Париж - город любви

Рейс «Стамбул – Париж» прибыл в середине дня, когда аэропорт был переполнен. Двоим мужчинам, прилетевшим в город на этом самолете, с трудом удалось выбраться из толпы. У них не было серьезной поклажи, но преодолеть людской поток все равно было непросто. Им очень не хватало их штурмана – девушки с темными волосами и в ярком платье. Ей пришлось вылететь другим рейсом, чтобы не вызвать подозрений. Это было их третье совместное задание. Настолько совместное, что Уэйверли давился при чтении улыбкой. В этот раз им было суждено играть моделей. Вернее, влюбленную… пару… гомиков. Даже в мыслях это звучало дико, а вслух ни один из них предпочитал эту тему не затрагивать. Илья чувствовал себя не в своей тарелке весь полет, пока Наполеон сидел рядом. Американец всего лишь читал, ел, слушал музыку и спал, а русский невольно пытался наклеить на него ярлык пидораса. И, как ни странно, лоск, жеманность и точеный профиль Соло вполне соответствовали представлениям русского из-за «занавеса» об ЭТИХ. Если бы он не знал, что Наполеон бабник, то начал бы всерьез опасаться за свою задницу. Но, слава богу, поводов у него не было. Только какой из него, Ильи, гомик? О чем думал Уэйверли? Наравне с этими двумя Курякина мучил еще один вопрос: «А как ведут себя геи?» Он совершенно ничего о них не знал. Они держатся как девушки? В смысле, целуют друг друга в щечки, хихикают, красят ногти? Илье не хотелось делать ничего из этого списка. В СССР за это вкатывали статью – и в этом он был солидарен с почившим Вождем. Они шли по холлу, и Соло держался рядом с ним непринужденно. Американец был улыбчив, отставал от него ровно на полшага и, будто специально, молчал, давая Илье время свыкнуться с новой ролью. Словно с этим можно было свыкнуться. Но, как оказалось, даже времени на репетиции у них не было. - Нас встречают, - сквозь улыбку негромко обронил Наполеон. – Мужчина в шляпе, три часа. Это проверка. - Что делаем? – Илья не сбавлял шага, но Соло притормозил его рукой. - Доверься мне, - шепнул американец и встал перед ним. Он смахнул с его плеча несуществующие пылинки и вздохнул. – Это был ужасный перелет. Милый, ты не принесешь мне кофе? «Ты сбрендил?» - взглядом спросил Илья, и Наполеон незаметно наступил ему на ногу. - Ну, пожалуйста. Я чертовски устал. - Хорошо. «Твой актерский талант на высоте», - сообщил Курякину насмешливый взгляд Соло. Русский сдержанно выдохнул и, оставив американца сторожить чемоданы, отошел в кафетерий. Там его ждала небольшая очередь, за время которой он смог убедиться – пасли их знатно. Соло заметил только одну фигуру, но в зале их было еще три. - Твой заказ, - чуть позже вручил Илья американцу пластиковый стакан и добавил тише. – Еще трое. Семь часов, пять и у задних дверей. - Ты мой спаситель! - воскликнул Соло, говоря глазами большее. Он принял кофе, зачем-то накрыв пальцы русского своими. Илья вздрогнул от этого незначительного и такого ужасного прикосновения. Он никогда не трогал Соло без желания убить или покалечить, а сейчас это был первый интимный жест между ними. Рука Наполеона казалась прохладной и чуть влажной, а глаза умоляли не портить игру. Наверное, он тоже нервничал. - Не благодари, - сказал Илья и отвернулся. – Я понесу багаж. - Какой у меня потрясающий кавалер, - за эти слова Курякину захотелось вылить кофе за шиворот американца. Он подхватил их поклажу под мышки и потащил ее к выходу из аэропорта, таким образом избавляясь от излишков злости. Соло едва поспевал за ним со своим напитком. В такси им тоже пришлось сесть вместе, хотя Курякин многое бы дал за то, чтобы на его месте оказался чемодан. Соло раскрыл карту и прижался к нему плечом. Никто не гарантировал, что водитель не был подослан людьми, к которым они приехали «устраиваться на работу». Их алиби: две модели, которые познакомились на показе в Италии и пожелали вместе заполучить мировую известность. Их цель: попасть к модельеру Винсенту Бонне и узнать все о материалах его костюмов и рынке сбыта. К Уэйверли поступило сообщение, что француз расхищал государственные ценности, в буквальном смысле разбирая их на камушки и перевозя вместе с партиями одежды в Сирию для очередного военного переворота. Агентам «А.Н.К.