— Эта история произошла в девятьсот семнадцатом, в России. Этот год был ознаменован в стране началом гражданской войны между красными и белыми. Бабушка рассказывала мне, что была лично знакома с мужчиной, который пережил это страшное время. И было оно страшным не только из-за последствий Октябрьской революции, всепоглощающего голода, бесчисленных смертей, но и потому, что тогда увидел этот мужчина своими собственными глазами и впоследствии запомнил на всю оставшуюся жизнь. Как сам рассказывал герой этой истории моей бабушке, которого звали то ли Коля, то ли Толя: был он тогда мал — одиннадцати еще не миновало. Дальше монолог пойдет от его лица: «родители мои были военными: отец — капитан-лейтенант, младший офицер военного морского флота России, а мать — судовой врач. Как только была объявлена гражданская война, они были преисполнены долгом Родины и оставили нас с младшей на попечительство старшего брата. Так мы и остались жить втроем, ожидая любых вестей от родных и окончания войны. Тетка часто приносила еду, но вскоре ее визиты прекратились — была застрелена на лестничной клетке собственного подъезда, как мы узнали позже у соседей. Конечно, хоть я и был слишком мал, чтобы осознать всю горечь утраты и тягость нашего положения, был до ужаса напуган не только текущими, но и еще не случившимися событиями. Через месяц мы перебрались в село неподалеку от города — в родном Екатеринбурге находиться было слишком опасно. В сельской местности брат целыми днями работал в колхозе, чтобы прокормить нас с сестрой, я помогал ему иногда, дрова таскал и готовил, ведь младшую нельзя было надолго оставлять одну. Однажды, в одну из тех холодных, одиноких ночей, когда письма от родителей не было уже довольно долго, мы втроем лежали на скрипучих деревянных кроватях, укутавшись в разорванные шали и не могли уснуть. Было слишком зябко, и младшая начала реветь, поэтому старший брат, уставший от тяжелой работы за день, рявкнул на меня своим раздраженным голосом: „мелкий, иди, растопи печку“. Никакой другой альтернативы не представилось, поэтому я, замерзший и сонный, пошел на задний двор за дровами. А домик наш прямо возле леса стоял, и вдруг слышу, оттуда шум доноситься, будто кто-то ветки перебирает хвойные. „Ну, совсем звери не бояться так близко, к людям-то…“, подумал я, собираясь пойти дальше, но шум повторился снова. Я вновь обернулся, и смог уловить в темноте чей-то белый силуэт. Я испугался, поскольку подумал, что это мог быть северный медведь. Глупый тогда был, в географии места обитания животных еще не разбирался. Присмотревшись, я смог разглядеть силуэт отчетливее: прямо из сосны выглядывала молодая девушка, в легком белом платьице, с длинными черными кудрями. Она пристально смотрела на меня, а я стоял в ступоре. Опомнившись, я заволновался, ведь холодно было совсем на улице, а она в одном платье. Да и странно было все это, чего она вообще ночью в лес пошла? Я начал ей кричать какие-то несуразные слова, махать руками, но она даже не шелохнулась, не сводя с меня своих печальных глаз. Внезапно она повернулась ко мне спиной и двинулась прямо в чащу леса. Словно черт меня дернул побежать за ней, забыв о том, что нужно доставить дрова в домик и затопить печь. Девица шла быстро, не оглядываясь и никак не реагируя на мои просьбы остановиться, затем и вовсе побежала, да так, что я — здоровый пацан, самый лучший бегун в классе, едва за ней успевал. Она остановилась также внезапно, как и появилась из темноты. Я сделал то же самое, переводя дыхание и опускаясь на колени. Затем, эта загадочная незнакомка начала тихо плакать, и закрыла лицо руками. Я хотел подойти к ней, чтобы успокоить и вообще узнать, что происходит, но с каждым моим шагом ее плач становился все громче и громче. Когда я уже был достаточно близко к девушке и собирался дотронуться ее трясущегося плеча, она резко подняла голову, и я с ужасом заметил, что лицо ее было изуродовано многочисленными ожогами.
