Ярче солнца

Прошло лето, закончился наш отпуск… Совершенно непостижимым и неожиданным образом вместо позднего завтрака, чтения лёгких книг в тени живой изгороди, прогулок по круглым камешкам у самой кромки шелестящей синей бездны, мы с Ганнибалом оказались в душном зале ожидания, где вынуждены были слушать гнусавое эхо объявлений и тщетно пытались ещё хоть на ничтожную секундочку продлить стремительно покидающее нас ощущение отпуска и безмятежности. Стоя около своего багажа, мы смотрели на взлётные полосы, обсыпанные размазанным светом вечернего рыжеватого солнца, помалкивали, думая о пустяках, и синхронно ощущали себя любимыми. — Ты много рисовал, — проговорил я после долгого молчания. — Что будешь делать со всеми этими картинами? — я взглянул на Ганнибала. — Я не взял их с собой, — ответил он. — Как? — обомлел я. — Ни одной картины не взял? — Нет, — он пожал плечами. — С ними только возиться… — Ганнибал… — с сожалением вздохнул я, отворачиваясь к оконному стеклу. — Я бы повесил какую-нибудь из них в кабинете рядом со своим столом, смотрел бы и вспоминал зимой наш отпуск. — Ты придёшь домой с работы, там тебя встречу я, — произнёс Лектер. — Увы, я не картина, но ты вспомнишь наш отпуск. Обещаю тебе это. Я усмехнулся. — Да, — опустив голову, сказал я. — Ты, может быть, и прав. Что не взял их. Ганнибал лишь слегка качнул головой, выражая неопределённость. Вернувшись домой, мы на следующий же день разбрелись по работам, но, вопреки моим ожиданиям, даже работа казалась воодушевляющей и приятной, не собираясь пока становиться скучной и обременительной. В небе сияло яркое осеннее солнце, листва всё ещё оставалась зелёной, а я чувствовал себя таким же счастливым, как на вилле у моря. Со времени возвращения в дом родной прошло несколько дней, но наш с Ганнибалом быт тоже не желал желтеть, как и листья, и укладываться в предыдущее, чуждое чудесам русло, хоть внешне всё было как и до нашего отпуска: работа, вечерний ужин, фильм или книга, и расплывчатые планы на уикенд. С тех пор ничего в общем и целом не изменилось, но волшебным образом всё обыденное стало для меня намного интереснее и приятнее, чем раньше. Я думал о том, что раскрытая мною нечаянно тайна Ганнибала Лектера далеко не последняя в его ящике Пандоры, и я был впечатлён уже одним только подозрением о чём-то подобном; Ганнибал же, в свою очередь, был мне благодарен за моё новое видение его непревзойдённой персоны. В связи с этой новизной, я и сам незаметно подвергся изменениям: переменив и обновив между делом свой гардероб, я сделал массу отложенных на потом дел по дому и впервые, шастая в недрах городских магазинов по своим учебным делам, немало удивляя сам себя, задумался, как чудесно было бы подарить ему что-нибудь дорогое и красивое, например, вот это или то, а ещё вон то и это тоже, как он будет рад подарку, как я буду счастлив видеть его счастливым, и т. д., и т. п. Пребывая, таким образом, в не совсем типичном состоянии, и зная, что рано или поздно обязательно вернусь к своему обычному скептицизму, я ничего не предпринимал для излечения от влюблённости, стараясь хорошенько насладиться этим состоянием, прежде чем оно будет задавлено суровой реальностью, в которой я захотел бы, возможно, специально задерживаться на работе, чтобы не возвращаться рано домой. Однако, я был полностью искренен, когда говорил Лектеру по телефону, что мне это вовсе не нравится. — Я хочу домой, — говорил я, горбясь за своим рабочим столом с телефонной трубкой в руке. — А чёртовы планы надо закончить до завтра. Кровь из носу надо. И домой, блин, не возьмёшь… Хотя и толку-то. Я бы даже поесть нормально не смог, пока не закончу… — Приступай, в таком случае, скорее к своим планам, — низким ласковым голосом произнёс Ганнибал. — Хоть примерно можешь сказать, когда вернёшься? — Не знаю… Не знаю… — перебирая листы на столе, протянул я с неудовольствием. — В девять, в десять… Не знаю! — Ладно, ладно, Грэм, — остановил