Стражи: Gelidus Corde

      Мы оказались будто в лесу, сделанном из пушистых облаков. Мягкий туман медленно плыл вокруг нас, переливаясь голубым, фиолетовым, розовым и желтоватым. Сквозь дымку проглядывал смутный солнечный диск.       «Что это за место?» — спросил я сам себя, не желая прерывать тишину сна.       Кетерния осторожно запустила руку в облако — оно мягко обняло ее, оставляя на ее коже капельки росы.       — Конь на G5, — сказал приятный женский голос по-английски.       Я глянул на чертовку. Страх сковал мое тело: что случится, когда я встречусь с ней?       «Я вновь потеряю контроль? Лишусь своих сил?» — паникуя, думал я.       Почему-то я больше всего боялся, что не оправдаю ожиданий Кетернии, не смогу вернуть ее тете память, а потеря сил меня практически не волновала. Стражница вопросительно посмотрела на меня, как бы спрашивая: «Откуда этот голос?» Я осторожно подошел к одному из густых облаков.       — Слон на D6, — сказал болезненно знакомый мужской голос.       Я дал руку чертовке, чтобы не потерять ее в мутном тумане. Мы шагнули в голубоватое живое облако. Внутри было прохладно, воздух был свежим и невероятно легким. Наши шаги сбивали привычное течение марева, и я был рад, что они тонули в тихом шепоте ветра.       — Хороший ход, но глупый в данной ситуации, — вновь сказал женский голос.       Я сглотнул, приближаясь к краю мутной дымки.       — Думаю, ты не все просчитала, Марисса, победа будет за мной, — самодовольно ответил ей собеседник.       Я осторожно вышел из облака и замер. Кетерния присоединилась ко мне через секунду. Ее дыхание сбилось, а глаза панически бегали из стороны в сторону. Перед нами раскинулась широкая площадка, по полу которой тек молочный туман, клубясь и завиваясь в причудливые формы. Над нами раскинулось небо, солнце любопытно выглядывало из-за кучевых. В центре утопии стоял шахматный стол с серебряными и золотыми фигурами. За столом сидели двое. Девушка расположилась к нам спиной, ее короткие черные волосы слегка щекотали ее бледную шею. Напротив нее сидел высокий парень. Иссиня-черные растрепанные волосы прикрывали верхнюю часть лица юноши, позволяя увидеть лишь легкую улыбку, игравшую на губах, тонкую, словно прозрачную кожу, щеки с высокими скулами. Несмотря на то, что его лицо было изящным, с женскими тонкими чертами, было видно, что он был сильным противником: широкие плечи, сильные жилистые руки, покрытые паутиной синеватых вен, покоились на краю стола. Его руки лишь отдаленно напоминали отцовские: пальцы юноши были длинными, аккуратными, хотя и покрытыми сетью белых шрамов.       Стражница больно вцепилась в мою руку, она закусила губу, не сводя взгляда с парня. Я прекрасно знал, что это значит, понимал, что глупая магия целиком и полностью охватила ее, мешая трезво мыслить.       «Что же случится со мной, когда я увижу ее?» — думал я, вглядываясь в ее утонченную шею, узкие девичьи плечи.       Кетерния громко втянула воздух, словно только сейчас смогла дышать полной грудью. Зеленые глаза мгновенно поднялись на нас, в них проскочило еле заметное удивление, быстро растворившееся в любопытстве. Девушка повернулась к нам. Мое дыхание перехватило, но ничего не произошло, я будто просто увидел незнакомку, никаких магических взрывов или агонии, обычная встреча. Она была полной противоположностью Кетернии, она была серебром. Ее короткие волосы с высветленными прядями аккуратно обрамляли точеное лицо с правильными чертами. У нее были улыбчивые губы, которые сейчас растянулись в приветливой ухмылке, ледяные серые глаза и небольшая морщинка между бровями. Я невольно ответил ей улыбкой, отпуская руку чертовки.       Мы молчали, не двигаясь со своих мест, рассматривая друг друга.       — Я, — неуверенно заговорила Кетерния, уткнувшись взглядом в землю, — Кетерния Люсент.       Ее слова утонули в этой бесконечной тишине. Внезапно один из железных садовых стульев со скрежетом отодвинулся от стола.       — Потом доиграем, запомни положение своих фигур, — кинул юноша, направляясь к нам.       