***
За дверью не было ничего, кроме привычного для кабинета травматолога убранства. Разбросанные по всему полу бинты и засохшая кровь на плитке явно старались намекнуть мне, что кто-то уже побывал здесь до меня. Эта мысль согрела мою душу; мне не встретилось никого по пути сюда. Поход в клинику был одним из советов бархатного голоса. Сперва залечить раны, потом еда и вода, а затем — идти к безопасному месту. Поскольку еды у меня, благодаря Эпплблум, было более чем предостаточно, а воду я набрала ещё дома, то единственное, что мне оставалось — это залечить свои ранения. Рана, пускавшая мне кровь прямо в левый глаз, беспардонно напоминала о себе каждую секунду, в то время, как колени и бок просто терпеливо ныли время от времени. Подобрав один из бинтов, чья упаковка не была заляпана в крови, я положила его на стол и распечатала, потянув за специальный «язычок». Так, на очереди вата. Отыскать вату было куда сложнее, чем бинты. Мне пришлось обыскать несколько ящиков стола. Ватку так и не получилось найти, но моё внимание невольно привлекла папка, на обложке которой красовалась надпись, сделанная губной помадой в спешке, судя по смазанной в конце букве: «От Рэрити. Срочн...» И только тогда меня осенило, кто звучал из громкоговорителей. Только у неё был столь мягкий и красивый голос. Но слышала я его лишь раз в году, во время зимней уборки, когда Рэрити выдавала жилетки всем жителям Понивилля. Возьму папку с собой. Та пони кому она адресована спасла мою жизнь. Может и содержимое поможет мне как-нибудь. Ну а сейчас нужно продолжить поиски несчастной ватки. В коридоре стояло зеркало. Замотанная бинтами голова и грязный от земли и крови шарф, распухшие от слёз глаза, а также ноги и бок, вымазанные в специальной мази, придавали мне столь жалобный вид, что получится сорвать куш, если пройдусь попрошайкой по улицам Кантерлота. Уже хотелось брести дальше в неизвестность, как вдруг появилось чувство, что не могу отойти от него. Так... Нужно выдохнуть... Сначала левым передним копытом... Потом правым передним копытом... Потом... Нет! Не так. Заново, нужно начать заново. Нет! Попробуем так. Коснёмся копытом земли три раза и спокойно уйдем. Раз. Два. Три. НЕТ! Как же я никчёмна, могу проторчать у зеркала весь день, и некому будет оттащить меня. Осознаю все мои действия и полностью контролирую своё тело, но не могу взять и отойти от зеркала. Ничтожество. Как я надеялась выжить, если даже полдня не могу провести без приступов? Как вообще у меня получилось выжить, когда остальные умирали. Почему я? Хоть это и радостно... Хотя нет, сейчас это не выглядит радостно. Неожиданно по всему коридору пронеслось эхо открывающейся двери. Я сразу отскочила от зеркала и начала активную мыслительную деятельность. Когда послышались цоканье и кряхтенье, сомнений не осталось. В здании живой пони. Был порыв броситься к нему навстречу, но вместо этого я спряталась в комнате массажа, который из-за доступных услуг в Спа-салоне никогда не пользовался популярностью. Слова Рэрити из громкоговорителей звучали в моей голове. «...пока вы будете искать еду или добираться до клиники, вы должны быть предельно осторожны. К сожалению, есть неприятная вероятность того, что кроме ваших знакомых могли выжить и солдаты республики. Но помните: они в меньшинстве, подавлены и дезориентированы даже больше чем вы, но несмотря на это, избегайте с ними прямых столкновений... И, если вы слышите меня, солдаты республики... Я надеюсь, вы сгорите в том аду, что сами и устроили...» Кряхтенье и цоканье становились всё громче, и я с ужасом поняла, что забыла закрыть дверь в кабинет, где пряталась. Сейчас это делать было бесполезно и даже смертельно для жизни. К сожалению, шанс того, что этот пони из Понивилля, стремился к нулю. Слишком много времени было затрачено на путь домой, и в самом доме тоже. Все жители Понивилля спокойно бы нашли клинику, если бы нуждались в ней. А вот солдатам республики явно пришлось побродить, прежде чем дойти досюда. Я с двоякой благодарностью подумала о приступе. Если бы не он, моё тёло уже безжизненно лежало на холодном полу клиники. Цоканья становились всё громче и громче, а я пятилась назад всё дальше