меня Ганнибал. — Не знаешь, так не знаешь. Если что, расскажешь мне, как всё прошло утром за завтраком. Я очень шумно и выразительно вздохнул. — Хорошо, пойду дела делать, — всё ещё ленясь подниматься из-за стола, заявил я. — Аха, — мягко «мгмкнул» Лектер, стараясь не быть грубым и ничего нового мне не сообщать, чтобы я снова не зацепился за это мыслью. — До встречи. — Увидимся, милый, — отозвался Лектер и повесил трубку. Я отложил свой телефон, скомкал несколько ненужных листов и, наконец, занялся делом. Домой я прибыл в первом часу ночи и, на самом деле, благодарил провидение, что не провозился дольше, часов до трёх утра. Оставив машину во дворе, я потянулся в дом и, открыв ключами входную дверь, вошёл в коридор. Повесив на крючок у двери связку своих ключей, я как обычно прошёл в сторону гостиной, едва не запнувшись в темноте о тушку Уинстона. Пёс спокойно спал в дверном проёме — заметив меня, он лишь пару раз стукнул хвостом по полу, подняв морду в мою сторону, и снова опустил голову на пол, начиная дремать. Я перешагнул через его лапы, смутно различимые в тени от дверного косяка, и, войдя в гостиную, в глубоком шоке остановился. Меня парализовало зрелище, невольным свидетелем которого я стал: на диване в темноте моей ночной гостиной занимались сексом двое людей. Не совсем веря своим глазам, я прищурился, вглядываясь в происходящее. Мне было не слишком хорошо видно с моего ракурса, да и нечто вроде простыней отчасти скрывало фигуры людей, но да, без сомнения это был жестковатый анальный секс в позе на четвереньках сзади. «Лектер», — подумал я. И это значило для меня сразу всё: что он был один дома, что я задержался на работе, что у нас был секс четыре дня назад, что я сразу же уснул после того секса, забыл на работе его шарф, сбежал вчера утром, не выгуляв собаку, остался смотреть футбол дома, пока он ходил к своим друзьям, горячо заверив меня, что всё в порядке… Лектер. И никакие простынки не смогли бы от меня этого скрыть. Даже тысяча простынок и ватное одеяло сверху! Осознание всего этого заняло у меня от силы четверть секунды, и я почувствовал, что пожалуй, меня сейчас от всего этого стошнит прямо в дверях гостиной, поэтому лучшее, что я смог придумать — это медленно и бесшумно начать ползти к выходу, запнуться о собаку и, наконец, ретироваться обратно в коридор, сорвать там свой ключ с крючка, выйти за дверь и громко выдохнуть жгущий лёгкие ком зловонного воздуха. Продышавшись, и проморгавшись, я вышел к шоссе, запахнул посильнее воротник куртки и пошёл… прямо. Я не особо задумывался куда я иду и зачем, просто шёл вперёд. По пути я даже успел немного прослезиться, но быстро стёр выступившие слёзы, сделав вид, что ужасно равнодушен. С ватными мыслями в башке я обошёл квартал кругом и вернулся к своему дому. Обречённо на него посмотрев, я понял, что не хочу дальше слоняться по ночной улице настолько же, насколько не хочу заходить в дом. Подумав, я отправился в гараж. В гараже было пусто и сыровато. Я зажёг свет, снял куртку и повесил её на ручку подвесного шкафа. Положив ключи на стол с кучей моих инструментов и прочей дребеденью, я сел на ящик-комод, в котором мы с Ганнибалом обычно хранили разные ненужные пока вещи, опёрся локтями на коленки и, вздохнув, грустно уставился в пол. Конечно, я вспомнил и о той «смс», которую прочёл в Испании… Конечно, отчётливо помнил каждое слово из того сообщения, подтолкнувшего меня к решению срочно сделать Ганнибалу предложение, от которого он не сможет отказаться, даже если захочет… Я сидел и бессмысленно растирал собственные пальцы, когда раздался звонок телефона. Я достал его и взглянул на имя вызывающего абонента. Я сбросил. Откинувшись назад, я опёрся на стену и сложил руки на груди, закрыв при этом глаза. Телефон зазвонил снова. Во второй раз я решил, что пора ответить, но ответом моим будет испепеляющая телефонная ярость. Я раздражённо ткнул в кнопку соединения и