У него была столь же уверенная походка, как и у отца, но чуть более резкая. Он подошел к нам и сухо кивнул мне. Я с горечью заметил, что он выше меня. Юноша учтиво взял Кетернию за руку и поцеловал тыльную сторону ее ладони, словно чтобы подтвердить отличное знание манер.       — Себастьян Стефан Рафаиль Леруаморо, — представился он, сладко улыбаясь чертовке.       Кетерния слегка зарделась и сделала шуточный реверанс.       «Чертовы Леруаморо, всегда выводят меня из себя», — ревниво подумал я.       — Александер Кай Бьёрн Йенсен, — проговорил я, протягивая руку Себастьяну для рукопожатия.       В его глазах мелькнула толика презрения, но он мгновенно надел маску вежливости и пожал мне руку, проигнорировав тот факт, что я прервал его спектакль.       — Марисса, ты не хочешь познакомиться? — позвал страж девушку, все еще сидевшую за шахматным столом.       Стражница медленно поднялась и направилась к нам. Я сразу отметил, насколько она была худая и высокая, напоминала тонкое весенне деревце, которое только недавно начало цвести. На скуле у нее был небольшой шрамик, узкой белой полоской выделявшийся на желтоватой коже. Ледяная стражница подошла к нам вплотную и спокойно опустила голову, приветствуя.       «Неужели это британская сдержанность?» — подумал я с сомнением.       — Марисса Пёрл, — нежный голос, непривычный, в нем не было вызова.       Я вглядывался в ее серебряные слегка узковатые глаза и пытался найти то, что всегда находил в глазах Кетернии, но взгляд Мариссы был таким холодно-пустым.       «В нем нет жизни», — с грустью отметил я.       Мы снова замолчали, всматриваясь друг в друга. Я бросил взгляд на Кетернию — она словно растаяла, держалась уверенно, смело глядя в зеленые глаза Леруаморо.       «Она ищет в них то же, что и я? Или просто пытается понять, похож ли Себастьян на своего отца или нет?» — спрашивал я сам себя, вновь переводя взгляд на Мариссу.       Серые глаза ласково сверкнули.       — Может, выпьем чаю и поговорим? — предложила Марисса, счастливо улыбнувшись.       — Да, это то, что нужно! — воскликнула Кетерния и подлетела к ледяной стражнице, кажется, чертовка только этого и ждала.       «Неужели Себастьян так быстро надоел?» — с надеждой подумал я, улыбаясь детскому энтузиазму огненной стражницы.       Я пошел вслед за ними, прислушиваясь к тихим шагам Себастьяна, лениво идущего за нами. Он казался излишне спокойным и пока не показывал своего фамильного самолюбия.       Шахматный стол исчез с поляны, дым рассеялся, и мы оказались в изысканном саду. Повсюду цвели красивые цветы разных оттенков. Около одного из кустов с белыми соцветиями появился изящный стол, устланный легкой скатертью. Кетерния подошла к столу и уже собиралась сесть, когда к ней подлетел Себастьян, отодвинул стул и задвинул его, когда покрасневшая девушка неловко села.       «Позерство», — с издевкой подумал я, но все же помог Мариссе.       Наконец мы уселись. Кетерния нервно ерзала напротив меня, стараясь не коситься на Себастьяна, положившего голову себе на руку и говорившего с девушкой о его подарке.       — Ты уже примеряла платье? — очаровательно спросил юноша, внимательно разглядывая чертовку.       — Ну-у, — протянула она, поглядывая на меня и моля о помощи. — Да, и оно смотрится отлично.       — Не поможешь мне? — Марисса отвлекла меня, передавая чайник.       — Да, конечно.       Я осторожно разливал чай в дорогой сервиз, украшенный розами и золотой каемкой. Где-то вдали заливались трелью птицы.       «Неужели так будет всегда?» — с грустью подумал я, передавая чай огненным стражам.       Себастьян быстро взял обе чашки и, поставив одну перед Кетернией, отхлебнул из своей, задумчиво рассматривая чертовку.       — Неприлично так пристально следить за кем-то, — тихо сказала Марисса, отпивая душистый напиток.       Я слегка ухмыльнулся уголком рта.       — Не стоит волноваться о них, он — джентльмен, — добавила она через секунду, взглянув на меня краем глаза.       