***
Бронс был из тех городов Фиора, в которых обитали все слои населения, но незримая стена разделяла его на районы для богатых, среднего класса и бедных. Дети могли весело резвиться на площадках, играть в догонялки или прятки и никто из родителей не беспокоился за них. Жизнь была бы в нем спокойной и размеренной, если бы не подростки, любящие проявить свою безграничную «крутость». В этом городе родился Нацу Драгнил — второй сын Тины и Клайва Драгнил, владельцев успешной и набирающей влияние на внутреннем рынке Фиора компании DragneelCorp. Он не знал о своей «исключительности», пока не стал выходить на улицу, чтобы поиграть с соседскими детьми во дворе. То есть как во дворе, на самом деле он сбегал от нянь и гувернанток за несколько кварталов, где мог резвиться сколько душе угодно. И поначалу все ребята с ним дружелюбно играли, хоть и спорили иногда из-за игрушек, но их матери шептались, глядя на Нацу, одетого в дорогую и совсем не подходящую данному району одежду, а когда однажды он с гордой улыбкой, уперев руки в бока, назвал свою фамилию, и вовсе громко заахали и увели сопротивляющихся детей с площадки. Тогда Нацу и подумал, что с ним что-то не так и что он отличался от остальных. Ему не нравились уроки этикета. Они казались абсолютно бессмысленными, отчего он часто устраивал истерики. Гувернантки, конечно же, стали жаловаться на нерадивого ученика. Нацу хватило одного угрюмого взгляда отца, чтобы понять, что он обязан учить все. А от постоянных причитаний матери и фраз, ставящих в пример старшего сына Зерефа, подающего большие надежды, главного наследника компании, у него сводило зубы даже в пять лет. Зато ему хорошо давались языки. Нацу быстро схватывал и вскоре помимо родного неплохо разговаривал еще на двух языках. Он с радостью общался с иностранными партнерами по бизнесу отца, когда те приходили в их дом. Правда, одни добродушно отвечали и с улыбкой трепали его за волосы, а другие — высокомерно хмыкали и отворачивались. Нацу не раз получал по первое число от отца за такие выходки, но тому даже обидно не было. Он тренировал своё владение языком и его учителя даже одобряли подобный подход. Однако самым любимым предметом было искусствоведение. Нацу как губка впитывал все, что ему рассказывали, с особым рвением изучая во внеурочное время учебники именно по этой дисциплине. Поэтому он был безмерно счастлив, услышав от родителей, что они всей семьей идут на выставку картин (кроме малышки Лили, которой только-только исполнился год). Для него данное событие было грандиозным, а для остальных — лишь формальностью, ведь их искусство не интересовало, но положение в обществе вынуждало. Светский раут — дело серьёзное, необходимо было показать себя, собрать новые сплетни и найти новых партнеров по бизнесу. На фоне родных Нацу выглядел смешно. Родители и старший брат, уже усвоивший правила игры в обществе, шли с гордо поднятыми головами и величественными осанками, в то время как младший восхищенно осматривался по сторонам, удивляясь красоте галереи и картин в ней. Мать презрительно одергивала сына, в мыслях сокрушаясь на обязательное условие присутствия всей семьи на приеме. А мальчик не слушал ее и радостно бегал по галерее, изредка останавливаясь перед особенно понравившимися ему картинами. В тот же день он познакомился с художником, перевернувшим всю его жизнь. Им был невысокого роста старичок с забавным псевдонимом Макаров (видимо, русская живопись когда-то давно оставила след в его сознании). — Нравится? — спросил он взволнованного Нацу. — Еще бы! — чуть ли не выкрикнул мальчик и закрыл ладошками рот, как бы извиняясь. — Этот лес будто настоящий. Кажется, что сейчас ветер заставит деревья покачиваться и разгонит облака над ними. Это невероятно! — Хотел бы также нарисовать? — с заговорческой улыбкой спросил старик. Нацу быстро закивал головой, с блеском в глазах посмотрев на него. — Могу научить. — А вы умеете? — с сомнением спросил мальчик, на что Макаров рассмеялся, чем привлек внимание окружающих. Шепот сплетников сразу же разошелся во все стороны. — Я нарисовал все это, мальчик, — с довольной улыбкой произнес художник. — Где ты живешь? — В Бронсе. — Удивительное совпадение. Я как раз собирался посетить этот город. Скажи свое имя, я найду тебя там, — сказал Макаров, смотря на приближающуюся раздраженную женщину. — Нацу Драгнил, — с гордой улыбкой ответил он, уперев руки в бока. — Нацу! — зашипела женщина, появившаяся рядом и схватившая сына за руку. — Я говорила тебе никуда от нас не отходить! Что за позор на мою голову! Извините, если он к вам приставал, — последнюю фразу она с вежливой улыбкой адресовала художнику. — Ваши картины великолепны, жаль только, что Нацу ничего не понимает в этом и бегает по галерее. Дети, что с них взять. — О, не беспокойтесь об этом. У вас замечательный сын, — ответил художник и попрощался с ними. — Тебя ждет великое будущее, Нацу Драгнил, — с довольной улыбкой себе под нос пробормотал он.***
