Жизнь шкурки

       POVМаксим       Разлепляю глаза и сразу же будто получаю молоточком по голове. Такие молоточки обычно используют доктора в поликлиниках, когда стучат по коленям. Кряхтя и постанывая, я поднимаюсь с кровати и бреду на кухню. Вот, что значит давно не пить алкоголь — тяжелое похмелье. Может, мне в целях профилактики почаще пить?.. Наливаю себе в кружку воду и сажусь на стул, попутно делая маленькие глотки. Интересно, сколько времени? Я, когда вернулся, видел маму. А до этого? Последнее, что я помню с вечеринки это то, как Руслан признается мне в любви. Странно даже. Интересно, это он так напился, что решил признаться? Или, может, мы с ним до этого что-то делали, и это было в порыве страсти?.. Честно говоря, я никогда не верил в любовь, как в какое-то внеземное чувство. Влюбленность — да. Она заставляет людей, понравившихся друг другу, трахаться. Это объяснимо. А любовь? Всегда думал, что это какая-то смесь привязанности, доброты и тепла, оставшихся от влюбленности. Ничего из этого Руслан не проявлял ко мне. Ну, почти – почти не считается. Думаю, он сказал это по глупости, но всё равно нужно будет спросить об этом. Выпив первую кружку, я налил следующую и снова опустился на стул. Что-то было ещё. Черт, нужно подумать… Я, вроде, обещал позвонить Руслану, как проснусь. Долив воды, я пошел в комнату и там, взяв телефон, набрал Тушенцову сообщение. Простое и короткое: «Я не сдох». Затем сразу же допил воду и завалился на кровать. Не знаю, сколько прошло времени к тому моменту, как я снова открыл глаза, но у моей кровати уже сидел Руслан и чесал мне по голове.  — Вставай. Я уже думал, что ты сдох. В ответ я потянулся и перевернулся с живота на спину. Надо же. Впервые он меня так спокойно будит.  — Ну, ты как? Похмелился?  — Ну, такое, — скривившись, ответил я. Хотелось какой-нибудь жирной и вредной еды. Вроде шаурмы или гамбургера, но в этот особенный день я не стану это кушать, даже если мне предложат волшебную палочку. Помнится, я как-то пошел в мак с двоюродным братом первого января в десять утра. Помимо того, что работники выглядели так, будто на каторгу пришли, так ещё и не тот бургер сделали, к тому же и салат не положили. Тогда я жаловаться не стал — было как-то жалко их, праздник всё-таки. Но вот когда меня под вечер затошнило этим самым бургером, я понял, что совершил огромную ошибку.  — Ты бы поел, — протянув мне руку, чтобы я встал, посоветовал парень.  — Я именно об этом и думаю.  — Я могу тебе приготовить что-нибудь.  — Вау, сам Руслан Тушенцов будет готовить мне завтрак?  — Я бы скорее назвал это обедом.  — Ты собирался идти готовить, — напомнил я, взявшись за руку Руслана, поднялся и отправился в ванную, чувствуя на себе недовольный взгляд. Когда я вышел, на столе уже стояли бутерброды, обжаренные на масле. Обычно я такое не ем — мама всегда говорила, что это вредно и невкусно, а я не спорил, но после пьянки и не такое съешь во имя спасения желудка. — Кстати, Руслан, я тут у тебя спросить хотел… — опускаясь на стул, произнес я.  — Как ты не умер от такого количества алкоголя? Я и сам об этом думаю, — парень сел напротив меня.  — Шутка устарела. Я про другое. Ты вчера сильно пьян был?  — Не особо. А что, думаешь я тебя в бессознательном состоянии с Семченко трахнул?  — Не, кое-что похуже.  — И что же это? — Руслан гаденько улыбнулся. Что-то тут не так. Может, ещё что-то было, и я не помню?  — Ты признался мне в любви. Лицо Тушенцова сразу стало каменным, и он потупил глаза в столешницу.  — Максим, ты есть хотел. Едят с закрытым ртом, знаешь?  — Да, — я откусил бутерброд. — Я думаю, что признание в любви всё усложняет. Не думаю, что это вообще нужно говорить.  — Почему? — Руслан поднял глаза.  — Саша, ну мой бывший, сначала признался мне в любви. Это было так странно и приятно одновременно, но, так же, как и с тобой, я не знал, что ему ответить. Просто поцеловал, его это устроило. Потом было всё хорошо, мы общались, гуляли, а потом — он бросил меня. Просто написал сообщение, что не хочет больше меня видеть, и с каждым днем желание не видеть меня всё усиливается.  — Почему?  — Мне тоже было интересно. Он ответил, что не знает, просто чувствует так. Я просил его встретиться, хотел, чтобы он сказал мне это в лицо. Он сначала ответил, что можно, а потом резко спросил «зачем» и заигнорил. Это было больно.  — Не хуже измены. Я думаю, что он испугался, что его чувства не взаимны.  — Ты бы отдался человеку, к которому ничего не чувствуешь? В первый раз?  — Может, он этого не понимал. Я думаю, что он соврал тебе. Если бы вы встретились, он не смог бы сказать это в лицо. Испугался.  — Я тогда думал об этом. Легче не становилось.   — Ты его забыл. Значит, всё хорошо, теперь, по крайней мере.  — Да, но если я его встречу когда-нибудь, то будет сложно не разбить ему лицо. Руслан рассмеялся, но, быстро взяв себя в руки, закрыл рот рукой и долго смотрел на то, как я ем.   — В этом мы с тобой отличаемся. Если я увижу Юру, то процентов семьдесят, что я буду умолять попробовать начать всё заново.  — Может, в знак солидарности расскажешь, как ты с ним расстался?  — Он стал трахаться со всеми подряд, а я терпел. В нашу годовщину я подготовил ему сюрприз, а он даже не пришел. Я приехал к нему домой, а он там с очередным любовником. Я психанул и разбил тому парню лицо, а Юра начал кричать, что я псих. Даже не помню, кто кого бросил.  — Получается, не одному мне не везёт в отношениях. Ну из знакомых.  — Ну, нет, Максим, ты больший неудачник. Меня ни одна девушка не бросила. Я часто разводил на секс, даже если мы встречались дня три, особенно, если это были девственницы. Потом мог через пару дней бросить. Обычно я это делал, потому что мне надоедали их розовые сопли и сердечки.  — Руслан, ты – козел.  — Я знаю. Доедал свой «обед» я уже в молчании, а когда встал, чтобы помыть тарелку, ко мне сзади пристроился Руслан.  — Макс, теперь ты ответь на мой вопрос: что ты ко мне чувствуешь? Только честно. — Я не знаю, — выдохнул я, включая воду. Я ждал этого вопроса и уже размышлял над ответом. Пару месяцев назад я бы сказал, что ненавижу его, но сейчас это уже не так; какой-то любви или чего-то похожего я тоже не чувствую.  — Так не бывает. Ты должен что-то чувствовать.  — У меня к тебе чувства, как к пододеяльнику. Исчезнешь — мне не придется тебя одевать с потом и кровью на одеяло, но оно будет пачкаться без тебя, и это будет не очень хорошо, я думаю.  — Прекрасное сравнение, Максим. Я тебя понял, — парень поцеловал меня в макушку и опустился на стул. — Моя хозяюшка, — насмешливо произнес Руслан.  — Как ты меня назвал? — развернувшись, спросил я. Офигеть, как у него быстро меняется настроение. Мне бы сейчас чаю и пледик с плюшевым мишкой, чтобы поплакать, а он смеется.  — Хозяюшкой. У тебя ещё сковородка.  — Мне как-то не до шуток.  — Милая, а кто тут шутит? — спросил Тушенцов. Вроде бы он собирался добавить ещё что-то, но не успел. Я кинул в него напененную губку и, быстро смыв пену с рук, опустился на стул.  — Кто готовит, тот и моет. Давай, хозяюшка, — уже сдерживая улыбку от недовольного лица Руслана, произнес я.  — Ты охуел? — ой, кажется, кто-то разозлился, но мне уже смешно.  — Да, милая, — ответил я и рассмеялся. Зачем так смешно смахивать с себя пену? Руслан кидает злой взгляд на меня, в следующую секунду подхватывает меня на плечо и уносит в комнату. Там валит на кровать, и та издает жалобный скрип, а сам он нависает сверху.  — Полегче, мне спать ещё на ней. — Я могу сломать кровать ещё раз. Ключевое слово — ещё раз. Опыт имеется уже.  — Мне прям страшно, — рассмеялся я. Всё, что можно было, я уже испытал. Больше меня запугивать нечем.  — Тебе должно быть страшно, потому что ты наказан.  — Ага, — я снова рассмеялся и попытался встать, чтобы домыть ту несчастную тарелку и сковороду, но Тушенцов толкнул меня обратно. — Мне нужно домыть, иначе мама пизды даст. Или это такой хитрый план? Ты сам ничего не будешь делать, и мне даст пизды мама? Хитро-хитро.   — Думаю, это будет неплохим дополнением.   — К чему?   — К тому, что я тебя отшлепаю.   — Опять твои БДСМ замашки?  — Не делай вид, что тебе не понравится.  — Что в этом может нравиться?   — Ну… Мне нравится, когда кто-то оказывается в моей власти. Когда я злой, я могу не почувствовать партнера, а в таком состоянии я всегда чувствую, нравятся ли человеку подо мной мои действия или нет.  — У парня это легко понять: член стоит, значит всё заебись.  — А если он жопой к тебе стоит?  — Тогда он не будет вырываться.  — Ты был бы плохим верхним, да и нижний тоже так себе, — Руслан чуть ухмыльнулся и лег рядом со мной. Неужели моя попа спасена?  — Почему это?  — Ну, согласись, тебе же нравится, когда тебя шлепают, например? Не сильно, чтобы ты после этого сидеть нормально мог.  — Я не имел такого опыта, — нервно засмеялся я. У Руслана какое-то странное представление об отношениях.    — Хорошо, — он тяжело выдохнул и замолчал на несколько минут. Я уже успел подумать, что разговор закончен, но, как оказалось, нет. — А когда тебя вжимают в стену? Не чтобы избить, а поцеловать.  — И такого опыта тоже не было. Только когда ты собирался меня насиловать.  — Тогда представь, — он повернулся на меня. — Давай. Я закрыл глаза и выдохнул. Представил, как чьи-то сильные руки толкают меня в стену, затем обнимают за талию, властно прижимая к себе, целуют, чуть грубо. Да, возможно Руслан и прав. В этом что-то есть. — Ну?   — Ладно. Возможно, мне это и понравилось бы, — открыв глаза, ответил я.   — Если бы ты был более раскованным, это было бы охуенно. А то знаешь, как с телками? На словах все такие пошлые, прямо Саша Грей отдыхает, а на деле: «фу, убери эту штуку от моего лица». Это и смешно, и грустно.  — Почему? — я засмеялся. Имея много друзей натуралов, я постоянно слышал, что парни хотят пошлых девушек, а потом и на себя это перенял. И, как оказалось, не зря, — распространяется это почти на всех парней.  — Ну, представь, что тебе парень рассказывал про то, какой у него огромный елдак, а на деле оказался пять сантиметров при стояке.  — Хуево, — я даже поморщился. — Но это разные вещи.  — Нихуя. Вот ты в жизни горячий и в постели, когда не сопротивляешься, тоже, а когда баба говорит, что она охуеть какая развратница, а потом краснеет, когда ты снимаешь штаны, как-то хуево.   — Я могу расценивать, как комплимент то, что ты сказал про постель?  — Это он и был, — Руслан засмеялся и, привстав, легко поцеловал меня в губы, дальше ушел на кухню. Когда через несколько минут у меня в голове прояснилось произошедшее, я пошел за Тушенцовым, а тот уже вытирал посуду. Неожиданно.  — С чего вдруг в тебе проснулась такая доброта?  — Первое января – нужно помогать бухим и немощным, — он вытер руки о полотенце на столе и подошел ко мне вплотную. — Эта акция одноразовая. Сегодня можешь просить чего хочешь.  — Знаешь, когда я был маленький никогда не понимал, почему люди, находящие лампу с Джином не загадают желание, чтобы он всегда исполнял их желания.   — Потому что Джин откажется это выполнять?  — Но он же обязан выполнить три желания.   — Макс! — чуть прикрикнул Тушенцов и усадил меня резким движением на стол. — Даже и не думай. Я не Джин, и не соглашусь на это.  — Жаль. Мне бы не помешал Джин.  — Я могу им стать, но только при условии, на которое ты не согласишься, — теперь он встал у меня между ног и обнял, уложив голову мне на плечо и уткнувшись губами в шею.   — Какое же? — от моего же вопроса у меня побежали мурашки по телу. Что он может такого хотеть, на что я не соглашусь? Рабство? Работать шлюхой на него?   — Встречаться со мной.. — ну, я не далеко ушел в своих предположениях.   — Зачем тебе это?   — Встречаться с человеком, который мне…  — И тут Тушенцов не знает какие слова подобрать, — тихо засмеялся я, почувствовав, как замешкался парень.  — Давай честно, — он выпрямился и теперь смотрел мне прямо в глаза. — Ты мне нравишься.. и достаточно сильно. Думаю, это можно назвать влюбленностью. Поэтому, да. Зачем мне хотеть встречаться с человеком, в которого я влюблен?  — Прям день откровений какой-то.  — Только сегодня.  — В прошлый раз ты мне подобное рассказывал, когда я болел.  — В СССР можно было не выходить на работу три дня без справки и объяснить это тем, что ты просто пил, так что ты и сейчас болеешь.  — Это забавно. Теперь я понимаю, почему старики так хотят вернуть СССР, но, думаю, тебе бы там не понравилось.   — Почему? — Руслан снова гаденько улыбнулся. Да что за черт?  — Секса не было.  — У них была сексуальная революция. Нужно быть внимательнее на обществознании.   — Бесишь, — выдохнул я и попытался слезть, но Руслан удержал меня и поцеловал. Сначала осторожно и как-то неуверенно, но уже через минуту он кусал мои губы, а я думал, как бы он снова не прокусил их.   — Как-то скомкано, — оторвавшись, произнес парень.  — У меня есть Кирилл.   — А у меня распирающее чувство справедливости, которое кричит о том, что Семченко тебе не нужен.   — Печень мне не нужна, а Кирилл нужен, — рыкнул я. Эта «песня» раздражала.   — Просто поцелуй меня. Нормально, по-взрослому.   — А если я не хочу?   — Значит, ты обманываешь. Меня или себя. Ты же делал это раньше, значит, кого-то ты обманываешь. Разберись в себе. Руслан отпустил меня и пошел в мою комнату и, судя по очередному жалобному скрипу, завалился ко мне на кровать.   — Что у тебя с кроватью? В прошлый раз она не скрипела.   — Она начала скрипеть в тот момент, когда ты кинул меня на неё.   — Прости. Я всё также продолжал сидеть на обеденном столе, думая, что ни в коем случае нельзя идти к Руслану. Если я сам приду к нему, то как-то это завяжется, и я его поцелую, и это ещё мне будут припоминать очень долго. Но не сидеть же мне тут до конца жизни? Или сидеть?   — Шабанов, издай хоть какой-нибудь звук, чтобы я не думал, что ты там сдох. Я почти засмеялся. Нет, он меня провоцирует. Просто знает, что будет, если я к нему пойду. А что будет? Боже, веду себя как маленькая девочка.   — Макс, ты же не выпрыгнул из окна? — уже громче спросил парень. Я всё также молчал, — Макс! — теперь он вскочил с кровати и прошел в коридор. — Сложно ответить?   — Да.   — Хуй-на! — крикнул Тушенцов, и у меня в голове зазвенело.   — Я же больной сегодня.   — Будешь бесить меня, то не только больным, но ещё и бедным станешь.   — Угрозы опять пошли?  — Всего лишь предупреждения.   — От просьб поцеловать до предупреждений. Быстрый ты, — я спрыгнул со стола. — Может, это за тебя волноваться нужно, чтобы ты из окна не выпрыгнул?   — Шабанов, я тебя сейчас в окно выкину, — ой, какие мы злые. У меня даже настроение улучшилось.   — Ну, попробуй выкинь. Тушенцов улыбнулся своей гаденькой улыбочкой и подхватил меня под ягодицы, повернувшись к окну. Блядь. Кажется я не того эффекта добился. Руслан закрывает глаза и тянется ко мне. Я мудак. Его губы накрывают мои. Блядь. Я закрываю глаза. Он закусывает нижнюю и оттягивает. Из меня вылетает воздух и он звучит, как стон. Пиздец. Парень улыбается и облизывает губы, снова закусывает губу, но теперь верхнюю.  — Поцелуй меня, — отстранившись, произносит он. Таким тихим, хриплым голосом, что у меня по спине пробегают мурашки. Ответить я не мог, только потянулся своими губами к его. Руслан улыбается, и целовать его становится неудобно, из-за чего я отстраняюсь, но меня тут же прижимают обратно.  — Не так быстро, — чуть отстранившись, говорит Руслан и тут же закусывает мою губу. Я успеваю сделать только маленький глоток воздуха. Я не знаю, сколько мы ещё целовались, но я несколько раз отстранялся и делал новый вдох, но дыхание всё же перевести не успевал. Наверное, нас остановили бы только стертые в кровь губы, если бы в паре метров от нас не раздалось не многозначительное:   — Охуеть. Сначала я даже не осознал произнесенного и продолжил кусать губы Руслана, но тот почему-то замер. Я просто оторвался от него и с закрытыми глазами переводил дыхание. Когда же до меня дошло сказанное, я открыл глаза и уставился в дверной проем. Охуенно помирились.   — А я-то, наивный, думал, что ты шлюха только по профессии, — бросил Кирилл – как в лицо плюнул.   — Я знаю, что тебе нравится его таковым считать, но я его просто снял, и насколько мне известно, шлюхи должны выполнять то, что им скажут. Он это и делает. Кто же виноват, что клиенты лучше парня целуются? — Тушенцов ухмыльнулся. Губы были ещё припухшими и красными после поцелуя, и что-то мне подсказывало, что у меня они выглядели также.   — А не слишком ли часто клиенты одну и ту же шлюху снимают? Вообще, в чем такое удовольствие снимать шлюху, чтобы языками почесаться?   — Я иногда и просто попиздеть снимаю, — Руслан пожал плечами. — А вообще, ты мешаешь, выйди.   — После того, как поговорю с Максимом, — и оба парня повернулись на меня. Честно сказать, на время их диалога я как будто выпал из реальности, будто я это смотрю в каком-то фильме. А вот когда обратились ко мне, до меня дошло, что всё это происходит со мной. А что происходило такого необычного? Например, что я сидел на коленях Тушенцова с раздвинутыми ногами, а у него была расстегнута ширинка. Это когда мы успели? Я кое-как встал и пошел к Кириллу, на ходу подтягивая домашние шорты.   — Ты не должен этого делать, если не хочешь, — тихо произнес сзади Руслан.   — Максим, ты не говорил, что у тебя адвокат появился. Сколько раз дерет за ночь?   — Прекрати, — поджав губы, попросил я.   — Да, прости, Макс, я забыл, что ты правду в лицо не воспринимаешь. Вроде Семченко хотел добавить что-то еще, но не успел, – Руслан начал толкать его к выходу.   — Пойдем, я с тобой поговорю. Вроде Кирилл ещё хотел что-то возразить по этому поводу, но Тушенцов вытолкал его за дверь и захлопнул её, предварительно крикнув, чтобы я не лез.   — Да пошли вы оба нахуй, — крикнул я закрытой двери. Ощущение, будто я игрушка какая-то, которую не могут поделить два вредных ребенка. Отвратительное ощущение, если честно. Вот пусть они вдвоем трахаются, а меня оставят в покое. А что, неплохая идея. Интересно, а кто сверху будет? Может меняться будут?   — Кто меняться будет? — захлопнув дверь в квартиру, произнес Тушенцов.   — Вы с Кириллом.   — А ты знаешь, что подслушивать не хорошо.   — Ты это серьезно? — подняв одну бровь, спросил я. Ну, а что? Неплохая пара получится.   — То-есть, ты против? — спросил уже Кирилл.   — Мне похуй, встречайтесь.   — Чё? — а это они сказали уже синхронно. Похоже, я что-то не так понял.   — Вообще-то, я предложил, что ты не будешь встречаться ни с кем. Семченко не будет ебать тебе мозг с изменами хотя бы.  — А ты не будешь ебать мне мозг с тем, что он мудак?   — Ебать не буду, но потрахивать возможно.   — А есть разница?   — Конечно. И всё же, я хочу тебя поздравить с тем, что ты теперь свободен от всяких мудаков, особенно, когда под боком есть такой замечательный я.   — Да, спасибо, охуенно.

