Володя и Драган

      Когда следующим утром старший собирался на работу, сонный Драган сидел на табуретке в коридоре и, потягиваясь и поёживаясь, с улыбкой за ним наблюдал. Володя даже несколько раз останавливался и переспрашивал, почему тот так улыбается. Поначалу младший в ответ молчал, но на третий раз, наконец, подал голос. «Ты ожил наконец, Володь. Я всю неделю за тебя переживал — ты ведь сам на себя перестал быть похож…» Володя вздохнул, но ничего не ответил — и скрылся в ванной. Выйдя оттуда минут через десять, он обнаружил Драгана всё на той же табуретке и с той же довольной физиономией, но уже полностью экипированным к походу на улицу: в той самой старой куртке, заштопанных штанах — судя по объёму, сразу в двух — и в одном ботинке. «Я решил тебя немножко проводить, потому что теперь МОГУ» — расплываясь в ещё более широкой улыбке, выговорил Драган, предвосхищая вполне предсказуемый володин вопрос. Старший хмыкнул и тоже улыбнулся: «Ну… проводи, раз хочешь. Только недалеко. А это…» — Володя кивнул на драгановы ноги — «…чего в одном ботинке?» — добавил он и тут же стушевался, хлопнув рукой по лбу: «Ай… ччёрт. У тебя ж там самый шрам и… больно… извини.» Драган фыркнул и засмеялся: «Всё, Володь, больше спать — и меньше голову всякой ерундой забивать. А то вернёшься как-нибудь вечером и большие глаза на меня сделаешь, типа — Ой, а чо это ты на костылях???» «Ну всё, хватит издеваться» — Володя попытался скрыть за смехом смущение и потрепал брата по затылку. «Я может и дурак, да не совсем же…» Драган пригладил волосы на затылке и вздохнул. «Вообще, ты знаешь… не столько больно, сколько… на бинты просто не налезает. А без них лапа болтается, как… как… дверь без пружины, что ли. И так за собой таскаю, как бесплатное дополнение, а ещё и ботинок на ней таскать… совсем не хочется. Так что можешь со спокойной душой продавать правый — мало ли нас, одноногих, по нынешним временам?» Володя натянул второй сапог и, выпрямившись, внимательно посмотрел на брата. «Нет, продавать не буду, оставь. В шкаф убери и оставь. А то вдруг всё-таки…» На лице младшего отразилось искреннее удивление: «Вот уж в чём, а в оптимизме ты прежде точно уличён не был. Ну тогда точно надо оставить, на случай этого самого вдруг.» Володя будто бы пропустил замечание мимо ушей и снова окинул взглядом улыбающегося брата: «Не замёрзнешь? А то там того и гляди снег пойдёт.» «Снег?!» — оживился Драган, «Тогда мне точно надо на улицу! И не волнуйся, я далеко отходить не буду…» — Драган поднялся с табуретки — «Ну, пойдём же!» Володя остановил его жестом. «Стоп. Ключ взял? И печку вык… погасил, в смысле?» Драган засмеялся в голос: «Выключил, выключил. И ключ вот на шее висит. Прям ностальгия — ты так же меня в детстве в школу собирал, помнишь?» Володя промолчал, не уточнив, помнит он это или нет, пропустил Драгана вперёд и вышел, захлопнув за собой дверь.       Глядя, как брат медленно и осторожно спускается по лестнице, Володя попытался придержать его за локоть. Младший мотнул головой — «Не надо, я так точно свалюсь. Оставь…» Володя руку убрал, но шёл рядом в полной готовности поймать младшего, если тот вдруг начнёт падать. Но Драган приноровился к лестнице быстро, и на втором пролёте старший уже едва за ним поспевал. На первом этаже Драган притормозил перед одной из двух дверей — той, что на вид была явно обитаемой. «О! У нас есть соседи! А ты мне не говорил…» «Я сам недавно узнал» — буркнул Володя. «Как раз после твоих поскакушек на чердак.» Драган захохотал. Володя глянул на него исподлобья — «Угу, это тебе смешно, а мне было не смешно, совсем. Она тогда меня встретила и спросила, всё ли у меня в порядке, и что за мат-перемат на весь дом. И мне краснеть из-за тебя пришлось, между прочим» — Володя сердился явно не всерьёз, но старался напустить на себя суровый вид. «…И — вот, раз уж ты теперь можешь спуститься — да, имей в виду: если что, у нас с тобой есть соседка, довольно пожилая. Зовут Натальей, по отчеству — не помню. Всё, пойдём на улицу…» Володя спустился вперёд Драгана по последним трём ступенькам и придержал для него тяжёлую дверь подъезда.       