Я осторожно кивнул и уставился на кружевную скатерть. Тонкий белоснежный узор запечатлел все те же цветы, что мягко шелестели около нашего стола. Аромат чая витал в воздухе, смешиваясь с тонким запахом растений в саду. Любопытная пташка села на ветку прямо перед нами. Она заливисто запела, не пугаясь людей. Марисса слегка наклонила голову, рассматривая птаху; ледяная стражница выглядела очень юной. Любопытно посмотрев на Кетернию, я заметил ее улыбку, когда Себастьян осторожно поймал бьющееся жизнью тельце в свои ладони. Чертовка ласково погладила птичку, и в следующую секунду она выпорхнула, расправляя крылья и улетая к солнцу.       «Неужели мне одному здесь некомфортно?» — нервно подумал я, сжимая кулаки под столом.       — Что ж, я слышала, что вчера у вас что-то случилось, и вы поэтому не пришли, — внезапно заговорила Марисса, положив подбородок на скрещенные руки.       Ее серебряные глаза внимательно рассматривали нас с Кетернией.       — Вчера просто был плохой день, — расплывчато ответил я, отпивая чаю.       Чертовка пристально посмотрела на Мариссу, и я заметил знакомый взгляд, прожигающий людей насквозь.       — У нас вчера умер друг, — в этот момент Себастьян, как по заказу, с сочувствием посмотрел на огненную стражницу. — Мы попали в передрягу, поэтому нам было не до встречи с вами.       Слова Кетернии прозвучали излишне сухо, Марисса недовольно нахмурилась.       «Теперь понятно, откуда у нее эта морщинка», — отметил я, отпивая чаю.       — Ваш друг… — протянула ледяная стражница, поднимая пронзительные глаза на нас. — Кем он был?       Почему-то мне стало противно от этих бесполезных вопросов, которые она нам задавала.       — Какая теперь разница? Он умер, — отрезал я, серьезно посмотрев на черноволосую девушку.       Она задумчиво повела плечом, не обращая внимания на мои слова: она ждала ответа Кетернии.       — В самом деле, сейчас это уже неважно, — рассеяно бросила чертовка, убирая золотистую прядь за ухо.       Себастьян внимательно следил за этой незаметной борьбой. Казалось, будто от него не могла ускользнуть ни одна деталь, его зеленые глаза горели каким-то неестественным огоньком.       — Что ж, — Марисса поправила скатерть, смахивая с нее невидимые пылинки. Она полностью потеряла свое очарование. — Я слышала, что ваш друг был вампиром.       Мы промолчали, одновременно отхлебнув чаю. Кетерния многозначительно посмотрела на меня.       — Я сочту это за «да», — скрывая злобу, говорила Марисса. — Как вы могли!..       — Не стоит, Марисса, они многое пережили, не нам их судить, — попытался прервать ее Себастьян, откинувшись на спинку стула.       Ледяная стражница упрекающе взглянула на юношу, в ее глазах была такая же холодность, что у бабушки, когда та злилась.       — Именно нам их судить, Себастьян, — процедила Марисса сквозь зубы. — Ну так, что скажете?       Я посмотрел на Кетернию, оценивая температуру данного разговора. Чертовка словно была не с нами, ее пустой взгляд смотрел сквозь Мариссу, игнорируя факт ее существования. Я понимал, что стоит взять инициативу в свои руки.       — Он прав, — я сам не поверил, что сказал такое в отношении Леруаморо, — не тебе нас судить. Тем более, что мы уже отчитались перед моей бабушкой и Стефаном, а значит, и перед Советом.       Себастьян отрешенно улыбнулся моим словам, рассматривая свою руку. Марисса посмотрела на меня так, словно никогда не простит меня за эти слова. А мне было плевать, нельзя играть в свои хитроумные игры, быть эгоистом, когда люди вокруг скорбят. Кетерния пнула меня ногой под столом, она слегка наклонила голову вниз, но я видел ее благодарную улыбку и горящие угольки глаз.       «Всегда пожалуйста, чертовка», — мысленно сказал я.       — Возможно, это и не наше дело, однако мы отстаем от программы, заявленной Советом, а это уже наше дело, — напористо говорила ледяная стражница, чай в ее чашке замерзал. — Завтра мы непременно начнем тренировки, иначе мы совершенно ничего не успеем.       Внезапно Себастьян схватил злящуюся девушку за запястье, заглядывая ей в глаза.       — Марисса, куда же ты так торопишься? — заискивающе говорил огненный страж. — Мы никуда не опоздаем, если завтрашний сон посвятим более близкому знакомству, а уже после приступим к тренировкам.       От чая повалил обжигающий дымок. Марисса рассеянно кивнула, выдергивая руку из цепкой хватки Леруаморо. Парень, слегка улыбаясь, откинулся обратно на кресло; его глаза ярко блестели зеленью из-под челки.       «Неужели он нам сочувствует и помогает?» — сомневался я, пристально смотря на Себастьяна.       Он поднял зеленые глаза, горевшие лукавством, на меня.       «Черта с два», — отметил я отворачиваясь.       Остаток сна я молчал, делая вид, что рассматриваю прекрасные цветы, разносящие свой аромат по прохладному, словно утреннему, воздуху, но на самом деле я постоянно кидал взгляд на Кетернию и Себастьяна, которые, похоже, нашли общий язык. Они тихо говорили о музыке, кино, он рассказывал ей о Париже, а она ему о Санкт-Петербурге…       — Смотри, — Себастьян осторожно сорвал белый цветок с ближайшего куста.— Это — камелия.       Кетерния бережно взяла камелию из его рук и провела по перламутровым лепесткам, на которых блестела утренняя роса. Чертовка слегка улыбнулась.       — Он не пахнет? — с удивлением спросила она, не почувствовав запаха.       — Да, эти цветы не пахнут. Я слышал, что если они когда-нибудь обретут аромат, то девушка, в честь которой они были названы, ответит взаимностью своему возлюбленному, — пояснил он, наблюдая за реакцией девушки.       — Думаю, что это невозможно, — скептически ответила огненная стражница, приподняв бровь.       — Кто знает… Можно? — Себастьян подхватил цветок и заправил его в волосы Кетернии.       «Позер, — разозлился я и глянул на Мариссу, которая так же не сводила с них серебряных глаз. — А сама говорила, что это невежливо».       Я отвернулся, отрезая себя от этого слащавого зрелища. Я так устал сидеть в этом чертовом сне. Насколько же все было проще, когда мы с Кетернией были наедине в нашей бухте, где нас окружало стеклянное небо, шумливые волны, старые горы и буйные ветра. Мы были так далеки от этого счастья, спокойствия и бесконечной свободы.       Внезапно воздух задрожал, оглушаемый мерным боем старинных часов. Я поднял голову, ища источник звука.       — У нас тут такие настройки, что, когда приходит время проснуться, бьют часы, — сухо пояснила Марисса, поставив пустую чашку на стол.       — Домой? — осторожно спросила Кетерния, глянув на меня; в ее глазах сияли привычные огоньки.       Я кивнул, поднимаясь из-за стола.       — Что ж, спасибо за чай, — кинул я, когда чертовка встала возле меня.       Снобы вежливо кивнули, расплываясь в фальшивых улыбках. Вдруг Себастьян поднялся и тихо шепнул ледяной стражнице:       — Я сейчас вернусь.       Он подошел к нам и предложил Кетернии руку, та с сомнением приняла ее.       — Жаль, что вам уже пора идти, мы столько не успели обсудить! — воскликнул он. — Но, раз уж так вышло, я бы хотел вас проводить: здесь легко заблудиться.       — Не стоит, мы найдем выход, — отрезал я, встречаясь с зелеными глазами.       — Я настаиваю, — любезничал Леруаморо.       — Я вынужден отказать, — сурово сказал я, не отводя взгляда.       «Я не проиграю», — отчаянно подумал я.       Казалось, будто Себастьян совершенно не замечал моей неприязни, не видел, что я могу в любой момент прописать ему в челюсть, а лучше ударить под дых. Его маска вежливости выводила меня из себя.       — Да ладно тебе, Александер, пусть проводит, если ему так хочется, — спокойно сказала Кетерния, заглядывая мне в глаза.       Чего она хотела этим показать? Что этот Леруаморо ей понравился? Что она готова закрыть глаза на его сумасшедшего отца? Или что я ей больше не нужен?       Я отвернулся и быстро прошел через увитую плющом арку.       «Во снах нет выхода, нас некуда провожать, ты просто хочешь ее обмануть, заставить поверить себе!» — злился я, скрываясь в колючих зарослях дикого сада.       Их шаги позади обжигали мой слух, а разговор заставлял нервно сжимать кулаки. Милая незатейливая беседа текла словно весенний ручеек талой воды, прерываясь звонким смехом или тихим шепотом. Я вылетел на площадку, в центре которой расположился царственный фонтан, оставлявший разноцветные блики на ближайших кустах.       — С нетерпением жду, когда мы увидимся вновь, — счастливо сказал Себастьян.       — Да, я тоже.       Вода с треском замерзла, замирая в причудливых фигурах, разлетаясь мелкими осколками брызг.       «Ненавижу», — со злостью подумал я.       Я разжал ладонь, позволяя льду разбиться, рассыпаться в пыль.

