«Нью-Йорк — город вечной спешки. А я там специально замедляю шаг и вижу много удивительного.»
Ченнинг Тейтум
Нью-Йорк — город, где сбываются мечты. Нью-Йорк — город сильных. Этот город наполнен суетой, запахом выхлопных газов машин и нескончаемой жизнью. Этот город примет вас с распростёртыми объятиями и станет специальным адом лишь для вас. Вы погрязнете в этой жизни, в грязной суете и запахе кофе, что исходит из каждой кофейни на углу. Нью-Йорк — город, что ломает людей. Нью-Йорк — город, что навсегда затягивает в свои скверы и улицы. Неважно, насколько сильными вы приехали сюда, в конце концов вы окажетесь очередной сломанной куклой. Не стройте планов — это плохое дело, особенно в этом городе.Welcome to a city that'll bring you to your knees Добро пожаловать в город, который поставит тебя на колени! It'll make you beg for more, until you can't even breathe Он заставит тебя жаждать большего, пока ты можешь хотя бы дышать. Your blindfold is on tight, but you like what you see Твои глаза плотно зашторены, но тебе нравится то, что ты видишь. So follow me into the night, cuz I got just what you need Так следуй же за мной в ночи, потому что у меня есть как раз то, что тебе нужно.
Добро пожаловать в город, где твои мечты станут кошмарами. Леон помнит себя студентом Лондонской школы бизнеса и финансов*. Школы, что пропитана неизменными традициями и запахом тыквы на Хэллоуин. Он помнит свою первую выпитую бутылку Джека Дениэлса, что ему дал отец в честь успешного окончания семестра. Он помнит ветер, бьющий в лицо, когда он ехал на бешеной скорости на своём красавце априлиа*. Он помнит себя беззаботным парнем, не имеющим никакого опыта и понимания жизни. Он не задумывался ни о своём будущем, ни о паре, а таймер всё так же тикал на левом запястье. Не было никаких знаков, поворотов не туда или чего-то неожиданного. Он проводил свои студенческие будни в совершенной свободе, спокойствии и в компании друзей, по выходным — с какой-то незнакомкой, что на утро оказывалась в его кровати. Его всё устраивало. Начиная от нудных пар, заканчивая бутылкой какого-то дешёвого виски в своей руке. Он жил сегодняшним днем, совершенно не задумываясь о будущем. Хотя, у него был план. План до боли банальный и скучный. План, что был у каждого человека: найти работу, найти пару, и, если повезёт, обзавестись детишками. Хотя детей Леон не любил. Его свобода была немного мнимая и глупая. Во время вечных депрессий, когда кажется, что кругом лишь уроды, знающие своё имя, о своей собственной никчёмности никто не задумывается. Всегда можно найти того, кто хуже тебя в разы. Леон же был зрителем: он не менял историю, не покорял толпы, не изобретал нечто новое. Он был обычным и до безобразия свободолюбивым. Хоть и свободы не было, был глупый стереотип и представления, вычитанные из книг шестидесятых годов. Было лишь это, но ему хватало, он смог выстроить вокруг себя маленький мир, где была та свобода и независимость. Леон любил девушек. Любил, пусть не всегда искренне, пусть не всегда той самой любовью, но любил. Ему нравился их запах, их чудная кожа, глаза и улыбка. Они все так прекрасны, пусть иногда и глупы. Леон никогда долго не заигрывался в отношениях, на прощание он любил кидать фразу: «Упс, кажется, я сделал это вновь: играл с твоим сердцем и немного заигрался*». Он не был каким-нибудь роковым красавцем и покорителем дамских сердец, кои часто встречаются в любовных романах и сразу покоряют сердца читательниц. Нет, он был простым. Он мог иногда получить отказ или пощечину. Леон любил книги о путешествиях и фильмы с фантастикой. Он слушал металл на своём плеере, иногда мешая его с соул*. Он видел, как начинается весна и как расцветает яблоня напротив его дома. Он помнит Шерри — девушку, с которой он был до последнего. Они и вправду любили друг друга, но таймер на левой руке всё так же тикал, давая понять, что она не него человек, а он — не её. Вернее, Шерри уже кого-то встретила, но, наверное, по своей глупости не понимала, кого именно. Таймер на тыльной стороне правого запястья перестал тикать за неделю до знакомства с Леоном. Но их обоих это не остановило, они были вместе, со своими разногласиями и спорами, часто ссорились и мирились на кровати или диване. Шерри варила изумительное какао, вот только Леон никогда его не любил, даже в детстве, когда, вроде, этот напиток кажется каким-то особенно волшебным. Леон каждое утро покупал в университетском кафе стакан кофе. Он настолько к нему привык, что даже проснуться