Гараж

Первый поцелуй... первое соприкосновение губ, о котором она раньше могла себе позволить только мечтать и грезить в самых смелых снах... А вот теперь Мичиру сама поцеловала ее. Харука, потрясенная до глубины души, почувствовала, что ее душа словно отделяется от тела, а губы у Мичиру, поначалу горячие и сухие, постепенно становятся влажными, очень мягкими и почти жидкими, как текучий огонь, что об них запросто можно было обжечься. Она закрыла глаза, стараясь впитать в себя это новое ощущение бесконечного восторга, похожего на полет, что сейчас рождалось в ней, запомнить его, но мысли в голове текли сами по себе, почти не оставляя памяти и следа. - Мичиру... Мичи... девочка моя ненаглядная... маленькая моя...- она еще что-то такое шептала ей, когда они отстранялись друг от друга, чтобы немного глотнуть воздуха, а потом снова целовались и целовались... - Я очень буду тебя ждать... - прошептала Мичиру, трогая свои губы, словно сама не верила. - Я пока еще здесь, с тобой. Я никуда не уезжаю... Не отпущу тебя никуда... Иди сюда. - Тогда теперь ты... поцелуй меня сама, Харука... Харука сама не поняла как, но Мичиру вдруг оказалась очень удобно лежащей на ней сверху, ее длинные ароматные, пахнувшие шампунем пряди, ласково щекотали ее лицо, а пальцы медленно трогали лоб, скулы, очерчивали губы. Тено в ответ поглаживала спинку Мичиру, путешествуя от позвонка к позвонку, спускаясь к талии, где цепляли резинку трусиков, и поднимаясь обратно. И единственное, что показалось Харуке неправильным - это ее одежда, ее толстая и теплая пижама, сейчас так некстати разделяющая их. Мичиру, словно почувствовав это, немного приподнялась над ней, давая чуть больше свободы. Лунный свет, бьющий в окно, высветил обнаженный гибкий силуэт. Высокая грудь, лебединая шея, стройные бедра... - Ты такая красивая, - не удержалась Харука, снова накрывая ее губы легким поцелуем. Сказать по правде, ей очень хотелось дотронуться, поцеловать не только ее губы, а зацеловать Мичиру всю, проводить ладонью по нежной коже, трогая, быть в самых разных ее местечках... Харука сама ужаснулась этой мысли, что вдруг пришла к ней в голову. И покрепче сжала ноги, чтобы унять непонятную волну жара, откуда-то взявшегося там. - Самая-самая красивая на свете... - Ты правда так считаешь? Мичиру перевернулась на спину и улеглась рядом с Харукой. Ее пальчики погладили открытый участок кожи между воротником пижамы и плавным изгибом шеи Тено, потом пробежались по груди, скрытой пижамной тканью, словно стремились отыскать туда потайной вход и пробраться туда. Харука поймала ее ладонь и поцеловала. - Правда. - И что же во мне красивого? - коварно спросила мисс Кайо, не прекращая своих попыток, которые Харука уже и не останавливала. - Все. Лицо. Волосы. Губы. Плечи. Грудь... - сказала Харука и охнула, чувствуя, что ее пижамная рубашка поддалась, и тела коснулся свежий воздух, а потом горячая ладонь. - У тебя очень красивая грудь, Мичиру. Я как-то не замечала, в том году же еще не так было, да? А сейчас... Загляденье... Не то, что у меня... - Она как-то очень быстро выросла, - немного смущенно сказала Мичиру. Она взяла руку Харуки и осторожно положила на свою грудь. - Потрогай. Она не очень большая? - Нет. Просто мягкая... Очень... - прошептала Харука, упиваясь этим прикосновением и сознанием того, что Мичиру сама разрешила ей сделать это. Она неторопливо поглаживала округлую плоть, тугую, но при этом действительно мягкую, идеально помещавшуюся в ее ладонь, останавливалась на сосочке, гладила его, ощущая, как он под ее пальцами вдруг становится жестким и плотным, похожим на круглую спелую ягодку... Вот если она еще разрешила взять его в рот, поцеловать, обвести сосочек языком... Мичиру неожиданно застонала. И Харука тут же отдернула руку. - Я сделала тебе больно? Охх... Прости... Прости, Мичи... - Нет... не больно... Просто... Погладь еще... вторую... Да... ох... Мне хорошо... - Тебе правда нравится? - Очень... Несколько томительных минут, прерываемых только их судорожным, едва сдерживаемым