приложил телефон к уху. — Уилл, — услышал обеспокоенный голос Лектера. — Ты скоро? Уже так поздно. — Поздно?.. — с затаённой злобой в голосе прошипел я. — С тобой всё в порядке? — резко спросил посерьёзневший Ганнибал. — Всё ли в порядке со мной?.. Ты трахаешься с кем-то прямо посреди нашей гостиной и ещё меня спрашиваешь?! — в бешенстве выпалил я. — Посреди какой гостиной? Я с восьми вечера из спальни не выходил. Тебя сижу жду! — Чего?.. А кого же я тогда видел в гостиной… — Ты вообще что мне тут рассказываешь?! Ах! — вдруг спохватился Лектер, — Уилл… Вот идиоты! Уилл, милый… Фред с другом остались переночевать у нас сегодня, я думал ты просто пройдёшь мимо гостиной в темноте и их не заметишь… Они же, я думал, спать будут! — Ты прикалываешься? — взвился я. — Я торчу тут в гараже из-за твоих друзей?.. — Так ты дома? Слава богу! Ты будешь ужинать? Разогреть тебе покушать? — Иди ты знаешь куда… — А ужинать, я не понял, будешь или нет? Я был в таком раздражении, что решил от греха подальше выключить телефон. Несмотря на вопросы Ганнибала о еде и то обстоятельство, что я очень проголодался, в кухню я не пошёл, боясь встретить там Лектера в компании яркого электрического света, а направился сразу в спальню. Но Ганнибал оказался как раз в спальне. — Хороший мой, — усмехнулся он, протягивая руку, чтобы погладить меня, когда я почти побросал свои вещи на пол у кровати и собирался лечь. — Отстань от меня, — беззлобно, но недовольно буркнул я, откидывая его руку. — Ну ты тоже хорош. — Давай, свали всё на меня, — нервно дёргая край одеяла, проговорил я. — Я ни на кого ничего не сваливаю, прости, что не предупредил. Но… с чего ты вдруг взял, что это могу быть я? — Потому что здесь мы живём: ты и я. — И тебе не пришло в голову, что мы только что созванивались и я знаю, что ты скоро должен прийти? — Это твой единственный довод? — Да почему же я должен оправдываться? — удивлённо улыбнулся Ганнибал. — Нужен ещё довод? Допустим, вот тебе довод: я считал, что мы с тобой — семья и дорожим друг другом, раз уж решили жениться… Но без сомнения да, через пару дней после взаимных признаний я, конечно же, приглашу сюда другого парня, чтобы потрахать его на диване в гостиной, зная, что ты скоро придёшь и застанешь нас. Хитрый план, правда? Может, это всё моё подсознательное? Я не хочу жениться и выдумал такое изящное решение — трахнуть соседа у тебя на глазах. — Ганнибал… — Я знаю наперёд всё, что ты мне сейчас скажешь, — заявил Лектер. — Избавь нас обоих от надобности слушать этот монолог и ложись спать. После этих слов, я почувствовал, что, разумеется, хочу много и красочно говорить, объяснять, оправдываться, но я не стал. Я лёг на спину, выдохнул, потеряв всю свою ярость и стал разглядывать сумрачный потолок. — Психолог-хуёлог… — пробормотал я тихо себе под нос. Ганнибал слегка повернулся на подушке, потом обернулся и посмотрел на меня. Мы переглянулись. Он перекатился через плечо, нападая на меня. — Я покажу тебе, какой я хуёлог!.. — пообещал он, наваливаясь сверху и припадая поцелуем к моей шее. Я смог только разрешить себе и ему продолжать и впился пальцами в его светлые волосы, вытягивая шею и шепча его имя. Мы поднялись рано — ещё не было и шести. Лектер варил мне кофе, стоя у газовой плиты в халате в пол. Я стоял рядом, почёсывая плечо под лямкой майки, и опустошённым взглядом всматривался в серые будни за окном. Где же ты, голубое испанское небо, где — сочный воздух? Очнувшись, я перевёл взгляд на Лектера: он неотрывно и спокойно следил за жидкостью в джезве, полуприкрыв веки. По-моему, наполовину он ещё спал. — Ганнибал. Его блестящие глаза, не выходя из полусонного состояния, нервным рывком разыскали меня в помещении кухни. Я подошёл поближе. — Ты в самом деле со мной, — постановил я, благоговейно на него глядя. Он приобнял меня за талию. — Ты совершенство, — выдохнул я, сам не зная, что я такое в действительности имею в виду. Но