Гараж

Для того, чтобы мужчине начать хоть немного понимать женщину, вовсе недостаточно на ней жениться. Даже наоборот, зачастую это приводит к весьма плачевным результатам. Для того, чтобы понять женщину, нужно родить дочь. Именно дочь! Ведь весь парадокс и заключается как раз в том, что мужчины, требуя от женщины сыновей, больше всего любят все равно дочек, относясь к ним с небывалой теплотой и бесконечной нежностью. Хотя, может, все дело в том, что девочки куда больше мальчиков нуждаются в любви, защите и ласке? Или в том, что любой мужчина, сколько бы суров он ни был, подсознательно тянется к красивому, а женская красота - великая сила? А может, потому, что девочки нежнее и ранимее, позволяя своему главному мужчине всегда оставаться молодым, сильным и самым-самым? Все может быть. Но папа Тено помимо всего прочего знал еще и то, что долгожданная дочь для него - это идеал. Идеал всего самого лучшего, безгранично нежного и прекрасного, что существует в женщине. Это самая любимая, самая красивая женщина во всем мире! И этот идеал он воспитает, слепит своими руками, своим примером, будет баловать, играть, носить на руках, защищать и, конечно же, подарит ей весь мир... Однако Харука, еще только что появившись на свет, совершенно не собиралась становиться ничьим идеалом. Будучи младенцем, она практически не спала, орала и днем и ночью, устраивая лишь небольшие перерывы на еду и купание в ванне, доводя до состояния хронического недосыпа обоих родителей и тихого бешенства ни в чем неповинных старших братьев. Маленькая Харука стоила всех троих, а может и всех остальных, включая двоюродных, своих братцев. - Дорогой, ты точно уверен, что с нашим ребенком все в порядке? - тихо спрашивала мама Тено, битых полтора часа укачивающая дочку на руках. Но стоило ей только переложить малышку в кроватку, как девочка открывала глаза, милый пухлый ротик кривился гримасой, и комнату оглашала сирена. Мама Тено за какие-то полгода научилась спать стоя, сидя, на ходу, с открытыми глазами... - Она меня тяпнула! - верещал Зойсайт, имевший неосторожность пройти слишком близко от манежика, из которого Харука за пять минут вышвыривала все игрушки, а потом обдумывала план дальнейшего побега. - Уйяйяй, зараза, пальчик почти весь мне откусила! - Какой еще пальчик? - переполошилась мама, которая очень старалась не уснуть после очередной веселой бессонной ночи во время приготовления обеда. - Зой, что ты выдумываешь, как она могла тебя укусить, если у нее зубов еще нет? - А она деснами! - горько рыдал Зойсайт, тряся пострадавшим пальцем. - А когда у нее будут зубы, будет как акула, я тогда вообще не знаюююю... - Шмяк! - А это еще что такое? - Шмяк-шмяк! Хрясь! - А это она мне по голове кубиком попала, - вопил следом Джедайт. - Синеньким, с незабудкой! Вот ненормальная Харука, бяка Харука, аааа! - Кака! - заявляла в ответ Харука, цепляясь за сетку манежа и показывая обоим братьям длинный язык. - Кака! Кака! Кака! - Ну, наконец-то, - радостно переглядывались и потирали руки старшие братья мистера Тено, сами по совместительству отцы малолетних разгильдяев и искренне не понимающие, за что их младшему брату достались три ангелочка в лице Кунсайта, Зойсайта и Джедайта. - Все, сбылось! Эта - настоящая Тено. Теперь отольются нашему Ханако все мамочкины слезки... - Да нет, все в порядке, самый обычный ребенок, - говорили детские психологи, психиатры и педиатры, которых мистер Тено с упорной регулярностью привозил в дом, желая убедиться в том, что с его маленькой Харукой точно все в порядке. Может, на нее так повлияла родовая травма? Или то, что она родилась на целую неделю позже назначенного врачами срока? - Развитие по возрасту, анализы в норме. Гиперактивность? А что вы хотели... Ничего, с возрастом это пройдет, крепитесь. Едва научившись ходить, Харука падала с