*Истар. За день до Катаклизма.*
Крисания стояла у окна, придерживаясь за подоконник, и со страхом наблюдала, как разбушевавшаяся стихия ломает деревья, сносит с улиц мусор и тащит его по мостовой. Сверкнула молния, вновь послышались гулкие раскаты грома — совсем близко и так внезапно, что Крисания отшатнулась от окна, споткнулась о богатый махровый ковёр и непременно упала бы, если бы кто-то не подхватил её. Незваный гость мгновенно отстранился, но по обжигающим даже сквозь платье прикосновениям Крисания узнала Рейстлина. От смущения — ещё бы, Рейстлин сам пришёл в её комнату, да ещё и так вовремя, как специально — пунцово вспыхнули щёки. Ей остаётся надеяться лишь, что в темноте это не будет так заметно. Эту быструю мысль мгновенно оттеснила другая: «А что, если он уже давно здесь, и просто наблюдал за мной?». Но за последнее время она вроде ничего такого и не делала. Однако, щёки, кажется, покраснели ещё больше. — Рейстлин, это ты… — Крисания облегченно выдохнула, вновь поворачиваясь к окну. — А ты ожидала увидеть кого-то другого? — Рейстлин, не отрывая от неё пристального взгляда, закрыл окно. Сразу стало значительно тише. Тёмная комната периодически озарялась светом молний, но ни жрице, ни магу до этого уже не было дела. Крисания никак не могла прийти в себя, смущённая внезапной близостью Рейстлина. Маг же, очень внимательно за ней наблюдавший, вдруг шагнул к ней и взял её за руку. Не ожидавшая такой вольности и сверх меры смущенная, Крисания отшатнулась, её пальцы выскользнули из руки Рейстлина. — Неужели я настолько тебе противен, Крисания? Тихий, хрипловатый, практически незаметно приправленный болью голос мага заставил Крисанию стыдливо вскинуть голову и посмотреть в золотисто-карие глаза Рейстлина. — Нет, конечно нет! Просто я… Просто — что? «Меня смущает, когда ты меня касаешься?», «Я забываю обо всём, если ты рядом?». Оказывается, так тяжело признавать собственные слабости. — Мне очень страшно. Рейстлин посмотрел… странно. — Тебе нечего бояться. Сейчас ты в полной безопасности, а об остальном не волнуйся. Теперь, с твоего позволения, я тебя покину. — Постой! — Крисания едва не зажала себе рот рукой. Однако Рейстлин уже остановился. Он ничего не сказал, но она буквально почувствовала, как его тонкие губы растягиваются в усмешке. — Возможно, с моей стороны это покажется наглостью, но могу я попросить тебя остаться? Рейстлин неторопливо обернулся. В золотистых его глазах разгорался огонь. — Если ты просишь… Крисании вдруг показалось, что время замедлило свой ход. Рейстлин подходит к ней очень медленно, очень медленно склоняется, касаясь тёплыми, сухими губами чувствительной кожи шеи, очень медленно его руки ложатся на её плечи, проводят по рукам и обнимают за талию. Крисания резко выдыхает. Мелко дрожат руки, мысли в срочном порядке покидают голову. Тело, невинное и неискушенное подобными ласками, жадно отвечает на прикосновения, жаркими спазмами отзываясь внизу живота при каждом ударе сердца. Она совершенно не знает, как себя вести и что делать в такой ситуации, поэтому податливо прогибается в пояснице, открывая тонкую шею и ключицы для поцелуев, всецело доверяясь воле Рейстлина. Ей жарко, стыдно, хочется вырваться и убежать подальше от пронзительного взгляда мага, но этот же взгляд удерживает её на месте. В его глазах плывёт мягкая дымка вожделения. А он не позволяет ей выбирать. Крепко прижимает её к себе, одной рукой скользит по плотной ткани платья, очерчивает грудь и чувствует, как Крисания вздрагивает от его прикосновений. Она не сдерживает тихий стон, когда Рейстлин неожиданно, но очень-очень нежно сжимает её грудь. Кто бы мог подумать, что язвительный и раздражительный черный маг может быть так осторожен и нежен? Никто, кроме неё. Даже Карамон никогда не знал и вряд ли узнает эту сторону своего брата-близнеца. Крисании почему-то сложно поверить, что Рейстлин может так бояться сделать кому-то