Путь иллюмината: во имя жизни

Нет ничего доверчивей ребёнка, Когда он спит, к твоей груди припав. Его дыханье бережно и тонко, Оно нежнее, чем дыханье трав. Как шар земной наш с матерью Вселенной С твоей судьбой он нераздельно слит. Комочек жизни, тёплый и бесценный, Так сладко мне он руки тяжелит… (найдено на просторах интернета). — Ну, горемычные мои, заходите скорее в дом! Изрядно вам нынче пришлось помёрзнуть на морозце! — послышался бодрый голос Емельяны. ДʼАрни и Неждана торопливо зашли в тёплую избу. В глазах обоих читался вопрос. За занавесью было тихо. — Ну, голубчик мой, поздравляю, вы отец. Ваша жена разрешилась мальчиком, — радостно сообщила старушка маркизу. Неждана просияла. — Очень рад это слышать, — оживился дʼАрни. — Но ты ошибаешься, ведунья. Юлия мне не жена. — Сестра, стало быть? Вы так кручинились о ней. — Нет, даже не родственница. Я едва её знаю. Возлюбленный Юлии арестован и, думаю, томится за решёткой. А отец этого ребёнка слишком высокопоставленная персона, чтобы позволить кому-либо воспитать своего наследника. Он сделает всё, чтобы отнять у нас своего сына. — Глаза дʼАрни сузились. Знахарка покачала головой. — Странные вещи творятся вокруг. Мать хотят разлучить с новорождённым дитятком. Охо-хо, — запричитала бабушка.- Ну ничего, Бог не допустит такой беды. А у вас, стало быть, добрая душа, если вы, рискуя жизнью, просто так помогаете ближнему своему. ДʼАрни помрачнел. — Не берись рассуждать о том, чего не знаешь, — жёстко сказал он. — Никто из тех, с кем меня сталкивала жизнь, не может назвать меня добрым. И это ещё мягко сказано. — Не наговаривайте на себя. Лучше взгляните на ребёночка. — О нет, это неудачная идея. Терпеть не могу младенцев. Да и детей вообще, — фыркнул дʼАрни. — Будет вам. Стоит вам одним глазком взглянуть на карапуза, и вы растаете, как снег по весне. Ну же, смелее! Знахарка откинула занавеску, пропуская маркиза вперёд. ДʼАрни с непривычным для себя трепетом подошёл к кровати Юлии. Та спала. Её тёмные волосы были распущены и струились по подушке. Утренняя заря осветила лицо мадам де Перпиньяк. Уставшее, но все равно прекрасное. Краем глаза ДʼАрни посмотрел на свёрток, который покоился в корзинке. — Прекрасный малыш, не так ли? — услышал он за спиной восхищённый шёпот Емельяны. ДʼАрни не нашёлся, что ответить. Вот уж красота! Какой-то головастик, красный и весь сморщенный, как лягушонок. Неужели все дети рождаются такими? А знахарка улыбалась. Она уверенно взяла ребёнка на руки. — Ну же, возьмите его у меня. Если бы не вы, неизвестно, что бы с ним сталось. Она передала ребёнка озадаченному дʼАрни. Неждана тоже тихо подошла посмотреть на новорождённого. Они с бабушкой были горды тем, что приняли участие в столь важном деле, как появление на свет нового человека. С ребёнком на руках маркиз ощущал себя странно. Это чувство было для него новым и непонятным. Крохотный человечек, такой беспомощный и слабый, всецело находился в его власти. ДʼАрни мог в мгновение ока оборвать эту хрупкую жизнь. И вдруг маркиз осознал, насколько трепетно и волнующе, когда кто-то маленький и несмышлёный от тебя зависит, нуждается в твоей заботе. Не зря говорят, что иметь детей — это счастье. И будь у него ребёнок, маркиз дал бы ему всё, что сам умеет. Ах, если бы у них с Ксенией были дети… Маркизу вдруг показалось, что малыш улыбнулся ему. Против воли дʼАрни и сам улыбнулся, не в силах совладать с неожиданно возникшей в сердце нежностью. Но через мгновение глаза иллюмината вновь сделались холодными, а взгляд непроницаемым. — Сын Александра… — проговорил