***
Как же хорошо одной, без надоедливых голосов и непонятных реплик. Можно закрыть глаза и подумать: о неизвестной тебе девушке, о твоём парне — а ведь ты видишь, как он смотрит на Вершинину, и не осознанно начинаешь ненавидеть подругу, которая ему и взаимностью не отвечает. Теперь они все ушли, а ты снова сидишь одна, в салоне «Волги» , и одновременно ненавидишь себя за свой дурацкий характер и пустую ревность. Всё надеешься, что будет легче, но легче от чего-то не становится. Каждую ссору ты думала, что это навсегда, но он неисправно возвращался в твою жизнь, а пока хотелось плакать от обиды, с тобой была Кира. Она всегда тебя поддерживала, — именно она, а даже не Паша, — но сейчас ты не специально всё больше отдаляешься от неё. Постоянно происходит что-то непонятное, ты теряешь всё, что имеешь, и каждый день только хуже. Просыпаясь, ты не надеешься, что этот день будет лучше, чем вчерашний. Это сейчас так больно, будет легче,* — поётся в твоих наушниках, и эта строчка последнее, чему ты веришь. Ведёшь себя как последняя дура, — ведь даже не произошло ещё ничего, — а это на тебя не похоже. Сейчас твои друзья, самые близкие люди, где-то одни в мёртвом городе, и ты тоже одна, но тебе не страшно.***
— Господи, все уже давно поняли, что его здесь нет, — закатив глаза, болтая ногами, заметила сидящая на полусгнившей лавочке Эрика, которая уже сильно устала в бесконечных поисках того, кого считали её другом. Девушка его просто терпела, скрывая лёгкую неприязнь и игнорируя его постоянное желание быть лидером, хотя таких качеств тот не имел, и, как ей казалось, надо быть полным тупицей, чтобы этого не заметить — даже тот факт, что он её бросил здесь одну показывал, что подкастер ничего из себя не представляет. — Ты вообще, как мне кажется, просто что-то не договариваешь — ты же должна знать, где он, иначе как бы вы потом встретились? — спустившись с крыльца заброшенного здания и остановившись рядом с Эрикой, что заставило её перестать болтать ногами, абсолютно спокойно сказал Вершинин, но девушку это уже выводило из себя. — Если парень красивый, то обязательно тупой, да? — не подумав, выдала пепельноволосая, но осеклась, услышав свист со стороны Горелова и заметив очень похожие усмешки брата и сестры. — Не обольщайся, это шутка была, — добавила та, усмехнувшись, мысленно проклиная себя за сказанное. Спрыгнув с лавочки, но слегка запнувшись о железную опору, девушка чуть не полетела на Вершинина, и тот моментально сделал шаг вперед, чтобы поймать её в случае чего, но устояв на ногах, та лишь посмотрела на него, как на дауна, всем видом показывая, что было бы неплохо отойти назад, а она и не собиралась падать. Парень нагло усмехнулся, и Эрика усмехнулась в ответ, что заставило усмехнуться глядящую на них Вершинину, до этого стоявшую в стороне. — О, ребята, открыт новый пэйринг, — подходя к брату и Эрике, как бы невзначай, кинула та, но под взглядом блондинки невозмутимо встала между ними. — Я, может, ломаю ваши отношения, но давайте, валим отсюда, — слегка толкнув обоих, девушка пошла к машине, и следом поплелись остальные. — Какие нахрен отношения... — себе под нос пробормотала Золотарёва, решив не думать обо всём этом, тупо шагая за остальными, слыша отдалённые голоса о том, что надо остановиться где-нибудь на ночь. При одном воспоминании о доме, от которого, кстати, почти ничего не осталось, блонди передёрнуло, но компания решила остановиться на улице, чтобы не оказаться на утро придавленными обломками крыши. Пока все вытаскивали спальные мешки, палатку и консервы из машины, Эрика в стороне сидела возле костра, который её практически не согревал — в одной толстовке, у неё стучали зубы, но вида та, конечно, подавать не хотела. Она только провела взглядом по Кире, которая опустилась на поваленное дерево рядом с Золотарёвой, но в глазах Вершининой она увидела заинтересованность, когда в её собственных блестело безразличие. Было видно, что сестра парня, о котором Эрика как раз-таки перестала думать, хочет что-то сказать, но сама Эри настолько устала, что хотела просто провалиться в сон, но этого не случится, так