you're (not) the one that I want

Джувия подходит к нему неспешно, с нежной-нежной улыбкой, от которой цветут колокольчики. Она тянется к молнии на боку своего платья — даже такое, обычно нелепое, движение у нее изящно, трогательно, — спускает лямки с плеч, встает вплотную и смотрит: глаза в глаза, пытаясь уловить душу. Грей душу прячет. Он улыбается как можно теплее — нечасто такая улыбка дается ледяному магу — притягивает ее еще ближе к себе за тонкую талию (куда ближе?), опускает голову и целует, пока она не попыталась заглянуть глубже. Он знает, как это — Джувия прикрывает глаза и улыбается в поцелуй, выдыхая едва слышное «Грей-сама…» ему в рот. Она наслаждается этим, она счастлива, и — честно — больше-то ему и не надо. Быть счастливым самому — к сожалению, не вариант. Джувия смотрит на него преданно-преданно, любвеобильным взглядом, полным блаженства — Грей-сама касается ее, Грей-сама заботится о ней, Грей-сама ее любит, — целует его в скулу, поднимаясь на носочки, затем — в щеку, потом — спускается нежными поцелуями по очерченной линии челюсти и аккуратно толкает его к кровати, прижимаясь хрупкими ладонями к его груди. Грей все еще не может называть кровать «их». Но он старается. Они уже полгода живут вместе. Крохотный домик в паре километров от Магнолии, самое то, чтобы недалеко — от Гильдии и подальше — от людей. Он сам предложил Джувии переехать с ним куда-нибудь из общежития — та от неожиданности растеклась по обеденному столу, заставив Нацу с Люси испуганно заорать и подскочить. Почему Грей смог предложить это только в присутствии других людей, а не наедине, в более интимной атмосфере, ему самому объяснить было сложно. Тогда Джувия весь оставшийся день скакала по Гильдии, рассказывая каждому встречному об их любви, а Грей только улыбался, покачивая головой. Как бы он ни отрицал теплоту, оживающую в нем при этой, довольно детской, стороне девушки, она была, она грела его изнутри. Не идеально, конечно, но если он откажется и от этой теплоты — его сердце заледенеет вместе с одним из его заклинаний. Джувия усаживает его на кровать, стоит рядом пару секунд, лишь смотря на него сверху обожающим, согревающим взглядом, и медленно-медленно тянет молнию платья вниз. Грей поднимает руки к вороту своей майки, потом вспоминает, что сбросил ее минут десять назад где-то в гостиной и усмехается, притягивая девушку к себе. Та с тихим «Ой!» опускается к нему на колени, едва не путаясь в складках летнего платья, с шорохом упавшего в ноги. В тот день Грей следил не столько за реакцией Джувии, сколько за неподдельной радостью в ее темно-ореховых глазах. Она поздравляла их с неярким румянцем на щеках, как всегда путаясь в словах в такой интимный момент, и счастливо улыбалась за Джувию с Греем. Да-а… Эрза столько их сводила и наконец-то свела. Грей жмурится, пытаясь сколоть образ Эрзы, кажется, выжженный на его черепной коробке, жмурится до белых пятен и боли в веках, пока Джувия не видит его изломанные в агонии брови. Даже шрам на лбу немного колет от этого. Джувия же ерошит его волосы крохотным носом, наслаждаясь его запахом, запахом их близости, упиваясь своим счастьем. Если бы Грей дал своей агонии хотя бы секундную слабину — Джувия бы заметила, как и всегда; но ему слишком нравится делать ее счастливой. Поэтому он глубоко вдыхает и исступленно выдыхает, прижимая ее к себе за талию, мозолистыми, шершавыми руками оглаживая ее нежную кожу. Джувия выдыхает с едва слышным стоном и поднимает голову от его шеи, чтобы вновь заглянуть ему в глаза. Грей не дает. Он целует ее, положив ладони ей на скулы, не давая ей опомниться и посмотреть. Он закрывает глаза сам, пытаясь отдаться поцелую — знает, что Джувия любит, когда он целует так. Рьяно, страстно, немного болезненно прикусывая губы и просовывая язык ей в рот. Она всегда была немного мазохисткой, и это было несложно заметить. Грей гладит ее по щекам, пальцами захватывает волосы, стараясь не тянуть, чтобы не запутать, вжимается в нее губами до боли. Джувия стонет ему в рот своим нежным, красивым голосом. Ее стон отдается вибрацией в его рту, и он вжимается сильнее — хотя, казалось бы, куда сильнее? Грей, опускает ладони ниже, ей на плечи, ведет за спину и расстегивает лиф. Ему не хватает воздуха, но поцелуй слишком сладок. Даже если губы не ее. Он тяжело выдыхает, вновь