***
Елена сидит на подоконнике, поджав под себя ноги. Бледно-голубое платье свисает, а самый его кончик вытирает грязный пол. Держа на коленях книгу в кожаном переплете, девушка увлеченно читает «Божественную комедию» Данте Алигьери - это её любимая книга. Она зачитала вслух отрывок:«День уходил, и неба воздух темный Земные твари уводил ко сну От их трудов; лишь я один, бездомный, Приготовлялся выдержать войну И с тягостным путем, и с состраданьем, Которую неложно вспомяну. О Музы, к вам я обращусь с воззваньем! О благородный разум, гений свой Запечатлей моим повествованьем!»
В дверь настойчиво постучали. Нехотя, шатенка оторвалась от самого интересного занятия на свете. - Проклятие! Чёртовы людишки! — выругалась себе под нос девушка. Благо, её никто не слышал, поскольку девицам из хороших семей не пристало так выражаться, да и вообще, как бы то ни было. Шурша нижними юбками, мисс Гилберт пошла к источнику шума. Повернув ключик в замке, девушка потянула за ручку и отворила дверь. - Разрешите войти, госпожа, - пожилая женщина сделала реверанс и опустила голову. - Входите, Луиза, — ответила Гилберт, прикрывая дверь. Служанка прошла в середину комнаты. Склонив голову и смиренно глядя вниз на каменный пол, она ждала разрешения заговорить. - Говорите, с чем пожаловали? — Елена вопросительно смотрела на женщину. Оперевшись о резной столик, шатенка приготовилась слушать бессмысленную или не очень речь прислуги. - Госпожа, ваши родители просили вас спуститься к ужину в большую залу. Ваша матушка, настоятельно просила передать, чтобы вы надели что-нибудь красивое и не опаздывали. «Если ужин проходит в большой зале, значит у родителей хорошие новости. Вот только хорошие для кого: для них или для меня?» - подумала девушка. - Спасибо, теперь уходите да поживее! — приказала она служанке. Её всегда раздражало поведение слуг: стоят такие запуганные, мнут края своей одежды, не решаясь поднять глаза, будто им собираются озвучить смертный приговор. Луиза, сгорбившись, пошла к двери. Сделав легкий реверанс, женщина удалилась. Закрыв громоздкую дверь на ключ, Елена налила себе немного красного вина. Сделав пару глотков, она прикрыла глаза, наслаждаясь вкусом, потом отставила хрустальный бокал в сторону и встала из-за стола, смахнув на пол какую-то салфетку. Девица, открыла дверцы большого платяного шкафа и принялась разглядывать наряды. — Отвратительно! Смотреть противно! — недовольно восклицала Елена, разглядывая платья и кидая их на пол. — Монашеская ряса... Так, а это что? — спросила саму себя шатенка, держа за плечи красивое платье, поворачивая его во все стороны, внимательно рассматривая. Платье было розовым в цветочный узор. Оно изобиловало кружевом и вышивкой, было не слишком пышным и с глубоким декольте. - Хм, немного вульгарно, но красиво. Матери понравится, - надену его, - решила она. Одевшись и закрепив длинные волосы шпильками, девушка отправилась вниз. Бесчисленные коридоры фамильного поместья, десятки слуг, вычурная роскошь. Несмотря на то, что Елена прожила там всю жизнь, особняк казался ей каким-то чужим и холодным, он никогда по-настоящему не был её домом. Были всего три места, где шатенке нравилось проводить время: огромная библиотека, маленькая комнатка на чердаке и её спальня. Только там она могла почувствовать себя легко и спокойно, не надевать маску идеальной дочери и делать там что душе угодно. Даже танцевать, представляя прекрасного принца из детских сказок. Отворив тяжелые двери, девушка вошла в зал. Всё в нем было золотым или позолоченным, вплоть до ножек стола. Повсюду были мрачные картины, большая часть которых иллюстрировала сражения, а меньшая - семейные портреты. По углам расположились колонны и небольшие скульптуры. На потолке была лепнина и аккуратные цветочные рисунки. По середине располагался длинный обеденный стол. Родители сидели напротив друг друга, ожидая шатенку, чтобы начать трапезу. Елена сделала реверанс, склонившись в глубоком поклоне, выражая своё почтение. - Дочь, почему так долго? Ты заставляешь нас с отцом ждать! Это непростительно! - накинулась на девушку мать. - Простите, матушка. Мне нездоровилось, - соврала в очередной раз Гилберт. - Что-то уж слишком часто тебе нездоровится! - подозрительно сказала её мать. - Замолчите! Мы собрались здесь не для того, чтобы обсуждать здоровье нашей дочери, - строго