дʼАрни вслух. — Не повезло тебе родиться мальчиком. Если бы на свет появилась девочка, меньше было бы притязаний со стороны императора. Внезапно Юлия открыла глаза. Она увидела маркиза, который держал на руках её дитя. — Простите, что потревожил. Вам, наверное, нужно отдыхать, — сказал дʼАрни. — Ничего, ничего. А я должна поблагодарить вас. Спасибо, Иван Иванович, за всё, — проговорила Юлия, тепло улыбаясь, — и вам, бабушка Емельяна. — Да, — подхватил дʼАрни. — Вы не побоялись приютить нас. И за это мы вам благодарны. Емельяна расчувствовалась, на глазах старой женщины заблестели слёзы. — Да чего ж мне теперь бояться? — сказала она, улыбаясь. И в этой улыбке было столько мудрости! — Стара я, и так рада, что в конце своего пути сделала доброе дело. Но тут идиллию нарушил громкий стук в дверь. — Именем императора Александра! Откройте! — Это из тайной полиции, — догадался дʼАрни. Юлия побледнела. — Что делать? Если нас схватят, Александр отнимет у меня моего мальчика! — Не бывать этому! — решительно заявила Емельяна. — Уж я никому не позволю в своей избе порядки чинить! Неждана, — обратилась она к внучке, — спрячь-ка наших гостей! Живее! Неждана с трудом отодвинула тяжёлый сундук, а под ним удивлённые дʼАрни и Юлия увидели потайную дверь, ведущую в подвал. — Сюда! — крикнула Неждана. — Здесь вас не найдут. Юлия взяла ребёнка на руки, и они с маркизом скрылись в подвале. А старушка храбро отворила дверь солдатам Александра. — Что вам надобно? Она недружелюбно воззрилась на людей в мундирах. — У вас скрываются государственные преступники. Нам это доподлинно известно, — произнёс поручик Елизаров, тот самый упрямый усач. — Здесь только я и моя внучка. Больше никого нет, — уверенно ответила знахарка. — Шли бы вы отсюда, служивые люди, подобру-поздорову! — В твоих же интересах, бабка, выдать преступников. Сам государь-император наградит тебя! А не то — узнаешь на себе его праведный гнев! — А ты, цербер, меня не пугай, — осадила она поручика Елизарова. — Не боюсь я тебя! Она растопырила руки, не давая солдатам войти в избу. — Отойди, карга, не то… Не доводи до греха! Словно по команде солдаты одновременно направили свои ружья на Емельяну. — Вон с дороги, старая! — Ни за что! Не пущу вас дальше этого порога! Но тут от сильных переживаний Емельяне сделалось плохо. Она вдруг внезапно побледнела и медленно осела на пол. — Бабушка! — пронзительно вскрикнула Неждана, кинувшись к ней. — Что с тобой, сердешная? Родная моя! Старушка не отвечала. Глаза её замерли и сделались стеклянными. Один из кавалергардов, молоденький юноша по фамилии Фёдоров, кинулся проверять, жива ли знахарка. Неждана, словно дикий зверёк, стонала и плакала рядом с лежащей на полу бабушкой. — Отойди, — бросил ей молодой кавалергард. Та, сверкая огромными от страха глазами, повиновалась. — Вот те на, — протянул Фёдоров, — не дышит. Старуха-то Богу душу отдала… Невыносимо громкий крик Нежданы наполнил избу. Она принялась обнимать и целовать покойную, душа которой уже была далеко. — Убийцы! — стенала она. Но никто из солдат не обращал внимание на несчастную девушку, которой сами того не желая, принесли столько горя. — Быстро обыскать здесь всё! — ледяным тоном скомандовал Елизаров. Сам он понимал, что спрятаться в крохотной избе совершенно негде, но сдаваться не намеревался. — Бабка сказала правду. Здесь никого нет кроме полоумной девчонки. Нужно уходить, — зароптали кавалергарды. — Быть такого не может. Все следы ведут сюда. Ищите! Солдаты хотели были уже покинуть избу, как вдруг чуткий Фёдоров припал к полу и