Через неделю Макаров и вправду нашел Нацу. Он увидел мальчика, перелезающего через забор своего дома и явно намеревавшегося сбежать от воспитателей. Драгнил сразу признал художника и радостно запрыгал вокруг него. Они вместе пошли в самый большой парк города, и Макаров установил мольберт и стульчик. Он с добродушной улыбкой подзывал прохожих, предлагая бесплатные портреты. — Старик, а зачем ты это делаешь? — озадаченно спросил Нацу. Он не понимал, для чего прославленному художнику рисовать за бесплатно неизвестно кого. Макаров будто прочел его мысли и ответил: — В тот момент, когда художник думает о деньгах, он теряет чувство прекрасного, — увидев непонимание в глазах мальчика, он продолжил: — Так сказал французский писатель Дени Дидро. И я с ним полностью согласен. Пока пишу картины ради себя, я — художник. Запомни это хорошенько, Нацу, — улыбнулся он и мягко ткнул указательным пальцем ему в лоб. Нацу кивнул и после больше никогда не задавал подобных вопросов. Он долго наблюдал за художником, впитывал все его слова и вскоре сам стал брать альбом в руки. Первые рисунки были по-детски смешными, неумелыми, но Нацу старался и никогда не опускал руки. Родители не замечали его увлечения и частых отлучек в город, что играло на руку. Уже через год кривые и ломанные линии стали достаточно плавными и уверенными. Макаров в стороне наблюдал за ростом Нацу и убеждался в его таланте, который разглядел в блестящих глазах на выставке. Видеться им удавалось все реже, потому что школа и многочисленные репетиторы вынуждали мальчика отвлекаться от рисования. Но поздним вечером и ночью он наверстывал упущенное, с удовольствием выводя новые линии карандашом или читая развивающие книги. Его руки постоянно были в серых пятнах от грифеля, отчего няньки уставали просить вымыть их. Учителя в школе также замечали с какой страстью мальчик на переменах рассказывал одноклассникам об искусстве или о своих ночных посиделках. Мальчишки называли его странным, потому что для них интересны были лишь машинки и дневные мультфильмы по телевизору, а девочки, очарованные Нацу, с удовольствием слушали его. Так шли годы. Макаров уехал из Бронса, оставив парня наедине с его увлечением. А Драгнил очень хотел влиться в общество парней, поэтому перестал в беседах даже упоминать искусство. Он поддался под влияние парней-задир и вскоре весело дергал за косички девчонок, подкладывал учителю кнопки на стул, подшучивал над ребятами из младших классов. Все его выходки были без злого умысла и после того, как его друзья отворачивались, извинялся перед обиженными. Доброе сердце долгое время не позволяло ему закрывать глаза на происходящее. Но каждому такому сердцу нужна любовь, хотя бы чуть. Нацу не замечал ее в родителях, не видел в глазах старшего брата. Он слышал лишь упреки и из раза в раз повторяющиеся слова: «Бери пример с Зерефа». И в седьмом классе, когда гормоны начинают бушевать в полную силу, Нацу это надоело. Он решил закрыться от мира. Друзья стали уже настоящими хулиганами и ему это не было противно. Мать запрещала ему общаться с ними, но он плевать хотел на все ее слова. Нацу только больше вовлекался в роль задиры и шпаны. Так родители обращали на него внимание чаще. Начиналось все с доведения до слез влюбленной в него одноклассницы, продолжилось маканием в школьном унитазе головы хлипкого мальчугана из младших классов и драками с другими школьным «бандами», а закончилось все ограблением небольшого продуктового магазина, после которого поймали только его одного. Ему было всего пятнадцать. Совершенно глупый и необдуманный поступок, который мог в одно мгновение сломать только начинавшуюся жизнь. Спасло его лишь одно — влиятельные родители. Нацу отпустили, но для него данный урок не прошел бесследно. Ему впервые за долгое время было невыносимо стыдно взглянуть родителям, брату и сестре в глаза. Он понял, что продолжаться так больше не может, и перевелся в другую в школу, предварительно порвав связи со всеми друзьями-хулиганами и извинившись перед уязвленными его забавами. В новой школе друзей ему найти не удалось, ведь город небольшой и слухи разлетаются вмиг. Нацу решил посвятить себя учебе, чтобы после одиннадцатого поступить в университет в другом городе, где дурная слава не будет идти впереди него. Зереф в это время уже учился в столичном институте, где блестяще сдавал экзамены один за другим. Родители давно определились