и дальше. Слышу своё дыхание, чувствую биение своего сердца, сухость и лёгкий привкус солоноватости от слёз, когда облизываю свои губы; чувства обострились до предела, но только потом, только в последнею очередь почувствовала этот странный запах... — А-а-а! — я вскрикнула от страха и тут же закрыла свой рот копытом, когда случайно наступила на труп медсестры. Её шапочка спала, а изо рта, как и у всех, шла пена. — Фто сдесь?! — крик донёсся из коридора. Голос не был мне знаком, но я всё ещё питала призрачную надежду на то, что это просто незнакомый мне пони. Может, я даже видела его когда-нибудь, а может быть, он даже мой сосед, что любил поливать газон. Вдруг о пол брякнуло что-то металлическое, и голос заговорил вновь: — Советую тебе выйти, сука! — он явно не мой сосед... Я быстро подбежала к двери и захлопнула её. Сразу после этого послышалось, как солдат подбирает свою дубинку, по крайней мере, думаю, что у него была дубинка. Кабинет был обставлен по минимуму: только кушетка и небольшая тумбочка вместе со стеклянным шкафом, в котором хранились полотенца. Цоканья ускорились. Я начала двигать тумбочку, которая, к сожалению, или же к счастью, была невероятно тяжёлой. Она уже почти в плотную прижалась к стене, но дверь открылась и с треском ударилась о мою импровизированную преграду. Через небольшой промежуток можно было разглядеть того пони. Его седая грива, каким-то образом успокаивала. Когда он ударил дубинкой по двери, всё спокойствие испарилось разом. «...Если же вам пришлось противостоять солдатам республики, запомните: ваша задача нейтрализовать и бежать. Вы не сможете продержаться в затяжном бою, поэтому ваша задача действовать как можно быстрее. Даже если вы уверены в своих силах, вы должны помнить: они экипированы лучше, чем вы. Повторяю: не лезьте в бой. Нейтрализуйте и бегите. Если вы единорог и обучены усыпляющим или парализующим заклинанием, самое время их использовать. Если вы обладаете силой, попробуйте лягнуть их так, чтобы они упали и сразу же бегите; но помните: ударив их в броню, вы можете нанести больше вреда себе, чем им. Если вы не обладаете силой или нужными заклинаниями, вам остаётся бить в их единственное уязвимое место — глаза. Найдите острый предмет. Возьмите его телекинезом или зубами, а затем ударьте в глаза. Это дезориентирует противника на долгое время. К сожалению, этот вариант самый действенный. Я знаю, вам будет тяжело и я знаю, как вам страшно... Селестия с вами, мои дорогие...» К сожалению ни заклинаниями, ни силы, ни телекинеза в моём распоряжении не было. Слова Рэрити, крутившиеся в моей голове, опять упрямо пытались спасти мою жизнь. Дверь и тумбочка начали трескаться, у меня не было и полминуты. Я метнулась к шкафу с полотенцами. Копытцем выбила стекло и вытрясла всё содержимое. Ничего острого, по иронии жизни, там лежало всё самое мягкое. Дверь треснула напополам. Почему он не может сдвинуть тумбочку, которую даже мне удалось подвинуть? Этот вопрос не так волновал мой мозг в данный момент, как поиск спасения. Но всё, что было в комнате, — это уже выпотрошенный шкаф, тумбочка, к которой подойти не получится по понятным причинам, труп медсестры и кушетка. Стоп... Холодное тело медсестры смиренно лежало на полу. На ней не было ничего, кроме розового халатика без карманов. Хотелось начать молить о пощаде, как вдруг послышался крик жеребца: «Открой дверь, блядь ебаная!» Дипломатия была явно неуместна. Но несмотря на это, крик жеребца разбудил в моём мозгу ещё больше упрямства и воли к жизни. Противостояние затянулось около минуты; двухвостый не мог попасть в кабинет, что-то было явно не так. Учитывая то, как он долго ломился, у меня появилась возможность подумать ещё. Шкаф? Нет. Кушетка? Нет. Медсестра? Нет... Заново: Шкаф? Нет. Стёкла... Точно! Стёкла! Я взяла самый большой осколок в зубы и поняла, насколько это была тупая идея. Я быстрее проглочу этот осколок и убью себя сама, чем смогу ткнуть этой стекляшкой кому-то в глаза. Стекляшка вновь оказалась на полу. Дальше. Кушетка? Нет. Медсестра... На ней был только халат, и больше ничего! Селестия, я не хочу умирать! Я ещё раз взглянула на медсестру — когда-то она была прекрасной и