***
Альфред недовольно фыркнул, посмотрев на время. Он пошел на встречу так же, как и в магазин. Она была назначена в местном кафе, поэтому идти было недалеко. Он сидит за столиком уже двадцать минут и ждет, когда его ожидание закончится и тот, кто договорился с ним о встрече, все же соизволит появиться. Вся эта ситуация его напрягала: мало того, что его, важную и очень занятую персону вызволили из дома, якобы для важного разговора, так еще и опаздывают. Нервно потеребив пальцами по столику, Америка собрался уже уходить, как вдруг знакомая до боли фигура все же появилась в проеме дверей кафе. Пышногрудая девица с короткими под мальчика волосами цвета платины, стремительно направилась в сторону юноши, стараясь никого не задеть. Она, как и ее младший брат, в холода любит надевать плащ, только темно-коричневый, и заматывать шею таким же белым длинным шарфом, завершают ее образ черные длинные сапожки на невысоком каблуке. Наконец, она села за столик Альфреда, и вдоволь испытав терпение парня, естественно не хотев этого, начала вещать: — Привет, милый! Я соскучилась! Мы давно не виделись, может расскажешь, как идут дела с конгрессом? «А я не очень рад тебя видеть!» — пронеслось в голове Альфреда, но он все же нашел силы в себе, что бы улыбнуться ей и поприветствовать: — Привет! Давно не виделись! Там нечего рассказывать. Лучше расскажи, зачем ты позвонила и назначила встречу, что за срочные новости? Америка бы не пришел, если бы Украина не была сестрой его злейшего врага. Ольга нередко приносила очень полезную информацию Джонсу, возможно, и сейчас окажется полезной. Девушка немного помедлив, стала искать в голове правильные слова и фразы, потому что от улыбки американца она быстро теряла голову, и все мысли улетели неизвестно куда. — В связи с последними новостями, вирус стал активно распространяться в России, но на фоне всего этого нигде не был замечен сам Россия. Кроме того, он исчез из виду, он не появился не на одно собрании депутатов. Вероятно, его нет в стране, иначе бы он не стал прятаться от своих, это не в его характере. Сестра ищет его, но безрезультатно. В последний раз его видели на саммите в Канаде. Я думаю, что для тебя это было бы интересно узнать, что его народ находится в полном замешательстве. Всем нужен Иван, а его след простыл, — как на духу выпалила украинка, стараясь более содержательно сообщить об отсутствии брата в стране, за счет чего пыталась выглядеть более деловой, но получалось плохо. — Что же… Неожиданно, — Медленно анализируя поступившую новую информацию, Альфред прекратил улыбаться, невольно прикусив нижнюю губу, прикидывая, как эта новость может стать ему полезнее. — Это все? — задумчиво спросил парень. — Да, — коротко, но волнительно ответила девушка. — Ты знаешь о его местонахождении? — Америка скрестил пальцы в замок, положив их на столик. Напряжению не было предела. — Нет, я давно с ним не вижусь. Евросоюз и босс не позволяют. — Как — то виновато произнесла Украина, стыдливо прикрыв глаза, — Может попьем кофе? Раз мы встретились… — Прости, но мне нужно идти. До скорого! — парень быстро встал, будто все это время сидел на иглах, и вот наконец-то ему позволили встать. У него не было особого желания дальше общаться с Ольгой. Все что нужно он узнал. Черненко не успела опомниться, как ее собеседник немедленно покинул заведение, будто он и не приходил. Девушка расстроилась, ведь пока повода снова с ним увидеться больше не предвидится. Встреча оказалась короткой и небрежной, как показалось украинке. — Значит, Россия пропал… — Тихо процедил про себя Альфред, выходя из кафе. — Что ж, мне интересно, где он может сейчас быть…***