серым утром без него не мог. Пить кофе для него стало какой-то неизменной традицией, частью дня, как, например, проснуться и засыпать. Взрослая жизнь наступила ровно тогда, когда ему вручили красный диплом, и теперь он вступал во взрослую жизнь, с работой, налогами. Он не считал это романтичным. Он решил для себя, что на этом моменте кончились его посиделки в баре с друзьями, походы в клубы, море выпивки и сигаретный дым. Больше не будет звонкого смеха, бездумных действий и радости от конца сессий. Как-то горько было осознавать, что всё это кончится. Молодость прошла? Может быть, он так и думал, если бы не спонтанное решение уехать в Нью-Йорк. Он не помнит, что его спровоцировало внезапно собрать чемоданы и купить билет в один конец. Он не был уверен, что там его жизнь станет лучше, он не думал, что что-то кардинально изменится, он не думал, что там может встретить что-то, что раз и навсегда поменяет его жизнь. «Ты покидаешь меня? — спрашивала Шерри своим чудным голосом, поправив свои пышные волосы, чуть откинув их назад» Леон молчал и смотрел на чашку с какао в руках девушки. Пора завязывать с извечным запахом этого напитка, забывать её саму. Пора ставить точку и начинать новую историю. Может, более серьёзную, может, с теми же связями на одну ночь, может, с кучей работы, может, с бутылкой Джека. « - Да, — кивал он и поднимал взгляд, смотря в её глаза. — У тебя есть человек, которому ты нужна больше, чем мне. У меня даже этого нет. Мои часы ещё тикают, а я не хочу провести свою жизнь без человека, что был бы мне как самое настоящее сокровище». Он закрывал свой чемодан, хватая билет с тумбы. Ему давно надо было попрощаться с этим дождливым Лондоном, с этим скованным традициями городом, с этим запахом чая и звуком Биг-Бена. Он не знал, насколько счастлив он будет там, он не знал, сможет ли там найти того, кто есть его вторая частичка души. Он уехал под звук дождя, напоследок увидев несоизмеримую ни с чем грусть и боль в глазах девушки. Это было странно: вот так уходить. Было немного больно отпускать этот запах какао и руку Шерри. Было странно и плохо. Но становилось легче от осознания того, что он не оставляет её одну. Он прекрасно знал, что рядом есть человек, что гораздо ближе ей, и он совсем рядом. Незачем мучить её своим присутствием: рано или поздно они должны были бы разойтись.***
— И кем ты работаешь? — немного пьяным голосом спрашивала девушка, мешая трубочкой свой коктейль. Клубы в Нью-Йорке были почти такими же, как и Лондоне. В этом плане ни черта не изменилось. Те же пьяные в умат парни и девушки, та же музыка, только лица разные. — Преподавателем в Колумбийском Университете, может, слышала о таком? — он усмехнулся. Леон не знал, правильно ли он поступает, идя работать в такой университет. Конечно, он был один из лучших, и взяли его так просто лишь из-за того, что он вышел с красным дипломом из самого лучшего университета в Лондоне и отлично разбирался во всех возможных тонкостях. Вообще, это была удача, что его туда взяли. — Слышала, я там учусь, — девушка заливисто засмеялась, сжимая в руке фужер. Леон выдохнул. Он уже порядком устал от этого. У него ярое желание встретить своего человека и жить спокойно. Стареет, что ли? Ему приходится попрощаться с девушкой, всё же спать со своей возможной студенткой особо не хотелось, да и кто знает, во что это может вылиться. Выходя на улицу, он смотрит на бескрайнее небо и на вывески билбордов. Он уже не хочет ничего. На самом деле, в университете некоторые студенты предлагают свои услуги в плане секса за зачёт. Бастии вообще казалось, что такое бывает лишь в фильмах с заезженным концом. Но всё же не сильно удивлялся. Он прекрасно знает, как смотрится на фоне стареньких, пузатых преподавателей. Молодой преподаватель в этом университете — редкость. Здесь предпочитают что-то испытанное годами, университет был дорогим, чуть ли не элитным, соответственно, уровень учителей должен соответствовать уровню самого заведения. Леон даже не помнит, какого чёрта его допустили преподавать, но и на том спасибо. Он знал, что он там довольно популярен: он не был стар, 25 — не возраст, он был высок, почти на всех глядел сверху вниз, довольно красив со своей белоснежной улыбкой и идеально ровной осанкой, довольно подтянут, да и вообще, некоторые говорили, что ему здесь делать нечего. Он помнит, как какая-то девушка говорила ему что-то вроде: «В жизни бы не поверила, что вы преподаватель. У вас слишком красивое, для мужчины, лицо, широкие