Драконье вино

      Не обманет меня предчувствие, наколдованное луной: брат мой девять ночей отсутствует, на десятую — он со мной. Надевает доспехи латные, но не кличет меня, как встарь, — непреклонный мой, невозвратный мой, несгибаемый государь! Снова мчусь в мрак лесов окраинных, где шумит одолень-трава, где упрятаны знаки тайные под еловые рукава. Громче слышится зов навязчивый, оглашая простор морской, и беснуюсь я древним ящером, исхожу я слепой тоской, и дышу я своим Владыкою, и на сердце черным-черно...       Долго бродят коренья дикие в можжевеловое вино.       В приворотное зелье — пряное, на росе заливных лугов, — добавляю семян медвяных я и намоленных лепестков, волчьих ягод соцветья красные, с побережий скалистых соль, и становится шёлком ласковым огнедышащий мой король. Снова взор его аметистовый — как калёная в грудь стрела, поцелуи прощанья быстрые из-под кожистого крыла, и топлю я слова напутствия в говорливом дурман-вине. Мой король девять зорь отсутствует...       На десятой — придёт ко мне.       В ночь десятую, в час назначенный, сребролистами шелестя, у молочной груди укачивать мне драконье своё дитя, светлокудрое, ясноокое, да вскормлённое у огня горицветами да осоками, силой вереска-ревеня. Спит невинный мой, спит мой маленький, а покуда дракон растёт, соберу ему по проталинам травы терпкие, горький мёд, помолюсь всей душой загубленной, чтоб король уцелел в бою...       Пусть не знает мой брат возлюбленный, чем я сына его пою!       День придёт — и в родные гавани, истомившись от всех разлук, возвернётся мой грозный-пламенный, коронованный мой супруг. Станет лучшим ему приветствием отпылавших портов маяк.       Над Семью его Королевствами вьётся чёрный с червонным стяг.       Струны арфы сорвёт неслышащий обносившийся менестрель, как вернётся мой Огнедышащий...       Как вернётся он.       А ко мне ль?..