Драган вышел за братом из-под козырька крыши, вдохнул воздух полной грудью и замер, оглядываясь по сторонам. Ничего особенно интересного вокруг не наблюдалось — а в темноте, освещаемой только прожекторами оживающих строек, тем более — но ему в тот момент для счастья было вполне достаточно холодного воздуха и этой синеватой зимней темноты. Под ногами лежала замёрзшая грязь, через которую местами проглядывало какое-то крошево асфальта; в нескольких шагах от подьезда в неглубоких колеях поблёскивал ледок. Пятки у Драгана невыносимо зачесались. Забыв обо всём на свете, он в два прыжка оказался у ближайшей лужи и, постаравшись опереться поустойчивее, с наслаждением хряпнул по льду подошвой новенького ботинка. Удар, разумеется, получился не слишком сильным — подошва спружинила об окрепший лёд, и Драган едва удержал равновесие. Усмехнувшись и встав поудобнее, он уже было примерился для второго удара, но внезапно почувствовал, что его не очень вежливо схватили за шкирмок. «Крепкий уже…» — пробормотал Драган, слегка удивившись такому отношению, но из принципа даже не повернув головы. «Эх, раньше бы на пару недель…»       Володя задохнулся от возмущения. «Ты… Ничего лучше не придумал?.. С-с-ссовсем крыша съехала.?» — проглотил он ругательство и тряхнул брата, держа его за воротник куртки. Драгану стало обидно. Он наискось исподлобья глянул на старшего и отвернулся снова. Володя, по-видимому, понял, что откровенно переборщил с тоном обращения, но хватки не ослабил. «Драган…» — голос звучал уже немного тише и мягче. «Ну… вот как мне теперь тебя отпускать?.. Чтоб ты башку свою… д-д-дурную расшиб — ещё у меня на глазах?..» Младший криво улыбнулся и покачал головой — «Опять ты со мной… совсем как с ребёнком. У кого ещё крыша из нас поехала…» «А ты себя что, не как ребёнок ведёшь?!» — вспыхнул Володя и снова тряхнул младшего. «Ещё раз увижу, я тебя…» — будто бы многозначительно опустил он окончание фразы. Драган горько усмехнулся и закончил за него почти шёпотом: «…дома запрёшь?.. Ты можешь…»       Володя с ужасом осознал всю правоту этих тихих братовых слов. Он ведь и в самом деле готов был запереть младшего дома, завязать в одеяло, сделать что угодно — только бы тот никуда не лез и сам себя не подвергал лишней опасности. И так ведь уже живого места нет — но разве ж его это остановит? И вот теперь Драган — минуту назад абсолютно счастливый, а теперь понурый и обиженный — почти висел, приподнятый за шкирку крепкой братовой рукой, и смотрел, низко опустив голову, на носок своего ботинка и белевшую под ним трещинку на льду. «Отпусти.» Володя вздрогнул от необычно хрипловатого звука братова голоса; «Пусти, я домой вернусь. Если тебе так будет спокойнее…» — Драган покосился на старшего. Ему приходилось почти полностью поворачивать к нему голову, чтобы увидеть Володю, который стоял от него справа. «Отпусти! Я пойду домой.» — Драган дёрнулся у брата в руках, пытаясь высвободиться. «…и буду сидеть дома, если ты так этого хочешь! Только не смей больше говорить, что желаешь мне добра — тебе же главное чтоб самому было спокойно, а мне хоть с тоски подых… ай!..»       На последнем слове Володя почувствовал, что у него темнеет в глазах — и пальцы разжались сами собой. Дальше всё произошло очень быстро: Драган, до этого почти висевший на собственном воротнике, не успел найти равновесие, оказавшись на земле, и крепко вцепился в старшего, который, проявив необычайную для себя прыткость, поймал в охапку и брата, и даже падающие костыли — разумеется, Драган их выпустил, пытаясь схватиться за Володю. Словом, через секунду братья обнаружили себя стоящими в обнимку на краю пресловутой лужи. Драган, выровняв сбившееся дыхание, уронил голову на плечо Володе, крепко его обнимавшему, и беззвучно засмеялся — намечавшаяся ссора растворилась в воздухе за доли секунды. Так они простояли несколько минут: Володя было порывался попросить прощения, но в какой-то момент сам почувствовал, что их молчание говорит больше, чем какие бы то ни было слова. Драган первым нарушил тишину — «Да, что-то мы с тобой оба палку перегибаем сегодня» — проговорил он, всё ещё посмеиваясь, и взглянул