красивой пони. Её обтягивающий розовый халатик, перетянутый ремешком и выданный явно не клиникой, смотрелся весьма элегантно на её блекло-бежевой шкурке... Ремень! Маленькая железная бляшка! О, нет... То есть, мне придётся... О, нет! Треск двери и тумбочки стал нарастать вместе с громкостью крика жеребца, который произносил неведомые мне слова. Я зубами срывала ремень, находясь до жути близко к её телу. Затянутый ремешок никак не хотел отстёгиваться. Треск и стук... Наконец ремень был у меня. Я спешно взяла бляшку в зубы и встала напротив двери, ожидая, пока в неё попадёт жеребец. Республиканец кричал что-то совсем невразумительное, он явно хотел моей смерти. Ожидание затянулась. Злые слова сыпались из-за рта республиканца, нагнетая на меня ужас. Разум создавал различные исходы событий, чтобы подготовить меня. Тогда в голове мелькнула мысль, что я не смогу воткнуть ему бляшку в глаз. Не в плане того, что не получится. Я боялась, что не захочу этого делать. Одно дело обдумывать это. Возможно, даже принять это. Но взять и воткнуть ему бляшку в глаз... Не знаю... Но тумбочка разломилась окончательно, прервав мои мысли. Республиканец предстал передо мной в полный рост. Одна секунда взгляда на него. Броня, шлема нет. Все ноги в крови. Теперь понятно, что его останавливало. Я закрыла глаза и разбежалась... — Сука-а-а! Блядь! — меня откинуло назад в кабинет; с резким позывом боли я упала на кушетку и опрокинула её. Жеребец опёрся на дверной косяк; его дубинка лежала на полу, а одним копытом он держался за глаз. — Сука, не вижу... А-а-а-а! Сука! Я разбежалась и попыталась прорваться между вторым косяком и республиканцем. Почти выскочив, получила сильный удар в заднюю ногу. Мой визг эхом прокатился по коридору больницы, смешиваясь с непонятными криками жеребца. Превозмогая боль теперь в заднем колене, я, прихрамывая, побежала прочь, оставив жеребца с перебитыми ногами и выколотым глазом лежать в здании. Когда вышла из клиники, пробежала несколько домов и свернула на перекрёсток. Зайдя в розовый домик с некогда прекрасным фасадом, захлопнула поскорей дверь и упала на ковёр. Слёзы тихонько начали капать из моих глаз. Я... Я не готова к такому. Я хочу к родителям...***
«...после того, как вы убедитесь в том, что у вас достаточно припасов и вы не ранены, вы можете идти. Идите по тропе Зекоры к её дому. Республиканцы не знают, где это, поэтому не бойтесь того, что вы можете встретить их там. После того, как дойдёте до её дома, вы получите дальнейшие указания. Её дом — безопасное место, поэтому вы сможете хорошенько отдохнуть там. Будьте осторожны в Вечнодиком лесу, но не бойтесь его. Я уверена, он чувствует боль Эквестрии и не будет привносить её ещё больше. Будьте осторожны... Мои дорогие, простите нас за всё... Простите...» Подойдя к окраине Понивилля мой взор ещё раз окинул панораму, некогда красивого города. Огонь в полуразрушенных зданиях погас, а кровь на площади и бульварах засохла — ни единого крика или шума. Понивилль погиб, издав последний вздох, который и спалил его. Теперь всё, что осталось от него — это окоченевший и остывший труп, как и от большинства его жителей. Посмотрев ещё немного, я продолжила свой путь.***
Последнее место, которое походило на безопасное — это Вечнодикий лес. Может показаться, что сейчас ситуация поменялась, но это не так. Скоро деревья стали закрывать солнце и не пропускать его лучи. Стало очень темно, мне же стало страшно. Я была одна в огромном пугающем лесу, или хуже того - не одна. Тот, кто придумал отправить выживших сюда, крупно ошибся. Только сейчас я задумалась. Кто вообще придумал всё это? Нет, ясно, что голос принадлежал Рэрити. Но неужели она одна провернула всё это? И, если думать дальше, то запись была сделана заранее. Рэрити в точности знала, что произойдёт, и не была удивлена этому. Также вспомнились слова Пинки Пай, которые позже повторила и Рэрити. «Мы все так виноваты... Прости нас...» Они извинялись. Неужели это они? Нет, это бессмысленно. Принцессы отказывались убивать солдатов двухвостой республики. С чего бы им начать убивать всех пони? Размышлять об этом можно было долго, и мне бы очень хотелось так поступить, если бы