Но это еще было не самое страшное: она тут же начала кричать, что есть мочи, противным и режущим слух голосом, отчего душа моя ушла в пятки, и я со всех ног рванул обратно. Приближаясь к выходу из леса, я почувствовал запах гари и увидел дым, а когда на горизонте показался наш домик, меня объял дикий ужас: он горел. Я побежал к дому, но, слава Богу, брат, на руках с сестрой, стояли на достаточно далекой дистанции от эпицентра катастрофы. Когда мы потушили огонь, я просил, что же все-таки произошло, и брат ответил, что сарай, в котором лежали дрова, неожиданно всколыхнул пламенем. Он спросил, почему я выбежал из леса, но я уже не слышал никаких слов.… Все мои мысли сосредоточены лишь на том, что я мог сгореть заживо в нашем старом сарае, если бы не побежал за этой девушкой, которая почему-то рыдала и истошно кричала…
Через некоторое время мы остановились у одного мужика в селе, с которым брат успел сдружиться на колхозе. Он был славный малый, и стал мне хорошим товарищем и оставался им даже через многие годы. Однажды, когда брат с мелкой уже легли почивать, а нам с мужиком не спалось и мы болтали до утра, я решил рассказать ему об этой жуткой, таинственной истории. Он внимательно, с неподдельным интересом слушал меня, и с каждым сказанным мною словом его глаза расширялись все больше и больше. Наконец, он не выдержал, и заплакал, словно дитя. Я удивленно взглянул на меня, и тут он мне поведал, что десять лет назад, когда только приехал в это село, то встретил тут местную красавицу. Они сразу полюбили друг друга, и уже собирались пожениться, как вдруг одной роковой ночью, прямо за день до их свадьбы, когда мужик ухал в город за бумагами, в селе случилась страшная трагедия. Он узнал об этом лишь поутру, как возвратился обратно: их дом сгорел, а вместе с ним его драгоценная невеста. Долго он оплакивал свою любовь, но потом стали происходить чудные вещи: свечки загорались или потухали сами собой, предметы оказывали не на том месте, где их положил он изначально. А после и вовсе мужик утверждал, что начал иногда видеть жену, ее светлый образ в белом легком платье, будто она звала его и предостерегала от опасностей. Видимо, той ночью эта девушка, которая спасла меня, и была женой этого бедолаги. С тех пор, я начал верить в призраков, но больше никогда не считал их злобными, как думал раньше. Они помогают нам, предупреждают нас и забояться, когда мы находимся в опасности…»
— Жуть…. — не выдержав напряженного молчания, прошептал Киба.
Действительно, рассказ Шикамару произвел на всех нас должное впечатление. Эффект неподдельного испуга усиливал еще и тот факт, что вся наша дружная компания расположилась на старых бревнах вокруг костра, посреди ночи, в темном лесу. Все потому, что сегодня отмечался самый бесполезный на свете праздник — Хэллоуин, или канун Дня всех святых, если угодно. Единственный день в году, когда якобы вся нечисть бродит по земле в поисках очередной жертвы — отличный повод напугать соседа, нарядиться в пошлый, экстравагантный костюм без ущерба для репутации, похвастаться очередной заурядной страшилкой и пойти клянчить сладости. Мало того, что этот праздник считается языческим, а я, как человек верующий, не одобряю подобные мероприятия, так он еще и спровоцировал нас приехать в такую глушь. Но упускать возможность сблизиться с коллективом я не могла и не хотела, ведь понимала, что с этими людьми мне, возможно, придется сотрудничать в дальнейшем, поэтому, когда я получила вчера приглашение сразу от трех своих новых знакомых — это был успех. Да, я могу показаться прагматиком, но не все так безнадежно: эти студенты вовсе не так циничны, надменны, и закрыты, как думается на первый взгляд. К тому же, истории Шикамару стоят того, чтобы приехать в темную лесную чащу.
— Скукотища… — наконец, после столь затянувшейся паузы высказался Наруто.
— У тебя есть байка покруче? — иронично произнес Киба и с вызовом взглянул на парня, одной рукой успевая гладить своего питомца, а другой подбрасывая дровишек в горящий костер.
— Спрашиваешь? — улыбнулся блондин, приготовившись рассказать леденящую кровь страшилку, но знание друга подсказывало мне, что все кончиться очередной комичной ситуацией.
