Эффект бабочки

Cелеста печально смотрела на линию горизонта. Пышные облака, окрашенные цветами угасающего заката, застилали небо, мешая ей смотреть на скрытые уже ночным мраком звезды. Вдалеке сонно чернели горы, пена тихо шипела под ее ногами, а чайки у берега напоминали о том, что тишина не будет вечной. Тихий вздох вырвался из ее груди и растворился в морском бризе, она оттолкнулась от поручня лестницы и наконец спустилась на палубу, где отец с братом приглушенно обсуждали их путь. Сомнения одолевали ее, но она не подавала виду, боясь понапрасну беспокоить кого-либо. — Вокс, — тихо позвала она, — подойди. Парень кинул на сестру быстрый взгляд и кивнул, однако, несмотря на это, продолжил вести беседы с отцом. Селеста скрестила руки на груди, сверля брата взглядом, и, в конце концов, под пихание локтем в бок со стороны Ардана, тот уже был вынужден проследовать за сестрой, отложив карты и оставив детали отцу. Поравнявшись с девушкой, Вокс мимолетом коснулся ее холодных пальцев, наблюдая за тем, как из ее рта вырываются облачка пара в ритме стука невысоких каблуков. С наступлением ночи серьезно холодало. Они остановились у носа их корабля. Теперь уже волны ритмично ударялись о судно, немного раскачивая его, задавая неспешный ритм морских дюн. — Случилось чего? — Спокойно произнес Вокс, наблюдая за водой, чувствуя соленый вкус на губах, что принес ветер. Девушка покачала головой. Тонкие пальцы вплетались в тугие косы, распуская их, перебирая волнистые пряди и отпуская на волю ветра. Она молчала какое-то время. Вокс тоже не хотел говорить. С тех пор, как они покинули дом, случилось многое. Это путешествие было их отдыхом, а волноваться о чем-либо не хотелось до их прибытия в порт. И все же… — Я волнуюсь о том мужчине. — Честно призналась Селеста. Меж светлых бровей залегла складка неуверенности и сожаления. — Тот лис? — Вокс несколько удивился и развернулся к сестре. — И какое тебе до него дело? — Он помог нам бежать. Я его видела. Неуверенность, одолевавшая ее, наконец отступила, стоило ей поделиться этим с братом. Она снова чувствовала силу в груди, звезды в своей крови. Облака несколько разошлись, и она с удовольствием подняла взгляд на крошечные огоньки, заполонявшие небо. В Мон-Лилле никто не видал такой красоты, да и она вряд ли увидит. Уж слишком много света в этом странном, шумном и страшном городе. В то же время Вокс наоборот напрягся. Пока их удачный побег он считал лишь выгодным стечением обстоятельств и, в большем, его талантом, причин волноваться о будущем не было. Но раз их победа была не всецело их, то в следующий раз они вряд ли получат ту же поддержку. Сомневаться в словах сестры не было смысла, только вот зачем этому кочевнику было помогать им? Была же в этом выгода для него? Но какая? Или же… — Он же наемник! — Пораженно воскликнул Вокс. — Миньоны все исшептались об этом клане! Как же его… — Ты о доме Камуха? — Селеста обернулась на брата. Вокс не ответил. — Пойдем, — спустя время произнес он, — отец ждет нас. Хочет поздравить с половиной пути. Они вместе спустились в капитанскую каюту, где за столом сидел их отец, изучая карты. Вокс с неудовольствием подумал о том, что столь удачный маршрут придется несколько изменить, чтобы заполучить больше союзников. В ином случае их сил будет недостаточно. Увидев детей, Ардан добродушно улыбнулся, хотя и чувствовал напряжение в сыне. Он с громким стуком поставил на стол бутылку из темного стекла. — Выпьем по стаканчику, за будущую королеву, — усмехнулся он. — Отец, не стоит радоваться раньше времени, — с укором ответила та самая будущая королева, строго глядя на отца. Совсем как мать. — Расслабься, селедка! Сегодня можно. — Тяжелая рука Вокса опустилась на ее плечо. Селеста не сдержала проскользнувшего удивления во взгляде. В этом весь Вокс. Быстро приняв множество решений, он улыбнулся так же, как и отец, понимая, что расслабляться им всем осталось недолго. Впереди предстояло тяжелое время тренировок, разработок планов, стратегий… — За новую королеву! — Громко крикнул Ардан, поднимая бокал. — За Селесту! — Поддержал Вокс. — Мужчины… — Селеста закатила глаза. *** — Черт, — тихо