***
Слушание по делу об убийстве Одетт Карлы Леймон выпало на пятницу. Я еще не знаю, каким цветом отмечу этот день в календаре: траурным черным, или победным красным, но стараюсь верить в последнее. Кстати, о черном: сегодня все мы, не сговариваясь, нацепили эту до пошлости заурядную классику, даже никогда не пасующая перед экспериментами с одеждой Ино допустила оплошность. Последние пятнадцать минут до начала процесса делают свое дело — накалывают страсти в здании Верховного суда, куда перешло наше разбирательство из низшей инстанции. Обычно происходит такой расклад: судебные чиновники, вроде клерков и стенографистов в спешке готовят протоколы, подбегая к одному из коллегии отобранных жребием судей, чтобы вынести мозг и без того занятым мужчинам, информируя тех о новых «внезапно обнаруженных» помарках. Прокурор делает финальные звонки «куда надо», чтобы позже, на самом заседании, как можно искуснее скрыть, что фальсификация улик абсурдна. Адвокат напоминает клиенту, что если тот скрывает дополнительные сведения, способные навредить их репутации и повлечь сокрушительный проигрыш, то он откажется его защищать. Присяжные знакомятся и заранее договариваются о мирном урегулировании в случае возникновения конфронтации с решением о виновности подсудимого, а гражданские упорно делают вид, будто понимают всю эту запутанную систему. Однако утро этой пятницы предстало иным. Ведь судить собираются не вора из глубинки, финансового мошенника или обезумевшего фаната, а сына Фугаку Учиха — человека, не проигравшего ни одного дела и лучшего среди ему подобных, который столкнется в неистовой схватке с прокурором Тсунаде Сенджу — женщины с идентичным статусом. Будет жарко. Не пропустите. Примерно так пестрили заголовки печатных изданий и интернет-сайтов СМИ столицы. Я наблюдала, как корреспонденты охотятся за прямым репортажем, столпившись возле здания суда и подгоняя операторов с настройкой оборудования. Некоторые из них — самые талантливые, разумеется — нахально протиснулись благодаря полезным знакомым внутрь, вымаливая интервью если не у участников процесса, то, в крайнем случае, у обычных слушателей. Шикамару, естественно, не смог удержаться от соблазна высказать свою точку зрения, но интеллект моего сокомандника, благо, превосходил банальное желание красоваться на камеру: — Пока рано говорить о приговоре или оправдании: дело пятилетней давности, и в нем превалируют в большей степени показания свидетелей, чем конкретные факты. Если участники прибегнут к аффилированию, процесс пойдет гладко и не растянется на несколько недель. Возможно, даже удастся избежать апелляции. Киба держался с менее завидной уверенностью, с безумной верой в глазах и чуть ли не пеной изо рта пророча победу стороны защиты: — Фугаку-сан никогда не проигрывал. Вы сами в своей газете недавно целую колонку посвятили его триумфам, так что: какими бы источниками не пользовалась прокурор, ей не одержать победу над адвокатом с заслуженным статусом. Вот, как-то так. Слушайте, а можете вырезать потом при монтаже тот момент, когда я отвечаю на вопрос про взаимодействие с обвиняемым? У меня там поза неудачная… Сай вообще воздержался от комментариев. Неджи и Хината обсуждали с отцом последней свои темы, далекие от связи с Большим залом, расположившись на пуфиках в углу перед огромными дверями. Темари терпеливо выслушивала жалобы Яманака о тяжелых подготовках к процессу: -… целую ночь перечитывала уголовный кодекс, чуть не проспала, представляешь? Даже голову перед выходом не помыла, еще и ключи от машины где-то затерялись, пришлось ехать в такси без кондиционера. — Ты живешь в центре. Это в семи минутах ходьбы отсюда, Ино. Я по-прежнему пристально наблюдала за ними, зажимая правой рукой подол узкой юбки в области колен. Один из них — тот, кто будет