— Как-то раз, один парень очутился в параллельной реальности….
— Наруто, мы все знаем историю о том, как ты впервые напился, — как я и предполагала, Шикамару не сдержался от очередной насмешки над рассказчиком, и вся наша компания не упустила момент для смеха. Шутка была, может, и удачная, но немного бестактная, и я искренне надеялась, что Наруто не поддастся на провокацию и продолжит повествование.
— Да ну вас… — парень, все-таки, не выдержал и демонстративно поднялся с места.
— Куда это ты собрался? — поинтересовалась Темари, сидевшая напротив.
— Пойду искать тех, кто меня выслушает, — усмехнулся Узумаки, намереваясь отправиться в беспросветную темень.
— Останься… — скорее умоляюще произнесла Хината, чем требовательно.
— Мне что, нужду уже справить нельзя? — сказал юноша и, не дожидаясь ответа на свой риторический вопрос, растворился в сумраке ночи.
— Тебе не кажется, что стоило дать ему шанс? — решила я все-таки обратиться к Шикамару.
— Поверь, — ответил тот, разминая шею, — мы все сегодня успеем устать от его болтовни.
— У меня тоже есть одна история, — неожиданно произнесла Ино, наклоняясь ближе к костру, и мы все последовали ее примеру, — она скорее романтического склада, так что такому угрюмому утилитаристу, как ты будет не интересно, — предупредила девушка с особо колкой интонацией, обращаясь к Шикамару.
— Давай, удиви, — тот откинулся на ствол сзади стоящего дерева и с притворным показательным интересом уставился на блондинку.
— Однажды, несколько сотен лет назад, в одном древнем городе жила девушка. Она была красива, умна, неприступна…
— Себя не похвалишь, так никто не похвалит, — Шикамару вновь не сдержался, но тут же заткнулся, поймав на себе убийственный взгляд Ино.
— Так вот, — продолжила девушка, — в один из обыденных столичных дней, Мэри, назовем ее так, отправилась на местный рынок, чтобы навестить работающего там отца. Семья ее была не из богатых, еле сводила концы с концами, да и семьей-то нельзя было назвать — лишь отец, да дочь. Впрочем, день выдался пасмурным, и это печалило Мэри, которой по душе всегда было солнце. Девушка помогла отцу, торговавшему рыбой на старом прилавке, покормила остатками продукта бездомных животных, ютившихся вокруг, и уже собиралась отправиться обратно домой, как вдруг к прилавку подошел незнакомец. Им оказался прекрасный юноша, на вид чуть старше Мэри, с глазами, словно дегтярный камень, и волосами цвета вороньего крыла. Одежда его была необычна: ткань редкая, дорогая, фасон явно отличался от других из края девушки. У Мэри закололо в груди, и, кажется, она забыла, как дышать.
— Добрый день, — произнес незнакомец своим чарующим, мелодичным голосом, — я бы хотел приобрести всю вашу рыбу.
У отца Мэри округлились глаза от удивления, и юноша быстро добавил:
— И поскольку я понимаю, как тяжело ее вылавливать, я заплачу вам двойную стоимость за товар.
Для девушки и ее отца это был целый праздник. Никогда прежде им никто не делал такого предложения.
— Конечно-конечно, — спохватился продавец, начиная собирать всю оставшуюся рыбу, — Мэри, помоги мне, пожалуйста…
Незнакомец обратил внимание на девушку, вышедшую из тени прилавка. Его руки сжались, зрачки расширились, и он был больше не в силах оторвать от нее взгляда.
— Есть еще кое-что… — продолжил юноша, — я впервые в ваших краях, и совсем не знаю дороги до окраины…
Отец юной девушки чувствовал себя таким обязанным покупателю, что сказал первое, что взбрело ему на ум:
— Моя дочь отлично знает все пути! Она вас проводит, милостивый господин, не переживайте!
У Мэри не оставалась выхода, и она отправилась с юношей в дорогу, на протяжении которой оба пребывали в молчании. Наконец, когда они дошли до огромного замка на окраине города, незнакомец поблагодарил девушку и собирался войти внутрь, как вдруг она произнесла:
— Вы здесь живете?