жмурясь до боли. Зачем, зачем эти мысли, зачем он травит себя, зачем портит все? Почему он просто не может наслаждаться тем, что имеет? Ведь имеет он достаточно и даже больше. Грей спускается с поцелуями ниже, к белоснежной коже ее шеи, оставив в покое раскрасневшиеся от укусов губы. Джувия сладостно вдыхает и выдыхает, прижимая его за затылок к своим ключицам — любит, когда он оставляет синяки над ними, там, где засосы отдаются сладкой болью и не сходят несколько дней. Грей делает, как она хочет — ему нравится удовлетворять ее, нравится делать ей хорошо, ему нравятся ее стоны и вздохи, ее тихое «Грей…», выдыхаемое с бесконечным обожанием, нравится ее нескромность в постели и горячий румянец на бледном лице. Грею не нравится он сам. Его бесит, как мысли убегают от Джувии в его руках к другой. Бесит, как он мечтает открыть глаза и увидеть растрепанные багряные волосы, охристые глаза и тонкие губы, почувствовать сильные руки на своих плечах и укусы на шее. Бесит, как разочарование смывает наслаждение, когда он приоткрывает глаза и видит темно-синие локоны и взгляд цвета послезакатного неба. Грей заставляет Джувию стонать вновь и вновь, громче и слаще, спускаясь с укусами и поцелуями к ее груди. Он откидывается назад, падая на кровать спиной, и утягивает ее за собой, тут же аккуратно переворачиваясь и подминая ее под себя. Джувия лежит под ним, такая открытая, почти нагая, искренняя и такая счастливая. Он смотрит ей в глаза несколько долгих секунд, пытаясь утонуть в их синеве, а затем сдается и отводит взгляд, вновь спускаясь с поцелуями к ее полной, аккуратной груди. Джувия запускает одну руку ему в волосы, путаясь в них, а второй расстегивает его брюки, сталкивая их вниз с кровати. Она тянет его за волосы немного больно, но когда Грей представляет, как бы тянула Эрза — больнее, страстно, теряясь в наслаждении — его сердце отдается тоской. Грей никогда не думал, что будет так. Когда он дрался с Нацу и боялся ее, когда он восхищался ею в бою, когда смотрел на нее, не замечая времени, пока она была рядом, он не думал, что в один прекрасный момент он так потеряется. Не сможет быть прежним, не сможет наслаждаться жизнью на полную, не сможет быть. Не думал, что влюбится, а затем и полюбит так — что аж навсегда. Навсегда — это очень страшное слово; особенно в таких ситуациях. Грей облизывает теплую гладкую кожу, горячо выдыхает ей на топорщащиеся соски, заставляя ее громко выстонать «Боже, Грей!», и кусает, кусает, кусает. Ему нравится ее молочная кожа, нравится, как Джувия подкидывается ему навстречу, нравится, как она гладит его по спине с небольшим нажимом. Нравится, очень нравится, но он ее не любит. Было довольно страшно это осознать. Он так привык к ней, к ее близости, к ее обожанию и любви, что даже забыл о том, что жаждет вовсе не этого. Оттого было страшнее об этом вспомнить — он целовал ее в первый раз, довольно страстно, пусть и не идеально и чуть-чуть не умело, и тут на него нахлынуло. Джувия тогда испуганно заверещала, не понимая, почему Грей так быстро отскочил от нее с ошарашенным лицом. Все просто — он вспомнил, что любит не ее. Грей тогда соврал что-то нелепое, но Джувия поверила, будучи в состоянии эйфории. Джувия опускает руку ниже, гладит его по тазобедренным косточкам, а затем — поверх боксеров, с нажимом, заставляя Грея низко застонать и хрипло выдохнуть, спрятавшись лицом в ее груди. Он вновь поднимает голову, целует ее в искусанные от наслаждения губы, а руками тянется к нижнему белью. Джувия податлива, хороша под ним — ждет, когда он дотронется до нее и сделает ей еще лучше. Она гладит его по полувозбужденному члену через влажноватые боксеры, и он облизывает ей рот, наслаждаясь вибрацией ее стонов. Стоны Эрзы были бы ниже. Грей вновь зло жмурит глаза, царапает зубами плечо Джувии и большим пальцем водит по ее влажному белью, чувствуя, как она слабо дрожит под его руками — ее ладонь тоже немного дрожит, когда она спускает его боксеры и берет член в руку. Грей выдыхает, когда она начинает водить по нему увереннее, под правильным углом — знает, как сделать ему хорошо. Он в ответ немного улыбается и стягивает белье с нее: Джувия приподнимает ноги, чтобы он снял бесполезный кусок ткани и откинул на пол. Грей спускается с поцелуями ниже и ниже, по груди, животу и аккуратно лижет кожу над косточкой