вздохнул мужчина, чувствуя, как струится горячая кровь из раны на боку. Действие алкиона сходило на нет, боль возвращалась в его тело, а все из-за маленького ублюдка, который воспользовался ситуацией и нанес ему удар, пока Така отвлекся на близнецов. Он попытался зажать рану рукой и прислонился к дереву, тяжело дыша. Начинался рассвет, и Кипящее море окрашивалось в бледно-розовые тона, застилая паром весь вид. Деревья на другом берегу исчезли из виду, он и сам стремительно оказывался в плену удушающих испарений. Адажио точно оценил бы ситуацию… «Эй, ты еще жив?» — Раздался голос в его голове. Така усмехнулся, не ответив. За сотни километров Адажио никак не смог бы ему помочь, а потому он предпочел тишину. В глазах темнело. Мужчина старался смотреть на солнце, чтобы не провалиться в этот мрак. Яркие огни мелькали под веками, стоило ему только медленно моргнуть. Словно в потустороннем мире кто-то устроил салют в честь его скорой смерти. А ведь в былые времена он бы спасся. Но… Он очень давно не позволял касаться себя и уже отвык от боли, когда она застала его врасплох смертоносным, глубоким ударом меча. Он знал, что надо было идти… И он оттолкнулся от дерева, и с трудом заставил себя переставлять ноги, направляясь неизвестно куда, и отчаянно стиснул зубы, чтобы собраться с силами. Холодные руки подхватили его, когда он уже почти упал. Запах ладана, мускуса и летней пыли ударил в нос, но все застилала кровь. — Никогда не игнорируй мой голос, — строго произнес Адажио, укладывая его на землю. Сквозь сомкнутые веки Така видел лишь голубовато-зеленое сияние, застилавшее лицо самой смерти, а затем провалился в сон, чувствуя тепло и защиту. Не уходи смиренно в сумрак вечный, Пусть тлеет бесконечность в яростном закате, Пылает гнев на то, как гаснет смертный мир, Пусть мудрецы твердят, что прав лишь тьмы покой, И не разжечь уж тлеющий костер. Не уходи смиренно в сумрак вечный, Пылает гнев на то, как гаснет смертный мир. Така резко открыл глаза. Яркий свет одарил его вспышкой резкой боли в голове. Боль напомнила ему о ране, о близящейся смерти. Но все, что он почувствовал, была слабая ноющая боль в боку… — Проснулся, — Адажио довольно усмехнулся, нависнув над ним. Синие волосы полудемона были заплетены в тонкие косички, которые запросто развеселили мужчину. — Так что там про сумрак? — С трудом прохрипел он с усмешкой на губах, за что получил неодобрительный взгляд. Горло было ужасно сухим, говорить было очень тяжело, но когда нам было легко. — Лежи тихо. Ты не должен был это слышать, — Адажио чуть ли не заботливо помог ему сесть и поднес к его губам чашу с водой. Чуть ли. Потому что он все-таки умудрился поцарапать своими когтями руку мужчины. Хотя чему удивляться? Подобная забота была ему не свойственна, несмотря на его способности и, мать ее, ауру исцеления. — Вообще-то, не найди я тебя, ты бы помер от потери крови или удушья. — Мужчина хмыкнул, наблюдая за лисом с коварным самодовольством. — Зачем ты позволил ему себя ранить? Вот же глупый… Така закрыл глаза и отвел от себя руку Адажио. Немного тошнило, но в целом он был в порядке. Хотелось только попросить открыть окно, дать ему немного воздуха. Адажио кивнул, не спрашивая, и открыл его, отдернув тяжелые занавески в сторону. — Отдыхай. Я еще загляну к тебе позже. — Он направился к двери, но обернулся в последний момент, на секунду задумавшись. — К слову, та девчушка свергнет Королеву. Это наша победа и твоя заслуга в частности, — Адажио улыбнулся и скрылся за дверью. Така откинулся обратно на подушки и улыбнулся, зевая. Черт знает, сколько времени прошло с его последнего пребывания в сознании, но за окном уже мерцали голубоватые огни, пронзающие мрак ночи. Слышен был шум в соседних комнатах, где слуги активно прибирались, приглушенные шаги за тяжелыми дверьми и шорохи городских улиц. Этих звуков он никогда не слышал дома, эту жизнь ему подарил Адажио. Этот невыносимо надменный и самодовольный, но все же слишком хитроумный полудемон. «А я все слышу, между прочим.» — Пробурчал Адажио где-то на задворках сознания, вызывая у Таки очередную усмешку, прежде чем он вновь провалился в сон.