Мемуары столичного черта

Его, носящего забавное языческое имя («Яромир, потому что все время с кем-то яростно мирюсь», – так он обычно представлялся; не мне), я встретил на окраине Москвы. Не помню, от какого приятеля я тогда выходил – такова уж чертовская судьба, что знакомые живут на всех станциях метро и еще немножко в области. Мне катастрофически требовалось положить денег на телефон, и я зашел поискать автомат в ближайший сетевой магазин. В дурацкую машину не иначе как вселился бес (эти гадкие создания ниже нас на ранг и занимаются исключительно паразитированием, питаясь всем, что попадется по пути: то у человека сахар в крови понизят, то у машины утянут пару вольт), и она принялась утверждать, что мой стучащий по экрану палец видится ей на сантиметр выше. Я колдовал над ней уже полчаса, когда услышал над головой громкий мужской голос: – И сейчас я душу продам за все, чего можно накупить на двести рублей! Мы – бес в автомате и я – среагировали синхронно: он мгновенно доделал все, чего я пытался от него добиться, и плюнул в меня чеком, а я резко обернулся. Ловить на слове ненавижу, но рефлексы у меня железные. В магазин вошли двое. Парни лет двадцати, по колено в грязи и явно страшно голодные. Я так и не выяснил, бродили они по лесу или спускались в канализацию – мелочи, в самом-то деле. Я просто смотрел. И слушал. – Почему именно на двести, Яромир? – спросил его друг. – Так дешево ценишь душу? Тут же прозвучал невозмутимый ответ: – Потому что столько у меня в кармане, и я готов на что угодно ради чертовой шоколадки! – Я пошарил в карманах. Шоколада там не нашлось. Оно было и к лучшему: оставшиеся со средних веков, когда продавать души было куда болезненнее, джентльменские качества не позволяли мне беспардонно пользоваться случайными совпадениями. Друг уже успокаивал скандалиста где-то у ящиков с овощами: – Не бросайся такими словами, лучше ищи, где они лежат. У меня сейчас слюни потекут! Я незаметно – за много столетий мое тело научилось примерно раз в десять лет принимать самую обычную форму, заодно и омолаживаясь – пошел за ними и вгляделся тем самым, особым взглядом. Друг Яромира – вот чью душу я бы с удовольствием заполучил. Из тех, кто верит в просветление и знает толк в осознанных снах – такие каждый день проверяют, на месте ли душа и как выросла над собой за ночь. Развести их на продажу не проще, чем по старинке совершить кругосветную экспедицию. Я на тот момент уже устал считать души, за которыми охотился не первый месяц, а одну – с личными, правда, целями – преследовал уже два года, так что не стал назначать его очередной жертвой и вгляделся в Яромира. У людей с такими именами всегда интересные отношения с душой – хотя бы потому, что их явно не крестили, не водили в церковь и не объясняли природы вещей по обкатанным шаблонам. У каждой семьи со слабостью к языческим именам обычно свои на то причины, свои представления о мире и свои тараканы ползают по извилинам. Далеко не всегда мне удавалось выудить что-нибудь из такой кунсткамеры, далеко не каждый раз я даже пытался. Сейчас я решил просто посмотреть. Сначала мне показалось, что меня опередил какой-нибудь неучтенный пожиратель спиритических материалов, причем в его младенчестве. Души не было видно, и вся жизнь была расписана между имеющимися в учебнике биологии органами: мечтал Яромир мозгами, мир любил глазами и носом, вставал по утрам, выуживая что-то приятное из памяти, музыку любил пульсом, а людей – когда не силой привычки, то чувством протеста. Потом я все-таки увидел ее: бриллиант массой в заявленный двадцать один грамм примостился у самого основания черепа и, воодушевленно колеблясь, молотил по мыслительному органу морзянкой, напоминая о существовании кого-то из городка, который я всего раз в жизни проезжал на электричке. Дороги перебивших аппетит приятелей разошлись у метро: Яромир уехал в противоположную сторону от вокзала, с которого мог бы доехать до того города, его друг остался ловить почти единственный автобус, на котором мне еще не случалось ездить. Я же выудил из кармана телефон, с которого началась эта история, и стал объяснять голосу на другом конце города, что я ему все прислал, только открывать нужно не сразу, а после длительного сеанса экзорцизма – который, естественно, не в моей компетенции. А что поделать – чертям денег не платят, приходится подрабатывать.