— Раньше этот замок принадлежал моему отцу, но он умер и оставил в наследниках меня.
— Какой большой и красивый, — Мэри была не так красноречива и образована, как ее спутник, поэтому ограничилась двумя простыми прилагательными, чтобы выразить свой восторг.
— Правда, его совсем некому содержать в постоянном порядке… — печально вздохнул молодой человек.
— Я могла бы попроситься у отца и служить вам горничной… — неуверенно произнесла Мэри.
Юноша сразу обрадовался такому предложению, обещая заплатить любые деньги, какие она попросит, и счастливая Мэри на следующий же день, с позволения отца, приступила к своим обязанностям. Но новый знакомый, которого, как она узнала, звали Деон, почти не нагружал ее никакой серьезной работой. Напротив, почти все свободное время, которого у обоих было предостаточно, Деон учил Мэри грамоте, читал с ней книги, которые находились в его библиотеке, по вечерам играл ей на рояле. С каждым днем молодым людям казалось, что они начинают влюбляться друг в друга, и все шло замечательно, пока в один день в городе не распространилось ужасное известие: стали пропадать люди. Мэри ужасно испугалась, и рассказала все Деону.
— Мэри, — отвечал Деон, — мне придется покинуть город на пару дней, пожалуйста, предупреди своего отца и не выходи никуда из этого замка в мое отсутствие. Я не смогу жить, если с тобой что-нибудь случиться. Обещаешь?
— Обещаю, — в слезах промолвила Мэри, и они распрощались.
Прошло несколько дней, но возлюбленный девушки не появлялся. Мэри начала беспокоиться, и на четвертый день решила отправиться на его поиски. Долго шла она через густой лес, солнце уже успело зайти за горизонт. Было холодно, безлюдно и темно, лишь одинокий ветер завывал и наводил страх на бедную девушку. Вдруг, Мэри услышала странный приближающийся к ней звук из кустов. Когда она вгляделась в мрачные дебри, то увидела пару светящихся глаз, уставившихся на нее. Тут же она с криком ринулась бежать вперед, поняв, что убийца застиг, наконец, и ее. Внезапно Мэри увидела перед собой силуэт, и с ужасом остановилась. В незнакомце она узнала своего возлюбленного, одежда которого была вся порвана и запачкана кровью. Он тяжело дышал и, обессилив, упал на колени.
— Деон, что с тобой? — Мэри присела рядом с ним, не в силах сдерживать слезы.
— Мэри… — с трудом выдавил юноша.
— Он там.… охотился за мной.… это он тебя так?
— Мэри.… беги… брось меня… — простонал Деон.
— Пожалуйста, не говори так… теперь мы вместе, и мы справимся.
— Нет! — воскликнул юноша и отбросил девушку в сторону, — Есть то, чего ты обо мне не знаешь… я старался уберечь тебя от него, думал, что смогу с ним справиться…
— О чем ты говоришь? — прошептала напуганная девушка.
— Я уехал искать лекарство, но тщетно… Мэри, я убийца! Я люблю тебя и не хотел этого…, но я не могу больше его сдерживать…
На глазах у обезумевшей от страха девушки, Деон превратился в огромного бешеного зверя, с острыми когтями и зубами, готовыми разорвать любого. Но Мэри до сих пор не могла поверить, что ее возлюбленный способен причинить ей вред. Она осторожно подошла к нему, протянула руку, и вдруг…
— Бу! — крикнул стоявший позади девушки Наруто прямо над ее ухом, от чего та вздрогнула и издала что-то похожее на приглушенный визг.
— На большего ума не хватает? — успокоившись, раздраженно поинтересовалась блондинка.
— Извини, Ино, но ты бы знала, как забавно наблюдать за вашей девчачьей реакцией… — как-то не убедительно оправдался виновник.
— Чем история-то закончилась? — непонимающе произнес Сай.
— Он ее сожрал, — холодно ответила блондинка, поправляя хвостик из волос на голове.
— Бред… — прокомментировал Неджи, на что Шикамару удовлетворенно качнул головой в знак согласия.
— А, по-моему, довольно-таки поучительная история, — отозвалась Темари, поправляя свои бревна, на которых сразу же удобно устроилась.