плечи, вы производите впечатление человека своенравного. Честно, мне казалось, что вы заправляете модельным бизнесом» Леон на такие фразы лишь усмехался и тушил сигарету. Все эти слова неимоверно ему льстили, он редко принимал их за правду, но факта, что они тешили его самолюбие, никогда не отрицал. Он, на самом деле, не отказался бы от кресла какого-нибудь босса, хотя, а кто бы отказался? Здесь, в этом городе, к такому надо стремиться долго и усердно, старательно идя по головам своих некогда друзей. Сначала докажи, что ты действительно достоин этого, и только потом лезь на самую вышку, если, конечно, доползешь. Он прикрывает глаза, выдыхая. По привычке оттягивает рукав рубашки, глядя на таймер — он всё так же тикает. Конечно, глупо было бы полагать, что где-то в клубе будет его вторая половинка. Найти человека, который смог принять тебя таким, какой ты есть, выкинуть все твои многочисленные маски, кто бы смог понять с одного лишь вздоха – то, чего ему так не хватает. Ему нужны ласковые руки на своих плечах и ненавязчивые поцелуи в щёку. Хоть объявление пиши о поиске второй частички. 14 октября 2015 года Понедельник встретил его раздражающим звоном будильника с утра. Он недовольно поморщился, пытаясь нащупать рукой сквозь своё полусонное состояние чёртов телефон, что издавал такие ужасные звуки. Сонно тыкая в экран, пытаясь выключить будильник, который никак не поддавался и не хотел прекращать издавать свои раздражительные звуки. Леон, матеря всё, на чём свет стоит, наконец справившись с этим ужасным зверем, смог спокойно выдохнуть. Глянув ещё раз на экран, тот заметил два сообщения. Потянувшись и сонно зевнув, мужчина, разблокировав телефон, открыл почту. Первым под руку попалось сообщение от отца. Он даже не удивился, что именно сегодняшним утром придет сообщение от отца. Потому что прошло ровно два дня и пять часов с последнего его сообщения. Папа 06.30. Ты точно не думаешь о том, чтобы вернуться в Лондон? Я знаю, о чём говорю: Нью-Йорк так и кишит псевдо-друзьями, что так стремятся запихнуть в твою спину нож. Да и в конце концов, ты хоть понимаешь, что я о тебе волнуюсь?! Чёрт возьми, я не видел тебя три года, ты хоть понимаешь, как я по тебе соскучился?! Что ты нашёл в этом чёртовом городе? Ты даже не смог нормальную работу найти. Учитель в университете! Пф! С твоим красным дипломом я мог предложить тебе отличную работу с прекрасным карьерным ростом. Нет, вот скажи мне, пожалуйста, что тебе стукнуло в голову?! Леон усмехнулся, читая текст, который приходил каждые три дня. Менялся он не слишком, по крайней мере, суть оставалась неизменной. Леон 06.45. Пап, мне 25. Сам соображу, что мне делать, где жить и где работать. И я обещал, что как только отпуск — обязательно приеду. И да, платят в том университете просто отлично, я на эту зарплату купил себе отличную квартиру и, ты не поверишь, питаюсь нормальной едой, а не как ты мне писал три дня назад, объедками с ресторанов. Сколько раз тебе повторять: колумбийский университет - самый лучший здесь, зарплата тут просто прекрасная. Ещё немного, и помимо квартиры будет собственный автомобиль. Не волнуйся за меня, с твоим сердцем это вредно. Лучше не забудь забрать Лили из школы. Передай маме, что со мной всё хорошо. Удачи =) Мужчина вновь прошёлся взглядом по сообщению. На самом деле, ему нравилась эта забота отца, пусть и через сообщения. Его не волновало, что по содержанию они фактически не отличались. Он открыл второе сообщение и, стоит признать, довольно сильно удивился, глядя на отправителя. Локи не писал ему давно. Они были отличными друзьями в студенческие годы, пусть и с разных факультетов. Но, к сожалению Бастии, их общение закончилось ровно тогда, когда Леон оказался взаперти этого города. Локи 03.35 Эй, друг, догадайся, что я сейчас делаю? Нет, ты думаешь не о том. Я еду в Нью-Йорк! К тебе, мой друг. Ты не веришь? Ладно, не совсем к тебе. Но факт того, что ты здесь живёшь, меня сподвигнул переехать в эти вечно загруженные улицы. На самом деле, я хотел сделать тебе сюрприз своим приездом, но не смог удержаться, чтобы не предупредить. Ах, да, ты же поделишься со мной своей квартиркой, пожалуйста? У меня там есть кое-какие обстоятельства, подробней при встрече расскажу. Жди меня! Леон поражённо выдохнул. Его немного напрягало то, что его старый друг так резко решил вспомнить о нём. Хотя, возможная компания своего старого друга не могла не радовать. Ему самому уже надоело то одиночество и скука, что поселились в его квартире. Ему