торжествовать, если добьется вынесения приговора для Саске, ведь это будет означать, что он не зря вынашивал долгий гениальный план, воплотившийся жестокой психологической (и физической) пыткой в одном учебном году для всех нас. Один из них — тот, кто присылал мне записи, избивал до синяков и кровавых ран, мучил телефонными звонками. Один из них — тот, кто ненавидит преподавателя криминалистики и полностью лишен рассудка. Один из них — Zet. — Сакура, даже если ты соврешь, что не волнуешься — испорченная ногтями юбка это прокричит. Я не смотрела на Наруто, присевшего рядом, и не видела его утешительной улыбки, которая наверняка искренне появилась на лице блондина. — Сигареты кончаются… и нервы тоже. — Да, все это будет нелегко. Саске не спал и ничего не ел уже несколько суток, Итачи и Какаши бьются над поиском новых улик, Фугаку с трудом согласились выписать из больницы ради сегодняшнего слушания, а у него сердце еще не восстановилось… — Знаешь, с такими подбадривающими речами тебе самое место в политике. Лучше скажи: есть обнадеживающие зацепки? Сокомандник колебался с ответом, но мой вымаливающий и одновременно не терпящий возражения взгляд его поторопил, поэтому Узумаки уже собрался озвучить какую-то интересную новость, но секретарь появился из дверей раньше, чем тот успел открыть рот. — Все присутствующие приглашаются в зал суда, слушание начинается. Дождь заколотил по асфальту, словно обезумевший пианист по клавишам расстроенного рояля. Мелодия зазвучала неопределенной тревожностью, и эта соната передалась атмосфере внутри. Наша группа заняла места за спиной Фугаку, пересматривающего документацию о последних заключениях судебной медицинской экспертизы по телу убитой девушки. Бледность лица мужчины выдавала прогрессирование болезни, а сухой кашель с перерывами в несколько минут и вовсе начал наталкивать меня на мысль, что отец Саске не выдержит и половины разбирательства. Его младший сын и он же моя бессонная ночь неподвижно сидел слева от адвоката. Глазам был доступен лишь его профиль, однако этого хватило, чтобы идентифицировать его психологическое состояние по искаженному внешнему облику. Каждый считал своим долгом подойти к юноше, высказать соболезнования, дать совет напоследок, предостеречь или подбодрить, и никакой реакции, конечно, не получали в ответ. Нет, сейчас его внимания добиваться бесполезно. Саске замечает вас только в том случае, если его интерес оправдан. Поэтому необходимо дождаться, когда меня вызовут в качестве свидетеля. — Добрый день, можете садиться, — провозгласил один из пяти основных судей, когда появился в назначенное время в зале и сразу перешел к стандартным формальностям: озвучиванию прав и обязанностей каждой из сторон, включая состав судей, — Все участники процесса явились на слушание? После лаконичного утверждения, седой мужчина в мантии продолжил стандартную речь: — Тогда судебное разбирательство объявляется открытым. Слово предоставляется стороне обвинения — прошу, госпожа Тсунаде. Истец, судя по ее шумному подъему со стула, была настроена решительно. Ее молодая помощница приготовилась подать женщине бумаги и футляр с очками, но та уверенным движением руки остановила девушку. — Вот как, даже без подготовок на этот раз… — усмехнулся Шикамару, анализируя каждое действие прокурора. — Кажется, для нее победа теперь дело принципа, — согласилась Темари, вслушиваясь в отточенные слова эффектной женщины. — Уважаемый суд и присяжные, сегодня мы разбираем дело об убийстве — жестоком убийстве несовершеннолетней девушки из Англии, получившей двадцать пять ножевых ранений в область живота, груди и гортани. Являлись ли мотивы столь зверского преступления побуждением разума, или, быть может, повреждением психики? Была ли совершена расправа над бедной ученицей на почве