— Это в чем же? — я тоже решила поучаствовать в дискуссии.
— Меньше хорошим, но глупеньким девочкам нужно влюбляться в классных мальчиков: никогда не знаешь, какие скелеты они прячут в своем шкафу…
— Что вы тут делаете? — раздался знакомый мужской голос у нас за спинами. Все мы, словно по команде, испуганно вздрогнули и обернулись, кто-то даже закричал. Каково же было всеобщее удивление, когда выяснилось, что источником внезапного звука оказался Учиха Саске.
— Да вот… страшилки тут рассказываем, — подбирая слова, произнес кто-то из присутствующих, пока все остальные оправлялись от шока.
— А ты что здесь делаешь? — подозрительно спросил Шикамару, возвращаясь в сидячее положение.
— Это не важно, я уже как раз собирался уезжать. Вам, кстати, тоже не советую засиживаться надолго — дождь обещали… — брюнет поднял голову и несколько секунд вглядывался в чернеющее небо, и только одному Богу известно, что он там видел. Затем юноша развернулся, не дожидаясь ответной реакции, и последовал обратно в темноту.
— Так, мне одному кажется жутким тот факт, Саске разгуливает один, ночью, в чаще леса? — шепотом произнес Киба, словно опасаясь, что предмет обсуждения его услышит.
— Согласна, это странно… — подтвердила Хината.
— Спокойно, я сейчас выясню, в чем дело, — провозгласил Наруто и тут же ринулся догонять друга. Я едва сдержалась, чтобы не последовать за ним, потому что вряд ли здесь кого-нибудь так сильно распирало любопытство, как девушку с розовыми волосами, которая немного не равнодушна к сыну ректора нашего университета. Впрочем, однажды я уже попыталась узнать у него ответы на свои вопросы, которые лишь породили массу новых. Дождаться, пока Саске сам все объяснит абсолютно бессмысленно — скорее мой кот заговорит, и выпадет снег в середине июля. Остается последний вариант — забыть, сделать вид, что я ничего не видела и больше никогда не возвращаться к этой ситуации, которая, однако, до безумия требовала пояснений. Страшные истории мы больше не рассказывали этой ночью — все и без того были смущены и напуганы неловкостью и внезапностью момента, и вообще, решили последовать совету черноволосого юноши и поскорее убраться из темной чащи.
Следующим же вечером, когда я в очередной раз разбирала конспекты по праву и усердно заучивала уголовные статьи, на мой телефон поступил звонок от Наруто. Похоже, я в вновь получила приглашение на какой-то закрытый банкет в картинной галерее, где будет демонстрироваться новый показ модернизированного искусства и чего-то там еще.… Признаться, светские вечера были не моей прерогативой и отличительной чертой — на них я всегда чувствовала себя неуютно и не понимала, что следует говорить и как двигаться, держать взгляд. Впрочем, я и была на подобных мероприятиях всего-то два раза: когда отца год назад пригласил его знакомый-музыкант на фестиваль инструментальной музыки, и когда моя бывшая однокурсница выступала на модном показе в Киото, что было тоже относительно недавно. И если вдруг вам на секунду покажется, что вы находитесь в благоприятной, душевной и искренней обстановке, знайте: вы никогда еще так глубоко не заблуждались. Каждый приходит в такие места с одной единственной целью: завести полезные знакомства. Для молоденьких, начинающих старлеток это отличный повод отыскать важную шишку, способную открыть им путь в солнечную, но, увы, далекую страну сомнительных возможностей. Для последних это прекрасная возможность продемонстрировать свою власть, как и для спонсоров и особых гостей светского вечера. И, конечно, никого из вышеперечисленных не интересует ни живопись, ни мода, ни музыка, ни любые другие виды искусства. Зато как искусно они делают вид, будто разбираются в тональностях, дизайне, или могут отличить понятия „парадный“ и „камерный“ портрет.