принялся напряжённо прислушиваться. — Тихо! Кажется, я слышал какие-то звуки. Он стал простукивать дощатый пол, осматривать его. — Прекратить терять время! Мы уходим! — приказал ему Елизаров. Но тут случилось страшное. Малыш издал тихий всхлип, похожий на кошачье мяуканье. И было ясно, что звук этот доносился откуда-то снизу, из подвала. - Вы тоже слышали это? - промолвил Фёдоров. - Отрывайте доски! Ну же! Они от нас не уйдут! — взвился Елизаров, словно хищник, почуявший свежую кровь. Солдаты принялись разбирать пол. Поднялась пыль, заскрипели доски. — Вот они, попались! …Юлия с ребёнком на руках смотрела на своих преследователей затравленным взглядом. ДʼАрни, понимая, что потерпел поражение, не сопротивлялся. На его чёрных волосах лежала пелена пыли, отчего казалось, будто он внезапно сделался совершенно седым, а в глазах читалась жгучая ненависть. * * * Вот уже несколько дней мадам де Перпиньяк находилась под домашним арестом в дорогом номере гостиницы, двери которой постоянно охранялись. Юлия смутно помнила, как её выдворили из избы знахарки и посадили в экипаж. Как во сне ей вспоминалась и дорога до Петербурга. Теперь же она чувствовала себя птичкой в золотой клетке среди обитой розовым атласом изысканной мебели, огромных зеркал и картин в резных рамах, изображающих библейские сюжеты. Ей было невыносимо находиться среди всей этой напыщенной, подчёркнутой роскоши, которой её против воли окружил Александр. Несмотря на уверения врачей, которые так и кружились возле молодой мамы, в том, что она совершенно здорова, Юлия чувствовала себя прескверно, постоянно ощущая слабость. Голова то и дело кружилась, тело ломило и бросало в жар. Но это было сущим пустяком по сравнению с тем, что творилось в её душе. Она ощущала себя глубоко несчастной. Мысли путались, а часы, проведённые в номере, казались невыносимо длинными. Как там Мишель? А Иван Черкасов? Краем уха мадам де Перпиньяк слышала, что маркиз схвачен и тоже томится в Петропавловской крепости рядом с Лугиным. Что с ними станет? И какая судьба ожидает её крохотного сына? Новорождённый мальчик находился при матери. Естественно, Александр позаботился о том, чтобы у него было всё, что нужно младенцу, и даже сверх того. Богато убранная кроватка с прозрачным балдахином, обилие детских вещей, игрушек и прочее. К малышу приставили целый штат нянек и мамок, которые денно и нощно сновали по номеру, сдувая пылинки с императорского отпрыска. Несмотря на повышенное внимание к ребёнку, мальчику тоже передалось состояние матери. Он плохо спал, мало ел, часто кричал. От этих непрекращающихся криков голова Юлии раскалывалась. Она уже запуталась среди множества незнакомых лиц. Врачи, няньки, сиделки… Ей казалось, что она сходит с ума, и самой хотелось плакать. Сначала она пыталась отказываться от еды, устраивала истерики, требовала позвать к ней Александра, но потом поняла, что всё это бесполезно. С ней никто не вступал в разговоры, видимо, так было велено. Затем Юлия поняла, что её бунт ни к чему не приведёт, она только слабеет сама и вредит ребенку. Малыш и так выглядел худеньким. Осознав это, Юлия решила ждать решения Александра спокойно и гордо, как и подобает представительнице древнего рода де Перпиньяк. Но вот однажды утром в номер Юлии вошёл сам Александр. Он был одет в простое штатское платье. Было ясно, что император не хотел огласки всей этой истории с актрисой и его внебрачным ребёнком. Столько долгих часов ожидания Юлия представляла себе эту встречу, сгорая от ярости. Ей казалось, что она наговорит своему обидчику уйму злых слов, а