на брата. Володя хлопнул его по спине: «Да уж. Ты прав. Побегу я, а то совсем опоздаю. В другой раз меня проводишь…» Драган послушно и с улыбкой кивнул. «Оставайся с Богом, мой хороший… Только… рассчитывай силы, ладно?..» «Лаадно, уговорил» — засмеялся Драган, и тут же перебил сам себя: «Ой, погоди ещё полминуты — чуть не забыл! Мне тут мысль хорошая ночью пришла — а может фиг с ними, с этими досками?» Володины брови удивлённо поползли вверх. Насладившись с несколько секунд братовой реакцией на не совсем понятную фразу, Драган цокнул языком и продолжил: «У тебя сегодня недельный, так? Принеси пару листов жести — может я из них что наловчусь делать, м?» Володя хмыкнул вполне одобрительно и уставился в одну точку, видимо, обдумывая предложение брата. Драган хлопнул его по руке — «Эй, братишка, не зависай — время!» Володя проматерился, глянув на часы, и сорвался с места. «Удачи тебе!» — донеслось ему вслед, но он только приветственно приподнял руку на бегу, не оборачиваясь, и скоро растворился в синих утренних сумерках.       Оставшись один, Драган ещё раз огляделся, сделал несколько глубоких вдохов — и с радостно замирающим сердцем пошёл добивать треснувший лёд на всё той же луже. Наконец, раза с третьего или четвёртого поверхность поддалась и промялась, покрываясь и заполняясь скрывавшейся под ней коричневой жижей. Но ледяная корка ломалась не с тем звонким певучим хрустом, который Драган часто вспоминал, глядя в тогда ещё не забитое окно через щель между обоями. Он любил этот звук и ощущение, и даже во все пять лет войны не отказывал себе в удовольствии поломать тонкий осенний лёд после первых холодов — разве что на фронте такая возможность выдавалась очень редко. А теперь уже был, ни много ни мало, декабрь, и лёд проминался со звуком толстого целлофана, или даже скорее стеклопакета. Драган этого, конечно, ожидал, но теперь окончательно убедился, что такой лёд — толстый, коварный, брызгающийся грязью — не стоит затрачиваемых на него усилий: в нынешнем неустойчивом положении ему было очень трудно его разбивать. Поэтому Драган во что бы то ни стало решил найти себе другое занятие — на свежем воздухе, от которого так приятно покруживалась голова. Темнота уже почти совсем рассеялась, но день не обещал быть солнечным: небо было затянуто плотным слоем облаков. «Эх, хоть бы снег пошёл, что ли…» — подумал Драган и вгляделся в облачную пелену, запрокинув голову. Сзади него послышались негромкие ровные шаги. Лююююди! — промелькнула у Драгана в голове шальная мысль, едва не вырвавшись из лёгких радостным воплем. Чего-чего, а людей — кроме Володи, разумеется — он вблизи не видел давно. И не разговаривал — тем более. Да, пожалуй, с того самого единственного похода к участковому врачу, который присвоил ему многомиллионный номер с единицей на конце. Ах чёрт, надо было номер-то записать себе, а то вдруг бы пригодился, действительно — усмехнулся себе под нос Драган, но тут же стряхнул с себя все лишние мысли и обернулся на шаги. Женщина средних лет, завёрнутая в неопределённого цвета шаль, семенила куда-то — скорее всего, на работу — осторожно переступая неширокие замёрзшие колеи, чтобы не споткнуться. Драган набрал побольше воздуху в грудь: «Здравствуйте!» — звонкий выкрик отразился от стены дома. Женщина — видимо, вырванная из своего потока мыслей — остановилась и посмотрела на Драгана, хлопая глазами. Тот понял, что с громкостью голоса справился с непривычки весьма неуспешно, и поспешил извиниться: «Простите… я Вас напугал, наверно.» «Нет, ничего…» — протянула собеседница, внимательно и с подозрением оглядывая Драгана: «Извините, не узнаю… У Вас что-то случилось?» В её голосе появилось лёгкое беспокойство. Драган уже успел пожалеть в глубине души, что отвлёк первого попавшегося прохожего от дел ради бессмысленного разговора — который, тем более, с большой вероятностью вообще не состоится — но вместо дальнейших извинений собрался с духом, широко улыбнулся, и проговорил тепло и чуть виновато: «Верно, мы не знакомы… Но у меня ничего не случилось — я просто очень давно никого не видел, кроме брата… и очень захотел с Вами поздороваться.» Женщина