Так я думала, очутившись в назначенное время в картинной галерее. Помещение представляло собой огромный зал с бесчисленными проходными коридорами, через которые возможно было попасть в следующий холл. В центральном вестибюле располагалась основная часть картин, а также обсуждавших предметы искусства гостей, вокруг которых постоянно ютились проворные официанты, успевая обновлять бокалы с игристым вином и шампанским. Меня же, как истинного ценителя антикварных ювелирных изделий, в первую очередь привлекла невероятных размеров люстра, свисающая с потолка. Я оценивающе подняла голову вверх, что выглядело немного странно, но, похоже, не особо привлекло чье-либо внимание, и принялась внимательно рассматривать реликвию со всех сторон. Ее яркость затмевала все остальные осветительные приборы в помещении, а кристаллы сваровски, обрамленные хрустальной спиралью, завораживающе переливались на свету в унисон с мерцанием рядом висящих софитов. Когда несколько из присутствующих тоже приблизились к месту расположения люстры, чтобы мысленно прикинуть ее стоимость и удовлетворенно улыбнуться престижу такого мероприятия, я отошла немного в сторону, не забыв спрятать пригласительное обратно в сумку и взять с подноса у симпатичного официанта наполненный бокал. Затем я направилась в сторону длинного зеркала, висевшего на стене в конце зала. В отражении я предстала немного худощавой, чему способствовали последние два месяца нервного помешательства и интенсивного обучения, среднего роста девятнадцатилетней девушкой. Длинное, не пышное платье в пол нежно-персикового оттенка, с длинными рукавами из вуали на мне сидело практически идеально, потому что шили его на заказ около полугода назад, и пусть оно немого вышло из моды, зато фасон оригинален, да и на ткань мы тогда изрядно потратились. Вы когда-нибудь замечали, как богато девушки описывают одежду? Они могут поскупиться на описания природы, места, архитектуры, но только не на характеристику наряда и чувств. Я переключилась на свою прическу, которая аккуратно была уложена в объемную шишку, и заметила, что корни моих волос уже начали приобретать родной светло-русый цвет, который с детства отливал слабым розовым оттенком, что врач объяснил, как некое мутационное явление. Закрыв глаза и окунаясь в воспоминания, я дотронулась свободной рукой до тех самых сережек с горным хрусталем, а когда подняла веки, то увидела приближающегося Наруто.
— Выглядишь помпезно, — искренне поразился друг, приветливо улыбаясь, — и платье тебе идет.
— Спасибо, — я поприветствовала соратника и решила поинтересоваться, — остальные тоже здесь?
— Если ты про Ино, Хинату и Шикамару, тогда ответ утвердительный, — блондин поправил галстук на своей белоснежной рубашке и пригладил непослушные желтые пряди, — другие не придут. Да, и Саске тут только что с кем-то беседовал, — кажется, по сияющему выражению моего лица, которое я старалась тщательно замаскировать, Наруто понял, что именно это я хотела услышать, когда задавала вопрос.
— Как тебе шедевры современного искусства? — спросила я, чтобы сменить тему разговора.
— Никак, я в этом ничего не смыслю, — честно признался юноша, счастливый от того, что хоть кому-то из присутствующих смог сказать правду, — я пришел сюда исключительно ради Фугаку, который давно меня не видел и хотел справиться о моих делах. А ты что думаешь насчет всей этой показухи?
— В принципе, я вполне с тобой солидарна, — мы чокнулись бокалами, словно герцог и герцогиня на балу в нашу честь, затем мой спутник произнес:
— Сейчас Хидан будет произносить свою речь, а такое мы пропустить не можем.
— Хочешь сказать, сам Хидан, собственной персоной, явился на сегодняшний вечер?
— Не удивительно, если брать во внимание тот факт, что он один из его организаторов, — сквозь смех произнес Наруто и взял меня под руку, направляя наши тела в сторону, где уже собралась внушительная толпа гостей.
— … сегодняшний вечер, как вы уже догадались, является отсылкой к недавно прошедшему аукциону, — мужчина с пепельными волосами и с все той же голливудской улыбкой, демонстрирующей публике белоснежные и ровные зубы, только начал свою пламенную речь, когда мы подошли, — и в первую очередь, я бы хотел выразить особую благодарность нашим иностранным инвесторам из Португалии и Польши.
На трибуну поднялись несколько седовласых мужчин и одна низенькая женщина, пристально осматривающая каждый уголок помещения своими маленькими черными глазками.
