодно, мне всё равно. Быть Шеролин Тук вовсе не так плохо. Совсем неплохо. Не знаю, сумасбродка ли я, но хорошо посмеяться люблю.        Открыв круглую зелёную дверь и выйдя за порог я увидела покуривающего свою длинную трубку, сидящего на скамейке дядю, и уже хотела было пошутить насчёт ровных колечек табачного дыма, которые он так умело пускал, когда заметила высокого старца, идущего по широкому проулку именно к нашей калитке. На нём была высокая островерхая синяя шляпа, длинный серый плащ, серебристый шарф и громадные сапоги, а густая белая борода его спускалась ниже пояса. - Доброе утро! - произнёс Бильбо, пока я открывала калитку нежданному гостю, который, чуть склонив в приветственном кивке голову, быстро прошёл мимо меня.       А утро и впрямь было добрым. На безоблачном небе светило лучистое солнце, трава зеленела, птицы звонко щебетали свои трели. - Что вы хотите этим сказать? - метнув на него острый взгляд из-под густых косматых бровей, спросил старик. - Хотите пожелать мне доброго утра или утверждаете, что утро действительно доброе, хотя, возможно, я другого мнения на сей счёт. Или желаете сказать, что нынешним утром все должны быть непременно добрыми? - Наверное, всё вместе, если позволите так выразиться, - ответил ему мой дядя. - А ещё в такое дивное утро грех не выкурить трубочку на свежем воздухе! Если у вас есть минутка, присаживайтесь, я угощу вас своим табачком, - и он подвинулся на выкрашенной жёлтой краской скамеечке, освобождая место для гостя. - Просто великолепно! - откликнулся старец. - Да только недосуг мне сегодня пускать колечки. Я ищу участника для приключения, которое нынче устраиваю, но не так-то легко его сыскать. - Ещё бы! В наших-то краях! Мы простой мирный народ, приключений не жалуем. Уф, от них одно беспокойство, и ещё чего доброго можно пропустить обед! Не знаю, что всякие глупцы в них находят.       Указав мне жестом вернуться в дом, дядя, выпустив ещё одно шикарное колечко, поднялся и направился к почтовому ящику, и, вынув из него утреннюю корреспонденцию, принялся увлечённо её просматривать, делая вид, что забыл о госте. Я же, подначиваемая любопытством, проявив непослушание, осталась стоять на месте и наблюдать за разыгрывающейся сценой.       Старик вовсе и не думал уходить: опершись на посох, он глядел на хоббита так долго и внимательно, что Бильбо немного смутился и даже рассердился. - Доброго вам утра, уважаемый! - наконец промолвил он вновь. - Спасибо, конечно, но в приключениях мы не нуждаемся, поищите компаньонов лучше-ка в другом месте.       Этим он более чем очевидно хотел дать понять, что разговор, собственно, закончен, но не тут-то было! - Для чего только не служит вам "Доброе утро", - качнул головой назойливый гость. - Вот теперь оно означает предложение пойти прочь и побыстрее. - Ну что вы, милейший сударь! - покраснел Бильбо. - Простите... Я кажется не имею удовольствия знать ваше имя... - Ещё как имеете, милейший сударь! - передразнил его старик. - Так же, как я имею удовольствие знать ваше. Вы - Бильбо Бэггинс, а я, стало быть, Гэндальф, имя моё вам знакомо, очевидно вы просто запамятовали его. Подумать только, до чего я дожил! Сын Белладонны Тук отделывается от меня "Добрым утром", будто я попрошайка какой или торгаш! - Гэндальф? - неожиданно радостно воскликнул хоббит, уже совсем по другому глядя на старика. - Неужто вы тот самый Гэндальф, что подарил Старому Туку пару волшебных бриллиантовых запонок, что застёгивались сами, а расстёгивались, только если скверно выругаться? Тот, что рассказывал на пирушках чудесные истории о драконах и гоблинах, о великанах, принцессах и везучих сыновьях бедных вдов? Тот самый, что по просьбе Старого Тука затевал великолепные фейерверки в канун Иванова дня? - Это вы тот самый Гэндальф, - с интересом добавила я, - по чьей милости столько тихих юношей и девушек пропали невесть куда, отправившись на поиски приключений? Любых - от прогулок до визитов к эльфам? Говорят, они даже уплывали на кораблях к другим берегам! Бог мой, до чего тогда было инте... - Моя племянница хочет сказать, - тут же перебил меня пришедший в себя после первой волны восторга хоббит, - что вы умели тогда перевернуть всё вверх дном в наших краях и устроить настоящий бедлам! Прошу меня простить, я никак не ожидал, что вы всё ещё ... трудитесь на этом поприще. - А чем же мне ещё заняться? - усмехнувшись спросил волшебник. - Как всё же приятно, что вы что-то обо мне помните. Хотя бы вспоминаете мои фейерверки. Поэтому в память о вашем дедушке и матери, я дарую вам то, что вы у меня попросили. - Простите, - недоуменно вскинулся Бильбо. - Я собственно ничего у вас не просил! - Нет просите, и вот уже во второй раз - моего прощения. Я его вам дарю, и даже пойду дальше: я отправлю вас участвовать в моём новом приключении. Для меня это будет развлечение, а для вас польза, а может и выгода, если доберётесь до конца. - Что? - ошалело округлил глаза хоббит. - Извините! Простите! Мне как-то не хочется! Совсем никакого желания нет! - схватив за локоть, он потянул меня к дверям и принялся заталкивать в нору. - Давайте в другой раз? Пожалуйста, заходите ко мне на чай в любой день! Может завтра? Приходите завтра! Всего хорошего! Прощайте!       С этими словами Бильбо вслед за мной юркнул внутрь и хлопнул круглой зелёной дверью, тут же запирая её на засов. - Но дядя! - возмутилась я, посчитав его поведение грубым по отношению к волшебнику. - Ах, молчи! - пробормотал хоббит, устремляясь на кухню и ставя на огонь чайник. - И зачем я только пригласил его на завтрак? Ходят тут всякие смутьяны, так и рыщут, чтоб их!       В эту минуту мне послышалось какое-то странное царапанье по ту сторону двери, выглянув в окошко, я сквозь толстое стекло увидела высокую фигуру волшебника, выходящего за калитку. - И почему я только в библиотеке не покурил? - продолжал причитать Бильбо, закусывая стресс очередным кексом.