ещё с несколько секунд удивлённо разглядывала собеседника, словно взвешивая или оценивая сказанное на предмет соответствия действительности, а потом рассмеялась и замотала головой: «Необычно, ничего не скажешь.» Женщина ещё раз окинула собеседника взглядом. «Точно ничем помочь не надо?» Драган звонко засмеялся в ответ — «Нет, спасибо — помогать не надо, это я просто выгляжу так.» Собеседница фыркнула. «Нормально выглядишь, вполне в духе времени…» Пауза в один момент стала горькой, и Драган поспешил прервать её — «Не смею задерживать, удачного Вам дня!» «И тебе всего доброго и удачи» — улыбнулась женщина, плотнее закутываясь в шаль. Драган проводил её взглядом до поворота — ему явственно показалось, что шаги той стали увереннее и бодрее…А это значит, я всё-таки могу кому-то в этом мире поднять настроение! — воодушевился он, на ходу придумывая себе новое развлечение.       Для начала Драган занял наиболее удобную наблюдательную позицию возле подъезда — но, однако же, спиной к основному потоку прохожих. Потоком это, правда, назвать было довольно сложно — так, редкие капли — но истосковавшемуся по общению Драгану этого было более чем достаточно. Заслышав шаги, он в первую очередь пытался угадать, кому они принадлежат — мужчине или женщине, а иногда и представить этого человека в целом — потом, когда тот подходил достаточно близко, быстро сравнивал предполагаемый образ с реальным, а затем будто бы невзначай — но непременно отчётливо и громко — здоровался с погружённым в свои мысли прохожим. Итого, до того момента, как сумерки окончательно побелели, Драгану три раза предложили помощь, пять раз улыбнулись, шесть — ответили на приветствие, два раза пожалели, двенадцать — проигнорировали, и один — послали матом. Картинка вырисовывалась интересная — и Драган даже немного пожалел, что ему ни разу не пришло в голову провести такой эксперимент до войны — чтобы сейчас было с чем сравнивать. Впрочем, самым главным для него было то, что эмоций за это утро — разных, но, в основном, положительных — он получил и отдал вдоволь: столько, что даже немного устал.       Справившись кое-как с подъездной дверью, показавшейся ему невероятно тяжёлой, сияющий от счастья Драган, улыбаясь сам с собой в подъездную полутьму, стал не спеша подниматься по лестнице. Преодолев первые три ступеньки, он остановился и ещё раз оглядел дверь их соседки, про которую упомянул утром Володя. Рука сама потянулась постучаться и зайти познакомиться — но Драган себя удержал, решив, что хорошего всё-таки лучше понемножку, и на это утро ему уже хватит. Размеренным шагом преодолев второй пролёт, он остановился возле разбитого окна, вглядываясь во всё ту же однообразную и довольно тоскливую картину двора, только теперь уже с высоты нескольких метров над землёй. Внезапно Драгану показалось, что в воздухе кружатся маленькие белые точки. Сердце от радости пропустило один удар: неужели снег?! Он проморгался — не, точно, не чудится! Полетели белые мухи, полетели, да — вот она, зима! Усталость тут же как рукой сняло: он сам не заметил, как едва ли не кувырком скатился вниз, произведя по дороге немало шума; как навалился на дверь подъезда с такой силой, что чуть не вывалился наружу, когда она открылась… и замер от восторга. На улице был настоящий снегопад — крупные хлопья кружились в безветренном воздухе и быстро ложились на подмёрзшую землю. Володя как раз в этот момент мельком глянул в широкие, светившие где-то под потолком окна завода и тоже заметил на фоне белого неба серые крупные хлопья. «Ну вот и зима» — промелькнуло у него в голове. «Драган там от радости прыгает, наверно… Надо бы окна поплотнее законопатить.» А Драган стоял возле дома, закинув голову назад — до головокружения — и увлечённо, с выражением незамутнённого счастья на лице, ловил языком пролетавшие снежинки. Почти совсем как в детстве — забыв про щели в окнах, дыры в куртке, холод на улице, и даже, на короткий момент, про все отметины, что оставила ему война — насколько про них вообще можно было забыть. Но, в любом случае, сейчас, в этом снежном хороводе, для него ничего — абсолютно ничего — не имело значения.