больно. В голове слышится тихий шёпот на незнакомом языке, от которого кровь бежит по венам быстрее. Крисания закрывает глаза, и в то же мгновение Рейстлин накрывает её приоткрытые губы поцелуем и ловит ещё один тихий стон. Сквозь негу тянущих ласк оба едва услышали громкий хлопок двери и дрожащий от ярости голос Карамона: — Как ты посмел, брат? Рейстлин не спеша отстранился от Крисании вопреки её желанию мгновенно куда-то убежать, но далеко не отошёл, как будто прикрывая жрицу собой, и с вызовом посмотрел на брата. — Ни одному тебе дозволено получать желаемое, — под откровенно насмешливым взглядом мага Карамон смутился и чуть отступил. — Или, по-твоему, я должен на всю жизнь запереться в Башне и упиваться одиночеством? Опалив застывшую Крисанию взглядом, Рейстлин вышел. — Прости за эту некрасивую ссору, госпожа Крисания. Я поговорю с ним. Он больше не посмеет позволить себе такие вольности… — Тебе не за что извиняться, — несколько виновато улыбнувшись, Крисания отвернулась. — Всё, что происходило между нами, было с моего согласия. Карамон, от рождения не очень чувствительный к интонациям, явственно услышал, как изменился её голос. И она сама тоже. Теперь она походила не на холодный мрамор, а на какой-то редкий цветок. Рейстлин когда-то пытался научить его разбираться в растениях, но ничего так и не добился. Однако сейчас в памяти всплыло название — орхидея. Да. Крисания стала похожей на молодую белую орхидею. Вернее, на нежный бутон, предчувствующий свой скорый расцвет. Карамон потряс головой. Слишком сложные сравнения для гладиатора. Всё заразное влияние брата. — Не хочу показаться невежливой, но всё же попрошу тебя уйти, — Крисания терпеливо смотрела на него. Воин смущённо кивнул. Кажется, он какое-то время просто смотрел в пустоту, а жрица повторяет свою просьбу не в первый раз. — К-конечно, извини. Спокойной ночи. — Он совсем не такой, каким кажется, Карамон, — донёсся до него тихий голос, когда он почти закрыл дверь. Однако, Крисания вновь смотрела в окно, как будто сейчас ничего и не говорила. Снова хлопнула дверь. Крисания опустилась на пол на внезапно ослабевших ногах и зашептала молитву: — О великий Светоносный Паладайн, дай мне сил и смелости, и не отвернись в минуту слабости моей. Помоги узреть истину… В наступившей тишине вдруг неожиданно громко затрещал гром. Но Крисанию уже не беспокоила гроза. Жрица чувствовала в комнате незримое, успокаивающее присутствие Рейстлина. Поэтому, засыпая, она не слышала раскаты грома, не видела острых молний. Перед глазами всё ещё стояла тёплая улыбка, а в голове звучал неясный шёпот. Уснула, и потому и не услышала, как в комнате из ниоткуда появился человек. Он неслышно сел рядом на кровати и коснулся кончиками пальцев её нежной щеки, провёл по длинным чёрным волосам, в беспорядке разбросанным по подушкам. — Ты стала моей главной слабостью. Дурочка, ты же сама не знаешь, какой опасности себя подвергаешь…***
На следующее утро Крисания проснулась свежей и отдохнувшей, впервые за несколько дней. Отражение в зеркале тоже порадовало — почти исчезли глубокие тени под глазами, кожа порозовела. Однако припухшие губы и довольно заметный красный след у ключицы мгновенно напомнили о событиях прошедшей ночи. Крисания покраснела — тело, ранее незнакомое с любовными утехами, отзывалось даже на воспоминания о бесстыдных прикосновениях. Чёрный маг одним своим появлением в её жизни перевернул всё с ног на голову, показав, где на самом деле правда. Крисания чувствовала, как где-то в глубине души зарождается разожжённое Рейстлином незнакомое, но тёплое и согревающее чувство, а от его прикосновений внизу живота сладко и горячо тянуло. Вот только рядом с ним она испытывала двоякое чувство — хотелось и прижаться крепче, и убежать подальше, чтобы больше никогда не встречать пронзительный взгляд золотистых глаз. Непредсказуемость Рейстлина пугала её, но влечение, причём влечение