диванов вниз головой и висела головой вверх на портьерах, каталась по лестнице в тазике для варенья, гоняла по дому ошалевшую кошку, разрисовывала цветными каракулями новые обои, выливала в ванну мамину косметику и шампуни, швырялась мейсеновским фарфором в вопящего Зойсайта и отрывала ноги у коллекционных зверюшек Джедайта, одновременно или по очереди доводя своих братцев до истерики. И даже очень спокойный и непрошибаемый Куня, флегматично взирающий на то, как сестрица метко плюется только что скормленной кашей, а потом преспокойно доедает корм из кошачьей миски, экстренно прятал свою черепашку и вообще предпочитал держаться подальше от этого стихийного бедствия, которое мама и папа притащили к ним в тихий и уютный дом, называют малышкой и доченькой... Ну неужели им раньше впятером было плохо? Зачем им этот четвертый, явно ненормальный ребенок? - Ну что, достается? - спросила папу Тено какая-то молоденькая мамочка, когда он тяжело плюхнулся на скамейку возле большой песочницы. Детская площадка тонула в щебечущих и звенящих голосах малышей. Харука, вооружившись большой лопаткой, деловито накладывала песок в кузов своего красного самосвала. Это значило, что можно было пять-десять минут передохнуть, перевести дыхание перед новым забегом на очередную горку или карусель. - Да, достается... - вздыхал папа.- Жду не дождусь, когда уже исполнится ей, как вашей, годика два с половиной, станет постарше, тогда полегчает... - Не полегчает, - звонко рассмеялась молодая женщина, - наоборот, они научатся залезать на стулья, затем на подоконники, после узнают, как открывается окно... Вы, кстати, на каком этаже живете? - На первом. У нас, слава богу, свой дом, - пробурчал в ответ папа, на всякий случай отодвигаясь подальше от этой пророчицы, но все-таки его основательно передернуло. Значит, все теперешние набитые Харукой синяки и шишки, порезы и царапины - всего лишь цветочки? А время действительно шло. Даже бежало. Одежда на Харуке горела. Кое-как надетые колготки выдерживали пару дней, сандалики разваливались за три. Сарафаны и юбочки, будто заговоренные, превращались в лохмотья за неделю. Харука визжала, лягалась и орала, как ненормальная, когда ей заплетали волосы, и миссис Тено, тяжело вздохнув, пошла к мужу с просьбой позволить ей остричь эту девчонку покороче, чтобы было проще отмывать ее от неизвестно как взявшейся земли, репьев и смолы, да и вообще, вместо того, чтобы рвать дорогие платья, пусть лучше донашивает за братьями футболки и шорты, все равно сил на нее больше нет... - Харука! - стонала мама Тено, когда дочка пошла, наконец, в детский сад и, несмотря на все опасения, что она еще маленькая, очень быстро в нем освоилась. - Ну как ты могла, дочка? У меня просто в голове такое не укладывается! Как? Зачем?! Для чего ты это сделала? - Кыся сдохла, - глядя на мать очень честными глазами, объяснила Харука и громко запыхтела, точно обиделась и собиралась заплакать. - Мы совочком кысю... того... закопали... - Это была не кошка, Харука! - Нет, это кыся... - Подожди! - подскочил к своей любимице вернувшийся с работы папа. - Что у вас опять случилось? Харука, солнышко, не плачь! Папа с тобой, малыш! За что ты ее ругаешь? - Опять ты ее защищаешь? - Конечно! Она же маленькая! Ууу, ну-ка, иди к папе, принцесса! - Тогда уж разбойница, а не принцесса, - тоже собираясь заплакать, горько вздохнула мама. - Ты просто не знаешь, что она опять натворила! - Не плинцесса, - повторила Харука, поняв, что ругать ее больше не будут, и отлично устраиваясь в отцовских руках. - Я пият! Смотли, папа, у меня есть пиятский флаг! - Не преувеличивай! Ей всего четыре года! Что она могла натворить такого уж страшного? - Да? Я едва не сгорела со стыда, когда пришла забирать ее в детский сад! Наша Хару-чан обидела свою воспитательницу. Та задремала во время прогулки, а