Расскажи мне, ворон, расскажи, крылатый...

— Новый следователь Дарья Судьбинская, о фамилии моей даже не вспоминаем, я точно ваша судьба, — Гром обернулся, разглядывая новенькую, переведённую в Питер из третьей столицы. Полненькая, низенькая. Глаза чёрные, большие даже за очками, очень цепкие. И волосы — рыжевато-красные, как… Как у Юли. — Майор Игорь Гром, говорящая у вас фамилия, — хмыкнул майор, пожимая аккуратную бледную руку, с удивлением понимая, что его собственную ладонь сдавливают с немалой силой. В отличие от него и Жени, одетого в форму, девчонка щеголяла в тонком чёрном плаще и узких брюках. — Е-евгений, — Женя тоже пожал руку Даши. — Рад знакомству. — Угу, — Судьбинская смерила следователя нечитаемым взглядом. — Ну и? Где труп? — А вот там, идёмте, — Гром повёл девушку дальше, на место преступления. Евгений остался на месте, его слишком сильно мутило. На земле сидел труп, опираясь спиной на машину. Тела практически не было видно за длинными иглами, воткнутыми в плоть. — А иглы-то массажные, типа китайские, — Даша присела перед трупом. — Есть подозрения, кто это? — Есть, — Игорь стащил со стоящего рядом знака, что парковка запрещена, белую ленточку, прикреплённую с помощью всё той же иглы. — Некоторые атрибуты очень похожи на атрибуты преступлений Сергея Разумовского, сбежавшего неделю назад из СИЗО. — Вау, — девушка подпрыгнула. — Я читала его прошлое дело, весьма занятное. Знаешь… — Дарья внезапно обратилась к майору на «ты». — Если связывать и это тело со Средневековьем, то я напомню, что специальными иглами Чумные Доктора протыкали бубоны. А значит, раз этого человека затыкали иглами так, что его самого не видно… — …то это очередной «гнилой», — продолжил мысль Гром. — Мне кажется, мы с тобой сработаемся. И подмигнул. — Откуда, говоришь, начнём копать? — Судьбинская отпила растворимый кофе и даже не поморщилась. — Для начала, мне кажется, стоит узнать друг о друге побольше, раз Женя не может расследовать это дело, — Гром с уважением глянул на девушку. — Про себя можешь и не рассказывать, я о тебе читала. Майор Игорь Гром, выдающийся полицейский, причём выдающийся во всех смыслах. Проявил себя при расследовании дела Разумовского, причём проявил во всех смыслах — много жалоб на использование грубой силы и при этом, — Дарья прищурилась. — Довольно быстрое окончание дела. Далее, второе пришествие Сергея, в котором погибли не только обычные люди, но и твои друзья… Извини, но я должна сказать, что изучала твою папку. — Ты знаешь. Молодец. А теперь сама, о себе. — Ну, родилась в Казани, после школы, от нечего делать, ушла в армию. Там привили такую офигенную любовь к порядку и субординации, что ушла в полицейские… — Принёс? — голос тихий и сиплый, а в квартире темно. — Принёс. У тебя болят глаза? — У меня - нет. — У кого же они тогда болят? — Игорь прошёл вглубь квартиры, изо всех сил щурясь, чтобы различить хоть что-то. — У Птицы, — Разумовский шагнул навстречу. — Сколько? — Несколько коробок. — Отлично. Спасибо, — рыжий осторожно коснулся губами щеки Грома. Всего лишь благодарность, причём немалая — Сергей не любит чужие касания. А потом — шуршание пакета, причём очень громкое, потому что Марго помогает хозяину, приседает при каждой коробочке с лекарством, чистит и без того чистые пёрышки, умно кося глазами в сторону Игоря. — Я вообще удивлён, что ты до сих пор здесь… Ты мог сбежать, я даже не приковал тебя наручниками. — Мне некуда идти. Я единственного друга пристрелил в прошлый раз, у меня остался только ты… — Кстати, ты ночью уходил? Я про труп, — Игорь ушёл на кухню, Разумовский, как приклеенный, за ним. — Какой труп? — И ресничками похлопал, вы только посмотрите на эту воплощённую невинность! — В смысле, какой? Весь в иглах, аки ёжик, — Гром поставил на плиту кастрюлю с водой. — В каких иглах?! Майор обернулся. Так и есть — судя по лицу, не знает ничего. — Между прочим, — Какой обиженный тон! — Ты ночью вставал в туалет, разбудил меня. Не помнишь? Точно. Мужчина вспомнил. То есть, убийство не Серёжиных рук дело? Раз у него есть алиби… — Твою мать! — Гром грохнулся на табуретку. — Твою мать, Сергей! Бля… Мы же копать-то начали… А тут такая хрень… Ну мать-перемать! Разумовский сел напротив, поставил локти на обеденный стол, положил руки и уткнулся в них лицом. — Я не хочу в тюрьму, — Голос звучал глухо и обречённо. — Я понимаю. В общем, — Мужчина с грохотом придвинулся поближе к столу. — Я аккуратно увожу следствие, потому что никаких стишков на месте преступления не было, только белая лента, а значит, уже не совсем твой почерк. А ты сидишь тихо и не рыпаешься! Даже в магазин ни ногой! — Угу. — И в сеть выходишь с защищённой линии. — Угу. — Пельмени будешь? — Покупную соевую дрянь, которая портит фигуру? — Сергей поднял голову. — Значит, не будешь. — Сдурел?! Буду, дубина ты ментовская, ещё как буду! — Сам ты дубина, — Игорь нахмурился. — И уже пару лет как полиция. — Ну хорошо, не мент, а понт. Что-то поменялось? Язвит. Это хорошо.