взаимное, смущало и не давало определиться окончательно. Наскоро одевшись, Крисания вышла из своей кельи, твёрдо уверенная, что её ведёт мудрая воля Паладайна, миновала множество богато украшенных коридоров и, наконец, толкнула дверь комнаты, где Король-Жрец возносил богам молитвы. Вот-вот торжественная процессия должна была зайти сюда. Времени оставалось совсем немного. Крисания опустилась на колени, молитвенно сложила руки у груди. — О, Великий Паладайн, если в гневе не отвернулся ты от грешной дочери своей, молю, помоги, — едва слышным шёпотом, практически одними губами произнесла она. За закрытой дверью всё громче становились хвалебные песни, восславляющие Короля-Жреца. — Охрани, защити меня, Господи, прошу… Дверь отворилась и сияние, настолько яркое, что все предметы в комнате, казалось, растворились в нём, заполнило залу.***
Голос Рейстлина был совсем тихим, но перекрывал даже грохот разрушающегося храма и крики умирающих жрецов. Крисания слепо повиновалась этому голосу — он звал, притягивал, манил к себе вглубь здания, в тёмное, мрачное подземелье. Примерно в середине пути огромный мраморный валун, рухнувший откуда-то с потолка, едва не раздавил жрицу, но в нескольких сантиметрах от её головы, будто встретив какое-то незримое препятствие, отскочил в сторону. Однако Крисания даже головы не повернула. Только при виде жутких, искорёженных магией и бесчеловечными опытами существ Крисания очнулась. Картинка вокруг вновь стала чёткой, будто она только что вынырнула из мутной воды. Жрица в ужасе отшатнулась и наткнулась на Рейстлина. Он успокаивающе коснулся её щеки, заставляя посмотреть на себя. — Не бойся. Я ждал тебя, теперь мы можем отправляться. — Кто это? — дрожащим голосом спросила Крисания. Рейстлин с лёгким презрением посмотрел на клетки — чудовища под его ледяным взглядом заскулили и отползли в тень. — Создания Фистандантилуса. Мы в его лаборатории. Я бы рассказал тебе подробнее, но нам уже пора. — А как же Карамон? Рейстлин улыбнулся уголками губ. — Терпение, Посвящённая. Он сам найдёт нас, — и будто в подтверждение его слов, в тот же момент дверь с треском распахнулась, а на пороге возникла из темноты гигантская мрачная фигура. — Ты вовремя. Госпожа Крисания как раз вспоминала о тебе. — Ты заслуживаешь смерти, брат. Если мне суждено умереть в этом проклятом городе, то только вместе с тобой. Рейстлин посмотрел на воина почти восхищённо, и Крисания невольно отступила. — Неужели ты научился думать головой? Правда, всё равно неправильно, но это уже прогресс. Пол под ногами мелко задрожал, треснул потолок. Крисания торопливо шагнула между братьями. — Прошу прощения, что прерываю, но мне кажется, что сейчас совсем не время выяснять отношения, — лица Рейстлина она не видела, но чёрная бездна в глазах Карамона открылась ей во всей своей ужасающей красоте. Крисания испуганно прижала руки к груди и… Осталась на месте. Тонкие пальцы мягко сжали её плечи. Рейстлин оттеснил её назад, закрывая собой. На дне светло-карей радужки плескалась тёплая улыбка. «Спасибо, конечно, но не стоит больше так делать. Он не причинит вреда,» — ясно говорил его взгляд. Крисания смущённо потупилась и почувствовала, как Рейстлин ободряюще сжал её ладонь. — Твои порывы, несомненно, благородны, брат мой, но ты не подумал о ещё одном заинтересованном лице. Ты готов и госпожу Крисанию обречь на смерть? Карамон медленно перевёл взгляд на застывшую жрицу, на их с Рейстлином сцепленные пальцы, на её бледное лицо, светлые встревоженные глаза. — Что нам ещё одна жизнь? — И вдруг рванулся вперёд, на ходу вытаскивая из ножен меч. Крисания зашептала было слова старого жреческого заклинания, но тут же почувствовала, как Рейстлин мягко обнимает её, прижимает к себе. Покорно прижавшись лицом к чёрному бархату мантии, она услышала, как сердце мага застучало быстрее, в такт отрывистому, сложному заклинанию. А потом время и пространство исчезли.