с выбором наследника своей компании, поэтому позволили Нацу самому решать свое будущее. Но к сожалению, в конце десятого класса он так и не смог определиться. Сомнения мучили его, туманное будущее пугало. И помощь пришла к нему неожиданно. Младшая сестра, Лили Драгнил, слабая здоровьем с раннего детства, но от этого не менее любимая Нацу, подсказала выход. Они вместе просматривали в интернете разные вузы, и когда девочке это надоело, она выдала: — Твое любимое занятие. Быстро. — Что? — непонимающе уставился на нее парень. — У тебя наверняка есть любимое занятие. Увлечение. Хобби. Назови его, — нетерпеливо пояснила Лили. Ответное молчание ее раздражало. — Боже, какой же ты глупый, братик. Рисование! И не говори, что это не так. Я видела, как ты вечерами рисовал в студии. Да и не зря же ты ее у родителей на десятилетие выпросил. Решено! Пойдешь учиться на какого-нибудь там искусствоведа или архитектора, — с широкой улыбкой заключила она, уперев руки в бока. Совсем как Нацу десять лет назад. — Маленькая негодница, иди-ка сюда! — засмеялся он и, схватив ее за голову, кулаком потер ее макушку. — Ай, Нацу! Перестань! — хохотала в ответ она. И казалось бы, ничего не может омрачить смешливую атмосферу, но внезапный кашель накрыл Лили. Чудилось, что она вот-вот выплюнет легкие. Девочка хваталась за горло, не в силах унять удушающий кашель. Но Нацу не растерялся, быстро нашел ее ингалятор и помог принять лекарство. Желание закрыть уши, чтобы не слышать мучений любимой сестры, не покидало его ни на минуту. Каждый раз его сердце болезненно сжималось в страхе потерять ее. Лили являлась единственной причиной, из-за которой он хотел остаться в Бронсе. Особенно когда он видел ее благодарный и заплаканный после очередного приступа взгляд. Но в этот раз она смотрела на него решительно и крайне воинственно. — Не смей отказываться от мечты свалить из этого гребанного дома из-за меня, — сказала она голосом не терпящем возражений. Нацу бы даже улыбнулся такой серьезности, если бы не недавний приступ. — Откуда ты только таких слов понабралась, — покачал головой он. — От Великого Интернета и глупого брата, — улыбнулась как ни в чем не бывало Лили. — Иди сюда, дуреха, — Нацу нежно обнял сестру, боясь причинить ей боль. И в тот момент он мог сравнить ее с хрусталем — прекрасным и вместе с тем хрупким. Лили была единственным человеком, о котором он когда-либо заботился. Даже в период его хулиганских выходок он заходил к ней в комнату и рассказывал интересные, зачастую выдуманные истории, а взамен она дарила ему вдохновение игрой на фортепиано, когда позволяло хорошее самочувствие. Чаще всего из-под ее пальцев выходили плавные, нежные, порой грустные мелодии. Нацу любил слушать ее игру, но больше всего в ее исполнении ему нравилась композиция «Лунный свет» Клода Дебюсси. Именно она отображала свою исполнительницу как ничто другое. Такая же светлая, легкая, почти прозрачная. — Пообещай, что когда-нибудь отвезешь меня к океану, — произнесла Лили однажды во время игры этой мелодии. Нацу в тот период заканчивал одиннадцатый класс и готовился сдавать экзамены для поступления в Институт живописи, ваяния и зодчества Магнолии. — Обещай, что покажешь мне его, когда встанешь на ноги в Магнолии. — Обещаю, — ответил Нацу. Ее слова были похожи на прощание, а звучащая композиция наполнила их особенным смыслом для него. Он закрепил это обещание в своем сердце, намереваясь выполнить его во что бы то ни стало.***
Обучение Нацу в Магнолии протекало плавно и без происшествий. Молодой парень перешел на последний (пятый) курс по специализации «Художник-реставратор». Он искренне наслаждался любимым делом, и даже некоторые консервативные преподаватели, скучно читающие свои лекции, не отбивали желания творить. Нацу чувствовал тот же запал, что и в детстве, когда встретил старого художника. И вспоминая старые добрые времена, он бесплатно рисовал портреты прохожих на выходных в главном парке Магнолии. Вскоре это вошло в привычку. Часто молодые девушки пытались его закадрить, и Нацу всегда вежливо им отказывал, рисуя при этом простые, но невероятно изящные портреты. Но счастье начинающего художника длилось недолго. Его всегда напрягала денежная зависимость от родителей (даже при том, что учился он на бюджете), а мысль брать деньги за портреты отторгалась вбитыми в голову с детства принципами. Устроиться на работу в течение предыдущих четырех курсов возможности не представлялось, ввиду сильной загруженности по учебе. Поэтому Нацу был решительно настроен найти работу на последнем году обучения. Правда, как это сделать, он не знал и даже не думал. И как это обычно бывает, судьба преподнесла ему свой