было как-то не по себе, когда он возвращался в пустую квартиру. Как-то слишком одиноко и пусто здесь было. Он каждый раз включал телевизор, чтобы не сойти с ума от этого давящего, ужасного одиночества, которое ночью набирало обороты и действовало особенно изощренно. Оно подкрадывалось под самое сознание, щекотало нервы и как-то болезненно давило на душу. Леон стал за собой замечать бессонницу, какие-то депрессивные ноты и чуть ли не сумасшествие. Ему было элементарно плохо без человека рядом — уже неважно, какого. Ему нужен был тот, кто хотя бы на пару секунд подарит его квартире какой-то беспорядок, шум и запах чужого тела. Конечно, предпочтительнее было бы видеть не высокого мужчину, а своего, родного человека. С кем можно было бы разделить эту квартиру, кто мог бы дать его холодной кровати тепло, кто бы смог придать его душе уют. Но даже этот вечно шумный парень сейчас его радовал. Даже эти посиделки с банкой пива и каким-нибудь глупым боевиком его радовали. Лишь бы ощущать то тепло от разговоров и услышать чужой голос в своей квартире. Леон, одёрнув себя от вновь навевающих грусть мыслей, решил всё же ответить Локи на сообщение: Леон 06.55 «Внезапно вспомнил»? -.- Знаю я твоё вспомнил. Ну ладно, тащи свою задницу в мою берлогу. Возможно, к твоему приходу меня не будет, так что подожди меня в каком-нибудь кафе. И напиши, как приедешь. Не успев даже встать, чтобы, наконец, начинать собираться на работу, Леон услышал знакомую вибрацию. Локи 06.56. Я уже. Пиши адрес, я попытаюсь подъехать до того, как ты уйдёшь. Леон 06.57. Бродвей, 42-я улица, 7-й дом. Локи 06.58. БРОДВЕЙ?! ЧТО?! ТЫ СЕРЬЁЗНО?! Как? Леон 06.59 Долгая история, потом расскажу. Быстрее лучше. Откинув телефон на кровать, он всё же решил начать собираться. Его утро начиналось с кофе-машины, одной ложки сахара и терпкого аромата кофе. Он, как в хороших, с немного заезженным финалом, фильмах, пил кофе, смотря на город из широкого окна. Нью-Йорк кипел жизнью, не успела стрелка часов достичь и восьми утра. Сотни машин, прохожих, серыми пятнами мелькающих на одной из самых элитных улиц этого города. Бродвей даже в раннее утро, когда голубизна неба променяна на серость и тусклость улиц, выглядел как-то особенно прекрасно. Несомненно дорого и волшебно. И эта суета ни на каплю ни ухудшала роскошь этих улиц. Хотя, конечно, особенно он был прекрасен ночью: весь, полностью. Каждый уголок, каждая вывеска, каждый магазин. Он, сияющий тысячами огнями, выглядел как-то чарующе и невероятно притягивающе. Эта яркость и пестрота огней рябила в глазах, отдаваясь оранжевыми пятнами. Город был пропитан пылью и грязью, суетой и шумом, и при этом был прекрасен, как самый дорогой жемчуг. Этот город был абсурден до безобразия, возможно, именно этим и притягивал. Леон нередко сам задумывался: чем ему так нравились эти улицы и ночные огни города? Может быть, отменным кофе? Или свежими выпусками газеты «New York Observer*»? Чем он так затягивал? В этой вечно кипящей жизни можно захлебнуться. Сумасшедший звук музыки, доносящейся из одного самого элитного магазина одежды, где директор, блондинка с самодовольным взглядом и вечной ухмылкой, Люси Хартафилия, из года в год поднимает свою сеть магазинов всё выше. Леон отчётливо понимал — она коренная жительница этого города. Это было видно по её уверенным движениям, походке, взгляду, фразам, внешнему виду и улыбке. Она отлично строила из себя стерву — закрепленный годами истинный вид деловой леди в этом городе. Вот только таковой она не являлась, за чашкой кофе она могла запросто поделиться парочкой душевных историй и понимающе посмотреть, одарив парочкой советов. И всё же, что его притягивает здесь? Тот же звук музыки в магазине, отменные круассаны в кафе, эти вечные огни или же полюбившийся ему тайм-сквер*? Он, тяжело выдохнув, поставил чашу с неразмешанным сахаром, что в итоге осел крупицами на дне, на стол. В Лондоне была Шерри, а в телефоне последняя SMS от неё, текст был прост до безобразия, но после прочтения как-то неприятно ныло в душе: «Ты бы прав, Леон. Я не твоя, а ты — не мой. Я благодарна, что тогда ты уехал. Ты почти открыл мне глаза. И кто знает, как бы сложились наши отношения с Реном, если бы ты не уехал. Я люблю тебя, как друга. И я чертовски благодарна тебе. И, Леон, если ты не против, то я хотела бы, чтобы ты приехал на мою свадьбу. Мы друг другу не чужие. Если ты не против, то напиши мне свой новый адрес, я вышлю приглашение. Если нет, то, мне жаль, что наши отношения