не шорох в листве. Копыта застыли и тело припало к земле. Шорох повторился, а справа от меня зашевелились листья. Моментально вспомнилось всё, что может поджидать в Вечнодиком лесу. Разумеется, моё воображение нарисовало картину того, как куролиск объединился с мантикорой, чтобы убить меня и превратить в камень. Или наоборот... В листве казалось кто-то был. Шорох... Ещё раз... Шорох усилился, и вдруг из листвы показалась голова цыплёнка. Я быстро закрыла глаза и отвернулась. Но не успела... Чувствую, как копыта каменеют. О нет! Только не так! Нет! Я начала бороться, стучать передними копытами, но нет... Я уже почти камень! Нет! — Кудах! — я открыла глаза и посмотрела на цыплёнка, что стоял передо мной. На обычного цыплёнка Задние копыта двигались как обычно, и похоже не собирались превращаться в камень. Ну ладно, я же не знала. Цыплёнок постоял ещё немного и побежал прочь от меня. Я посмотрела на то, как он убегает за поворот, и пошла дальше. Ближе к ночи наконец-то смогла добраться до хижины Зекоры. Уже стало совсем темно, и как можно быстрее хотелось оказаться в безопасном здании, в котором есть источник света. Но увидев хижину Зекоры, я поняла, что остаться одной в темноте — не такая уж и плохая идея. Нет, ничего не имею против того, чтобы уединённо жить в доме, который сделан прямо в стволе огромного дерева. Но просто её дом казался немного... жутким. Даже чересчур. Развешанные по веткам склянки и разбросанные страшные черепа, раскрашенные краской, придавали домику особый шарм. Но, посмотрев на небо, которое стало совсем тёмным, даже если не учитывать кроны деревьев, я поняла, что мой страх темноты куда сильнее. Пересилив себя, я подошла к двери и прислушалась. Из-за двери не было ничего слышно, но можно было заметить, что в окнах горит свет. Не то, что бы мне не хотелось увидеть других пони. Наоборот, была бы замечательно увидеть хоть кого-нибудь, кому мне не придётся тыкать в глаз. Только вот общаться с другими пони мне порой тяжело, и поэтому мне не очень хотелось делать это. Ну... Это не суть. Соберись и открывай дверь. Дверь приоткрылась и я сразу заметила пегаску, которая съёжилась в странной позе. Её окрас был песочным, каким-то каменистым... О, нет! Она не была каменного окраса. Она была каменной! От неожиданности я раскрыла дверь полностью и увидела, как цыплёнок, чьё крыло было придавлено перевёрнутым котлом, лежал на земле. Дверь стукнулась о стену, и цыплёнок заворочался, показывая свой хвост. Змеиный хвост! Это куролиск! Я быстро, не дожидаясь, пока он на меня посмотрит, закрыла глаза. Через секунду куролиск закричал. Он продолжал кричать и хлопать, судя по звукам, вторым крылом, пока не убедился, что меня не превратить в камень. Что. Мне Делать?. Так магию куролиска можно обратить, только как заставить его это сделать. Общение с пони давалось мне и то с трудностями и вот мне надо уговорить куролиска расколдовать пегаску. Я отступила на шаг назад и осознала, что могу уйти. Мне ничего не будет грозить. Куролиск не сможет последовать за мной, можно пренебречь указаниями Рэрити и попытаться найти другое безопасное место. Правда, мне бы пришлось переждать ночь под самым светлым окном, но это не суть. Но я поняла, что не могу уйти. Та пегаска останется камнем, если ей не помочь. Тут в память услужливо предоставила мне тела мёртвых пони из Понивилля. Их окоченевшие тела уже никогда не зажгут свет в сердце. Но эту пегаску можно спасти. Я обвиняла, хоть только и в мыслях, принцессу Твайлайт, которая проходила мимо смертей не обращая на них внимания. И теперь собиралась сделать то же самое... Нет! Не могу уйти, пока хотя бы не попытаюсь. Так ладно. Теперь нужно обдумать то, как буду пытаться. Ситуация не из простых. Даже посмотреть не могу, что творится. Но на самом деле, я уже увидела всё то, что нужно для того, чтобы спасти пегаску. И куролиска тоже. — Привет... — куролиск протяжно и недовольно крикнул, выражая своё мнение, или, может, просто ещё раз попытался превратить меня в камень. Но я продолжила: — Ты застрял, да? Может быть... — Куда-а-а-ах! — эх, вот бы знать, что он пытается сказать. — Эм... Да, наверно, так оно и есть. Слушай, я немного не понимаю