оборвал разговор мистер Гилберт и приказал: — Сядь, Елена, и выслушай. И вы тоже, Миранда. Дождавшись, когда все обратятся в слух, Джон начал: - Если помнишь, Елена, к нам приезжал граф — Стефан Сальваторе. Мы с его отцом были очень дружны, кроме того он очень уважаем в высшем обществе, знатного рода, довольно красив и молод - он идеальная партия для тебя. Мы уже всё решили, поэтому тебе осталось только собрать вещи. Завтра днем, ты сядешь на корабль и отправишься в Новый Свет, чтобы выйти за Стефана замуж. У тебя будет примерно некоторое время освоиться, подготовка к торжеству уже началась. Позже мы и остальные родственники приплывем на свадьбу. Твой жених захотел, чтобы ты жила у него, поэтому и обручитесь вы там, - и добавил: - Иди, начинай собирать вещи. Много тебе не понадобится. Елена была просто огорошена данной новостью. Она почему-то до последнего верила, что родители прислушаются к её мнению, выдадут замуж по любви, а не как им самим будет угодно. Не показывая своих чувств, девушка натянула улыбку и притворно благодарным тоном сказала: - Благодарю, батюшка и матушка. Я очень этому рада. Те редкие часы, что мы проводили вместе, делали меня счастливой. Я ведь говорила вам. - Я знал, что ты поймёшь, дочь, — отец был доволен, Елене было так непривычно видеть улыбку на его вечно угрюмом и суровом лице. Изображая счастье, шатенка встала из-за стола, сославшись на то, что ей следует собираться и почти галопом побежала в свою комнату. С силой хлопнув дверью, девушка закрыла её на ключ и, наконец, дала волю своим чувствам. Со злостью смела всё со стола. С противным звоном упали вилки и ножи, разбились фарфоровые чашки, разлетелся на миллион кусочков графин, откуда вино растеклось по полу, словно кровь из смертельной раны. Бессильно упав на колени посреди всего этого хаоса, Елена обхватила голову руками. Она понимала, что могло быть и хуже, например, её могли выдать за какого-нибудь противного старикашку, но все же это было ужасно. Вот так, без предупреждения, ехать за тридевять земель, выходить замуж за человека, которого - чего греха таить - презираешь. Елена, не знала, сможет ли она быть преданной женой или ей всё же придется притворятся, но она решила постараться полюбить его, хотя бы как друга. Согласитесь, что жить с врагом в одном доме не лучшая идея. Просидев в оцепенении несколько минут, а может и часов, девушка поднялась с колен. Она должна быть сильной, умной. Хоть это и дается ей с большим трудом, она ведь ещё совсем юна.***
Елена отыскала на полу бумагу и перо, взяв с тумбочки чернильницу, она быстро написала записку. Сложив листок вдвое и крепко зажав его в руке, шатенка вышла из комнаты. Окликнув суетившуюся неподалеку молоденькую служанку, девушка отправилась обратно. - Мэри, проследи, чтобы это письмо доставили сегодня же. Место написано на другой стороне, — сказала девушка, а затем приказала, с отвращением глядя на своих же рук беспорядок: - И пусть кто-нибудь уберет здесь. - Мисс Гилберт, а не слишком ли поздно отправлять письма? - неуверенно спросила девица. Из-за копны вьющихся рыжих волос и обилия веснушек она казалась совсем ребенком. - Ты смеешь спорить со мной, тупая крестьянка?! - гневно прокричала Гилберт, метнув в девочку лежавший неподалеку подсвечник. - П-простите, моя госпожа, — чуть ли не плача, прошептала служанка. - Делай, что говорю и уходи! — раздраженно сказала Елена, протягивая ей краткое письмо. - Сию минуту, госпожа, - девочка скрылась за дверью. Шатенка, опустилась на стул. Может, она порой и грубила слугам, но всё же старалась быть к ним добра. А того, что она здесь устроила, никогда себе не позволяла. «Следует впредь лучше относится к той девушке» - подумала Елена. «Хотя послезавтра меня уже здесь не будет. Так не всё ли равно теперь?» В глазах противно защипало, она старалась глубоко дышать, но не в силах больше сдерживаться и наплевав на воспитание, девушка громко зарыдала. Слезы обжигали щеки и не переставали течь, вытирать их было бесполезно: они ручейками струились по юному личику. Сердце нещадно болело, словно каждую секунду его протыкали маленькими острыми ножичками, и это чувство растекалось по всей груди, пропитывая каждую клеточку. Шатенка закусила губу в надежде побороть истерику, но это не помогало. Осталось только оплакивать свою участь, не в силах что-либо изменить...