вот так могут закончиться. Удачи тебе, найди того, с кем ты будешь счастлив». Леон без всяких колебаний тогда отослал ей свой адрес. Они друзья. Некрасиво было не принять приглашение на такое важное событие в жизни его маленькой принцессы. Хотя, принцесса уже давно не маленькая, и далеко не его. Он надел чёрные брюки и привычно гладко выглаженную белую рубашку. Провёл пару минут в поисках галстука. Чёрный жилет, ботинки, дипломат и часы, что он всегда одевал на левую руку, там, где безнадежно тикает таймер. Сколько времени он уже идёт? Сколько времени он ещё будет идти, отмеряя его одинокую и уже фактически никчёмную жизнь? К ноге подбежал пушистый щенок, сонно зевая и поднимая свои преданные щенячьи глазки на хозяина. Леон даже толком не помнит, как он умудрился согласиться держать у себя собаку своего друга — Джерара Фернандса. Знакомы они были месяц максимум, в принципе, Джерар и был тем человеком, что продал Бастии квартиру в одном из самых лучших районов. Сначала он со своей невестой, чудесной и весёлой девушкой Эрзой купили дом на окраине Нью-Йорка. Фернандс что-то говорил насчёт свежего воздуха, красивого живописного вида из окошка и об уюте. По какому-то стечению обстоятельств они нередко сидели у них в доме, попивая какое-то хорошее вино, реже — коньяк, делясь своими байками и рассказами. Джерар был человеком весёлым, человеком, что из года в год покорял страны и города. Он любил путешествия ровно так же, как и Эрзу. Сколько же он ему рассказывал: о бесконечно длинной китайской стене, о том, что со своими метр восемьдесят ему было довольно неловко среди китайцев, у которых рост едва достигал планки метр шестьдесят, о Колизее, что вживую выглядел как-то особенно прекрасно, так и говорящий о том, что под слоем его пыли таится множество историй и тайн, о Саранском ущелье, и насколько оно прекрасно. Леон не мог похвастаться такими обширными знаниями о странах, вернее, он знал о них, но не мог рассказать об этих эмоциях, что появляются в тебе, когда ты видишь это перед собой, ощущая запах старины и пыли. Но, стоит признать, Джерар с немалым интересом слушал рассказы о Великобритании: об огромной и величественной реке Темзе, рассказ о которой Леон приправил парой страшных историй и легенд, которые витают около этой реки, об огромном Биг-Бене, говоря, что на фотографиях есть лишь малая часть его красоты, о «лондонском глазе» — огромном колесе обозрения, рассказывая, что каждый уважающий себя человек, побывавший в этом городе, просто обязан покататься и увидеть Лондон с огромной высоты. И, конечно, говорил о Стоунхендже, об этих великих и невероятно загадочных сооружениях, об этих осколках вечности. Леон видел блеск в глазах своего друга, да даже Эрза с интересом слушала об этом дождливом городе. Может, из-за рассказов Леона, может, ещё из-за чего, но Джерар решил покинуть Нью-Йорк, вырваться из этих холодных и пыльных улиц. Он попросил Леона о том, чтобы тот на время их отъезда подержал у себя их Акиту-ину*. Конечно, Леон понимал Джерара — в самолеты животных брать нельзя, да и не очень удобно будет с ним. Пришлось брать. Будучи маленьким щенком, много места он не занимал и, что было хорошо, к лотку он был приучен. Правда, вначале были некоторые проблемы. Например, Ева часто скулила, скреблась в двери по ночам, скучая по своим хозяевам. Но вскоре привыкла к Леону. Единственной проблемой оставалось то, что, стоило вывести её погулять и, не дай Бог, отвернуться, как на него уже смотрел огромный кусок грязи, радостно махая хвостом. Он с улыбкой потрепал пушистое чудо по голове, и тот в ответ радостно завилял хвостом, потеревшись головой о ногу мужчины. — Веди себя хорошо, — он сам не знал, зачем говорит это щенку. Хотя, стал замечать, что нередко разговаривает с этим белым пушистым комком. Резко раздался звук домофона. Нажав на кнопку, мужчина услышал знакомый, скрипучий голос консьержки: — Это к вам тут какой-то рыжий бес? — Ко мне, — усмехаясь, отвечал Леон, поправив узел галстука. Через пять минут на пороге его дома оказался тот самый «рыжий бес». — Даже знать не хочу, почему консьержка назвала тебя бесом, — он оглядел немного запыхавшегося мужчину. — И правильно делаешь, — он сделал шаг вперёд, оглядывая квартиру, а после, заметив на себе немного заинтересованный взгляд, добавил. — Не смотри на меня так, ты прекрасно знаешь, какие у меня подходы к женщинам! — Ей пятьдесят два, — его губ коснулась улыбка. Нет, он бы точно сошёл с ума, если бы этот парень не появился в его