твой язык. То есть, вообще понятия не имею, что ты пытаешься мне сказать. — Куда-а-ах! — одно слово — тысяча значений. — Да. Как я пыталась сказать... — Куда-а-ах! — Да помолчи ты! — я выждала паузу, убедившись, что куролиск замолк. Данный факт был очень неожиданным, но и приятным. — Нам нужна помощь друг друга. Не знаю, что тут произошло, но эта пегаска не заслуживает остаться на всю жизнь камнем, как и ты не заслуживаешь остаться тут навсегда в этом доме. — Кудах, — это был не крик, а слово. Он не кричал и явно не пытался меня превратить в камень. — Недавно я могла видеть то, как сотни пони превращаются в камень. И их уже не расколдовать, — слёзы почему-то выступили на мои глаза, — они когда-то приносили другим счастье. Любили кого-нибудь, или кто-то любил их. И сейчас от них остались лишь окоченевшие тела... Прошу тебя, помоги ей. Ответа не последовало. Он не пытался поговорить со мной, но и не расколдовывал пегаску. — Прошу тебя. После этого мы, разумеется, тебя освободим. Если ты хочешь, я открою свои глаза в знак доверия, — когда я договорила, куролиск издал непонятный звук, который, надеюсь, означал согласие с моими словами. Наверное, не очень сейчас хорошо соображаю. Разговаривать с куролиском это ещё вроде как нормально, но вот добровольно открыть перед ним глаза, это уже немного глупо. Убийственно глупо. Зачем-то вдохнула воздуха поглубже. Странный запах старинных вещей забился в нос. Наверное тут много пыльных вещичек, которые бережно собирались в течении всей жизни мудрой зебры. Неприятно, конечно, думать о том, что это возможно мой последний запах. Однако нельзя оставить ещё один огонёк потухать в одиночестве и темноте. Мои глаза широко распохнулись и уставились на куролиска, который в свою очередь посмотрел на меня. Кажется он не пытается меня заколдовать. — Ты расколдуешь её? — куролиск посмотрел на пегаску, потом снова на меня. Наконец он сделал решение. Он посмотрел на пегаску, и она на моих глазах вновь ожила. Бедняга раскрыла глаза и начала дышать, ошеломлённо глядя вокруг, пока не упала в обморок. Нужно бы помочь, но сперва я подошла к куролиску. Не знаю зачем, но... Сказала ему, чтобы он больше никого не заколдовывал. Точнее, попросила его об этом. Получив в ответ неоднозначный звук, я приподняла действительно тяжеленный котёл за ручку и выпустила куролиска. Он, не обернувшись ни на меня, ни на пегаску, спешно покинул нас.***
Сено, через которое всё равно чувствовался холодный пол, стало моей постелью на эту ночь. Поодаль от меня на этом же полу лежала пегаска. Я смотрела на неё и с радостью в сердце думала о том, что хотя бы один огонёк мне посчастливилось спасти. Перед поисками того, что укажет мне на дальнейший путь я достала папку, которую нашла в клинике, и принялась изучать её. Посреди разных бумаг, на которых, судя по всему, были договора на поставку лекарств и оборудования, лежала записка, сделанная на иссохшем пергаменте. «Здравствуйте, мисс Морро. Здесь лежат договора на закупку всего необходимого, в ближайшее время из Кантерлота должны будут прийти поставки. Я пишу, чтобы напомнить вам о том, что этими припасами нельзя пользоваться, и вы должны поместить их на склад до тех пор, пока я не скажу вам, что делать с этим дальше. Ещё я хочу, чтобы в следующие разы вы были внимательней и осторожней. Мне и так пришлось сшить медсестре халат по её заказу, чтобы она не распространялась о том, что вы закупаетесь провизией. Как я уже говорила, принцесса Твайлайт Спаркл не должна знать о том, что мы подготавливаемся. Мы же не хотим беспокоить принцессу...» Сено начало казаться мне слишком уютным. Или это я слишком устала? Как ни странно, но хижина зебры, которая сначала выглядела жуткой, стала казаться мне весьма милой и даже... Спокойной. Ни один звук из вечного леса не проникал в это жилище. Зелья, расставленные на полках, нежно переливались в разноцветной радуге под лучами единственного источника света. Свечка, что находилась на стене, светила чудесно ярко, полностью освещая, словно магическим светом, хижину зебры. Не знаю почему, но от мысли о том, что небольшая свечка может осветить столь огромное пространство, я почувствовала себя, как дома.