Ганнибал, кажется, знал, что я имею в виду. Проведя ладонью от моей талии по спине, он приблизил меня к себе и очень нежно дотронулся губами до моего лба повыше переносицы. Я готов был разулыбаться, но смог удержаться от этого. Уже был приучен к таким моментам и знал, что часто нечто смущающее идёт в комплекте с чем-то по-настоящему прекрасным. Открыв глаза после его целомудренного поцелуя в мой лобешник, я столкнулся с прямым и открытым взглядом своего доктора, всё ещё обнимавшего меня за талию. Он смотрел на меня, и вдруг улыбнулся, да так тепло и счастливо, что я в тот же миг засмущался и покраснел, естественно отнеся эту греющую калёным железом улыбочку на свой жалкий счёт. А уж когда он после такой улыбки ещё и смял меня в объятьях, то я и вовсе едва не испустил дух, замерев на месте как дохлая рыба, которую долбанули камнем по башке. Я чувствовал себя огро-омной пушистой губкой, которую с силой мяли, выжимая на её поверхность клубы розово-земляничной пены. Ещё чуть-чуть и я бы задёргал облачённой в синие спортивки ножкой, как благодарный за почёс животика пёсик. Очнулся я лишь когда Ганнибал обхватил меня за зад, но и то не потому, что это было плохо, а потому что ассоциация «кофе — сбежит — полная жопа» вернула меня в реальность. — Ганнибал… — я отстранился, чтобы взглянуть на плитку. — Кофе?.. — Ах, да! — подтвердил он мои опасения, живенько переставляя джезву на холодную конфорку. — Всё потому что некто слишком сладкий… В этот момент скрипнула дверь, ведущая в гостиную. Доли секунды мне хватило, чтобы сообразить, значит ли это, что мне надо отпустить моего дорогого доктора? Из комнаты мог выйти Фредерик. Или его друг. Ни тот, ни другой не был, на мой взгляд, серьёзным поводом для стеснения. Тем более, что первый из них уже имел честь лицезреть наши с Ганнибалом объятия и даже немного более, чем объятия, хотя и меньше, чем то, что я видел вчера ночью. Таким образом, я остался в руках Ганнибала и только лишь скосил взгляд по направлению к двери. — Доброе утро, — сонно хмуря брови, пробормотал Чилтон, входя на кухню в брюках, но без рубашки и пиджака, которые нёс в руках. Ганнибал усмехнулся, и я понял: он хочет рассказать этому негодяю о моих вчерашних похождениях! Я быстро и, что важнее, незаметно ткнул Лектера в бедро, после чего выразительно посмотрел ему в лицо. Ганнибал ответил на мой взгляд смирённой улыбкой и сказал лишь: — Доброе, Фредди… — Да, доброе, — эхом отозвался я, не утруждаясь поворачиваться в его сторону: сказать честно, Чилтон никогда мне особо не нравился, а уж теперь — и подавно. — Кофе хочешь? — спросил Ганнибал. — Ой, нет, куплю у работы… — одеваясь, сказал Фредерик. — Слава богу, а то я уж думал, надо было в кофеварке делать, — и добавил самобытным бормотанием: — а то так только для Уиллочки… Я не удержался от того, чтобы незаметно от всех с дебильной улыбкой закатить глаза. — Мне тут пора идти, — проговорил Чилтон, меняя тему. — Так что ты извини, Лектер, что мы вчера свалились, как снег… — Ничего, ничего… — поглядывая на меня, вздохнул Ганнибал. — Но, слушай, можно мой друг у вас останется пока? Он спит ещё, а я тороплюсь… — Знаешь… — задумчиво произнёс мой доктор. — Давай-ка буди его и забирай с собой. — Но он так спит… — Нет. Серьёзно, — не уступал Лектер. — Без обид, но у нас с Уиллом дела, не до гостей. Так что давайте оба собирайтесь. — Но ещё шесть утра… — Фредерик! — Ладно, ладно! — прекратил упрашивать Чилтон. — Нет так нет, пошёл будить! И он, повторно поскрипев дверями, ушёл обратно в гостиную. — У нас дела? — спросил я тихим шепотком, как только он скрылся из виду. — Нет, — сказал Ганнибал. — Тогда спасибо, — отметил я, отпивая кофе. — Люблю тебя, — ни с того ни с сего сказал вдруг Ганнибал. И замолчал, может быть, ожидая, что я тоже сию секунду скажу то же самое, а я, в свою очередь, слегка обжегши язык горяченным кофе, вовсе не думал, что кого-то люблю и говорить этого не собирался. Но, понимая, что