квартире. — И что? Что мне надо было ещё сделать, если она меня не пропускала? — он говорил это, как само собой разумеющееся. — Надеюсь, что когда я приду, то я не найду тебя в постели с ней. — Фу! Я не настолько помешался. — Да, да, я понял. Ладно, я спешу, надеюсь, сам разберёшься, что да как, — он глянул на телефон, время чётко говорило о том, что ему надо будет не просто поторопиться, а бежать, чтобы не опоздать. За опоздание в этом университете не щадили никого. Не считая, естественно, декана. Хотя он был донельзя ответственным и педантичным, так что придраться к нему просто не представлялось возможности. — Щенок? Что с ним делать? — Локи удивленно смотрел на сидящее перед ним животное. — Попытайся не съесть. Всё, я побежал, — он открыл дверь, напоследок глянув на Локи, который как-то совсем уж заинтересованно разглядывал щенка. Перед тем, как закрыть дверь, Леон, не удержавшись, сказал. — Если решишь переспать со старушкой, то будь добр, не в моей постели, – он, хихикнув, резко закрыл дверь, и, кажется, услышал, как что-то с глухим звуком ударилось об обратную сторону двери. Кажется, Локи попытался что-то кинуть в своего друга, но не успел. И Леону хочется надеется, что он кинул не щенка и не вазу за четыре тысячи долларов, что ему подарил тот самый декан на его день рождения. Город встретил его привычным шумом, запахом кофе из кофейни за углом и холодным осенним ветром. Он глубоко выдохнул, быстрым шагом направляясь в сторону метро, на ходу распутывая недавно купленные наушники. Ходить куда-то без музыки было для него чуть ли не табу. Наушники и плеер всегда были в кармане его брюк или сумки. Город под песни Рамштайн или Нирваны выглядел действительно прекрасным. Стоило лишь достать mp3 и включить, как тот жалостливо запищал и тут же потух. Бастия выругался, видимо, зарядки не хватало даже на пару песен, раз тот, не успев включиться, тут же отключился. Пришлось доставать телефон, хотя слушать музыку на нём было себе дороже: зарядка на новеньком Самсунге садилась чертовски быстро. Но стоило признать, последние четыре процента он держал исправно, и они могли продержаться до часа. В вагоне поезда, как ни странно, было почти пусто. Что было совершенно не свойственно. Особенно для Бродвея, особенно для 07:45, когда все так старательно бежали на работу. Леон, поправив шарф, сел на одно из пустующих мест, разглядывая объявление напротив него, а после смотря на людей, что находились в метро. Голос Steve Aoki чётко звучал в наушниках, заставляя отбивать ритм пальцем правой руки, стуча по новенькому «бамперу» телефона. К нему подсела какая-то девушка, снимая со своих рук длинные, ярко-красные перчатки. Леон заинтересованно посмотрел на девушку. На её лице отображались какое-то безупречное спокойствие и серьёзность, но это ничуть не мешало её довольно милой внешности выигрывать на фоне всего остального. Он чуть покосился и неловко отвёл взгляд, когда девушка, заметив на себе чужой взгляд, немного удивлённо посмотрела на него. Он как-то неуверенно поджал губы, не решаясь познакомиться, словно школьник. Хотя, вроде, раньше проблем с такими элементарными вещами у него не было. Но грех было упускать её. У неё были чудесные, миндалевидной формы глаза и не менее чудесные волосы, что волнами спадали на её плечи. Леон с надеждой чуть отодвинул часы, надеясь, что этот трёклятый таймер всё же остановился. Но, увы, он продолжал всё также тикать. Впрочем, на руке девушки, как позже заметил Леон, он мало того, что остановился, так уже и отсчитывал время, проведённое со своим человеком. Леон как-то завистливо выдохнул. Он понимал: многие люди как-то живут и без своей пары, а он чем хуже? Есть работа, друзья, выпивка, сигареты и отложенные деньги на машину, что он себе приглядел. Он выходит из вагона, спеша в институт. На самом деле сегодня должен быть сложный день: один из преподавателей ушёл в декрет, и на Леона повесили пару новых групп, попутно говоря что-то вроде: «Вы молодой, вам опыта надо набираться. Да и у вас силы есть». Леон не смел ослушаться декана. На самом деле, ему было плевать. Ему всё равно некуда спешить, не с кем проводить утро, не с кем делить нежелание вставать и не у кого в эти серые будни нежиться в объятьях. Ему было плевать, сколько групп ему дадут и насколько сильно загрузят. Да хоть от восьми утра до девяти вечера. Ему будет всё равно, пока это не будет доводить его до обмороков, всё-таки, здоровье — это пока единственное, о чём ему стоит заботиться. Конечно, с приходом