национальной ненависти или горькой любовной драмы? Сегодня мы выясним подлинные обстоятельства той злополучной ночи, потому что такие уроды должны понести заслуженное наказание. — Да уж, на экспрессивные выражения в своей лексике она не скупится… — нервно заметил Киба после громкой речи Тсунаде. — Ее племянницу ведь несколько лет назад изнасиловал и сжег один парень из школы… — тихо произнесла Хината, раскрывая интересные факты непоколебимой женщины из стали. — Теперь понятно, почему она так вцепилась в наше дело… — прокомментировал Неджи, поворачивая голову в сторону внезапно заговорившего Сая с его загадочным комментарием. — Бернард Шоу как-то писал: «идея судебного процесса заключается в том, что, если заставить двух лжецов разоблачать друг друга, правда выплывет наружу». — Осталось выяснить, кто лжет. Я горько улыбнулась собственным мыслям, что выглядело, всего скорей, как минимум чудно для остальных и давало повод для подозрений, а пока мы отвлеклись на пустой диалог, судья обратился к адвокату: — Слово предоставляется стороне защиты. Фугаку медленно поднялся, выпрямляя спину, и голосом военного представителя сообщил: — В отличие от оппонента, выскажусь кратко: мой сын не виновен, и я это докажу. Отлично. Все доводы сторон приняты — настала очередь вызова свидетелей. У меня дрожали даже волосы от принудительного ожидания, когда же представится шанс высказать хоть малейшую деталь, способную спасти Саске от тюрьмы. Пусть и уверенность в его невиновности не соответствовала ста процентам полностью. — Сторона обвинения вызывает первого свидетеля — Узумаки Наруто. Молодой человек рядом со мной едва не подпрыгнул от фразы Тсунаде, вжавшись в спинку своего сидения. Пришлось буквально вытолкнуть онемевшего телом друга, шепнув на ухо успокаивающее «не волнуйся, главное не нервничай» и с замиранием сердца ожидать дальнейшей сцены. Горе-свидетель, как без этого, по пути споткнулся о выступ подле трибуны, едва не отломав ручку из красного дерева соседнего стола, и в неловком молчании присел на «электрический стул», уловив в поле зрения закатившиеся глаза лучшего друга. — Скажите, Наруто… — начала прокурор, мгновенно услышав четкий рапорт: — Так точно! — Во-первых, успокойтесь. Скажите, это правда, что вы учились с обвиняемым в частной военной академии и состоите с ним в близких отношениях? — Простите, в каких отношениях? — Что за идиот… — вздохнул Шикамару, устало массируя лицо. — В близких дружеских отношениях, — на всякий случай уточнила женщина, понимая, что здесь требуется особых подход. — Да, так и есть. — Значит, на выпускном вечере вы тоже присутствовали? Блондин выдержал паузу в несколько секунд, тщательно стараясь подобрать удачное объяснение. По крайней мере, это выглядело как попытки старательного обдумывания. — Ну, вообще-то я чуть позже приехал… мы договорились встретиться в доме одноклассника, где проходил прощальный вечер, но Саске там уже не находился к моему прибытию. — Получается, вы так и не встречались в ту ночь? — Не совсем…***
Юноша удачно ретировался от рыжеволосой девицы, дожидаясь прибытия золотистой тойоты аквы, принадлежавшей единственному человеку в академии, с которым у него получилось завести дружеские узы. Учиха еще с младших классов осознал, что вертеться вокруг его эго Узумаки, в противовес остальным, ни за что не собирается, более того: обязательно бросит любимчику всего преподавательского состава вызов. С таким явлением брюнет сталкивался довольно редко, за имением образовавшейся привычки получать ровно столько внимания, сколько мог отдать ему любой восхищенный обаянием и силой Учих. Наверное, по этой причине взбунтовавшийся против устоявшейся системы самородок открыл в замкнутом мальчике такое новое чувство, как желание соперничать. И хоть сначала конкуренция минимально