Хидан продолжил:
— Также, без внимания невозможно оставить одного нового представителя, который любезно согласился сотрудничать с нашей фирмой — Учиха Фугаку.
— Только не говорите, что он это всерьез… — недоуменно произнесла Ино, незаметно подошедшая ко мне и Наруто, в то время как Хидан пожимал руку отцу Саске, — зачем лучшему адвокату в стране связываться с этим скользким пижоном?
— Вот именно, он — адвокат, — заметил Шикамару, появившись, словно из ниоткуда, — и вряд ли интересуется поставкой картин. Это же очевидно: наверняка Фугаку подослали из PSIA*, чтобы он присматривал за организационной деятельностью фирмы Хидана.
Я извинилась и вышла подышать свежим воздухом на ступеньках у входа в галерею. В последнее время в моей голове возникает все больше и больше вопросов, сводивших меня с ума. Теперь еще и ректор нашего университета, заключивший подозрительный и неожиданный союз с одной сомнительной личностью. К чему все идет? И ведь действительно, Сасори оказался прав, все тайны, связанные с кланом Учих манят своей загадочностью и требуют немедленной разгадки. Я достала из сумочки, которую уже устала за весь вечер таскать с собой в руках, пачку сигарет и сделала первый затяг, как вдруг услышала рядом с собой незнакомый мужской голос:
— Извините, у Вас не найдется сигареты? — я подняла глаза и увидела перед собой высокого мужчину, с собранными в свободный хвост темными волосами и соблазнительно выпадывающими прядями. Элегантный, дорогой костюм, как и у многих здесь, сразу обозначал статус подошедшего, и я немного смутилась, слегка дрожащими руками доставая из пачки предмет обращения ко мне мужчины.
— Благодарю, — он достал из внутреннего кармана пиджака фирменную серебреную зажигалку с изображенной на ней пестрой птицей и вновь посмотрел на меня своими умными, как я успела отметить, глазами, — кстати, не советую Вам курить эту марку с вашей гемангиомой печени — слишком тяжелая.
Я опешила и удивленно уставилась на мужчину, пораженная тем, с какой точностью он угадал мой диагноз.
— Но как Вы узнали?
— Пигментные пятна на Вашей руке вполне характерны для такого типа заболевания, — спокойно произнес собеседник, словно такая наблюдательность, быстрота мышления, логика и глубокие познания медицины были нормой для любого случайного прохожего, — а в целом, желаю Вам приятно провести этот вечер.
Незнакомец, сумевший впечатлить меня одним коротким разговором, уже успел докурить свою сигарету и быстро потушил ее о стенку декоративной пепельницы и скорым шагом поднялся обратно к входу в галерею.
— Вижу, ты уже успела познакомиться с Итачи-саном… — улыбнувшись, произнесла только что подошедшая Хината и взглянула в сторону удаляющейся фигуры мужчины.
— Ты про того самого старшего брата Саске? — с еще большим удивлением поинтересовалась я, — неужели это он?
— Приехал сюда на несколько дней по каким-то делам, как мне стало известно…
Мы тоже вошли в помещение, и тут я в очередной раз извинилась перед Хинатой, сказав, что мне нужно в уборную. На самом деле, я всего лишь хотела прогуляться по залам галереи в гордом одиночестве и поразмышлять на привычные за последние два месяца мне темы.
Когда я обошла уже два больших вестибюля, то решила подняться на второй этаж, где располагались различные комнаты с интересными экспонатами. Я выбрала одну из них и открыла дверцу, но каково же было мое недоумение, когда моему взору представился изучающий висящую на стене картину Учиха Саске. Я переборола не понятно откуда взявшееся смущение, вызванное, возможно, близостью единения с юношей, и подошла к нему. Тот не повернул головы в мою сторону, но тут же прочитал вслух строчки внизу полотна:
—
„Вдыхает томно аромат твоей блаженной кожи,
И во всем твоем прекрасном он души не чает,
И невдомек тебе, что до безумной в сердце дрожи
Лишь тот любить умеет, кто любви не получает… “*
— Глубоко и стройно… — прокомментировала я, с детства питая особую симпатию к стихотворениям, умея тонко их прочувствовать, но, не умея писать собственные, — кто автор?