в его холодную и совсем уже бесстрастную жизнь Локи, быть может, что-то, да изменится. Не радикально, не настолько, чтобы Бастия вновь почувствовал себя живым, но ему кажется, что вдохнуть немного кислорода в его лёгкие, дать новое стремление к жизни он, всё же, сможет. Хотя, вполне возможно, что эти мысли так и останутся глупыми мечтами, застрявшими где-то в грудной клетке, меж ребёр. Леон не был романтиком, на самом деле. По крайней мере, он так думал, и когда внутри что-то щемило, он списывал это на проблемы со здоровьем. Он же не какая-то там девчонка, и душа у него явно так не ноет. Тогда что это, лёгкие, что ли? Леон не задумывался. Он был немного циником и реалистом до некого неприличия. Когда ему было двадцать, он был весел, верил в настоящую дружбу и пьян; но сейчас Леону двадцать пять: у него серьёзная работа, холодные глаза, отрешённая улыбка и налоги. Сейчас ему двадцать пять: у него холодная квартира, много ненужных мыслей и нет настоящего человека. В своём возрасте ему надо было бы сжигать за собой мосты, выкидывая от них пепел, радоваться каждой мелочи и целовать того истинного. Но он рушит внутри себя башни, ненавидит весь мир и держит в тумбочке пистолет. Он любил стрелять. Неважно в кого. Ему нравилось ощущать в своих руках знакомую силу отдачи и запах пороха. Конечно, пули он пускал либо в мишени, либо в тире, в какой раз беря главный приз. Хотя, в тире было не то: он любил настоящее оружие, а не игрушку, от которой даже не веет приятным запахом холода и пороха. Чудесный запах. Он бы с удовольствием променял бы запах пороха на запах того самого. Но пока ему лишь остается в который раз прослушивать песни Мэрлина Мэнсона и сдерживаться от того, чтобы не выстрелить себе в висок. Его ещё кое-что удерживает: отец, мать, и малышка Лили. Лили была так похожа на своего старшего брата своими светлыми волосами и взглядом. Она была немного гордой, но чертовски подвижной и вечно весёлой. Его удерживает это всё: ему ещё надо приехать домой, увидеть их и подарить Лили огромного плюшевого медведя, которого она так хотела получить именно от него. Он быстро идет, подходя к парадному входу. В спешке убирает наушники, смотря на время: 08:03. Приходится чуть ли не бежать до нужной аудитории, на ходу засовывая в карман телефон. Перед самой дверью он пытается поправить свои волосы и галстук. Всё же ему, как всегда, надо быть каменно-спокойным. У него такая маска: серьёзный взгляд, ни капли эмоций и привлекательный вид. Ему таким надо быть всегда: в идеально-чистой рубашке, выглаженных штанах и с аккуратно завязанным галстуком. Он, выдыхая, заходит в аудиторию, окидывая взглядом, внимательно всматриваясь. Запястье неприятно закололо. Он лишь повёл плечом, не обращая на него внимания. — Добрый день, — начинал своим обыденным тоном он, кладя дипломат на стол. — Ваш преподаватель, Юкино Агрия, ушла в декрет, так что пока, все три года, вести у вас буду я. Запястье ноет и как-то болезненно саднит, Леон всеми силами его игнорирует. Он пытается начать лекцию и не отвлекаться на запястье. Впрочем, оно скоро притихло. Группа, по счастливой случайности, оказалось относительно спокойной, хоть и некоторые не особо слушали. Леон не сильно обращал на таких внимание. Не хотят — не надо. Главное, чтобы не мешали. Всё же, Леона быстро выводило то, что кто-то может ему мешать. На самом деле, работу он свою любил, возможно, даже сильнее, чем стоит. И тут ему повезло: группа совершенно не мешала, не считая одного недоразумения, который почему-то сидел с накинутым на голове капюшоном. Нет, он не шумел, он просто придирался чуть ли не к каждому слову, поправляя. Леона это поначалу заставляло чувствовать себя неловко, в конце концов, он преподаватель, а пропускать некоторые элементарные вещи — глупо для него. А после стало выбешивать. — В принципе, все эти четыре пункта и являются элементами оборотных средств… — Вообще-то, их пять, вы пропустили расходы на будущее, - в какой раз его прерывает этот парень, сидящий где-то в середине, лениво оперевшись на руки, скучающим взглядом своих каких-то до одури тёмных глаз смотря на Бастию. Леон растеряно глянул в книгу: и вправду — пять. Он недовольно нахмурился. Откуда вообще студент второго курса может так всё отлично знать? Этот парень чуть ли не наизусть зачитывал пункты, с прекрасной чёткостью отчеканивая каждое слово. Леон лишь кивнул на замечание, с силой сжимая в руке указку и сжимая зубы, в очередной раз зло сверкнув в сторону парня. Всю лекцию он еле сдерживал себя, чтобы не кинуть книгу в этого брюнета, в какой раз прерывавшего его. Леона бесило два аспекта: сегодняшняя, буквально ниоткуда взявшаяся растерянность, в конце концов, к своей работе он подходил педантично, и сам факт того, что его поправляет какой-то восемнадцатилетний сопляк. Кажется, он уже его ненавидит. Он старается чуть ли не наизусть зачитывать всю лекцию, иногда со стыдом, глядя в книгу, лишь бы вновь не услышать этот голос.***