быть может, и ударит его. Но вот вошёл тот, кого она совсем недавно боготворила, и горячность мадам де Перпиньяк уступила место недоумению. Перед нею было всё то же лицо. Черты, что чеканят на монетах, она знала наизусть. И как этот человек с ликом ангела мог творить столь ужасные вещи? Нет, она никогда в сущности не знала его! Юлия одарила Александра презрительным взглядом. — Что вы сделали с Мишелем? — сразу же сорвалось с её губ. — Он жив? А Иван Черкасов? — Они в Петропавловской крепости. Живы и здоровы. - Сейчас же прикажите освободить их! - Я подумаю об этом. Но сейчас пришёл поговорить о другом. — Мне не о чем с вами разговаривать. Я мечтаю лишь о том мгновении, когда моё вынужденное затворничество закончится. Александр подошёл к кроватке, где лежал младенец, и посмотрел на ребёнка. В это мгновение в его голове пронеслось сразу несколько противоречивых мыслей. Это же его плоть и кровь, ребёнок, о котором он так давно мечтал! Александру хотелось взять его на руки, прижать к себе, ощутить мягкость нежной младенческой кожи... Но император запретил себе думать о сыне. Нужно сохранять холодных рассудок и оставаться непреклонным. — Послушай, Юлия. Ты не должна была прятать от меня ребенка. Это нечестно. Как ты только могла скрыть от меня свою беременность? Его глаза были холодны, словно лёд, сковавший Неву,упрямые губы плотно сжаты. В этой ситуации он чувствовал себя победителем и считал, что Юлия должна понести суровое наказание за предательство. — Как мне помнится, ты сам сказал, что наши отношения закончились. Я посчитала себя свободной от каких-либо обязательств перед тобой. — Да, мы расстались, но тогда я ничего не знал. А ребёнок меняет всё. — Именно поэтому ты силой держишь меня тут, словно рабыню, а моего возлюбленного заточил в темнице? — Ты должна понимать, что моими поступками движет долг перед Отечеством. Я всё обдумал. Я разведусь с Елизаветой и женюсь на тебе, а наш сын будет провозглашён наследником престола. Александр Второй. Звучит красиво! Юлия почувствовала раздражение. Да как он смеет предлагать ей такое после всего, что было! — Моего сына зовут Жан. А замуж за вас, Ваше Величество, — она сделала театральный поклон, — я не пойду. — Что? Ты назвала нашего сына в честь этого негодяя и убийцы Ивана Черкасова, которого все знают под именем маркиз д'Арни? Да ты с ума сошла! - Если бы не он, я бы замёрзла в этом проклятом лесу, скрываясь от твоих людей. - Прости, - сказал Александр, стараясь подавить гнев. - На твою долю выпало много испытаний. Но ты сама во всём виновата. Если бы ты была послушной и не противилась моей воле, тебе не пришлось бы скитаться по лесу. Грустно, что мой наследник появился на свет в таких ужасных условиях. - Я привыкла к лишениям, когда состояла в труппе "Адъютантов любви". Для меня это не большая беда, - гордо молвила мадам де Перпиньяк. - И можешь не мечтать, я никогда больше не буду твоей. Александр вконец потерял самообладание. — Ах вот как! Ты всё ещё упрямишься. В таком случае я силой отниму у тебя дитя. Мы обманем всех, сказав, что сына мне родила Елизавета. И эту легенду поддержат все, начиная нашим семейным доктором и заканчивая придворными вельможами. Решай сама: либо ты соглашаешься стать моей женой и императрицей и мы вместе воспитываем сына, либо навсегда расстанешься с ребёнком и забудешь о его существовании. - Уходи! Оставь меня! - закричала Юлия. - Ненавижу тебя! - Как знаешь! Император резко направился к выходу, порываясь уйти. Но затем вдруг обернулся. С ним случилась перемена. Александр будто снял маску