стоны дыханием, они осторожно ласкали друг друга, поглаживая, касаясь кожи, которая, казалось, была готова воспламениться под этими невинными прикосновениями. У Харуки кружилась голова, сердце стучало как ненормальное. Мичиру была трепетно-нежной, мягкой, горячей, ее шепот расходился мурашками по всему телу. Она немного приподнялась и перевернулась на бок, потерлась носом о плечо Харуки. Та осторожно протянула руку, чтобы обнять девушку, зарыться лицом в ее волосы. Ей очень хотелось, чтобы эта ночь никогда не кончалась... Ожидание чего-то запретного будоражило душу. Ее мысли бились внутри головы, как волны о берег. Это было похоже на удивительную сказку. Интересно - почему так случается? - Ты тоже очень красивая, Харука, - разорвав их новый, ставший более глубокий поцелуй, прошептала Мичиру. - Необыкновенная. Самая красивая для меня. - Ну уж я-то самая обычная, что ты... - Не спорь со мной, - пригрозила ей Мичиру, и в глазах ее засияло вдруг предвкушение чего-то необычного. Ее пальчики осторожно расстегивали пуговку за пуговкой, выпутывая Харуку из пижамной куртки, которая тяжело сползла на пол, как подбитая птица. Харука опустилась на подушки с обнаженной грудью, которая тут же приковала к себе безраздельное внимание Мичиру. - Не такая уж она у тебя и маленькая... - Мичиру, улегшись сверху, принялась целовать сначала шею, потом плечи, добираясь до маленьких и очень чувствительных сосков. - Идеальная. Мммм... в самый раз... Когда она вобрала в рот один из них, Харука протяжно застонала, задрожав всем телом, и руки ее сами собой скользнули Мичиру в пышные волосы. - Мичи... что ты делаешь... - То, что очень давно хотела. - Ты сошла с ума...Или... или это мы вместе сошли... - Я очень буду ждать тебя, Харука... всегда буду ждать... я твоя... навсегда... - Я люблю тебя... - Я тоже... Я тоже тебя люблю. Знаешь, теперь мне не так страшно, что ты уедешь. - Почему? - Потому что теперь у меня есть эта ночь. Чтобы вспоминать. И ты. И твои слова. Твоя любовь. И твоя нежность... И любая, даже самая длинная ночь, была слишком короткой, чтобы сказать все... *** Дожди навалились на городишко, стоило Харуке уехать на сборы. Мичиру, никогда не любившая дождь, была им рада. Под дождем можно было отлично спрятать непрошеные слезы, что сами собой наворачивались на глаза, стоило только подумать, как долго еще ей придется ждать, и что время с Харукой, проносившееся так незаметно, теперь тянется и тянется, словно липкий мед, размазанный по фарфоровому блюдцу. Почему они не берегли его? Принимали все за само собой разумеющееся. Зато теперь... Утро. Дождь. Школа и уроки. Обыденность день за днем. Ворохи кленовых листьев, золотое и багряное богатство, сброшенное под ноги. Никогда прежде одиночество так не тяготило ее, как сейчас, и Мичиру с какой-то отчетливой тоской понимала, что ей хочется спрятаться от всех, убежать в тихий спокойный уголок, свернуться калачиком и там просто уснуть. А когда проснуться - на календаре будет 24 декабря, и Харука приедет... - ... вы только поглядите на нее! Кайо, ты опять витаешь в облаках? - Что? - чужие голоса почти насильно возвращали ее из мира грез в серый будничный мир. - Нет, девочки, я просто задумалась... - Задумалась? Интересно, о чем? Уж точно не о геометрии, у тебя был слишком мечтательный для этого вид. Может, у тебя есть какая-то тайна? - Тайна? Какая еще тайна? - Ты изменилась, Мичиру. Стала какой-то другой. Может, ты в кого-нибудь влюбилась? Мама тоже ей все время твердит, что она изменилась. Мичиру умоляюще сложила руки. - Девочки... пожалуйста, не надо... - Не надо? Оооо, значит, это правда? Кто этот счастливчик, Мичиру? Давно у вас это? Это взаимно? Мичиру!!! Ну! Не молчи! Кто же этот мальчик? Их раздирало от любопытства. Когда тебе пятнадцать лет, никакая учеба не лезет в голову, ну, может быть, только самым усердным ботаникам. А для всех остальных на первом месте Ее Величество Любовь. Только, как считают взрослые, какая может быть любовь, когда тебе всего пятнадцать? Мальчишки? Они ее не