Конец лекции дал ему спокойно выдохнуть. Леон знал, что сейчас у него окно, и он может спокойно пойти купить себе кофе и больше за сегодняшний день не услышать этого парня. Он видел, как все студенты резко засобирались и оживились, спеша поскорее выйти из аудитории. — Эй, — он окликнул того парня, когда тот уже подходил к выходу. Брюнет удивлённо приподнял брови, как-то неуверенно подошёл, дёргано поправив на своей голове капюшон. — Как тебя зовут? — Леон смотрел сверху вниз на парня, глядя на то, как беспокойно тот себя ведет. Интересно, с чего бы это? — Грей, — он поднял на него взгляд, с интересом глядя в его глаза. Вел он себя как-то странно. Некое удивление в его синих глазах сменилось заинтересованностью. А глаза-то у него, оказывается, тёмно-синие, а не чёрные, как казалось издалека. — Зачем вам? — интерес в глазах усилился, будто отливаясь каким-то светлым оттенком в его глазах. — Просто к сведению, — он неловко отвел взгляд от его глаз. Каких-то колдовских глаз. Линзы, что ли? — Кстати, вы бы лучше материал учили. Учитель в таком университете, как-никак, а рассказываете, как ученик, не выучивший билет, — Леон от такой наглости воздухом поперхнулся, резкое желание приложить парня головой об парту стало ещё ярче, чем ранее. — Если вы хотели быть в детстве каким-то водителем, то лучше бы на него и шли, — Грей закончил свою речь ухмылкой, повернувшись в сторону выхода. — Певцом, — кинул напоследок Леон, давя в себе желание ответить на его колкость колкостью: статус не позволял. — Что? — Грей удивлённо поднял брови, поворачиваясь к нему. — Я хотел быть певцом, — костяшки уже давно побелели, он сжимал кулаки до болезненного нытья, про себя считая до десяти. — Ну, лучше бы певцом тогда шли. У вас шикарный голос, — он чуть улыбнулся, выходя из кабинета, оставляя Леона наедине со своим бешенством, граничащим с каким-то сумасшествием. Он тяжело выдохнул и собрался пойти выпить кофе, чтобы успокоить свои нервы. Леон резко вспомнил про запястье, что ужасно ныло. Он с интересом расстегнул ремешок часов и тут же в непонимании распахнул глаза. Внутри поднялся такой ураган из счастья и отказа верить в увиденное, что потушить его будет не так легко. Леон чувствовал, как безумно сильно стучит его сердце, ударяясь об рёбра. Дрожь рук медленно распространилась по всему телу. Из кабинета вышел последний человек, оставляя Леона со своим немаленьким счастьем. Таймер остановился. Он пока не думал о том, что его родственная душа из группы, в которой пятьдесят человек, он не думал о том, что найти его здесь будет невероятно сложно, пока он просто наслаждался тем, что одно из самых сокровенных желаний исполнилось, давая вдохнуть это счастье.I'm just a memory faded slowly and only the lonely know me Я лишь воспоминание, что медленно стирается, и только одинокий меня поймет. Stand on top of a building so, staring down now with the world below Стою на крыше здания и всматриваюсь в мир, что под ногами. Half way to heaven with nowhere to go На полпути на тот свет, и деваться некуда. Can anybody out there help me? No Хоть кто-нибудь мне поможет? Нет…
__________________ *Лондонская школа бизнеса и финансов расположена в Лондоне, Великобритания — это уважаемая международная бизнес-школа, основанная в 2000 году. *Априлиа(Aprilia) - марка мотоциклов, производящихся в Италии. *Упс, я опять это сделал - фраза из немало известной песни "Britney Spears - Oops!...I Did It Again" *Соул(от английского soul — «душа») — наиболее эмоционально-прочувствованное, «душевное» направление популярной музыки. *New York Observer (Нью-Йорк Обсервер) — американская еженедельная газета, издающаяся в Нью-Йорке с 22 сентября 1987 года успешным инвестиционным банкиром Артуром Картером. *Тайм-сквер - оживлённый перекрёсток в центре Нью-Йорка, образованный пересечением улиц Бродвей и Седьмой Авеню между 42-ой и 44-ой улицами. *Акита-ину — порода собак, выведенная в провинции Акита на японском острове Хонсю. Песни: "Hollywood Undead – Been To Hell" и "Hollywood Undead – Save Me"