подарок. В очередной выходной день в парке к Нацу подсел мужчина средних лет с проседью на висках. Он оценивающе окинул взглядом художника и ухмыльнулся, отчего у Драгнила прошли мурашки по коже. — Мужчина, Вам портрет или что-то еще? — Нет, твой талант я уже успел наблюдать. Скажи, не хочешь зарабатывать неплохие деньги на любимом деле? — мужчина чуть наклонился и приглушил голос, чтобы его услышал только Нацу. — Вы же видите, что портреты я рисую бесплатно. — Вижу, поэтому и предлагаю. Бросай ты это гиблое дело, иначе скоро загнешься в первой попавшейся канаве. Я предлагаю тебе прибыльную работенку, — лукаво говорил он, чем только больше отталкивал художника. Увидев это, мужчина решил сменить тактику. — На кого ты учишься? — На художника-реставратора, — с гордой улыбкой ответил Нацу. — Отлично, тогда у меня дома есть несколько картин, которые требуют заботливых рук молодого специалиста. Я хорошо тебе заплачу за это. А после ты решишь, продолжать ли работать на меня. Устраивает? — мужчина явно подкупал самолюбие Драгнила, но тот по юношеской глупости не замечал этого. Получив удовлетворительный кивок, он всучил Нацу визитку и предложил позвонить, когда тому будет удобно, а после встал и расслабленной походкой отправился к выходу из парка. Парень смотрел ему вслед, думая о своем невероятном везении. Когда мужчина скрылся с его глаз, Нацу взглянул на визитку, где красивым шрифтом было выведено имя «Эрем Донсон» и номер телефона.***
— Какой ты недружелюбный, брат, — хищно улыбнулся Зереф. Нацу задумался, когда старший успел превратиться в подобие человека. После авиакатастрофы, в которой погибли их родителей? После того, как Лили, их младшая сестра, сдалась на милость болезни, устав бороться за собственную жизнь? Или раньше, когда Мавис, его новоиспеченная жена, умерла после родов? Да, скорее всего, ведь даже за то недолгое время знакомства с ней, Нацу смог понять, как сильно брат любил девушку. — Как Август поживает без отца? — как бы невзначай спросил художник. Улыбка с лица Зерефа мгновенно сползла. Всем своим видом он говорил: «Не смей». — Так какое дело вынудило тебя оплатить мне перелет в столицу? Ты ведь знаешь, я вроде как под защитой властей прячусь. — Я решил, что тебе пора бы уже вернуть свой долг. — Ты о чем? — недоумевал Нацу. За помощью к брату он никогда не обращался, даже в самые темные для себя времена. — Неужели ты думал, что военные просто так на тебя ничего не нашли? — довольно улыбнулся Зереф. Нацу стоило больших усилий не открыть от удивления рот и сохранить спокойное выражение лица. — Впрочем, теперь ты точно все понимаешь. — Что от меня требуется? — спросил Драгнил-младший, готовый к любой, даже самой мерзкой просьбе брата.***
Поначалу Нацу нравилась работа у нового знакомого. Она полностью соответствовала его специальности, поэтому особых трудностей не возникало. Донсон платил неплохие деньги по меркам бедного студента художественного вуза. Однако беззаботное время закончилось, когда Нацу невольно услышал разговор своего нанимателя с неизвестным мужчиной. Они обсуждали выкупы девушек, которых похитили, поставки нелегальных веществ и оружия. Драгнил с открытым от шока ртом сидел над картиной в соседнем кабинете, который обустроил под временную студию, так как Донсон не хотел, чтобы картины, стоившие целое состояние, вывозились за стены его дома. Когда Эрем проводил гостя, заглянул к Нацу и с ухмылкой закрыл за собой дверь. Парня пробирала мелкая дрожь, ведь он не был готов к такому повороту событий. — Слышал? — довольным голосом спросил мужчина. — Вы о чем? — не поворачиваясь, парировал Нацу, настойчиво делая вид, что занят реставрацией. — Не придуривайся. Ты умный мальчик, должен понимать, что знание такой информации дорого тебе обойдется, — вальяжно сев в кресло, соседствующее с рабочим местом молодого художника, сказал Донсон. — Насколько хорошо ты рисуешь голые натуры? — Что? — ошарашено спросил Нацу, вылупившись на нанимателя. — Девочки — маленькие, глупые, падкие на внешность дурочки. Мне нужно, чтобы ты рисовал их, — сразу перешел к делу Донсон. — Зачем? — он непонимающим взглядом уставился на мужчину. Ситуация с каждой секундой становилась все хуже. — Ты их рисуешь, атмосфера накаляется, девочки хотят тебя, ты хочешь их, мы снимаем компромат и запираем их. Шантажируем родственников, если платят выкуп, отдаем девочек, нет — отправляем в бордель. Схема проста, а нам неплохие деньги при любом раскладе, — Донсон описывал это настолько будничным тоном, что Нацу аж затошнило. До него дошло только сейчас, что он связался с невероятно мерзким человеком. Драгнил понял, что мужчина планировал провернуть этот трюк с самого начала. — У