как: а) здесь есть Кира; б) здесь есть её брат, который тоже может внезапно захотеть поговорить с тобой; и, самое важное, в) тебе спать не на чем. — Эр... — начала блондинка, но растерялась под льдисто-серебряным взглядом спутницы. Моргнув и взъерошив волосы, та не спускала взгляда с Вершининой. — А знаешь, в прочем, ничего, — резко сказала Кира, поднимаясь и уходя к брату, что заставило Эрику только растерянно похлопать глазами. В принципе, она единственная к тебе нормально относилась, а ты всё испортила. Хотя, ничего нового. Ребята начали определяться, кто где спит, и в стороне осталась только Золотарёва, которой выпало спать в машине, чему девушка несказанно обрадовалась, пока не поняла, что это было бы слишком большой роскошью — спать приходилось вместе с Вершининым, которому, в прочем, было абсолютно всё равно. Но так как ему правда было всё равно, Кира поменялась с парнем, и уже через несколько минут сидела на пассажирском сидении, сложив ноги на водительское. — О чём хотела спросить? — без доли агрессии начала Эрика, хотя прикрыла глаза, что сделала и Вершинина. — Да ты всё равно не ответишь, — усмехнулась та, что Эрика поняла по интонации. Ответ почему-то не заставил её насторожиться, а наоборот, заинтересовал сероглазую. — Ну, в общем... Ты ведь могла умереть там, в доме, с нами... Ну... тебя кто-нибудь ждёт в Москве вообще? Я в том смысле, что я вот даже возвращаться не хочу... там только родители, — устало вздохнула Вершинина, но почему-то решила продолжить: — Знаешь, я бы многое отдала, лишь бы уехать из Москвы. Я люблю её, но она какая-то чужая. И, может, уеду когда-нибудь... — с грустью договорила девушка, будто от этой речи зависела её жизнь или что-то в этом роде. — Нет, я не хочу уезжать. Считаю, что поменяв местожительство, жизнь не изменишь, — уклончиво ответила Золотарёва, умолчав о людях, которых она бы хотела увидеть как можно раньше. — Ну а как тогда изменить? Это не нормально, в восемнадцать лет смотреть вниз с моста и чувствовать желание спрыгнуть, — она очень давно не говорила ни с кем откровенно, кроме Паши, но рассказывать ему о мыслях о суициде было бы большой ошибкой, ведь никто так не заботиться о ней, как он. — Не знаю. Жить сейчас вообще ненормально — каждый, смотря вниз, чувствует хоть слабое болезненное желание упасть, — Эрика всегда знала, что они очень похожи с Кирой, ещё с того момента, как подкастер начал искать любую информацию о их семье.***
Проснувшись раньше остальных, Золотарёва тихо взяла рюкзак, который служил ей подушкой, убирая следы стёршегося макияжа и более-менее приводя себя в порядок, заплетая волосы в слабую косичку. Сон не принёс расслабления и не снял жуткую усталость, серое небо давило на нервы, а сам факт того, что кроме вас в этом городе никого, не считая подкастера, не мог не угнетать. Выходя из машины, Эрика так же быстро поняла, что ошиблась, когда думала, что все ещё спят: возле костра сидел Вершинин, без цели кидая сухие ветки в пламя, время от времени. — Привет, — абсолютно спокойной сказал парень, посмотрев на девушку, которая села рядом с ним, накинув на себя вторую часть пледа, который был у Вершинина. — Ага, — натягивая рукава толстовки до кончиков пальцев, неуверенно ответила та, начиная согреваться теплом пламени и шерстяным пледом на плечах, стараясь не думать, с кем рядом она сидит. — Раньше встал, чтобы за мной следить? Вдруг убегу? — усмехнулась Эрика, однако продолжала смотреть в одну точку, но решила сказать ему то, что её так раздражало. — Ой, какая у тебя завышенная самооценка, — закатил глаза парень, ослепительно улыбаясь, что ещё больше пугало девушку. — Ты же сама говоришь, что бежать некуда, — абсолютно серьёзно продолжил Вершинин, смотря на Эрику, которая поёжившись, подвинулась ближе, сильнее закутываясь в плед. — Ну, ты же тут доху... дофига загадочный, не веришь мне! — как-то слишком эмоционально ответила та, и навязчивой идеей стало посильнее его ударить. — Дохуя загадочная тут ты, хотя ты же норм — нахрена было быть анонимом? – заржал Вершинин, а Золотарёва встала, смотря на него сверху вниз. — А ты чего ожидал? Что