интересуют. Их глупые шуточки и дурацкие выходки, когда они стараются привлечь к себе внимание, по меньшей мере вызывают лишь снисходительную улыбку. Зачем они ей? Она передергивала плечами, словно отгоняя их. Права была тогда Харука, какие они все глупые... Мичиру старалась не думать о Харуке хотя бы в школе. Но, несмотря на это, ей все время казалось, что она в школе совершенно одна. Ходит вместе со всеми параллельными, абсолютно пустыми коридорами, а в классе сидит, отгороженная от всех невидимой стеной. Она уходит в свой мир, не имеющим ничего общего с реальностью. Зачем они все к ней пристали? Что им нужно? Она молчала, машинально листая учебник. - Да отстаньте вы от нее. Что возьмешь с такой кривляки? Девчонки нехотя расходились по своим местам, так ничего и не добившись от нее. Только одна одноклассница задержалась и прошептала ей заговорщицки: - Ты только не вздумай с ним трахаться. Мальчишкам только это и нужно, на уме один секс. А как добьются - ищи потом ветра в поле... вон как Тено твоя, была подружка и сплыла... - Харука уехала на сборы, - тихо проговорила Мичиру. - Ага. Уехала. А тебя здесь бросила. Мичиру вздрогнула и спрятала лицо в тетради. Гадкие... какие же они все гадкие... Харука уехала. Где она сейчас, что делает, с кем разговаривает? А вдруг ей кто-нибудь там нравится, какой-нибудь такой же высокий, как она, мальчик, тоже души не чаявший в спорткарах и мечтающий выиграть "Формулу-1"? Мичиру мало что понимала в гонках. Она даже почти никогда не ходила на соревнования, потому что сердце ее просто проваливалось в пятки и перед глазами темнело, когда она видела, как рискует Харука и не видит перед собой ничего, кроме трассы и цели... А если это всего лишь предлог? Если по правде - бросила? Осень выдалась на удивление холодной, и Мичиру, закрываясь от дождя под большим темно-синим зонтом, специально шла так, чтобы пройти мимо дома Тено и на пару минуток остановиться у знакомой калитки, поглядеть украдкой на осиротевшее окошко на втором этаже, которое вот уже несколько недель было наглухо закрыто. Харука... Харука-Харука... Мичиру, не отрываясь, смотрела на это окно, и сквозь искрящуюся сетку дождя ей казалось, что за там, за стеклом мелькает знакомый силуэт. И губы ее тогда тихо шептали все то, что не она решилась сказать даже в ту самую их последнюю ночь, когда Харука, осторожно сжимая ее в объятиях, баюкала и касалась губами ее волос. Нет-нет, это неправильно. Нет никаких мальчиков. Это просто ревность... Харука вернется, обнимет, уткнувшись ей в волосы, и посмеется над ней. Просто она сейчас далеко, и поэтому мысли от одиночества начинают течь совершенно в другую сторону, а когда Харука вернется... Она обязательно вернется... Мичиру сама не знала, что находило на нее в такие минуты. Постояв возле дома Тено, Мичиру вздохнула и направилась дальше, стараясь не угодить в большую лужу. Интересно, когда же кончится этот дождь? Впрочем, какая разница? Пусть идет. Если нет Харуки, то ей все равно. Главное теперь было дождаться вечера, когда наступит ночь, и город опустеет, укутавшись в мокрые осенние сумерки, блестя огнями оранжевых фонарей. Каждый вечер перед сном, забираясь с головой под одеяло, Мичиру утаскивала с собой телефон. И ждала. Харука слала ей тонны смс, смайликов-сердечек, иногда звонила, тоже укрытая одеялом, чтобы ее никто не мог подслушать и говорила тогда тихим шепотом ей разные глупые нежности, изредка поругиваясь на заразу тренера-почти-тирана, который у всех стажеров забирает телефоны и прочие гаджеты и раздает их обратно только два раз в сутки - на полчаса утром и на час вечером, чтобы вверенный ему контингент мог отчитаться перед родителями в том, что он жив-здоров и готовится к штурмам новых вершин автоспорта. По утрам перед тренировками Харука обычно разговаривала с родителями, но вечера, связанные незримыми радионитями, натянувшимися между северным Хоккайдо, где уже лежал снег, и курортным полуостровом Идзу, утонувшем в осеннем дожде, принадлежали только им. Впрочем, и ранним утром, едва открыв