соответствовала планке сына адвоката, сам он необъяснимо видел в блондине пугающий потенциал. Естественно, Саске считал исключительно своей заслугой поднятие друга на столь высокий уровень способностей, но также осознавал, что за все время их дружбы обязан многому парню за то необходимое понимание, которое не демонстрировали родные отец и брат. Он доверял Наруто, уважал его и даже в тайне восхищался им, пусть и умело скрывал качества, которые стыдился выставить напоказ перед одноклассником. — Так вот, куда ты слинял… — оценил заведение обладатель прибывшей машины, обращаясь к присевшему в салон другу. — Слишком долго добирался, — тут же отчитал темноволосый выпускник, захлопывая за собой дверцу авто. — Скажи спасибо, что вообще приехал. Между прочим, из-за твоего звонка даже глотка там не успел сделать, хотя этот пижон уверял: «лучшее вино, высший сорт винограда…» — Дрянь его вино. Как и сам обладатель, — вырвалось у Саске при воспоминании о том, как их общий уже бывший одноклассник оскорблял лучшего друга прилюдно. — Согласен. Так куда направляемся-то? — Обратно на празднование. Наруто круто развернулся на повороте, вслух строя догадки по поводу такого необычного желания: — Захотелось обнять всех на прощание? Или у тебя там особенный гость? Внезапно ответ на риторические вопросы осенил голову Узумаки. — Одетт, верно? Он снова оказался единственным, кто был посвящен в секретность их общения с девушкой из женского пансиона. Если быть точнее, никто его не посвящал: просто в прошлом году он случайно заметил, как в ботаническом саду, где была организована общая экскурсия для школ-соседей, иностранная ученица прошла мимо брюнета, поздоровавшись с ним, а тот ей улыбнулся. И ни один адекватный человек не заподозрил бы в этом тривиальном жесте приличия серьезной подоплеки, но только блондин, по-настоящему знающий друга, понимал: подобное в практике приветствия с девушками у Саске впервые. Однако как бы убедительно Наруто не требовал от юноши объяснений, все, чего он добился — «мы иногда беседуем о всяком». — Здорово, правда? — заговорил голубоглазый молодой человек, которого начала угнетать тишина, — Что сегодня, наконец, кончается школа и начинается взрослая жизнь… — Взрослая жизнь? — иронично повторил Учиха, оглядывая темную дорогу за окном, — Поступление в университет: пять лет бессмысленно растраченных на монотонные лекции, составленные по одному типажу тривиальной программы. Потом еще двадцать лет, убитых на выстраивание почетной карьеры, чтобы заслужить всеобщее поклонение алчных рабов системы и позже внушать своим детям «правильный выбор», игнорируя их желания. — Не обязательно так загоняться, — возразил водитель, высматривая впереди проезжую часть, — никто не заставляет тебя следовать этому пути, выбери свой ориентир и определись с моралью, или как там… — Не заставляют, говоришь? Скажи это моему отцу. Хотя вряд ли он станет слушать. — Фугаку хороший человек, просто наверняка боится не уберечь тебя от ошибок, которые, возможно, и сам совершал когда-то. По крайней мере, у меня вообще нет родителя, переживающего за будущее своего ребенка. — Давай сбежим. Наруто немного опешил от сказанных товарищем слов, непонимающе оглядывая пассажира на соседнем сидении. Тот твердо продолжал настаивать: — Нас обоих ничего здесь не держит. Можем хоть завтра собрать вещи и отправиться искать смысл больший, чем тот, который люди отождествляют с обыденными рамками ограничений. — Стой-стой-стой. Ты, как всегда, мягко стелешь, да спать жестко. Куда мы поедем без средств, плана и веского резона? А здесь дом, столица с любыми возможностями, родное место, друзья. Меня лично все устраивает. Саске остался недовольным, что его не поддержал единственный человек, способный на это. К тому же, состояние продолжало ухудшаться, и юноша с трудом контролировал нарастающую агрессию: — Настоящий трус, Узумаки — вот ты кто. Жалкий и слабый, ничего удивительного. — Вынес вердикт самовлюбленный эгоист, не воспринимающий чужую точку зрения. Приехали. Выметайся и больше можешь не звонить — все равно не отвечу. — Ей-Богу, хуже девчонки.***
