Синоним слова "одиночка".

Люди, мимо которых я прохожу, смотрят на меня с ужасом и жалостью. Конечно, ведь всё моё лицо сейчас — сплошной синяк и кровоподтек. Тело болит, словно по мне асфальтоукладчик проехался. До сих пор недоумеваю, как жив остался и ещё передвигаю ногами. Хорошо, что меня вовремя нашли и в больницу отвезли. Иначе — сдох бы, как собака подзаборная. Хотя… Лучше умер бы. Ведь теми, кто избили меня до полусмерти, были мои дорогие друзья. А руководил ими не кто иной, как мой репетитор, Реборн. Я даже понял, если бы они хоть честно дрались, но это было просто самое настоящее избиение. Даже, несмотря на то, что мы столько пережили вместе: победили банду Кокуё, Варию, семью Мельфиоре в будущем, Деймона Спейда и пережили войну Аркоболено; они всё равно напали на меня. Поступили, как самые настоящие трусы. Позвали поговорить, я же, естественно, не взял перчаток. Зачем? Ведь они — мои друзья. Сначала меня лишили Пламени с помощью какой-то новой Пули из Леона — это сделал Реборн, человек, полностью перевернувший мою жизнь и изменивший её до неузнаваемости — причем выстрел, как это не смешно, пришелся прямо в мою спину. А затем мои Хранители начали избивать меня… Даже вспоминать не хочу об этом. Так больно и обидно, до скрежета в зубах. Ещё и Кольцо Неба забрали, ублюдки. Как выразился Гокудера, такая сволочь, как я, не имеет права носить это священное кольцо. Я полтора месяца провалялся в больнице, причем месяц — мою жизнь поддерживали искусственно, я находился в коме. Врачи с удивлением всплескивали руками: в большинстве случаев от таких ран и увечий, как это ни прискорбно, умирают, и, лишь в очень редких случаях, людям удается выжить, но они остаются инвалидами на всю жизнь. А я выжил! Мой организм с огромной скоростью восстанавливался и, вскоре, к ещё большему удивлению врачей, я смог даже встать на ноги. И всё это время меня никто не пришел навестить, ни разу! А я… Я ждал с самого пробуждения из комы. Ждал, что вот-вот откроется дверь палаты, и это тихое, белое и холодное помещение превратится в яркий и шумный, но такой любимый, цирк. Я боялся за них. Беспокойство, страх за дорогих людей съедали меня изнутри, вдруг с ними что-то случилось, мама, наверное, с ног сбилась, ища меня. На тварей, которые звались моими друзьями, мне было плевать. И, как только смог, я сбежал из больницы, не закончив лечение. Не смог удержаться. Теперь иду по улице в сторону своего дома, я должен увидеть маму — лишь ради неё я не сдался, не умер от потери крови и выбрался из комы. Ещё три месяца назад всё было прекрасно: я тренировался под присмотром Реборна и просил прекратить эти его издевательства, Гокудера-кун бегал за улыбающимся Ямамото-кун со словами «Бейсбольный придурок!» и «Джудайме невероятен!»; Кёко-тян, после того, как я предложил, согласилась стать моей девушкой. Всё хорошо, вроде бы. Только сейчас, всё обдумав, я понял, что всё началось именно тогда. Косые взгляды, брезгливость, злоба, ненависть в глазах окружающих меня людей. Я был слишком счастлив, чтобы заметить, ослеп от радости из-за согласия Кёко-тян… Вот и мой дом. Наконец, я пришел. Поскорее хочу увидеть маму. Даже дыхание сбилось от счастья. — Братик Тсуна? — чей-то знакомый голос. Поворачиваю голову и вижу перед собой мальчика с темно-русыми волосами. — Фута-кун? Привет. — радостная улыбка вмиг появилась на моем лице. — Я рад тебя видеть. — Братик, где ты был всё это время? Что с тобой случилось? — посыпались на меня вопросы. — Неужели ты действительно мог так поступить? С Рёхеем-куном и с Кёко-тян? А после сбежать. — Что? О чём ты, Фута-кун? Я не понимаю о чём ты говоришь. Он внимательно осмотрел меня с ног до головы. Чёрт, да что здесь происходит? Что я сделал Кёко-тян и Рёхею-куну? — Братик, ты действительно не понимаешь? — недоверчиво глядя, спросил мальчик. — Нет. — с отчаяньем ответил ему. — Может объяснишь? Несколько минут он молча разглядывал меня, после чего, видимо приняв какое-то решение внутри себя, чуть помедлив, произнес: — Пойдем к Кусакабе-куну. Там я всё тебе расскажу. — Почему к Кусак… — Идем, там я всё объясню. — прервал мой вопрос Фута. Примерно десять минут мы молча шли до дома Кусакабе-сана. Не понимаю зачем, почему, что происходит… Почему мы не пошли к нам домой? Голова разболелась от стольких вопросов. Фута-кун неожиданно остановился перед ничем не примечательным двухэтажным домом. По-хозяйски открыл калитку и вошёл во двор, после