***

      Я открыл глаза и приподнялся на локтях. Было раннее темное утро, солнце еще не встало, а черные тучи, клубившиеся в небе, подсказывали, что сегодня его можно было и не ждать. Я бессильно упал на мягкую подушку, накрываясь одеялом. Эта бесполезная ночь совершенно выжала меня, я чувствовал себя измотанным.       «Хорошо, что сегодня выходной, не пойду никуда», — с облегчением подумал я, рассматривая белый потолок своей бездушной комнаты.       Мирный шум с улицы успокаивал мои нервы, распутывал жгучий клубок гнева, засевший в груди. Естественно, что я злился, только почему-то все еще не хотел признавать, что эта злоба вызвана глупой ревностью.       «Я ведь доверяю чертовке», — засомневавшись на секунду, отметил я.       Хотя с чего бы мне было ей верить? Из-за того, что ее я встретил раньше всех? А будь первой Марисса, все бы вышло по-другому? Я вспомнил о ледяной стражнице, которая должна была стать моей женой в будущем. Она была словно двужильна, играла в ангельскую доброту, а потом резко нападала из-за угла — ее поведение становилось поистине невыносимым. Казалось, что она вся в действительности состоит изо льда, и в ней нет ни капли жалости. На секунду я представил ее серые глаза и мягкую улыбку, которой она встретила нас. Какая Марисса была настоящей? Та, которая беспрекословно следует указаниям Совета, или спокойная, но милая девушка? Почему-то, когда разговор заходил о людях, я никогда не понимал, какие они были на самом деле. Наверное, дело было в том, что их слова, поступки и внешность всегда расходились, вводя меня в заблуждение.       Я услышал, как в глубине квартиры зашумела вода: Кетерния встала. Я перевернулся набок, задумываясь о магии, связывающей нас чувствами с другими стражами. Я помнил, как совсем недавно мои силы сошли с ума, стоило мне лишь услышать голос Мариссы, но сейчас не произошло совершенно ничего, словно прошлое было глупым сбоем системы. Все компоненты остались прежними: я, Марисса, Кетерния и Себастьян.       «Но ведь чертовка не реагировала на него так, как я на Мариссу, — отметил я, потерев глаза. — Значит, что-то не так именно со мной… Или с ней».       Я глянул на дверь: мне показалось, что я услышал ее торопливые шаги, но вода в дальней комнате все еще шумела.       «Может, она не любит меня на самом деле?» — бесконтрольно пронеслось у меня в голове.       В груди что-то болезненно кольнуло. Я со злостью скомкал одеяло. Это были бесполезные размышления: я не смог бы найти ответа, лишь причинил бы себе боль, но мой разум отказался повиноваться мне, заставляя вспоминать, как мило Кетерния болтала с Себастьяном, как хорошо они смотрелись рядом, как слащаво он себя вел… Я знал, что он лжет, каждое его движение словно шептало: «Вранье. Вранье. Вранье».       «Это он был в «Царстве мертвых». Кто же еще мог вызвать у меня такую жгучую неприязнь?» — с легким сомнением подумал я: не привык обвинять людей без должных доказательств.       Однако я был уверен, что он еще проявит себя, покажет свою истинную гнилую сущность Леруаморо, и тогда мне нужно будет быть рядом с Кетернией, чтобы она не почувствовала боли…       Я приподнялся на локтях, когда моя дверь еле слышно скрипнула. Кетерния, довольно улыбаясь, заглянула внутрь:       — Можно войти?       — Как ты всегда проникаешь сюда, чертовка?       Девушка пожала плечами, вопросительно уставившись на меня.       — Ладно, входи, — вздохнул я.       Стражница влетела в комнату, будто небольшое торнадо; она с разбегу залетела на кровать, утыкаясь лицом мне в ключицу. От ее мокрых волос приятно пахло цветами, я не удержался и схватил одну прядку, принюхиваясь к тонкому аромату.       «Она пахнет весной», — отчего-то подумал я.       Кетерния не двигалась, тяжело дыша мне в плечо. Ее рука собственнически обхватила мою грудь, комкая старую растянутую футболку.       — Что-то не так? — осторожно спросил я, прокашлявшись.       