Вас все в порядке с головой? Я не буду играть в ваши отвратительные игры! — То есть собственная безопасность тебя не волнует, — будто отбрасывая один из вариантов, произнес мужчина. — А что скажешь насчет этого? — он достал из нагрудного кармана пиджака фотографию, выставив перед лицом молодого художника. — Чт… Да как… — Нацу в шоке не мог подобрать слов. — Вы блефуете. У нее отличная охрана. Вам и Вашим псам ни за что не добраться до нее. — Ты так думаешь? — злорадно усмехнулся Донсон. — Ах, а что же случится, если малышка узнает, что ее обожаемый братик попал в беду и только она может ему помочь? Мне и пальцем шевелить не придется для того, чтобы она оказалась здесь. — Ублюдок, — сквозь зубы процедил Драгнил, сжимая от злости кулаки. — Отчего же ты так бурно реагируешь? Ничего этого не случится, если ты изредка будешь заниматься любимым делом — рисовать. Да еще и деньги неплохие получать с этого. Нацу отчетливо понимал, что все взаправду и ему некуда бежать. Он попался на крючок хитроумного рыбака и теперь погрязнет в сети теневой стороны жизни. Молодой художник еще долго препирался с Донсоном, но обеим сторонам было ясно, что их сотрудничество (а на деле шантаж) — решенное дело.***
Шло время. Нацу побывал в штабе, которым управлял Эрем, старался ни с кем не заводить близкого знакомства, ведь каждый член этой преступной организации казался ему мусором, отбросом общества. И плевать, что теперь он такой же урод. В первое время Донсон не сильно нагружал Нацу работой, ожидая, пока тот свыкнется со своим новым положением. Но первое же серьезное задание потрясло его до самого основания. — Я не буду этого делать! — воскликнул он, врываясь в кабинет Донсона. Художника не смутило даже присутствие постороннего человека в помещении. — Мы друг друга знаем! Вы хоть понимаете, как это отразится на мне и моей семье? Я не буду этого делать! — Ох, а вот и ты. Как раз хотел представить тебе нашего нового информатора. Макс Алорс, это многообещающий член нашей компании Нацу Драгнил. Правда, как видите, подчиняться приказам он пока не желает, — состроив грустную гримасу, Донсон представил художника незнакомцу. — Приятно познакомится, мистер Драгнил, — криво улыбнулся Макс и протянул руку новоиспеченному коллеге. — А мне нет. Что за цирк вы здесь устроили? Донсон, дайте другое задание. Эту девушку я трогать не буду. — Это вы обговорите с мистером Алорсом. Теперь он будет выдавать тебе задания, — отмахнулся мужчина. — А сейчас идите. Оба. Нацу кипел изнутри, следуя за новым информатором. Как же это унизительно — подчиняться бессовестным и жестоким людям. О новом коллеге у художника уже сложилось далеко не лестное мнение. Все в поведении, движениях, мимике и голосе парня ему не нравилось. Даже обстановка его кабинета казалась отталкивающей, хотя в ней и не было ничего необычного. Стол из темного дерева со стулом, ноутбук, кожаный диван, пустой книжный шкаф да пара картин на стенах. Алорс взял ноутбук, сел на диван и приглашающе похлопал по дивану рядом с собой. Нацу предпочел стоять. — Мистер Драгнил, вы крайне недружелюбны, — сказал информатор серьезным тоном, но сразу же улыбнулся. И это вызвало у художника непроизвольный смешок. Нервы в последнее время шалили. — Да ладно тебе, я хочу наладить со своими исполнителями тесный доверительный контакт. — Тогда ты выбрал не то место работы. Здесь никому нельзя доверять, — Нацу немного расслабился после слов Алорса, но садиться все-таки не стал. — Может быть. Ладно, поговорим о деле. Ты не хочешь выполнять задание, которое поручил тебе босс, я правильно понял? Если честно, мне кажется, что он просто проверяет границы твоей лояльности. И ты правильно сделал, что показал клыки, но не злоупотребляй его особенным терпением в отношении тебя. Давай посмотрим… — затараторил парень. — Так, стоп. Что значит «особенное терпение в отношении меня»? — То и значит. Сам поймешь когда-нибудь. Вернемся к работе. К удивлению Нацу информатор не заставил его выполнять задание с той знакомой девушкой, а дал другое, цель которого находилась в соседнем городе. Художник даже немного обрадовался (настолько это возможно в данной ситуации), ведь чем дальше от этого места, тем лучше.***