она стащила с нее парик и закопала его в песочнице, а сверху надергала с клумбы цветов и травки... и опять подбила на это других детишек... - Это потому что кыся сдохла, - философски повторила Харука. - Кысю надо было похолонить. - Я с ума с ней сойду! - всхлипнула мама. - Ерунда... - отмахнулся мистер Тено, приглаживая светлые, торчащие во все стороны волосенки, - воспитка сама виновата. Нечего спать во время прогулки. Ну, дорогая, успокойся, это пустяки. Мы возместим ей ущерб. Купим ей новый парик. И еще цветов. Тоже купим. - Ерунда? А ты помнишь, как в прошлом месяце она удрала с прогулки в парке и встретила на улице ту ужасную, отвратительную, огромную собаку, смесь бульдога с носорогом, которую привела домой и называла лошадкой? Помнишь? - Хочу лошадку, - сказала Харука. - Это нормально. Подрастет немного - купим ей пони. - Только через мой труп! А как она нашла мою шкатулку с драгоценностями, вышла на улицу и раздала все, абсолютно все, до последнего колечка, прохожим? Это помнишь? - Харука просто очень добрая девочка. И не жадная. В наше время это большая редкость. Я же обещал - куплю тебе взамен новые. Ну... не сейчас, чуть позже. Когда мы выиграем Чемпионат. А сейчас... - Мы пойдем гулять! - закричала Харука.- Туда, где большой кораблик. Чтобы везде водичка, а я пият! Короче говоря, вместо маленькой нежной принцессы папа Тено получил неугомонного сорванца с разбитыми коленками, вечно порванной одеждой и репейником в волосах, с которых она с завидным упрямством всякий раз теряла заколки и бантики. Но это не мешало ему обожать Харуку даже такой, постоянно ставить в пример старшим братьям, таскать ее за собой то в клуб на тренировки, то на рыбалку, то на футбол. Харука стоила всех мальчиков мира, но при этом прекрасно осознавала тот факт, что она девочка. И это ее абсолютно не смущало. Наоборот, очень даже устраивало. Отца она обожала. И маму. И братьев тоже. Куда же без них, если они одна большая семья, и именно ей они обязаны своим появлением на этот свет. Да-да. Потому что если бы Харука родилась с самого начала (она подслушала этот разговор, когда ей было года четыре и удивительно хорошо его запомнила), то никакого бы Кунсайта, никакого Зойсайта и Джедайта не было бы и в помине, так сказала мама, отбирая у нее сосульку, которую она с соседским мальчишкой лизала на скорость и, конечно же, выигрывала на целых полсосульки. Почему-то мальчикам принято на шалости и проделки закрывать глаза чаще и больше, нежели девочкам. Так это или нет, но с шалостями природа уже отдохнула на трех старших братьях. Тихие, послушные и спокойные, предпочитающие классическую музыку и рисование цветными карандашами падениям с деревьев и игре в индейцев с соседскими пацанами, где их младшая сестра быстро стала главарем банды, они старались держаться от нее подальше, чтобы не стать исполнителями новой, придуманной Харукой каверзы. Все-таки, несмотря на численное преимущество, рост, возраст и вес, отказать, если маленькой мисс Тено что-то приходило в светлую и умненькую голову, было делом совершенно немыслимым. Нет, Харука тоже любила классическую музыку, играя, когда не видит Куня, на его скрипочке вилкой, и обожала рисование, правда, предпочитая вместо альбомов творить и мыслить, как и все великие люди, масштабно, рисуя на подоконниках и обоях и превращая стены родного дома в наскальную живопись ребенка в возрасте четырех лет. Думаете, с этих пор в семействе Тено воцарились вечные боевые действия, изредка переходящие в острую фазу вооруженного конфликта? А вот и нет. По крайней мере, папе Тено, получившему свое вожделенное сокровище, так явно не казалось. Потому что лучшее, что может сделать любой мужчина, это даже не явить на свет дочку, а просто любовь. Не свою к кому-то, а отдельную, чью-нибудь еще. Еще одну маленькую любовь на Земле.