там обязательно прыщавое подобие подкастера будет что ли? — не выдержав, Эрика тоже засмеялась. — Ну да, вообще-то. Ты и такая херня с Чернобылем как-то не очень сочетаетесь, — уже улыбался Паша, смотря на Эрику, которая то ли засмущалась, то ли пыталась придумать что-нибудь, что можно ответить парню. — Утро-хуютро, — «поприветствовала» парочку, которая тупо улыбалась, смотря друг на друга, что привело в шок девушку, Кира. Они перевели взгляд на Вершинину, которая села у костра, вытянув к нему руки. — Что сегодня делать будем? Где искать этого ущербного? — смотря на брата, который, наконец, перестал играть с Золотарёвой в гляделки, и то только потому, что девушка закончила это первой, усевшись рядом с Кирой. — Ну, сейчас светло, а значит, ущербному спрятаться будет посложнее, и он где-то рядом, — сделала вывод сероглазая, и в её словах была доля правды. — Почему рядом? — заинтересованно спросил Вершинин, смотря на девушку. — По окраинам он не будет разгуливать, там дома старые, а подыхать он не собирается. На конце города радиационный фон повышенный, станция рядом. Остаётся центр, ребятки, — пока Лёша и Настя неспешно вышли из палатки, Эрика, Кира и Паша пытались найти карту Припяти в планшете Киры.***
— Паш, это уже пятое здание, где его нет, — буквально взвыла Вершинина, ведь сейчас её предложение должно было снова быть проигнорировано. — Вершинин, тебе уже даже я говорю — мы его так никогда не найдем! — почти прошипела Эрика, которая подвернула ногу и теперь слегка хромала. — Окей, разделимся, — сдался Павел, и Кира сразу подошла к Эрике, как бы беззвучно говоря, что она с ней. Вершинин этого не ожидал, поэтому молча протянул сестре пистолет, который та засунула в карман джинс, так же молча кивнув. Было понятно, что Лёша пойдёт с Настей, и, договорившись о месте встречи и разделив улицы, все начали расходиться. На прощание обняв брата, Кира с грустью вдохнула запах гари, смешанный с одеколоном. Девушка видела, что между ними образуется какая-то непонятная пустота, общение становится каким-то странным и холодным... Если так будет продолжаться, она точно по возвращению домой бросит всё, уедет куда-нибудь, найдёт работу, возможно, поступит в университет... Бросит всю старую жизнь, потому что никто тебя в ней не удержит. — Спасибо, что пошла со мной... — как-то наивно и тихо сказала Эр, смотря под ноги, когда Вершинина поравнялась с ней. — Вы такие ми-ми-мишные с Пашей, пиздец, — весело отозвалась Вершинина, сочетая две довольно разные вещи в одном предложении. — Что? — поднимая глаза на блондинку, которая вошла в заброшенный детский сад, переспросила пепельноволосая, облизнув пересохшие обветренные губы. — Вы сегодня с утра, хрен пойми почему, улыбались и смотрели друг на друга. Бля, я никогда так не умилялась. Начните встречаться, ради меня, пожалуйста, — засмеялась Вершинина, и слегка приобняла удивлённую Эрику, которая растерянно хлопала глазами, но в ответ обняла Киру, замечая, что та не слишком ниже её — максимум, сантиметров пять. Золотарёву это привело в шок — ей верит почти незнакомая девушка, которая, по идее, должна её ненавидеть. Кира же всё больше убеждалась, что, несмотря на дерзкую внешность, Эрика довольно милая и добрая девушка, хоть и не понимала, почему она ввязалась во всё это. Она знала, что пойти на такой шаг Золотарёву заставили какие-то обстоятельства, но вот какие — спрашивать пока не решалась. — Жутко тут... Я скучаю по Москве, — внезапно выдала Эри, взяв в руку пыльную, но когда-то красивую куклу. Она знала, что нежелательно лишний раз прикасаться к предметам, ведь они заражены, но поделать ничего не могла. Её манило это место. — Я скучаю по фонарям. Скучаю по машинам, самолётам, но не по людям. Так лучше, — грустно объяснила девушка, откидывая короткие светлые волосы назад. Эрика хотела ответить, но промолчала, услышав какой-то звук, похожий на треск половиц деревянного пола. — Ты слышала? — шёпотом спросила Вершинина, останавливаясь рядом с Золотарёвой, и та кивнула, осторожно отводя Киру подальше от входа, а сама Вершинина вытащила пистолет, хотя треска больше не повторилось.