— Да уж, загонишь ты меня когда-нибудь, — Нацу плюхнулся на излюбленный диван в кабинете друга. — Ты сам просил заданий побольше. Видите ли, денег тебе захотелось, — по-доброму заворчал Макс. Прошло два года с момента их знакомства. Странное дело, завести дружбу в подобных условиях. Все это время Нацу почти не виделся с Донсоном, так как Макс был прямым посредником, передавая все задания и слова. Алорс часто получал хороших люлей за проделки друга, но не переставал помогать. Подобной надежности позавидовал бы любой, поэтому неудивительно, что Нацу уважал и ценил товарища. Он старался как можно меньше подставлять его, но работать становилось все невыносимее. Драгнил потерял интерес к живописи, его собственные картины казались ему отвратительными. Даже те, что никоим образом не соприкасались с работой. Когда очередная жертва задания раскрывалась перед ним, у него будто опускались руки. Рисовать приходилось через силу, даже если он знал, что девушка не взглянет на набросок. Это была часть его образа: прекрасный и талантливый художник с тягой к прекрасному женскому телу. А ведь не всегда девушки оказывались такими уж прекрасными. Приходилось выдавливать из себя комплименты, вовлекать в обольщение всю харизму, что у него осталась. Но он устал. Всего за каких-то два года Нацу смог заработать приличное состояние, которое ему не особо-то и нужно было. Деньги просто пылились на счетах, но парень не мог остановиться. Он работал и зарабатывал, иначе боялся, что окончательно потеряет себя. Он давно выбрался из-под родительской опеки, как и мечтал когда-то, но какой ценой? Теперь у него нет целей в жизни, нет мечт, поэтому работа — единственное, что хоть как-то держало его на плаву. — Думаю, пока хватит с меня заданий, — выдохнул Нацу, закрыв глаза и откинувшись на спинку дивана. — Ну удачи тебе с этим. Сомневаюсь, что босс позволит тебе отдыхать. Но если… что? — возмутился Макс, когда друг шикнул, смотря на экран телефона. — Лили? — с опаской спросил Нацу, приняв вызов. Сестра по его просьбе никогда не звонила первой. — Что-то случилось? — Нацу, родители… Они… У них была сделка в Стелле… Авиакатастрофа… Приезжай, умоляю тебя, — девушка хлюпала носом, пытаясь выдать хоть какое-то более-менее связное предложение. Но Нацу все понял с первых двух слов. — Не волнуйся, я скоро буду. Как там Зереф? — Спокоен… Расправляется со всеми… делами компании. — Как обычно. Ладно, Лили, милая, побереги здоровье, не изводи себя слезами. Я скоро буду, — тихо произнес Нацу и сбросил вызов, встречаясь взглядом с Максом. — Я возвращаюсь в Бронс. — Ты же знаешь, я тебя останавливать не буду. Только возвращайся как можно скорее, — парень с болью произнес последнее предложение. Он не хотел, чтобы друг возвращался, ведь хотел ему лучшей участи. — Как только, так сразу.***
Бронс встретил Нацу приветливым солнечным днем. Возможно, парень даже был бы счастлив возвращению в родной город, если бы не обстоятельства. Дорогу до дома он не забыл даже спустя столько лет, быстро маневрируя вдоль знакомых улочек. Ворота на территорию раскрылись практически сразу же. Дворецкий уже стоял у главного входа, приветствуя долгожданного гостя. Нацу попросил отвести его в первую очередь к сестре, и просьба была выполнена незамедлительно. Драгнил нерешительно потоптался перед заветной дверью, оттягивая момент встречи. Отчего-то было страшно увидеть единственную горячо любимую девушку. Да, они созванивались, он был в курсе всех ее дел, болячек и счастливых моментов, но вот так увидеть ее через два года… — Ты мужик или кто, Драгнил? Соберись! — поругал он сам себя. — Нацу? — донесся удивленный женский возглас с другой стороны двери. — Да, Лили, это я. Можно войти? — переступив порог комнаты, скорее для приличия спросил он. Девушка сидела у окна, скрестив руки на бедрах. В глазах играла живая радость (даже припухшие веки и красные потертости вокруг не портили впечатления), а на губах прочно закрепилась широкая улыбка. Нацу подошел к ней и крепко обнял, ощущая как покалывает сердце от счастья. — Как твои ноги? — оглядев хрупкую фигурку сестры, спросил он. — Прогуливаюсь с сиделкой пару раз в день. На большее не хватает сил. — Сегодня уже гуляла? — Нет. — Тогда твой брат возьмет на себя такую честь и возьмет тебя на прогулку, — подмигнул парень, сжав ладошку сестры в своей. Лили засмеялась и медленно, с помощью Нацу, встала. Комнату сестры перенесли на первый этаж как только появились проблемы с ногами. Нацу тогда был на третьем курсе. Он был готов забросить учебу, чтобы сидеть с сестрой и помогать ей во всем, но Лили была категорически против. «Ты не должен из-за меня ставить под угрозу свое будущее», — сказала она тогда сердито. Нацу любил свою сестру больше чем кого-либо на этом свете, поэтому прислушался. Сейчас же он понимал, что лучше бы бросил университет. Возможно, тогда бы не вляпался во все это дерьмо. — У тебя очень загруженная работа, — грустно вздохнула Лили. Она крепко вцепилась в руку брата, старательно передвигая ногами. — Ты совсем перестал приезжать в гости. — Прости, — сказал он, мысленно добавляя, что «это для твоего же блага, глупая». — Тебе она хотя бы