холодности и безразличия. Исчез гордый правитель огромной державы, способный одним словом вершить судьбы своих подданных. Перед Юлией вновь стоял тот Александр, которого она встретила там, в Париже. Живой, чувствующий, ранимый... Черты лица Александра сделались мягче, а голос задрожал. - Боже мой, Юлия, что стало с нами? Отчего случилось так, что ты смотришь на меня ненавидящим взглядом, а я должен играть противную мне роль судьи и тирана? Подумать только, ещё вчера мы жили друг другом, наши сердца бились как одно, а сегодня стали врагами! На глазах императора появились крупные слёзы. Он подошёл к Юлии и взял за руку, но она резким движением отдёрнула её и отошла в дальний угол комнаты. — Юлия, моя Юлия… Неужели ты ещё не поняла, отчего я с таким упорством преследовал вас? Я не могу отпустить тебя, потому что сгораю от страсти! Если бы ты знала, как я чудовищно ревновал, когда видел тебя с этим кавалергардом! Сердце моё разрывалось! Да я не мог дышать спокойно, зная, что ты кем-то, кроме меня! Если бы ты уехала во Францию, я бы никогда больше не увидел тебя. А это для меня страшнее всего на свете. Юлия закрыла глаза. По её щеке потекла слеза. Она вновь видела перед собой Искандера. Ей вдруг стало жаль его. — Прости меня. Умоляю, давай всё забудем, - продолжал побеждённый Александр. - Ведь можно ещё всё вернуть. Не отталкивай меня! - Назад пути нет. - Голос Юлии звучал глухо. - Ты наделал слишком много ошибок. - Но ведь ничего непоправимого в сущности не случилось! Сегодня же я прикажу выпустить Лугина и д'Арни. Даю слово императора! То, что произошло, забудется. - Нет. Случилось то, чего уже не изменить. Пролилась кровь. Иван Черкасов, защищая меня и ребёнка, убил кого-то из солдат. Твои люди стали виновниками смерти знахарки, которая предоставила нам кров и принимала у меня роды. Красивое лицо Александра приняло болезненное выражение. - Это судьба, Юлия. Кавалергарды должны считать честью умереть за своё Отечество. И это не просто высокие слова. А смерть знахарки нелепая случайность. Клянусь, я не хотел чинить зла. - Понимаю, ты этого не желал. Но есть ещё кое-что. Теперь в моём сердце Михаил Лугин. И этого не изменить никогда. - Обещаю, со мной ты забудешь своего Лугина. Я окружу тебя такой сумасшедшей любовью, что ты в конце концов простишь меня. Да, я был чудовищем, но такое поведение диктовала мне та высокая роль, которую я играю. Я не хотел быть тираном, видит Бог, но с самого рождения я обречён поступать не так, как велит мне сердце, а подчиняясь государственным интересам. И от этого я так несчастен! Никто в целом мире не поймёт меня и не может облегчить мою участь! Он упал на кушетку и обхватил голову руками, будто пытаясь унять боль в висках. - Так если ты столь несчастен, то неужели хочешь повторения своей судьбы для нашего сына? Александр вопросительно воззрился на Юлию. - О чём ты говоришь? - Когда-нибудь, заняв престол, наш сын станет заложником своего высокого положения. Он познает всё то же самое, что сейчас чувствуешь ты. Так прояви же великодушие. Позволь ему испытать радость жизни обычного человека, свободу любить, проявлять слабость, не бояться чувствовать! Александр вдруг громко рассмеялся. Его смех заполнил всю комнату, отчего послышался мелодичный звон хрусталя роскошной люстры. Затем он вдруг резко замолчал. В его мозгу происходила какая-то напряжённая работа. Казалось, последние слова Юлии оглушили его, заставив понять что-то очень важное. - Боже мой, Юлия! Какая же ты... мудрая! Ты даже представить себе не можешь, насколько верно то, что ты сейчас