деваться некуда, я слегка остудил язык, и, делая вид, что мне всё ещё больно, промямлил: — И я тебя. Ганнибал удовлетворился и этим. Проходя мимо, он потрепал меня по волосам, а я принял это, как должное. Как пёс. Который, к слову сказать, сидел себе в коридоре и терпеливо ждал, пока кто-нибудь соизволит вывести его на прогулку. Вскоре Чилтон поднял своего преступного подельника, с которым вчера они мне устроили театр теней, а я, дабы не встречаться с этим вызывающим огромное смущение незнакомым человеком, быстро смылся на улицу с Уинстоном, планируя допить свой кофе, когда мы с псом вернёмся, а эти двое — свалят из нашего дома. Мой расчёт вполне удался — их обуви в прихожей уже не было, когда я пришёл. — Я проголодался, — сообщил я Ганнибалу, который чем-то занимался в ванной комнате с открытой дверью — вероятно, каким-то общественно-полезным делом, вещи, может, высохшие собирал? У меня была стойкая привычка всякие небольшие штуки вроде постиранных под краном носовых платков или маек прилеплять сушиться на предметы в ванной, для чего господин Лектер, устав сдирать мои носки с раковин и шкафов, организовал на стене небольшую сушилку, а после и сам стал иногда ею пользоваться — перенял привычку. — Проголодался? — повторил за мной Ганнибал. — Я тебе предлагал четверть часа назад испечь сырники? Ты что мне сказал? — Я тогда не хотел! — заныл я. — Не хотел… Теперь жди. Я занят. — Подожду, — сказал я, сев на софу, стоящую у кухонного стола. — Времени-то ещё… — я зевнул. — Но я жду! И голодный! — напомнил я. — Сделай тосты и поешь, — отозвался Лектер. — У тебя вкуснее получаются! — проорал я, обнаруживая на локте большой синяк инопланетного происхождения и принимаясь его разглядывать с удивлённым лицом. — Ганнибал! — Что? — Ты не помнишь, я ударялся где-нибудь недавно? — Вчера немного ударился. — Да? Где? Я не по… — я прервал сам себя, фыркнув. — Вот… бл… Смешно очень! Ганнибал, погасив в ванной свет, пришёл ко мне на кухню. — Весьма забавно, — сказал он, остановившись на секунду и соображая, куда в первую очередь кидаться и что в нашей кухне следует жарить. — Узнал много интересного о твоём ко мне доверии. Ты вчера едва ли меня не бросил, а я даже в этом не участвовал. Хорошо, быстро разобрались, а то бы… — Ты представляешь, в каком я был ужасе?! — живо разозлился я, слушая его речи. — Я там чуть не преставился, не зная, что и думать… — В ужасе?.. — спокойно и тихо спросил Ганнибал. — Конечно, блин! — подтвердил я. — Да я убить был готов! Кого не знаю. Но был! — В другой раз, что бы там ни было, никого не убивай! — предостерёг Ганнибал. — Ладно уж… — смилостивился я. — Если когда-нибудь я решу заняться с кем-нибудь сексом в этой гостиной, — сказал Лектер, — ты будешь безусловно предупреждён об этом заранее. Минимум за пару месяцев. — Если мы разойдёмся, ты два месяца будешь сохранять траур по нашим отношениям? — спросил я. — Или по тебе, — коварно улыбнулся Ганнибал. — С вареньем, маслом или сиропом сырники будешь кушать? — Два месяца? А почему такой срок? — не на шутку заинтересовался я. — Святые, — выдохнул Лектер. — Мы будем вместе и ты меня переживёшь, не буду я ничего хранить и тебе не следует. Масло, сироп, варенье. — Варенье, — ответил я, наконец. — А какое? — Сливовое. — Тогда масло. — Тогда масло, хорошо… С одной стороны, конечно, неприятно осознавать, как легко бы ты мог послать меня к чёрту. — Милый… — виновато проговорил я. Честно сказать, за время наших с ним отношений я много раз хотел и мог послать этого напыщенного типа к чёрту, и в ряде случаев лишь нечаянное стечение обстоятельств удерживало меня от этого шага… Но он-то об этом не знал. И я чувствовал за все те разы вину прямо сейчас! Тем более, что моё к нему отношение со временем изменилось, и я решительно осознал, что потерять его было бы для меня очень скверно, поскольку даже если он и не лучший из всех людей на свете, при всех его недостатках, он обладает