***

То, что я свободен от мудаков было сказано слишком громко. И честно вам сказать, в те славные деньки, когда я отдавался потным мужикам за деньги, я чувствовал себя меньшей шлюхой, чем сейчас. Руслан и Кирилл постоянно ругались, причем из-за каких-то мелочей, вроде таких: кто будет меня подвозить до дома, кто обнимет или поцелует на прощанье, а кто возьмет меня к себе на ночь. Голова от этого начала пухнуть уже через пару дней. Я даже не заметил, как у меня возникло желание найти старую пачку сигарет и выкурить её. Разом. Чтобы легкие заполнял только табачный дым. Сказано — сделано. Вот я уже спустя десять минут поисков сижу у открытого окна и выпускаю струйки дыма на улицу. Слышу в коридоре знакомый голос и, сделав последнюю затяжку, выкидываю сигарету, закрываю окно и начинаю ложками есть сгущенку из банки, дабы перебить запах.   — Привет, — произносит Руслан, заходя в комнату, но сразу же хмурится и начинает принюхиваться. — А ты знаешь, что куренье – это подсознательное желание сосать член. Помочь?  — А ты знаешь, что подобные предложения – это подсознательное желание пойти нахуй? Помочь? В ответ Тушенцов только тихо засмеялся и опустился на мою незаправленную кровать в джинсах. Пидр.   — Как ты себя чувствуешь?   — Со сгущенкой отлично.   — Я не про это, — парень поджал губы и серьезно посмотрел на меня.   — Пока нормально. Вы, наверное, хотите узнать о чем он говорил? Всё просто: мы должны сейчас ехать к папе. На свою тупую голову я вчера пожаловался Тушенцову, что мне снился папа. Именно то, когда он сидел под столом и говорил какие-то непонятные вещи, а проснулся я уже в холодном поту. Наверное, я теперь буду вспоминать это до конца жизни.  — Я уверен, ему уже лучше.   — Надеюсь, — я закрыл сгущенку и начал одеваться.

***

Снова та же просьба при входе через ворота, это же здание, снова те же крики и стоны, едва уловимые через бетонные стены. Жуткое место. На этот раз нам разрешили увидеться с папой, и пока его будили после тихого часа, нас отправили в небольшую комнату со столами и лавочками. Руслан чуть-ли не силой заставил меня опуститься на эту скамейку, а через пару секунд пришло осознание, что на этом месте мог сидеть какой-то душевно больной, суицидник, алкоголик… Стало ещё более жутко. Мама с Русланом раскладывали на столе еду и что-то обсуждали, а я никак не мог понять что именно. За соседнем столом сидела женщина лет 45 на вид, с печальными глазами и платочком в руках, который она время от времени подносила к глазам, а рядом сидел парень лет 20. Он ел и что-то активно рассказывал, а женщина в ответ только кивала и пыталась улыбаться.  — …А они все в интернете сидят и пишут это друг другу. Смеются. Молодежь думает, что это всё шутки, но нет, я теперь знаю правду. За нами следят. Некоторых, кто слишком много думает, их выслеживают и убивают, представляешь? — тараторил парень. Не как обычный двадцатилетний парень, который рассказывает, как погулял на вписке вчера, а как старый дед с маразмом, находящийся на грани смерти.  — Да, милый. А ты тут подружился с кем-то? — спросила женщина, вытирая глаза.   — Нет, зачем? Они все ничего не понимают!..   — Вот ваш Шабанов, — произнесла женщина мягким голосом, и мой отец, чуть дрожа, подошел к нашему столику.  — Лю… Люда… — заикаясь, проговорил отец, и мать его сразу же усадила за скамейку. Папа начал что-то рассказывать, глотая воздух ртом. Он выглядел так, будто сейчас заплачет. Я ничего не мог разобрать из того, что он говорил, только отдельные слова, вроде «я, они, меня». Лицо у него было опухшее, на голове самое настоящее воронье гнездо. Боже, ну зачем так жутко всё?   — Видишь, ему лучше, — опустившись рядом со мной, тихо произнес Руслан.   — Где лучше? Мой отец похож на какого-то овоща.   — Да нет, это пройдет. Такое бывает после сильных лекарств.   — Надеюсь. Когда папа поутих с рассказами, мама придвинула к нему еду, и он начал кушать, продолжая что-то говорить, а я всё также не понимал что.  — Поговори с ним, — тихо посоветовал Руслан. — Давай, это вам двоим нужно.   — О чем?   — Спроси, как он себя чувствует.   — Я не понимаю, что он говорит.   — Всё будет хорошо, — после недолгого молчания, произнес парень и потрепал меня по плечу. — Он просто под сильными лекарствами. Это пройдет. В ответ я положил голову на его плечо, и Тушенцов обнял меня в ответ. Почти всё то время, что мы пробыли в больнице, папа говорил с мамой. Если сменить обстановку и вернуть отцу нормальную речь, то это даже походило на детство, когда папа забирал меня с детского сада и, приходя домой, мы все вместе ужинали, а папа в это время рассказывал маме как у него прошел день. Так давно это было, как будто не со мной, а в каком-то старом фильме. Когда нам, спустя час, женщина в белом халате, та самая, которая привела отца, сказала, что у всех больных сейчас какие-то процедуры, мать начала собирать все пустые упаковки и баночки, а папа посмотрел на меня, наверно, впервые за всё посещение.   — М-макс… — Да, пап, — у меня как-то разом пропал голос, и я сел прямо.   — К-как д-дела в ш-ш-школе?   — Всё хорошо, пап. Он ещё несколько секунд смотрел на меня, затем перевёл взгляд на Руслана, но через мгновение дернулся, как будто вспомнил что-то плохое, и снова повернулся к матери.   — Т-ты з-заберешь меня от-отсюда?   — Мы заберем вас, когда нам это скажут врачи, — ответил за маму Рус.  — Мне-е уже л-лучше.  — Когда это подтвердят врачи, мы вас заберем. Отец как-то растерянно посмотрел на парня, а затем закивал.  — Давай, Володя, тебе пора, — тихо произнесла мама. Отец снова закивал и обнял её. Краем глаза я заметил, что та самая женщина в белом халате подперла голову рукой и наблюдала за родителями, чуть улыбаясь. Вошел другой парень с мужчиной и женщиной, — родителями, наверно. Ему на вид было лет 16, мой ровесник. Он просто стоял с каменным лицом и пустыми глазами. И, судя по всему, отвечал на вопросы родителей и подошедшего к ним врача, односложно, часто просто кивками. Боже, а ведь симпатичный. Что с ним случилось? Снова я уезжал оттуда с отвратительным чувством.