нравится? — Пожалуйста, не начинай опять эту тему. — Я не могу ее не начинать. Если она тебе не нравится, то в чем проблема сменить ее? Двадцать первый век на дворе, рабство давно отменили, — Лили всплеснула руками от негодования, из-за чего чуть не упала, но Нацу подхватил ее. — Глупая, ты не знаешь о чем говоришь, — первая часть предложения относилась больше к ее опрометчивому поступку. — Это потому что ты мне ничего не рассказываешь, — изображая обиду, надула губы она. Нацу тяжело вздохнул и отвел взгляд в сторону. Лили поняла, что ей ничего не добиться своими упреками и обидами, поэтому сменила тему. После прогулки Драгнил оставил сестру в доме, чтобы уладить дела с братом. Он поехал в главное здание DragneelCorp., потому что Лили сказала, что Зереф находится там безвылазно третий день подряд. На ресепшене его встретил улыбчивый парень, зарегистрировал как посетителя, выдал пропуск и назвал нужный ему этаж. Лифт ехал, казалось, целую вечность и даже легкая мелодия, наполнявшая пространство, нисколько не расслабляла. На этаже его встретила небольшого роста девушка со светлыми вьющимися до колена волосами, убранными в аккуратный хвост. Личико ее напоминало детское, но пронзительный взгляд зеленых, точно изумрудных, глаз давал понять, что в уме и серьезности их хозяйка потягается с любым преуспевающим бизнесменом, коим и был ее босс. Нацу прочитал имя на бейдже: «Мавис Вермилион». Красивое, подумал он. — Здравствуйте. Вы по записи? — Здравствуйте, Мавис. Нет, не по записи. Меня зовут Нацу Драгнил. Пришел переговорить с вашим начальником по личному вопросу, — ему показалось или на слове «начальник» у нее дернулся уголок губ? — Минуточку, я передам мистеру Драгнилу, что Вы пришли. Девушка легкой походкой вошла в кабинет Зерефа. О чем они говорили несколько минут, Нацу не ведал, но стеклянная дверь дала ему простор для разглядывания изумительной картины: измученный работой брат с недовольным видом качал головой, смотря на какие-то распечатки, а после нескольких фраз, сказанных Мавис, посмотрел на нее и мягко притянул к себе, обнимая за талию и прижимаясь ухом к ее животу. Это выглядело так интимно-нежно, что художник в смущении перевел взгляд на городской пейзаж за окном. Секретарь вышла из кабинета с невозмутимым выражением лица и пригласила гостя внутрь, шепотом предупредив, что Зереф очень устал и не стоит его слишком напрягать. Нацу кивнул и вошел, оставшись наедине с братом и его измученным взглядом. Он никогда не видел Зерефа таким. Слишком уж привык он к идеальному образу брата: всегда одет с иголочки, свежий, но серьезный взгляд, слегка высокомерное поведение, присущее человеку его статуса, безукоризненные манеры и пытливый ум. И вот сейчас вид Зерефа откровенно напугал Нацу. Он выглядел ужасно. — Зачем приехал? — спросил брат, даже не подняв глаз на вошедшего. — Глупый вопрос, не думаешь? Я тоже имею права попрощаться с родителями. Зереф тихо прыснул от смеха, а секундой позднее буквально в голос смеялся, схватившись за живот. Нацу всерьез задумался над психическим состоянием брата. Все-таки три для без сна не проходят бесследно. — Ох, насмешил, — вытирая выступившие на глазах слезы, произнес Зереф. — Знаю, что был не самым лучшим сыном, но мог бы так открыто не показывать свое презрение. И вообще мне кажется, что тебе пора отправиться спать. Ты ведешь себя как ненормальный. И выглядишь соответствующе. — Как я выгляжу не твое дело. Ко мне ты зачем приехал? — сделав акцент на «мне», спросил мужчина. — Обсудить дальнейшую судьбу сестры, похороны родителей и другие мелочи. — Что ж, давай обсудим, братец. Как оказалось, говорить им было особо не о чем, поэтому меньше чем через полчаса Нацу вышел из кабинета. Зереф не снимал с себя обязательств по уходу за их больной сестрой, управление компанией логично переходило ему, а похоронами уже занималось лучшее ритуальное агенство города. Завещание родителей по закону откроют лишь через полгода, но Нацу было плевать, что в нем, о чем и высказался брату. Зереф порядком удивился, видимо, считая, что тот беден и приехал в город лишь ради наживы, а после предложил выслать копию завещания по электронной почте. На этом и закончилась встреча братьев. Никаких личных вопросов, ни одной приветливой фразы или улыбки. Сугубо деловой разговор. Нацу направлялся к лифту, когда его догнала Мавис и передала листочек с написанным на нем номером. Художник нахмурился, подумав, что приглянулся девушке. Но следующие слова развеяли его догадки: — Пожалуйста, позвоните по этому номеру после семи. Нам нужно поговорить о… Зерефе, — Нацу удивило, насколько фамильярно она говорила о своем боссе. Хотя учитывая их поведение в кабинете, это не должно быть так уж неожиданно. Он кивнул и девушка, мягко улыбнувшись, вернулась на свое рабочее место.***