Россия невольно задумался о том, что же с ним происходило все то время, что он провел у доброй и приятной девушки по имени Мегги. Ему хотелось спросить ее, но пока что не знал, как правильно это сделать. Точнее стеснялся. Впервые в жизни. Канада, считай, спасла его на месте происшествия, дома приютила, обогрела, накормила, можно сказать, почти вылечила, а ему так и не удалось поговорить с ней об этом. Почему, он и сам не знал. Не понимал, почему нужные слова ему не находятся на ум, вроде все просто: спросить, что происходило, пока он болел, и знают ли другие, где он сейчас находится. С одной стороны, не хотелось, чтоб все знали в каком он состоянии на данный момент, с другой, иногда приятно, что о тебе беспокоятся. Особенно, если это его сестры. Ваня за столько лет мог снова почувствовать себя нужным в плане заботы, как это раньше делала Украина, когда они были детьми. Это было будто вчера… Киевская Русь осторожно, почти невесомо гладит пряди Ивана и также невесомо целует ребенка куда-то в макушку, на секунду вдохнув приятный аромат пшеницы и соломы. Мальчик любил бегать по полям и лугам, смотреть, как созревают колоски плодородной травы, и как медленно покачивает их ветер. Иногда Ване казалось, что он тоже ветер, такой же свободный и лихой, не знающий преград и препятствий, сносящий все на своем пути. Ему так казалось. В эти мгновения мир будто останавливался на миг, все казалось таким тихим и бесшумным. Деревья шелестели листьями, словно пели какую-то песню, понятную только им, стояла изба, а рядом сидела прекрасная женщина в цветастом платке вместе с девочкой, своей дочкой, на лавочке, и расчесывала ее длинные цвета платины волосы, заплетала косу. Коса выходила красивой, длинной. После этого она наряжалась и показывала ее своему брату, демонстрируя свою девичью красоту, заключающуюся в этой самой косе. Сам же брат ее вечно улыбался и говорил, какая красивая у него сестра. Сердце девочки пропускало удар. Для нее эти слова были дороже изысканных одеяний и сладостных пиршеств. Старшая сестра с завистью смотрела на нее, одновременно поглаживая свои нерастущие короткие кончики того же цвета волос, что и у младшей, они так и не стали длиннее, еле дотягивали до половины и без того не длинной шеи. Киевская Русь, кем и является женщина, всегда любила своих детей одинаково, однако расчесывать волосы Беларуси ей очень нравилось, а Россия и Украина не могли похвастать длинами локонами, как это делала младшая сестра. Настал тот злополучный день, который Иван помнит будто вчера. Сестры ушли на речку, а мальчишка остался помогать матери с печью, не дойдя до плиты, чтобы поставить борщ, женщине резко стало плохо, от чего она медленно стала опускаться вниз, на пол. Россия подхватил ее на руки, но все, что он видел — это медленное угасание жизни в ее глазах. — Ваня, береги сестер, не дай им сгинуть в нечестивую…- мать дрожащей рукой погладила сына по голове. — Матушка, что с тобой? — Испуганная Ольга подбежала к ним, как только отворила избу. — Дочь, опекай младших, они нуждаются в твоей заботе, я не могу больше быть с вами…- Мгновение, и огонек, что теплился в сиреневых глазах, потухает, наступает вечная тьма. Такой Иван запомнил матушку, когда она покинула этот мир, такой она и осталась в его памяти. Привязанной к детям, любящей матерью. Россия давно потерял счет времени. Но почему-то для него время сейчас остановилось, как тогда. Неожиданно в дверь постучали. — К Вам можно? — кроткий женский голос доносится из-за двери. — Да, конечно. — Как —то беззаботно отвечает Брагинский. Дверь открывается, заходит Канада. Она медленно подходит к кровати, в это время Ваня смотрит в окно. Снова идет снег. Он поворачивается, только когда девушка забирает спящего медвежонка к себе на руки. Их взгляды пересекаются. Глаза Мэгги так похожи на глаза Киевской Руси, что Россия невольно сглатывает. Фиолетовые чем-то напоминаю сиреневые. Этот миг Иван надолго запомнит. Это взгляд тоже был полон жизни, заботы и нежности.