— Здесь не написано. Видимо, художник.
Я тоже начала осматривать картину, выполненную масляными красками. На полотне была изображена идущая по ночной летней аллее девушка, а на заднем плане за ней наблюдал одинокий мужчина, сидящий на одной из лавочек. Вся эта композиция навевала легкую тоску и непривычное чувство свободы полета мышления. Когда я очнулась от собственных фантазий, то поняла, что пауза в нашем диалоге затянулась.
— Помню, как в детстве мы с семьей гуляли по похожему скверу… — зачем-то начала рассказывать я, будто Саске было все это интересно, но он, все так же заворожено разглядывая картину, внимательно меня слушал, — и там сидела одна пара. Я тогда мало что понимала в отношениях между мужчиной и женщиной, но уловила между ними особую атмосферу. Они словно отделились от внешнего мира, беседуя о своем, понятном только им. Затем к ним подбежала маленькая девочка и подарила одуванчики, которые сорвала на детской площадке. И вдруг молодая девушка горько заплакала, а мужчина принялся утешать свою спутницу. Тогда я не понимала, почему у нее возникла такая реакция на поступок девочки… да и сейчас, если честно, не понимаю, какого это — потерять самого дорого человека…
Когда я посмотрела на юношу, его задумчивый взгляд был направлен в окно. Мы так и стояли в слепом молчании несколько минут, пока я не решилась уйти.
— Извини, что помешала…
— Вовсе нет, — сказал Саске скорее из джентльменских соображений, чем от чистого сердца, — я уже как раз собирался уходить.
— Ну да… Ты всегда собираешься уходить, когда кто-нибудь появляется рядом.
То ли алкоголь подтолкнул меня на такие дерзкие высказывания, то ли мне уже действительно надоело каждый раз делать вид, будто холод его слов не коснулся моей щеки и не ранил мое сердце.
Саске сделал несколько шагов в мою сторону, но продолжал сохранять дистанцию. Ровно шесть секунд он пристально глядел в мои глаза, затем непонимающе приподнял одну бровь, и все его выражение лица словно презрительно говорило: „да что ты можешь знать обо мне?“
Именно в этот момент я решила нарушить созданные им же невидимые границы близости, и посмела поцеловать юношу в сомкнутые в тонкую линию губы. Тот, точно получив высокий разряд тока, быстро отстранился и мгновенно отреагировал:
— Перестань….
— Что? — удивленно произнесла я, покрасневшая до кончиков ушей.
— Перестань делать вид, будто пытаешься понять меня. Скажи, что я тот единственный, которого ты ждала всю свою жизнь, и что влюбилась с первого взгляда, или любую другую чушь, которую я слышал миллионы раз.
Это было уже слишком. Меня никто никогда не отвергал так жестоко. Меня вообще никто и никогда не отвергал, ведь я впервые позволила себе такой спонтанный и сумасшедший шаг. Я не собиралась плакать, показывать, что мое самолюбие задето, потому что задеты были чувства. Я отвела покрасневшие глаза в сторону и развернулась, чтобы как можно быстрее покинуть комнату. Но перед тем как переступить ее порог, я повернула голову и сказала прощальные слова своему обидчику:
—
„Мне мама говорила в детстве: укутайся тепло — замерзнешь.
И я замерз.
Сковал мне душу безразличный, серый лед.
Твои слова по сладости, как мед
Ты думала, девица, я воспринял шуткой,
А я всерьез…“*
Процитировав эти строки, я была готова окончательно покинуть этот вечер. Мои ноги несли меня сквозь притворные радостные лица, а голова была опущена, и глаза глядели в пол.
— Уже уходишь? — услышала я знакомый женский голос, принадлежащий Хинате, мимо которой я проходила, но никакой реакции от меня девушка не дождалась. Вместо того, чтобы дать ответ на ее вопрос, я продолжала следовать по направлению к выходу, желая поскорее очутиться дома и забыть о своей самой глупой ошибке в жизни. Я неслась и ничего не замечала вокруг, даже внимательный взгляд Итачи, следивший за моей удаляющейся фигурой….