и внушительными… Внушительными упругими достоинствами. Характера. Достоинствами характера. Так что временами мне с ним бывало очень хорошо и почти волшебно. Настолько, что это заставляло забыть о тех временах, что были не очень-то хороши. Ганнибал же продолжал свои рассуждения: — Но, если посмотреть с другой стороны… — сказал он, собираясь противопоставить что-то тому, что вчера я чуть было его не бросил за откровенное «ни за что». «Что же может быть с другой?» — подумал я. — …ты ещё и собственник ужасный, — закончил он предложение. — Это ещё хуже. Эгоист и собственник. Но, чтобы ты точно меня сейчас понял, мне это очень нравится. Я не должен был признаваться тебе в этом, дорогой, но я боюсь, что сам ты не поймёшь, если я не поясню. — Комплимент на комплименте… — пробубнил я. — А ещё сырничек на сырничке, мон шер, с маслом, — он поставил передо мной тарелку. — Когда ты… так успел? — опешил я, сообразив, что с момента моей просьбы прошло минуты две. — Я вчера… Короче, я просто у тебя немного колдую. — Ты моё сокровище, милый, — проворковал я. — А ты будешь?.. — Ещё бы, — откидывая полу халата и являя миру свои пусть тёмные, пусть шёлковые, но крайне полосатые пижамные штаны, сказал Ганнибал. — Двигайся. Я пододвинулся, освобождая ему место на софе рядом с собой. *** Я вышел из здания университета с серо-асфальтовым от усталости лицом, пытаясь не уронить в лужу свой дипломат, штук двадцать книжек формата А4 и очень большую, свёрнутую в толстый плотный рулон карту, и сделал попытку взглянуть на небо, чтобы выяснить, угрожающие тучи ли на небе или же просто облака, никому ничем не угрожающие, но, пока я выяснял это, ручка дипломата предательски выскользнула из моих пальцев и он шмякнулся прямо в лужу. — Я подниму, — услышал я где-то очень рядом, и доблестный спаситель университетских преподавателей, доктор Ганнибал кинулся к моему дипломату, подхватывая его из лужи. — Давай мне вещи, — велел он. — Я… Это… — Давай-давай, всё мне отдавай, — тоном просьбы проговорил Лектер, отбирая поклажу из моих рук и подходя к автомобилю. — Можешь подушки с заднего сиденья убрать? — Да, да, конечно… — кидаясь на заднее сиденье машины и сгребая в кучу валявшиеся там подушки, оттеснил их к противоположной дверце. Когда я вылез, Ганнибал аккуратно сложил на сиденье все мои вещички и захлопнул дверцу. — Ты давно ел? — спросил Ганнибал, дёргая непослушный ремень безопасности, сидя рядом со мной. — В обед. — Держи, — он протянул мне бумажный пакет, сам потянувшись к ключу зажигания. — Святотатство Пресвятого Ганнибала, — открыв пакет, сказал я. — Китайская еда в коробочке. — Бон аппети, — отозвался Лектер. — Спасибо, — открывая коробку и надламывая палочки, сказал я. — Это просто… — я почесал нос. — Я не знаю, как это можно выразить. Ты меня убиваешь. Вот насколько я сейчас доволен. — Не слишком искусно сказано, — оценил Ганнибал. — Но всё равно приятно. И я тебя не убиваю! — отметил он, подняв палец. — Тебя убивает любовь к фастфуду. — Да разве же это любовь, — набивая рот жареным в острой подливе говяжьим мясом, — Интривка. — Фи-фи-фка, — передразнил Лектер, окатив меня презрительным взглядом. Я же только самозабвенно улыбнулся с полным ртом и продолжил ужинать. Немного прожевав лапшу и мясо, я спросил: — Мы же быстро управимся, а? — Эм. Посмотрим, — пожал доктор плечами. — Я впервые планирую собственную свадьбу. Извини. Неопытный. Я хохотнул, подцепляя лапшу палочками. — Ну-ну, — сказал я и заглотил новую порцию еды. Мы благополучно добрались до нашего агентства, где Лектер ходил по комнатам, как королева бала, изящно попивая из чашечки кофе, пока мы обсуждали, как и что у нас там будет, кто какую булавку где приколет и какого та будет цвета. Я, со стаканом колы со льдом, улиткой ползал за ним. Вообще-то мне всё это очень даже нравилось. Так забавно было, что я вдруг должен решать всякое про салфетки и цвет скатертей, и это всё правда зависело от