— После этого мы больше не виделись… — закончил блондин, возвращаясь к реальности. Я, как и все из группы, погрузилась вместе с ним в воспоминания пятилетней давности, приходя к выводу, что в тот период мой преподаватель действительно нуждался в понимании со стороны близкого окружения. Пубертатный возраст слишком уязвим для внешнего давления — уж я-то не забуду. — Спасибо, вопросов больше нет. После вызова первого свидетеля одна из сторон попросила взять перерыв, чтобы подготовиться к прибытию следующего. Разумеется, моя надежда улучить удобный момент, чтобы поговорить с Саске с треском провалилась, когда Какаши, выступавший помощником адвоката, отвел молодого человека в специальную комнату. Зато выпала свободная минутка перекурить и повторно прокрутить в голове ту схему, по которой я буду отвечать на вопросы Тсунаде. Например, категорично не стоит упоминать те улики, разоблачающие причастность брюнета: вроде сережки или телефона. Нужно ли вообще признаваться суду в том, что происходило между мной и юношей в отношении любовных перипетий? Если таковое можно назвать любовью. А если нет… Внезапно от потока мыслей меня отвлекла следующая картина: позади толпившихся у входа граждан, активно обсуждавших разбирательство, прямо на пустой темно-зеленой софе скромно расположился человек, чьего присутствия я сегодня точно не могла здесь представить. И странно было даже не то, что Сасори явился на слушание, а сцена, увиденная мной дальше. Преподаватель криминалистики возвращался в сопровождении декана исторического факультета, готовясь переступить порог вместительных дверей Большого зала, как вдруг остановился возле парня с бардовыми волосами, уткнувшегося в мобильный телефон. Он присел на корточки, чтобы лично заглянуть в лицо поднявшего непонимающие глаза собеседника, высказав ему всего одну короткую реплику, затем встал и скрылся внутри, как ни в чем не бывало. Сасори, в свою очередь, продолжил с прежним выражением безразличия глядеть в смартфон, правда, слегка нахмурив брови. — Что ты делаешь в суде? — незамедлительно метнулась к юноше я, забыв о всяких приветствиях. — Доброе утро, Сакура, — оживился тот, покидая мягкий диванчик, — помнишь друга из органов, который помог нам тогда с поиском личного дела? Он попросил меня приехать сюда, чтобы потом пересказать, чем закончится дело. — А Саске зачем к тебе подходил? Вы все-таки общаетесь, выходит? Молодой человек отвел меня в сторону, чтобы избежать лишних ушей. — Вообще-то он предупредил, что если еще раз увидит на тебе хоть один синяк, то сам не оставит от меня живого места. Можешь это как-то объяснить? — Понятия не имею… Сейчас визави услышал откровенную ложь, потому что мой мозг был занят анализом поступков брата Итачи. Получается, он всерьез считает Сасори тем, кто нападал на меня в туалетной комнате на банкете, безлюдном метро и ночном переулке. Значит ли эта логика, что Саске действительно не связан с жутким садистом, который пытался несколько раз прервать мою жизнь и заполучить серьгу? Возможно, брюнета подставили, а парень с выкрашенными в красный цвет волосами утаивает важные подробности прошлого, иначе младший сын Фугаку не стал бы подозревать его на пустом месте. Тогда неожиданный визит в Верховный суд не предлог, а конкретная цель — встретиться с Zet. Один из нас. Как далеко ты готов пойти ради идеального преступления? Через десять минут продолжиться слушание, и все мы приблизимся к разгадке того, что на самом деле произошло в ночь убийства.