Вечером Нацу позвонил, как и обещал. Мавис сбивчиво, будто волнуясь, назвала адрес и предложила через полчаса встретиться там, после чего бросила трубку. Он даже против ничего сказать не успел, но предположил, что это очень важно для нее. Приехав вовремя в условленное место, Драгнил уже издалека заметил хрупкую девушку у входа, нервно озирающуюся по сторонам. Завидев его, она вытянулась по струнке. — Необязательно так нервничать, я не убивать тебя пришел, — хмыкнул он, открывая перед ней дверь в кафе. — Более того, ты сама меня позвала. — Я… я знаю, — неуверенно отозвалась Мавис, присаживаясь за свободный столик в самом углу, где их не побеспокоят. — Просто… я волнуюсь. Вот так встретиться с тобой… — Так о чем ты хотела поговорить? — Нацу не нравилось такое начало. — Зереф почти ничего не рассказывал о тебе. В отличие от Лили, — она сделала паузу, ожидая какой-либо реакции, но ее не последовало. — Думаю, мне стоит еще раз представиться. Меня зовут Мавис Драгнил. Я жена твоего брата. Не сказать, чтобы Нацу был в шоке, ведь подобное вполне в стиле Зерефа: не пригласить на свадьбу и умалчивать все до последнего. Возможно, брат понял, что если художник даже к любимой сестре не может приехать, то на свадьбе не сможет присутствовать и подавно. — Конечно, это все безумно интересно, но зачем? Ты позвала меня только для этого? Чтобы познакомиться? — Не только, — она немного помедлила, видимо, удивленная реакцией собеседника. — На самом деле, я хотела поговорить про Зерефа. Ты же видел, в каком он состоянии? Мне тяжело видеть его таким. — А что могу сделать я? Ты наверняка знаешь, что мы не в самых теплых отношениях. Лили ему и то больше сможет помочь. — Я просто хочу облегчить ему жизнь. Эта трагедия… У меня предчувствие, что скоро что-то подобное повторится. — Ты о Лили? — Возможно. Я не могу это объяснить. Но моя интуиция меня никогда не подводила. — То есть ты хочешь, чтобы я остался здесь до момента, когда что-то, что ты даже не можешь доказать, произойдет? — Да. — Это абсурд. Резкое замечание заставило Мавис растерянно упереться взглядом в пол. Она перебирала пальцами подол платья, нервно кусая губы. Напряженную атмосферу разбавил официант, пришедший принять заказ. Быстро выяснив все необходимое, он отошел, предоставив посетителей друг другу. — Есть еще кое-что… — неуверенно произнесла девушка. Было заметно, что слова даются ей с большим трудом. — Я беременна. — Зереф знает? — Да, но… — Но? — недоуменно спросил Нацу. Ему очень не нравилось это «но». — Но он не знает о другом. — О чем? — не услышав мгновенного ответа на вопрос, парень не сдержался и шлепнул ладонью по столу, напугав не только девушку перед собой, но и немногочисленных сонных посетителей. — Мне надоело из тебя вытягивать слова. Скажи это, в конце-то концов! Мавис съежилась под его взглядом, машинально прикрыв руками живот. Даже не став матерью, она уже вела себя соответствующе. Этот факт смягчил недовольство Нацу и совесть маленькой иголочкой вонзилась в сердце. Хрупкость маленькой миссис Драгнил стала ему еще более очевидной. — Прости, не хотел тебя напугать. — Я понимаю, — помолчав еще около минуты, ответила она. — На твоем месте я тоже была бы такой нетерпеливой. Я очень люблю Зерефа и хочу от него этого ребенка, но дело в том, что существует высокая вероятность того, что я не переживу роды. Моя мать умерла также, поэтому врачи настороже. — И именно об этом Зереф не знает, иначе бы он не позволил тебе рожать. — Ты прав. Я все еще надеюсь на лучший исход, — улыбнулась Мавис, а в глазах собрались слезы. — Но готовишься к худшему, — закончил за нее Нацу и отвел взгляд в сторону, не в силах смотреть на вымученную улыбку собеседницы. — Ты эгоистка, в курсе? — Ха-ха-ха, — засмеялась она. — А у вас с братом больше общего, чем я думала. Это были первые слова, которые я услышала, когда мы с ним только встретились. — Полагаю, не безосновательно, — улыбнулся в ответ Нацу. Дальнейший вечер прошел в более приятной атмосфере. Только неприятное липкое чувство из-за предстоящих брату испытаний не давало Драгнилу окончательно расслабиться и поплыть по течению. Как бы не надеялась девушка на поддержку для мужа, он точно знал, что не сможет ее обеспечить. Но даже если отношения с братом были натянутые, Нацу не хотелось подвергать его сердце и душу такой боли. Потерять родителей, а после и жену… Конечно, Мавис храбрится, но наверняка глубоко в душе осознает, что вероятность остаться в живых стремится к нулю. Именно поэтому позвала сюда Нацу сегодня. Такая умная, милая и хрупкая. Хороший выбор, братец.