***

На этот раз Руслан довез нас до дома и поехал дальше, сказав, что от него чего-то хочет мама. Кивнув, я вылез из машины и даже не стал прощаться. А смысл? Он всё-равно приедет вечером, я почти уверен. Зайдя с мамой в квартиру, я невольно подумал о том, что отец может сразу не понять, куда он попал: после ремонта тут всё сильно изменилось; Руслан даже зачем-то шлифовал и заново красил старую мебель, в результате чего она стала выглядеть совсем по-другому.   — Максим, хочешь чай? — спросила мама, выводя меня из мыслей. По ней было видно, что она ждет только положительного ответа. Что ж, лучше чай, чем ковер.   — Да. Женщина кивнула и ушла на кухню. После Нового Года она так и не поговорила со мной. Я всё время либо спал, либо гулял, либо пытался помочь с ремонтом — у неё попросту не было времени. Переодевшись в домашние вещи, я пошел на кухню к маме. Она уже успела заварить какой-то сладкий чай, вроде с карамелью.   — Что думаешь по поводу десятого класса?   — Думаю, что только отбитые там остаются, — не задумываясь, ответил я, наливая заварку в кружку со спайдер-меном, вспоминая мем, где машинка говорит, что возит только отбросы, а мальчик ей отвечает, что остался в десятом.  — Почему?  — Мне все говорят, что там ничего нового не дают. Да и зачем тратить время и забивать голову лишней информацией?  — И куда ты поступать собрался?  — В колледж подготовки кассиров.  — Максим! — мама даже опустила чашку от возмущения. — Это не смешно.  — Зато честно.  — Чем ты хочешь заниматься?  — Да не знаю я.  — Я так понимаю, что куда Руслан поступит, туда и вы с Кириллом?  — Нет, — а вот теперь чашку опустил я.  — А я бы вот поступила. Вон как Руслан переживает за тебя. Хороший, приличный мальчик. Не думала, что я своему сыну буду с парнями помогать.  — Вот и не надо. Руслан возится со мной в корыстных целях.  — Каких же? — мама удивленно вскинула брови.  — Убираться у него в квартире заставляет, — соврал я. Ну, ни один долбоёб не сказал бы на моём месте правду.  — Всё шутишь. Ты мне лучше расскажи, как так получилось, что ухаживает за тобой Руслан, а встречаешься ты с Кириллом?  — Потому что господин Тушенцов вел себя как козел, а Кирилл вдруг стал милым, нежным и внимательным, да ещё и вступался за меня, а потом они решили поменяться местами. Хотя, теперь я ни с кем не встречаюсь.   — А почему Руслан вел себя как козел?   — Не знаю, и он тоже. Говорил, что тогда не знал меня толком.   — А Кирилл почему стал себя как козел вести?   — Этого я уже не знаю.  — Ты не думал, что скорее Кирилл использует тебя в каких-то своих целях?  — У Семченко только две цели: поиграть и поспать.  — В каком смысле «поспать»?  — В прямом, мам, — закатив глаза, ответил я. Лишь бы не начала эту тему, пожалуйста, мама, не начинай.  — А вы…  — Мам! — вскрикнул я.  — Ну хорошо-хорошо. Потом об этом поговорим. Если нужно будет о мальчиках поговорить, то…   — То я позову Артема.   — Артем тоже? — удивленно вскрикнула мама, и я в ответ кивнул. — А таким милым мальчиком показался…  — А я не милый? Или ориентация делает человека автоматически уродом, если она нетрадиционная?  — Нет, милый, прости, я не так выразилась… Уж не помню, рассказывала тебе или нет, но я была хиппи, а у нас и не такое считали правильным и милым. Но, если будет свадьба, и ты будешь в платье, просто знай, что я сорву её любой ценой.  — Хорошо, мам, — засмеявшись, кивнул я и обнял женщину. В этот момент почему-то все проблемы в отношениях с отцом как-то отошли на второй, а то и на десятый план. Захотелось жить, как-то действовать и двигаться, – как будто я ожил.  — Тебе же нравится Руслан?  — Я не знаю. Это всё странно. Сначала я его ненавидел, а теперь не понимаю.   — Я думаю, что ты слишком много думаешь. Иногда нужно почувствовать. Отвлекись и взвесь всё.  — Я пойду отвлекусь, ну, сериал посмотрю, — Ну, а что вы ожидали? Мама, издав смешок, кивнула и начала убирать всё со стола, а я отправился в комнату. Включив нужную серию, я опустился на кресло. Если честно, без Тушенцова теперь смотреть этот самый сериал было странно. Никто не говорил над ухом, что Джастин бросит Брайана, что Майкл начнёт встречаться с новым парнем и так далее. Даже как-то скучно и грустно. Спустя две серии и боли от разрыва отношений героев, я всё же написал Тушенцову сообщение: «Брайан и Джастин ещё сойдутся?». На мое безграничное удивление, ответное сообщение пришло почти сразу. «А что мне будет за ответ?» Да он ещё издевается? Я тут переживаю, а он. «Ну и не говори, в Википедии посмотрю». В ответ пара смеющихся смайликов и сообщение: «Да, но не скоро». А через пару минут ещё одно: «Составить компанию при просмотре?» Да, нужно было, наверно, для приличия поотказывать, но я же теперь свободный парень, да и маме он нравится… Ой, о чем я? Набрав «да» и отправив это сообщение, я свернул вкладку с сериалом и пошел на кухню. Тушенцов приехал через полчаса с большой тарелкой поп-корна, накрытой фольгой и бутылкой колы. Как обычно, в принципе. Открыла ему мама, поэтому он просто собственнически зашел в мою комнату и, повернув монитор в сторону дивана, расположился на нем.  — Макс, каждая минута моего ожидания увеличивает количество спойлеров, — прикрикнул парень, а мама, смеясь, отправила меня в комнату. Уже спустя три серии мне надоели его комментарии. Я уже бил, пинал и посылал куда подальше, но ситуация усугубилась, когда ушла мама. Когда же я, устав слушать весь сюжет до пятого сезона от лица Руслана, поставил на паузу, парень только пожал плечами и достал бутылку джина.  — А что? Нужно же чем-то заняться, — и достал две рюмки.   — А ты спросил буду я или нет?  — Да ладно, всего пару рюмок. Не опьянеешь.   — От джина? Серьёзно? Мама увидит ещё, что я под градусом и пизды даст.  — Не даст. Все выветрится.  — А если нет?  — Тогда дунь, — Руслан пожал плечами.  — Я не буду употреблять наркотики. Зависимость с первого раза, слышал?  — Не будь моралистом, Шабанов. Я пока в своем уме, чтобы не давать тебе такие наркотики и самому их не употреблять.   — А если разные? — я усмехнулся, и в голове невольно всплыла сцена, как я шел с папой по улице и увидел в переулке наркоманов, которые вгоняли себе под кожу грязные шприцы. Папа заметил мой взгляд и спросил, знаю ли я, что это такое. Мне было лет десять, и уже что-то я знал из фильмов, поэтому я ответил «да». Тогда папа взял с меня обещание никогда даже не пробовать их.  — Да. Я раньше дул плюху и ничего, всё хорошо. Спайс не зашел, а если я узнаю, что ты его пробовал, то таких пиздюлей отхватишь. Это самая хуевая вещь, которую можно только попробовать.   — Окей. А как связан алкоголь с наркотиками?  — А, да. Этот его нейтрализует. Обычно я его употребляю, когда пью с кем-то на спор. Ещё ни разу не проиграл, — Тушенцов, чуть улыбнувшись, поднялся и пошел в прихожую, а вернулся уже с курткой и достал из маленького кармашка на рукаве пакетик, в который обычно кладут пуговицы и кусочки ткани. — Вот.  — Это кокаин? — подняв одну бровь, спросил я. Не слышал о его подобных свойствах.  — Эфедрин, — Руслан открыл пакетик и высыпал немного на экран телефона, а затем, закрыв его, стал делать две ровные дорожки картой «Тройка», а после, достав купюру, тонко скатал её. — Давай.  — Никогда не понимал, зачем использовать деньги для этого.  — Удобней вдыхать через тонкую трубку или носом водить по поверхности?  — А-а-а-а, — я взял протянутую купюру и судорожно выдохнул.   — Вдыхай глубоко и зажми одну ноздрю, — я кивнул и сделал то, что сказал Руслан. — Давай-давай, до конца. Когда я втянул одну ровную дорожку, Руслан забрал у меня купюру и втянул вторую, а меня не покидало ощущение, что у меня в носу песок. Хотелось высморкаться, и от этого начинал болеть нос, но я упорно пытался вдохнуть в себя порошок.   — Ну как? Нормально? — спросил Руслан, потерев ноздрю, которой он вдыхал вещество.  — Да, только нос болит.  — Это ничего, пройдет, — он как-то криво улыбнулся. — Всё, у меня пошел эффект. Мне нужна музыка. Парень подошел к компьютеру и начал переключать песни из своего плейлиста, а затем стал плавно двигаться ко мне, подпевая исполнителям: — Все твои секреты видно в объективе, сколько они стоят? — Мальборо, Мартини. Рисуешь мне сюжеты, но ведь мы не в фильме. Я знаю тебе цену — Мальборо, Мартини. Ты же порнозвезда, — на последней фразе он поднял меня за руки и прижал к себе за талию.   — Это комплимент или оскорбление?  — Что ты, солнышко, как я тебя оскорблять могу? — он закусывает мне нижнюю губу и чуть оттягивает. Прикусывает чуть сильнее, и я отстраняюсь, недовольно мыча. — Что такое?   — Не надо прокусывать мне губу.  — Почему же?  — Потом она болеть будет.  — Ну это потом. А пока… Знаешь, как сексуально это выглядит?  — Неа.   — А хочешь узнать? — парень улыбнулся и начал целовать меня. Через пару минут мы все же вспомнили цель употребления белого вещества. Пока Тушенцов разливал алкоголь по рюмкам, я подкидывал подушку вверх и пытался поймать её. Только когда я заметил ухмылку Руслана, понял, что не занимался таким даже когда было очень скучно. Надеюсь, я не подсяду на это дерьмо. Рюмки наполнялись и опустошались одна за другой, а в голове всё также оставалось трезво, хотя тело то и дело уносило куда-то в сторону.  — Всё, тебе хватит, — забрав у меня рюмку, пока я собирался с силами, сказал Рус и выпил её вслед за своей.  — Как в тебя только влезает столько?  — Годы тренировок, — улыбнулся он и я икнул, от чего тот покатился со смеху, а я покраснел.  — Да и… ик… иди ты! Ик, — я задержал дыхание, но это не помогло, а Тушенцов снова засмеялся.  — Просто тут жарко, — чуть успокоившись, произнес Руслан, а после встал и, пошатываясь, подошел к окну.  — Я хочу курить.  — А я не хочу, чтобы у тебя был рак легких.  — Не думаю, что вероятность заболеть раком легких намного меньше, если быть ЗОЖ-ником.  — Ну, тут ты прав, — пожал плечами Руслан. — Только одну на двоих. И не твой дефектный Винстон.  — А у тебя есть что-то получше?  — Ага. Посмотри в рюкзаке. Притянув к себе рюкзак, я стал искать в нем пачку, или хотя бы несколько сигарет. И нашел: на самом дне, под паспортом и какими-то справками из школы, валялась пачка.  — А красный Мальборо курят не дефектные?  — Его курят самые офигенные парни.  — То-есть, ты?  — В точку. Поджав губы, я достал одну сигарету, а затем и спрятанную в ящик стола зажигалку. Сев на подоконник, я прикурил и передал сигарету Руслану.  — Почему ты начал курить? — сделав затяжку, спросил парень и передал сигарету мне.  — Кирилл курил и, когда выходил курить, – я с ним. Он мне несколько раз предлагал, и каждый раз я закашливался. Потом я попробовал с Ильей, и что-то получилось, после этого шатало — это было забавно, а потом шатание прошло, а привычка курить вместе со всеми осталась. А ты? Некурящий человек такие затяжки не делает, — я затянулся и передал сигарету, стряхнув пепел. И чем ему мой Винстон не нравится? Мальборо слишком крепкие, на мой вкус.  — Юра очень хотел попробовать цыганский поцелуй, и мне пришлось учиться, к счастью, я делал это не так часто, чтобы появилась зависимость. Хочешь и с тобой попробуем? — ухмыльнулся Руслан. Гаденько, как он любит.  — Как это?  — Вот так, — ответил парень и, затянувшись, припал к моим губам. От неожиданности, я приоткрыл рот, куда тут же попал сигаретный дым, который я вдохнул в себя. Пару секунд язык Тушенцова блуждал по моему рту, а затем, оторвавшись, чмокнул меня, и я выдохнул дым. — Ну как?  — Ничего особенного, по-моему, — ответил я и забрал сигарету.  — Нет в тебе романтики, Шабанов.  — Это не романтика.  — А что это, по-твоему?  — Не знаю. Может это у меня от алкоголя и наркотика.  — Кстати, как ощущения?  — Нормально, — я пожал плечами. — Чувствую себя трезвым.  — Хочется ещё?  — Нет.  — Видишь, — Руслан отобрал у меня сигарету и затянулся. — Я больше никогда не сделаю что-то, что может навредить тебе. Раз уж ты теперь всё знаешь.  — А может ты решишь сделать мне плохо в самый неподходящий момент?  — Ну только если ты решишь опять начать встречаться с Семченко, — он тихо засмеялся и затушил сигарету, а затем кинул её в окно. — Я серьёзно.  — Окей, я запомнил.  — Ну, а теперь проверим насколько ты порнозвезда, — Тушенцов подхватил меня за бедра и, целуя, перенес к кровати.  — Если ты меня ещё раз кинешь, то кровать точно сломается. Улыбнувшись, парень аккуратно уложил меня и навис сверху. Мягко прикусив губу, Рус проник языком внутрь, в то время как руки огладили бока, легко пощипывая. Чуть приподнимая футболку, он переходил мягкими поцелуями от губ к шее. Я даже не заметил, как мы оба остались без одежды, а затем, как Руслан, раздвинув мне ноги, входил равномерными толчками. Не было привычной легкой боли в начале, не нужно было привыкать к члену внутри. Мне оставалось только стонать, ловя воздух ртом и слушать стоны самого Тушенцова, ловить его частые и глубокие поцелуи. Это был первый секс, во время которого я понял, что такое звездочки в глазах во время оргазма, мне даже пришлось зажмуриться, чтобы вернуть зрение, а Руслан в это время лег рядом и начал целовать моё плечо, а затем и кисть, но уже взяв меня за руку.  — А я-то думал, что Руслан Тушенцов любит только садомазо.  — Не только. А ты имеешь что-то против ванильного секса?  — Нет, просто странно это как-то, — я повернулся на бок, и Руслан тут же обнял меня за плечо, не переставая целовать.  — Просто ты меня плохо знаешь, вот тебе и странно.  — То-есть, если бы я знал тебя хорошо, как, например, Дима, то это было бы нормально?  — Не сравнивай. Дима мой лучший друг, не более, мы даже по-пьяне ни разу не целовались.  — Но внешне ведь вполне себе ничего.  — Да он почти как ты ростом. Это единственное, что могло бы привлечь меня в нём, но после того, как ему поставили брекеты… — парень тихо засмеялся.  — Да ладно тебе. Брюнеты с голубыми глазами очень милые.  — Мне больше по душе блондины, — Руслан повернулся на меня.  — А я – русый. И я тебе уже говорил это.  — Но волосы-то всё равно светлые.  — А как же душа?  — Ну у тебя была душа. Такая мягкая, а теперь ты плоский какой-то. Обидно даже. Пойдешь в зал?  — В зал? Я гей, а не петух.  — Да ладно. Я, может, с тобой ходить буду. Может, третьего для групповухи найдем.  — Почему нельзя взять Кирилла?  — Вот ты с ним хоть раз так трахался?  — В каком смысле?  — Ты во время оргазма так стонал, что это явно слышал весь дом, и спину мне расцарапал не хуже девушки. Я думал, ты в космос улетел.  — А тебе лишь бы до Кирилла докопаться.  — Он меня бесит, это первое; второе – я не хочу тебя с кем-то делить больше одного раза.  — Когда в Руслане проснулся собственник, — я усмехнулся. Нет, что-то такое я видел в нём ещё когда он маленький был. Если Дима с кем-то общался, Руслан мог его за руку спокойно увести; или никому не давал пользоваться своими фломастерами, только смотреть.  — Он и не засыпал, — ну вот, я был прав. — Вообще, я кое-что понял, но тебе об этом знать не обязательно, — Тушенцов вздохнул и, повернувшись на бок, крепко обнял меня.  — Раз начал говорить, то заканчивай.  — Я это говорю, только когда точно знаю, что мне ответят взаимностью, а в тебе я не уверен.  — Ну Руслан! — я поднялся, выбираясь из цепких объятий.  — Что «Руслан»?  — Говори.  — Вот тебе ни в чем довериться нельзя, не отъебешься.  — Да. Говори.  — Слушай, мне, кажется, пора, — Руслан стал приподниматься, но я толкнул его, и тот упал обратно на спину, а я сел сверху.  — Точно пора?  — Точно, — кивнул парень.  — Может ещё разочек на последок?  — Тут какой-то подвох.  — Ну да. Я умею делать так, чтобы ты встать потом не мог.  — Я перетрахал пол Москвы. Не думаю, что на мне это сработает.  — Мой бывший тоже перетрахал пол Москвы, но после секса со мной он стонал, что даже подняться не может.  — О, а как там твоего бывшего звали? Саша? — я кивнул. Что-то мне не нравится его хитрое лицо, — Он любит футбол? — я снова кивнул. Он что, почву прощупывает? — Он был в Тунисе?  — Да, со мной, а потом уже не знаю.  — Неужто Григорьев?  — Ты его знаешь? — я нахмурился. Когда я начинал встречаться с Сашей, я был точно уверен, что у нас нет общих знакомых, а тут вот как выясняется.  — Мы с ним вместе пол Москвы трахали. А я-то полтора года гадал, чего это он перерыв делал. Ну, кстати, неплохой выбор, очень даже.  — А я думал, ты скажешь: «все лучше Семченко».  — Ну так-то да, но Саша правда хороший. Хотя дохуя шутит про секс, и не всегда к месту, но всё-равно. Как можно после Григорьева с Семченко встречаться? Это же небо и земля.  — Как можно после Юры кого-то ещё трахать? Он, по сравнению с другими, небо и земля.  — Ты не знаешь Юру. Может, он в постели бревно, а трахал я его от большой любви?  — А ты прям Сашу знаешь? Или он тебя трахал?  — Он при мне трахал. Мы не раз в совместных оргиях участвовали.  — И что?  — И что? — ухмыльнулся Руслан. — И то. Под ним неплохо так стонали, да и я с ним общался, он неплохой парень.  — Может, мне вернуться к нему, раз он такой хороший?  — Он хороший, а я – замечательный. Оставайся со мной лучше.  — Кстати, я же показывал тебе его фото, почему ты тогда не узнал его?  — Ну знаешь, я привык видеть его голым и потным, а не в шапке и свитере с воротом. Кстати, а почему вы расстались?  — Он к Кириллу ревновал.  — То-есть, они знакомы?  — Да, но Семченко думал, что мы друзья, которых объединяет футбол и дота.  — Он дотер?  — Ага. Мы как-то на вечеринке были, он сидел, обнимал меня и решил турнир посмотреть. А я был бухой и прям там целоваться лез.  — Самое время, — засмеялся Руслан.  — Именно это я ему и сказал, он улыбнулся и выключил.  — Надо было тогда послать подальше Кирилла и остаться с Сашей.  — Он мне не доверял. Видел синяки и думал, что их Кирилл во время секса оставляет.  — А синяки откуда?  — От тебя.  — Объяснил бы ему всё, мы бы поговорили.  — Я не хотел, чтоб он считал меня слабым.  — Слабыми людей делают их поступки. А ты сильный. Не считая того, что не можешь принять и сказать о своих недостатках. Мы молча лежали несколько часов, иногда прерывая тишину звуками поцелуев и постанываниями, когда Руслан в очередной раз слишком сильно кусал мои губы. В ответ парень только улыбался и обнимал меня. Уже ближе к вечеру, чистые и такие вымотанные после нескольких актов секса, мы стали одеваться. Руслан всё поглядывал на меня, будто что-то хотел сказать. Несколько раз он даже предпринимал попытку поговорить со мной, но сразу же махал рукой.  — Кстати, ты как себя чувствуешь? Нет похмелья?  — Нет… — я с удивлением осознал, что мы полдня пили и нюхали эф… наркотик. — Даже странно.  — Видишь. Я больше не сделаю тебе плохо.  — Так обычно говорят в сопливых мелодрамах плохие парни, а в конце они бросают тупых баб или умирают.  — Ну, я не исключаю того, что умру. Но мы же не в мелодраме?  — Как сказать.  — Не драматизируй, а то в драме окажешься.  — Это всё, что ты хотел мне сказать?  — На самом деле, нет, — Руслан поджал губы и опустился на кровать, которую только что заправил. — Я не знаю, как это сказать, чтобы ты меня правильно понял.  — Говори, как есть, я не тупой.  — Как тебе наши отношения, — после долгой паузы спросил парень. — Наше трио.  — Я чувствую себя большей шлюхой, чем раньше.  — Видишь, — Тушенцов ухмыльнулся. — Долго так продолжаться не может. Эта игра, на потеху самолюбия Семченко, убьет тебя первым. Рано или поздно тебе придется что-то с этим делать. Мою позицию ты уже знаешь. Я кивнул и уставился перед собой. Руслан прав – мне нужно решить. Как можно скорее. Пока я об этом думал, Руслан всё убрал, включая запах перегара и секса. На последнем он поцеловал меня в лоб и ушел. Нужно что-то решить. Скорее.

***

«Как можно скорее» оказалось очень растяжимым понятием. Уже конец июня, а я всё ещё метаюсь между любовью или, как говорит Тушенцов, привязанностью к Кириллу и теплыми чувствами, которые Артем называет любовью, к Руслану. Сам Руслан больше не заводил этой темы и последние несколько месяцев усердно помогал мне готовиться к экзаменам и папе реабилитироваться. Именно это и не давало мне бросить Тушенцова. Он всегда был рядом, он помогал не только мне, но и моим родителям. И он очень нравился маме. Кирилл же, видя моё отношение к Руслану, сначала ссорился со мной, но когда осознавал, что сам согласился на такие отношения, подлизывался. А мне это поднимало ЧСВ. Знаю, плохо, но как этому противиться, когда тебя постоянно берут в клубы на концерты, водят на романтические вечера и дарят милые подарки? Все экзамены сданы и пора решать, что делать дальше. Папе предложили новую работу в Москве, не без помощи Руслана, конечно; наши мамы ищут нам школы и колледжи, попутно собирая вещи.  — На самом деле, я даже рад свалить из пригорода в Москву, — недовольно смотря, как Кирилл дает мне сигарету и сам прикуривает, сказал Рус.  — На самом деле, я был рад получить аттестат без троек, — засмеялся я, сделав тяжку и выпустив дым в лицо Тушенцова, получив одобрительный смех Семченко.  — На самом деле, я буду рад, когда вы выблюете свои легкие из-за этого говна.  — Решили, куда поступать будете? — спросил Артем, не давая нам с Русланом начать ругаться. Да, он был против, что я курю, и напоминал это при каждом удобном случае.  — Ещё нет, — ответил за двоих Руслан. — Знаю только, что это будет очень престижное место.  — Зато я кое-что другое решил, — выдохнул я. Да, наконец-то. Я созрел. — Я же завтра в Москву уезжаю. Перед поездом скажу, — я опустил глаза, чувствуя на себе три пары удивленных взглядов.  — Надеюсь, ты принял правильное решение, — уж слишком пафосно сказал Кирилл.  — Я тоже на это надеюсь, — выдохнул я вместе с дымом.