чего, под моим недоумевающим взглядом, также вошёл и в дом, ключи от которого почему-то находились у мальчика. Разувшись, я последовал за Футой-куном, который тут же пошёл в глубь дома. Лестница на второй этаж, несколько красочных картин, цветы в горшках, которых оказалось достаточно много: и герань, и каланхоэ*, и алоэ, и незнакомые мне цветы с ярко-зелеными листьями с серебристо-серой полосой по середине**. Неожиданно распахнулась дверь, мимо которой я проходил. Передо мной предстал не кто иной, как правая рука Хибари Кёи в футболке и спортивных штанах. — Ты, наконец, вернулся Савада-кун. — Похоже он ничего не знает, Кусакабе-сан. — угрюмо произнес Фута-кун. — Пойдемте, в комнате поговорим. — осмотрев меня внимательным взглядом, ответил вице-президент Дисциплинарного Комитета. Мы зашли в комнату, из которой только что выскочил Кусакабе-сан. Обычная, в общем-то: односпальная кровать, компьютерный стол, рядом с ним крутящееся черное офисное кресло, но вновь множество различных цветов в красиво раскрашенных горшочках на подоконнике и полках. — Присаживайся на кровать, Савада-кун. — я сел, ожидая, наконец, разъяснений. — Ты ничего не знаешь, это правда? — мотнул головой в знак согласия. — Значит, ты не изнасиловал Сасагаву Кёко, после того, как она тебя бросила? — Что? Изнасиловал? Кёко-тян? Я? — какого, ничего не понимаю. Что это значит. — Когда? — Ясно. Прости, похоже я действительно ошибался в тебе. Через полчаса. Курокава Хана и те же. Ничего себе расклад. Оказывается, по мнению всех окружающих меня людей, я всё то время, что мы встречались с Кёко-тян, избивал и домогался её, лапал везде, где только можно и где нельзя тоже. Именно так Кёко-тян рассказывала остальным. Но это ещё не всё! Самое интересное произошло, когда я отсутствовал в Намимори, будучи в соседнем городке, в котором были особенные пирожные, что захотела Кёко-тян, но, из-за отсутствия оных, остался в этом городе, в котором, кстати, меня и избили дорогие мои Хранители, на три дня. Одним темным вечером Кёко-тян вбежала в мой дом в изорванной одежде и рассказала, что когда она решилась мне противостоять и расстаться со мной, я, разозлившись, изнасиловал её и сбежал в другой город, испугавшись содеянного. И они все поверили ей, хоть меня не было в городе в это время. Ведь это самый настоящий бред. Ещё какой! А я - идиот, не замечал ничего. Синяки Кёко-тян объясняла падениями и различными случайностями. Я верил ей! Затем меня избили. А мама, быстро собрав вещи, уехала вместе с отцом, Ламбо и И-Пин в Италию. За ней отправились и мои Хранители с репетитором, наверное, убедившись, что я уже не вернусь. Остался лишь Фута-кун, не веривший в то, что я мог так поступить. И, как это ни странно, в мою невиновность ещё верила, не кто иная, как Курокава Хана. Как она выразилась, я слишком добрый и глупый, чтобы совершить подобное. Подводя итоги, я остался без дома, так как его продали, без вещей, их выбросили, без денег, откуда им взяться, еле передвигаю ногами и, вообще, больной. Меня предали друзья, Кёко-тян и мама, ради которой я практически с того света вернулся. Она бросила меня! — Можно, я пойду пройдусь? — спокойно, надо спокойно. — Воздухом подышать. — Конечно… — ошарашенно смотрят на меня. - Иди. … Я бегу изо всех сил. В груди невыносимо жарко, пот заливает глаза, а дыхание давно сбилось. Но я бегу, надо бежать! Ведь так больно! Ведь они предали меня! Бросили умирать! По щекам уже давно бегут слёзы, не останавливаясь, со всхлипываниями. — АААААА!!!!!!!!!!!! — в темноте ночи раздался громкий вой, наполненный болью и душераздирающим отчаяньем. — ПРЕДАЛИИИИ!!!!! Упал на колени — ноги уже не держат. Крепко зажмурив глаза, повторяю, как заклинание, вновь и вновь: — Это сон, просто сон. Мне всё это приснилось. Кому я лгу? Это реальность. И я никому не нужен в этом жестоком мире. Все, кому я доверял и кого любил, предали и бросили меня одного. Хотя, я с самого начала был один, только сейчас осознаю этот факт. Они никогда не слышали меня, не отдавали ничего взамен моим жертвам, что я приносил ради них. Я был одиночкой и сейчас одинок. Но… — Я не хочу быть одиночкой. — вслух произнес свои мысли. Даже слёзы прекратили течь. — Не хочу жить, как одиночка. Хочу умереть. — оглядываюсь, интересно, куда принесли меня мои ноги. — Холм Намимори? Идеальное место для смерти. — может я и обезумел, но другого выхода нет. — Сегодня умрет Савада Тсунаёши, синоним слова«одиночка».