таза. А затем лижет ниже. Джувия заходится в стонах, дрожит сильнее, хватается пальцами за простыни, сминая их, и жмурится от наслаждения. Грей знает, как сделать так, чтобы она забыла себя и помнила лишь его рот и пальцы. Ему нравится, как податлива она, как открыта в своем удовольствии, как искренне показывает его. Она не стесняется своего наслаждения, когда она рядом с ним, и он рад. Главное, чтобы она была счастлива, думает Грей, аккуратно проталкивая два пальца в набухшие губы и поглаживая. Главное, чтобы она была счастлива. Грей чувствует свое возбуждение и пытается абстрагироваться ото всех мыслей, ядом травящих его сознание. Джувия уже немного поскуливает, когда он начинает входить в нее пальцами быстрее, размашистее, вылизывает ее все откровеннее, чувствуя, как она намокает сильнее. Он раздразнил и себя, и ее этими ласками — кажется, хватит прелюдий. Грей приподнимается на локтях, двигается ближе к Джувии, склоняется над ней и аккуратно входит, прикрывая глаза от удовольствия. Джувия тугая, мокрая, гладкая — она хороша. Джувия дышит тяжело, жмурится, ее улыбка дрожит, то и дело изгибаясь в эйфоричном «О!». Он ждет пару мгновений, и она вновь прижимает его за затылок к своему плечу, показывая, что он может двигаться. Он выцеловывает дрожащие узоры на ее ключицах, рисует россыпи укусов и тут же вылизывает их из ее кожи. Джувия задерживает дыхание, ее ладони путаются в его волосах, и она сама насаживается на него, не дожидаясь, пока он привыкнет к ее мягкости. Он привыкает — пытается привыкнуть — из раза в раз. Пытается не представлять, а что было бы, если бы он входил не в нее, целовал не ее, ублажал не ее. Пытается подавить стон наслаждения от одного лишь рассыпанного в голове фантомного образа Эрзы, томно стонущей под ним. Сейчас он дарит наслаждение Джувии, и это — главное. Он не ублюдок, он отключает воображение, убивает осколки фантазии и прячет образы подальше. Он открывает глаза, в закатной темноте комнаты находит приоткрытые глаза цвета голубики и смотрит, смотрит, впитывая их любовь и ласку, впитывая синеву и пытаясь окунуть в ней свое сердце. Почти, почти получается. Грей входит в нее резко, потому что она так любит, кусает ей шею и целует линию челюсти, вколачивается в нее, потому что именно так Джувия стонет громче всего, бесстыдно выкрикивая его имя. Она прижимает его ближе, гладит его по спине, иногда цепляясь ногтями, но не оставляя длинных царапин — как же, вся Гильдия будет добро подшучивать, когда он в очередной раз бездумно скинет майку. И Эрза увидит. Он не хочет, чтобы Эрза видела, что он делает хорошо кому-то, кроме нее. Хотя именно этому, парадоксально, она была бы счастлива. Джувия содрогается, затем еще и еще, сжимает его внутри себя, прижимает его к себе, и Грей хрипло стонет, чувствуя, как в животе все дрожит и тяжелеет. Он входит размашистее, беспорядочнее, и Джувия все дрожит, ее стоны уже неслышны — она немного охрипла, с ней всегда так бывает. Грей упивается ее блаженством, и прикрывает глаза, чувствуя, что скоро кончит. Он зря закрыл глаза — нужно, нужно было смотреть в синеву глаз до самого конца. А так — воображение выливается наружу, и в его голове загораются пламенем волосы Эрзы, раскиданные по подушкам, ее потрясающие глаза, полные удовольствия, дрожь ее тела и боль от того, как сильно она цепляется в него, пока кончает. Грей со свистом выдыхает, размашисто выходит из Джувии и кончает на простынь, прикусив ключицу девушки довольно болезненно, неопрятно. Джувия выстанывает остатки своего удовольствия и поглаживает его по голове, словно бы успокаивая, помогая унять дрожь в конечностях. Грей аккуратно падает рядом с ней и тут же прижимает ее к себе, вжимая ее лицом в свою грудь, чувствуя, как ее влажноватые волосы щекочут кожу его ребер. Джувия счастливо улыбается, обнимая его поперек талии, и переплетает с ним ноги. Она любит теряться в нем. Он бы очень хотел потеряться в ней в ответ — она достижима, она его, в конце концов. Но даже сейчас, когда мозг плавится от наслаждения, и дрожь в руках и ногах сменяется на легкое онемение, он чувствует зуд на задворках уплывающего сознания. Это не то. Но если это единственное счастье, неидеальная копия счастья, то он будет держаться за нее руками изо всех сил; если он не может быть счастлив сам, он подарит счастье Джувии.