Чертовка усиленно покачала головой, щекоча мне шею растрепанными волосами.       — Точно? — повторил я, и она приподняла голову, заглядывая в мои глаза.       — Ага, все хорошо, — Кетерния перевернулась на спину, пристраиваясь подле меня.       Мы просто лежали рядом, уставившись в потолок. Стражница глубоко дышала около меня, рассеянно поглаживая пальцами мою руку. Ее глаза замерли на месте, она задумалась о чем-то, и слабая тень улыбки пробежала по ее лицу.       — Слушай, — она повернулась ко мне.       — Мм? — вопросительно протянул я, изучая ее лицо, словно увидев впервые.       — Может, покрасим потолок? — неожиданно предложила она.       — Сейчас? — я уставился на нее с неким укором.       — Нет, конечно, позже, — Кетерния подняла правую руку в воздух. — Мы сможем, например, нарисовать здесь созвездия из нашей бухты или просто голубое небо, слегка задернутое пеленой облаков…       Я наблюдал за ее мечтательными глазами и слушал такой воодушевленный голос, почему-то мне так сильно захотелось ее сейчас обнять, но я сдержался.       — Да, было бы здорово, — я поддержал бы ее любую, даже самую безумную, идею, если бы чертовка выглядела так, как сейчас.       Стражница радостно посмотрела на меня, а затем повернулась на бок, положив голову мне на плечо. Я ласково погладил ее по волосам, наслаждаясь ее обществом.       — Как тебе Марисса? — с любопытством заговорила она через несколько минут.       — Не знаю, она показалась мне странной, — нехотя ответил я, слегка нахмурившись.       — Себастьян сказал, что она ведет себя так только тогда, когда все идет не по ее плану, а в остальное время она — само очарование, — утешила меня Кетерния.       Его имя неприятно резануло мне уши, но я постарался проигнорировать это.       — А ты что о ней думаешь? — поинтересовался я.       — Ну, она очень красивая, ее глаза цвета зимнего неба, когда вот-вот повалит снег, — ответила чертовка задумчиво.       Я представил, как воздух становится ледяным, обжигающим легкие, поднимается шаловливый ветерок, разметающий залежавшиеся сугробы, жалобно скрипят голые деревья, перешептываясь друг с другом, а потом свинцовое небо словно раскалывается, снег затапливает землю, а облака светлеют, напоминают старое отшлифованное фамильное серебро, покоящееся за стеклом в антикварном шкафу…       — Да, думаю, ты права, — согласился я, приобнимая Кетернию.       — Я всегда права, — довольно отвечает она.       — Спорно.       Она шуточно ударила меня по груди, заставляя слегка рассмеяться. Затем мы замолчали. Я думал о сером небе, которое так любил рассматривать по вечерам в Норвегии.       — Себастьян… — тихо начала чертовка. — Ты считаешь, что он плохой?       Я замер, боясь разрушить ее представление о нем так сразу, уничтожить любую ее веру.       — Не знаю, подозрительный, хотя, наверное, не настолько безумный, как его отец, — ни капли не приврав, ответил я.       — Я подумала так же, — заключила она, прикрывая глаза; длинные ресницы отбрасывали тени на ее щеки.       Мне так хотелось спросить у нее, что она чувствовала по-настоящему. Может, мне стоило сдаться?       «Но ведь она не пришла бы к тебе, если бы влюбилась в Себастьяна», — убеждал я сам себя.       Мы пролежали так около часа, пока темные низкие облака медленно плыли по небу, уносясь к Финскому заливу. Там, в вышине, кричали чайки, ища что-то в тумане, а может, звали на помощь, потеряв самих себя.       — Слушай, — тихо обратилась ко мне Кетерния, заглядывая мне в глаза. — То, что ты сказал тогда… Оно в силе?       Я знал, что она имеет в виду, что хочет узнать.       — Пока ты этого хочешь — да.       Чертовка ласково улыбнулась, вновь удобно устроившись на моем плече.       — Ты ведь этого хочешь? — опасливо спросил я, боясь ее ответа.       — Ага, — сказала она, обнимая меня.       Солнечные лучи прорвались через пелену серых облаков, озаряя зимний город.