В свете софитов

— Это немыслимо! Ублюдок! Чертов фрик! — Кавендиш метался по гримерке, пиная все, что попадется под ногу. Менеджер стоял за дверью, прислонившись к ней спиной, и хмурился проходящему и подозрительно смотрящему на него персоналу, помахивая рукой, чтобы они не обращали внимание. Деревянная преграда казалась ему такой незначительной, когда за ней бушевал катаклизм под названием «Разъяренный Кавендиш», но и поделать он ничего не мог. Он почти два дня прятал от своего подопечного новый выпуск «People», пока сегодня одна из девочек-костюмерш не поделилась со звездой своим экземпляром. Для Короля вид его бывшего дегенерата-одноклассника на обложке одного из самых популярных в мире журналов был как быку красная тряпка, а если учесть, что в этом же номере на второй полосе напечатали интервью с самим блондином, то просто невыносимо. После скандального концерта и не менее шумного разбирательства, популярность Бартоломео среди молодежи взлетела, сделав его одним из самых ярких открытий в индустрии за текущий год. Поговаривали, что это не предел. Правда, судя по выходкам этого парня, плевать Каннибал хотел на свалившуюся на него популярность, ведя себя отвратительно и поддерживая имидж конченного мерзавца. Но теперь это уже стало неважно. Менеджер нервно вздрогнул, когда в помещении воцарилась тишина. - Кавендиш? — мужчина робко заглянул в помещение. — Вы успокоились? — Ко мне никого не пускать. Съемки на сегодня закончены, — голос Короля звучал сухо и надтреснуто. — Но команда… — Догра, я не ясно выразился? Съемки. Закончены, — чудом уцелевший стакан пронесся над головой менеждера, разбиваясь от столкновения со стеной и осыпая плечи мелкими осколками. — Держи лицо, когда выйдешь отсюда. Это часть твоей работы, так что не забывай, что публика должна согреваться сиянием твоей короны, а не шарахаться от савана на плечах, — дверь со стуком захлопнулась, отрезая блондина ото всего мира. Из коридора донеслись возмущенные вопли съемочной бригады, но на них было откровенно наплевать. Трясущиеся руки выбили из пачки сигарету, но прикурить ее так и не получилось — трясущиеся пальцы совершенно не слушались, только обжигаясь об разогревшийся корпус. Со злости он сломал никотиновую палочку. Захотелось как когда-то в школе чего-нибудь покрепче. Кавендиш прикрыл глаза. Глупый был случай: он повелся на очередной стеб Хохлатого и решил доказать этому уроду раз и навсегда, что он в сто, нет, в тысячу раз лучше. Мда… тогда он слабо представлял, что такое «штакет» и какой эффект от него бывает. Скандал в школе был замят к взаимному удовольствию директора и педсовета — Кавендиш согласился поучаствовать в каком-то тупом пиаре, а Бартоломео выперли из учебного заведения на месяц и завалили на одном из экзаменов, оставляя его для обучения в течении всех каникул. Но самое мерзкое — когда этот дегенерат вернулся, то умнее и сдержаннее не стал. Пальцы запутались в идеально уложенных волосах, разрушая прическу. Зачем он пошел на этот вечер встреч? Сейчас он впервые ненавидел Догру — человека, положившего полжизни, чтобы сделать из него звезду мирового масштаба. Слава, популярность, фанаты, деньги, связи — все лежит у ног Короля, который вырос из наивного Принца, только и умеющего, что гордо задирать нос и хлопать огромными голубыми глазами, очаровывая преподавательский состав. И почему это показалось сейчас таким мелочным? На треснувшем журнальном столике лежал помятый журнал, с обложки которого на него скалился, показывая рокерскую «козу», Каннибал Бартоломео — одна из самых огромных заноз в заднице за всю его недолгую жизнь. И заголовок — supernova. Сверхновая звезда. Кавендиш хрипло рассмеялся. У этого журнала очень ироничный выпускающий редактор. Это определение безумно подходит хохлатому как ни крути. Курс асторономии не прошел даром, позволяя оценить горечь этого названия. Сверхновые — это умершие звезды. А смерть звезды — одно из самых грандиозных явлений во Вселенной. Взрывы сверхновых ускоряют космический круговорот рождения и распада материи. И служат фабрикой химических элементов, из которых состоит мир вокруг нас. Вот теперь мертв и Бартоломео. Несчастный случай. — Боже, как глупо! — простонал вслух Кавендиш, обмякая на диване и закрывая лицо ладонями. Уйти из жизни перед тысячами фанатов — только этот человек мог быть способным на такую дикость. Один удар током из-за неисправного и плохо заземленного микрофона и ты уже не кричишь толпе о том, что ты ее ненавидишь как и этот прогнивший мир, а сам становишься частью той гнили, из которой когда-нибудь вырастут цветы. Хотя из его праха может вырасти только колючка. Мерзкий зеленый кактус. Судя по статье, несчастный случай произошел еще три дня назад, но увлекшись работой над новой рекламой блондин просто не нашел времени включить новости или выйти в интернет, а на площадке никто даже словом не упомянул о произошедшем. Но самое неприятное — Кавендиш только осознал, что не будь этого идиота в его жизни, то он никогда бы не смог стать тем, кем является сейчас. На фрика зверски хотелось смотреть свысока, быть лучше, жить так, как это недоразумение не посмеет представить себе даже в самых смелых мечтах. А с недавнего времени в крови бурлило желание стряхнуть пыль с короны и показать выскочке, что его жалкие потуги стать популярным ничто по сравнению с его статусом. Блондин вытащил телефон. Последние принятые. «Эй, Пендиш! Я все-таки сделал тебя!» Экран треснул в руках. Сделал, ублюдок.