Л.» было поручено проверить эту информацию в кратчайшие сроки. На этой миссии Габи выступала в качестве журналистки. Хотя, по мнению Ильи, с этим Уэйверли просчитался. Модель из Курякина была такая же, как балерина и гомосексуалист, помноженные друг на друга. Лучше бы их с Габи поменяли местами. Перед вылетом он пытался разубедить главу УВМР, но англичанин настаивал на своем. И вот теперь Илья был вынужден изображать из себя гламурного гомика с королевскими замашками в компании человека, с которым он меньше всего желал делить не то что номер, но даже салон автомобиля. «Это только наносное… это только наносное… это временно», - повторял русский мантру, пока Наполеон пользовался им как подушкой. - Вот, мы приехали, - Соло помахал водителю рукой и отпрянул от Курякина. Величественный отель с позолоченными грифонами у входа, швейцарами и вычищенной широкой дорожкой до дверей. Это все меньше и меньше нравилось Илье, приближая его к чему-то ужасному. В просторном холле гостиницы в такое время было почти безлюдно: все либо обедали, либо разъехались по делам. Слежки тоже не было. Это значительно упростило их путь до стойки регистрации. - Добрый день, моя фамилия Соло. Мы бронировали номер, - Наполеон оперся локтем на столешницу и, протянув паспорт, улыбнулся менеджеру регистрации. Девушка ответила на его улыбку и раскрыла тетрадь учета, бегая пальцем по строчкам: - Да, мсье Соло… двухместный номер, третий этаж, - прочитала она и смущенно отвела глаза. Илья почувствовал, что выиграл у напарника пару очков за его растерянность. Теперь все девушки мира были Наполеону недоступны, потому что ОН_БЫЛ_ГЕЕМ. Все-таки в этом прикрытии находились своеобразные плюсы. Интересно, сколько ковбой выдержит? Скрыв усмешку за кашлем, Курякин протянул девушке ладонь: - Наш ключ, пожалуйста, - и когда та вручила все необходимое под роспись, он толкнул американца локтем. – Пошли. Очнувшись, Соло вернул на лицо маску очарования и проследовал к лифтам. Но стоило им оказаться в кабине наедине, истинные чувства Наполеона вырвались наружу. - Это будет сложнее, чем я предполагал, - вздохнул он, разглядывая стены. – Нужно сразу проверить апартаменты на жучки. К счастью, никаких подслушивающих устройств в номере обнаружить им не удалось. Ни камер, ни жучков – чисто. Значит, они успешно прошли проверку в аэропорту. Илья с облегчением потер глаза, а потом отыскал взглядом Наполеона. Американец разбирал свои вещи, вывешивая костюмы на вешалки из единственного шкафа с таким видом, словно его не беспокоила двуспальная кровать по самому центру комнаты. - Ее надо раздвинуть, - резонно предложил Илья. - Боюсь, что у тебя не получится. Это же Париж - город любви, - Наполеон заметил его реакцию и насмешливо покачал головой. – Не все кровати в отелях раздвижные. Вам с Габи просто повезло. Или нет, это как посмотреть… В общем, чтобы спать со мной, тебе придется мыться каждый день, большевик. - Я и так моюсь каждый день, чтоб ты знал, - Соло с сомнением вскинул бровь на его ремарку, и это подтолкнуло Илью озвучить собственные условия. – А ты не куришь, не пьешь и не приводишь сюда баб. Понял, ковбой? - Все это я и так знаю, я же не идиот, - возмутился Наполеон, и пришел черед Ильи недоверчиво вскинуть бровь. Они смотрели друг на друга, и во взгляде каждого читалось, какой восторг они испытывали от нахождения в одной комнате и как сильно они благодарили за это Уэйверли. Может быть, начальник подстроил это из расчета сплотить их, но они скорее придушат друг друга во сне, чем научатся ладить. После Стамбула же не вышло. Наполеон первым отвернулся и направился вместе с небольшим мешком в ванную – расставлять по полочкам свои банные принадлежности. Илья же со своей участью не желал мириться так просто и попробовал раздвинуть кровать, что у него, естественно, не получилось. Гадство. Курякин упал на постель и раскинул руки, спрашивая у потолка, за что ему все это. От минуты философии его отвлекло возвращение Соло, который избавился от чемодана и вдруг начал раздеваться. - Эй, ты чего? – напугался Илья, приподнимаясь на локтях. - Даже не мечтай об этом, большевик, - правильно истолковал американец его испуг. – Мне нужно отгладить костюм. У нас встреча через час, так что я советую тебе переодеться во что-нибудь приглядное. - А чем тебя не устраивает мой вид? – Курякин осмотрел свою водолазку и брюки. - Модели так не одеваются. Ты ведь не забыл, что нам нужно вызвать доверие у объекта? – поинтересовался Соло, оставшись в одной рубашке, жилетке и носках. Наполеон закинул брюки на доску и включил утюг. Он стоял спиной к Илье, а русский лежал на кровати и – практически – видел его нижнее белье под полами рубашки. Внезапно Курякину стало интересно, и он свесил голову с края, чтобы заглянуть… Он не представлял, зачем это сделал, и накрыл рукой лицо, вернувшись в исходное положение. Неизвестно, сколько он так пролежал, пока американец не пощелкал возле его лица: - Я не хочу из-за тебя опаздывать, так что, сделай одолжение, начни собираться. Илья убрал руку и против воли бросил короткий взгляд вниз, чтобы убедиться, что Наполеон вернул на себя брюки. Потом он кивнул и поднялся с кровати, без особого желания направляясь к своему чемодану и проклиная все на свете: судьбу, Уэйверли, Соло и себя заодно.