меня. Скажи я доктору, чего хочу или чего не хочу, он бы меня послушал… потому что свадьба была наша: и его, и моя. Я могу сказать: хочу огромный дирижабль, и они с нашим начальником по свадьбе (распорядителем) внесут это в список, станут обсуждать и, возможно, придумают, как это сделать. Захватывающе, не правда ли? Однако, когда я всерьёз стал подумывать о том, чего бы мне привнести в бракосочетание интересненького, мы дружно столкнулись лбами на персиковой почве. — …если использовать персиковый цвет и, думаю, можно использовать сами фрукты, скажем, как украшение торта или… — Нет, постойте, — взмахнул я рукой. — Извините, но нет. — Что нет, Уилл? — спросил Лектер, прихлёбывая свой кофе. — Я не люблю ни цвет, ни персики. — Но, если… — У меня аллергия, и я просто не люблю всё персиковое, — сказал я. — Грэм, послушай, — обратился ко мне Ганнибал. — Мы договаривались насчёт узоров на бокалах и, если ты помнишь, к ним как раз идут персиковые салфетки. — Пусть будут не персиковые, — предложил я. — Мы же это уже решили, — устало выдохнул Лектер. — Ну тогда делайте, как хотите… — отстраняясь от любых решений, поднял я руки. — Делайте, как лучше. Какие скажете, такие и будут. — Если тебе не нравится, значит не будут. — Мне всё нравится, — отмахнулся я. Лектер ухватился за мою коленку, наклоняясь ко мне со своего круглого пуфа, на котором он сидел. — Можете на минуту нас оставить? — спросил он распорядителя. Тот кивнул и молча вышел. — Что? — посмотрел я на Ганнибала. — Я тебе правду сказал: мне понравится, что ты выберешь. — Ну не надо, пожалуйста, — попросил он, поглаживая меня по ноге. — Я хочу, чтобы ты говорил честно, чего хочешь. — Да я… всё-равно ничего не понимаю в организации свадеб… — Зато я кое-что понимаю в организации тебя, — Ганнибал наклонился ко мне и чмокнул меня в губы. — Ты должен участвовать наравне со мной. — Почему… — Должен, — смотря на меня и не моргая, повторил Лектер. Он вдохнул, и лицо его изменилось, — Потому, что тебе нравится, — шепнул он в сторону и, не дав мне оправдаться, продолжил. — Представь, если бы мы, как и хотели, заключили договор и ничего не решали сами. — Как много бы у нас освободилось свободного времени! — воскликнул я. — А потом бы нам всё засыпали персиками, торт был бы из персиков, жаркое из персиков, вместо гостей посадили бы персики и сшили обоим персиковые костюмы. И нас бы женил персик. — Я сейчас представил его, как человека с мошонкой вместо лица, — высказал я вслух. — Молодец, — похвалил Лектер. — Мне об этом только говорить было не обязательно. Я немного устыдился своего просторечия, но понял, что всё-таки, в проблеме мы по большей части разобрались: никаких на свадьбе персиков, и я официально важный и нужный член свадебного совета. Тьфу ты. Член! Ну, хотя… Расхаживая поздним вечером по дому, мы всё никак не могли успокоиться и напропалую продолжали обсуждение торжества. — Обязательно звать Фредерика? — щурясь, спросил я. — Да, он мой друг, почему не позвать? — Вы странные друзья, — заметил я. — Половина твоих лучших шуток — тонкие сарказмы в его адрес. — Друзья разные бывают, — сказал Лектер. — Ты не хочешь, чтобы он приходил?.. — Нет… Просто он кажется мне странным, — признался я. — Ничего кроме. Просто… Я просто думал, что вы не то, чтобы друзья… Но, раз ты говоришь, что он твой друг, тогда конечно. Без вопросов. Я буду рад. — Точно?.. — Да, определённо буду рад, если тебе будет весело, — улыбнулся я. Лектер с достоинством кивнул, откидывая со лба чёлку. — А ты кого планируешь позвать? — спросил он. — Кого мне звать-то, …споди… — проговорил я. — Кроуфорда, разве. — А эти… В лаборатории ты у них чай пьёшь… — Точно! — спохватился я. — Сладкая парочка Твикс. Их позову, если пойдут. — Я планирую ещё Блум… — произнёс Лектер, не придавая этому особого значения и просто перечисляя. — Алану?.. — выпадая из благостного настроения в растерянное, переспросил я. — А не ты мне разве рассказывал, что