сказала! Однажды ужасной ночью один умный человек предсказал мне, что я никогда не смогу быть счастливым. Я говорю сейчас о ночи на двенадцатое марта, когда заговорщики убили моего отца, а этим мудрецом был Роман Монго-Столыпин. Были мгновения, когда я сомневался в правдивости сих жестоких слов, но всё же Роман Евгеньевич оказался прав. Он тогда сказал, что раз уж моя жизнь кончена, то я ещё смогу сделать лучше участь других людей. Так вот, пусть наш сын будет счастливее меня. Я отпускаю вас. Воцарилось оглушительное молчание. Тишина после безумного шквала ветра и дикого разгула волн. Буря прошла. И снова серые глаза императора ясны и спокойны, словно гладь Невы после шторма. Юлия посмотрела на Александра без злости. Он принял верное решение. И она этого никогда не забудет. * * * Ослепительная, ярко-зелёная трава. Над головой шумят кроны вековых деревьев. Солнце припекает разомлевшую от зноя землю. Д'Арни дышит свежим воздухом, и от этого кружится голова. Он идёт по лесной тропинке, не понимая, зачем он здесь и куда держит путь. Вдруг кто-то тронул его плечо. Маркиз обернулся. Перед ним предстала знахарка Емельяна. - Здравствуй, голубчик, - сказала она каким-то странным хрустальным голосом. Д'Арни удивился. - Ты? Но ты же умерла. Знахарка ничего не ответила. Она посмотрела на него долгим вопросительным взглядом. - Зачем ты пришла? И что тебе от меня нужно? - Думаю, ты и сам знаешь ответ... - Просыпайтесь, Иван Иванович, - услышал маркиз голос Михаила Лугина, его соседа по камере в Петропавловской крепости. - За нами пришли. Д'Арни открыл глаза, возвращаясь к действительности. - Господа арестанты, вы свободны, - отрапортовал тюремный стражник. - Велено было отпустить вас обоих на свободу. Государь-император помиловал вас. ... Д'Арни стоял на улице и рассуждал о том, что же ему предпринять дальше. Простившись с Лугиным, он радовался за него, ведь теперь Михаил Алексеевич и мадам Юлия смогут беспрепятственно покинуть Россию и поселиться во Франции. Благо, Александр обещал обеспечить им безбедное существование за границей. Также император позаботился о том, чтобы в России Лугина считали умершим, что даёт возможность Варваре Петровне выйти замуж за Платона Толстого. Что ж, придёт время и Лугин вернёт себе своё доброе имя, вернувшись на Родину после того, как история с незаконнорожденным наследником престола забудется. Нужно отдать должное Александру: он сделал всё, чтобы всё произошедшее осталось тайной. Д'Арни подставил лицо свежему ветру. Как же ему хотелось домой, очутиться рядом с любимой Ксенией! Очень скоро так и будет, но сначала он должен закончить одно важное дело. * * * Отыскать избу покойной знахарки оказалось не так легко, как предполагал д'Арни. Странное волнение охватило маркиза, когда он толкнул дверь, которая оказалась незаперта. - Я опоздал, - с досадой подумал он. - Неужели она ушла искать счастья подальше от этих мест? Разочарованный, иллюминат вышел из избы. Но тут он увидел её. Неждана с полной хвороста корзиной в руках возвращалась из леса. - Я пришёл за тобой, - сказал д'Арни. - Ты больше не будешь знать голода и лишений. Ты поедешь со мной в Петербург? Она подняла на него взгляд ясных глаз, и маленькие снежинки заблестели на её ресницах. - Но как же моя избушка? Как же родной лес? Мой мир здесь, а города я боюсь. - Ничего, ты привыкнешь. Обещаю. Д'Арни взял её маленькую ручку в свою, и от этого прикосновения Неждана забыла страх и почувствовала тепло. Рядом с маркизом ей было уютно и хорошо. Он так убедительно говорил о её будущем. И она ему верила.