у вас какой-то там роман был… — Это было очень давно, — отрицательно покачал головой Лектер. — Я бы не хотел, чтобы она приходила, — судорожно облизывая губы, сказал я. — Уилл… — стараясь меня успокоить, улыбнулся Лектер. — Я уж и не помню, что там было да когда… Это когда я ещё преподавал. — Я бы не хотел, чтобы она приходила, — ещё более холодным тоном сказал я. — Я… Я против, чтобы она приходила. — Брось, у неё счастливая семейная жизнь с одной дамой… Как-то… Верген, Берген… Верджер, кажется, её фамилия. Так или иначе — ей сейчас не до меня. Они придут, тихонько поедят торт и уйдут. — Их не будет на нашей свадьбе, — бескомпромиссно сказал я. — Почему? — спросил Лектер. Я молчал, но разные не нужные слова так и рвались из моего горла, и я не смог абсолютно скрыть эти порывы. Мне ничего не хотелось говорить, но почему-то я вот-вот готов был заикнуться. — Говори, — велел Лектер. — Мы… — проскрипел я, как ржавая дверная петля. — Я и Блум — мы работали вместе… Лектер безнадёжно вздохнул — он уже примерно понял, что мы там с ней наработали в своё время, но из уважения ко мне молчал и слушал моё мямленье. — Я… Она-а… — я нервно почесал лоб. — Мы, типа… Ну. Встречались. — То есть, и у тебя с ней был роман?.. — спросил Лектер. — Выходит, — усмехнулся я, как слабоумный гусак. — Долго вы пробыли вместе?.. — осторожно спросил Ганнибал. — Один… — я сделал попытку стереть с лица смущение прямо ладонью, — день. Лектер тут же подобрался ко мне, укутывая в объятья и зашептал на ухо: — Ты ж мой герой… любовник… Я покраснел и готов был немного пообижаться, но он поцеловал мой нос, потом стал целовать ещё какие-то части лица, в конце-концов, добрался до губ, и я чего-то не стал уже затевать всю эту волынку с обидами, просто коротко поцеловал его в ответ. — Она уж и лица-то твоего не помнит, — не унимался мой дорогой сарказм-мастер. Мне стало ещё обиднее за свою мужскую честь и достоинство, и только поэтому я ляпнул: — А это не всё! — Интересно. В автобусе потом ещё разок встретились?.. — Марго Верджер была от меня беременна, — залепил я Лектеру, чтоб было в иной раз неповадно. Он, в самом деле, залепился, замолчав и задумавшись. — И что же стало с её беременностью? — спросил Ганнибал, собрав мысли воедино. Я помолчал, теребя рукав водолазки. — Ничего не стало, — насколько мог безразлично дёрнул я плечами, — Не вышло у нас… — Вот как, — упавшим голосом проговорил Ганнибал. — И это тоже было очень давно, — горько улыбнулся я, стараясь всё поправить. — Как будто это происходило не со мной, а с кем-то, кто сидел в моей голове лет десять назад. Даже, знаешь… пусть они приходят. Мне, кажется, было важно только, что ты можешь всё это узнать не от меня и подумать не весть бог что. Но, поскольку я уже всё тебе рассказал, то… вот. Зато теперь мне совершенно наплевать, кто придёт, а кто — нет, — я сдавленно выдохнул. — Прости, я что-то не то устроил из разговора… Ты не обязан был это выслушивать, конечно… Прости ещё раз. — Мы можем просто не говорить об этом, — произнёс Лектер. — Да, — обрадованно согласился я. — Потом, может быть. Ещё лет через десять! — Уилл, — негромко произнёс Ганнибал. — Не бойся. — Кто тебе сказал, что я боюсь? — сразу приходя в себя после этой фразы, усмехнулся я. — Я вообще ничего не боюсь. Вернёмся к списку. Фредерик Чилтон плюс один, Кроуфорд с женой, Прайс с Зеллером, половина твоего шахматного клуба… — Не половина! Только треть, — слегка улыбнулся доктор. — Треть твоего клуба, три психотерапевта, двадцать капуцинов, сорок благодарных пациентов и один маленький дикобраз. — Ты бредишь или просто хочешь спать? — спросил Лектер. — А ты сам как думаешь? — показав ему в улыбке бОльшую часть своих зубов, поинтересовался я. — Иди, моя детка, чисти зубы и натягивай пижамку… — Я б что-нибудь ещё понатягивал перед сном, — покачал я бровью. Лектер поглядел на меня, кривя губы в мона-лизовой улыбке, и сказал: — Как такому откажешь.