глаза и увидев за окном серое, погруженное в туман небо, с которого снова падал и падал дождь, Мичиру, напоминая приведение со спутанными волосами, бродила по остывшей за ночь комнате, кутаясь в теплый халат и почти силой уговаривала себя, что надо снова идти в школу. Школа последнее время школа вызывала в ней какое-то отвращение. Вместо этого девочка садилась на подоконник и прижималась лбом к холодному окну, глядя на продрогшие сосны и клены. И каждый раз вздрагивала от радости, слыша, как тихонько пищит телефон, и как мигает на экране сообщение: "С добрым утром, моя принцесса". Мичиру улыбалась. А самое хмурое утро и впрямь вдруг на пару мгновений становилось добрым... Еще раньше, до того, как Харука уехала, и они почти все время были вместе, Мичиру иногда раздумывала о том, как же так получилось, за что ей выпало такое счастье, как ее Харука? Почему из всех девочек и парней она выбрала именно ее и почему именно с ней ей так спокойно и хорошо? Она боялась признаться себе в том, что влюблена в девушку, которую столько лет считала только другом, а когда, наконец, немного разобралась в себе и призналась, им пришлось расстаться. Конечно, только на время, но нет-нет, но мысли о незаслуженности хорошего посещали ее. Что она сделала, чем заслужила это счастье любить и быть любимой? Когда везде говорят, то счастье дается человеку только после борьбы, после преодоления каких-то лишений... Может, их разлука - и есть это лишение, которое нужно преодолеть? И тогда дальше все снова будет хорошо... Шли дни. А дождь все лил и лил, холодный и нудный. Он стучал по зонту, по разноцветным кленам, сбрасывая с листьев в большие лужи тяжелые пузатые капли. Налетающий порывали ветер пах зимним морем и снегом, он подхватывал под руки и сильно толкал в спину, но Мичиру, спеша, думала о том, что значит, совсем скоро зима. Может, еще несколько дней, и она, наконец начнется. И пойдет вместо дождя снег. Город начнет готовиться к Рождеству, а в его канун вернется Харука... И она снова, глядя на дождь за окном и почти не случая объяснения учителя, погружалась в свой мир. - Мичиру-сан, мне нужно с тобой очень серьезно поговорить. Мичиру подняла голову. Класс был пуст. Кажется, она даже не услышала звонка с урока, уйдя в свои мысли. Перед ней стояла ее учительница, которая смотрела на Мичиру с неподдельной тревогой. У Кайо всегда были с ней прекрасные отношения с тех пор, как она перевелась в эту школу, и очень хорошие отметки. - Да, Румико-сама? - она встала и поклонилась учительнице. - Ты можешь задержаться сейчас? - Да. Если это, конечно, не очень надолго. Что-то случилось? Они подошли к учительскому столу. Мичиру мысленно перебрала в голове все свои возможные прегрешения. В школу она всегда приходит вовремя. Одежда нормальная, форма как у всех. Может, волосы распущенные? Но за это к ней еще ни разу не придирались, и для приличия она надевает ободок. Или туфли что на каблучке - у нее невысокий рост, а туфельки делают ее немного выше, они так нравились Харуке... - Это как раз я хотела узнать у тебя, Мичиру. У тебя что-то случилось? - У меня? - удивилась Мичиру. - Случилось? Нет-нет, у меня все в порядке. С чего вы это взяли, Румико-сама? - Твое последнее сочинение, Мичиру, - учительница оглядела ее фигурку с головы до ног, - я с большими усилиями смогла поставить тебе за него только три. Ты стала невнимательной, какой-то рассеянной... Ты перестала учиться... Мичиру молчала. Что на это сказать? Ведь Румико-сама во всем права. В школьное окно, выходившее на оживленную улицу, ей было видно, как по дороге мчится мотоциклист, как блестит его шлем. Харука последнее время тоже мечтала о своем собственном мотоцикле, и Мичиру представляла, как они летят с Харукой на мотоцикле вдвоем, и мимо проносятся улицы, дома, машины... И как она сидит сзади, крепко обхватив Харуку руками за талию и как прижимается к ее спине, облаченную в новенькую кожаную куртку с множеством молний и заклепок, о которой Харука тоже мечтала... - ... в этом году ты заканчиваешь среднюю школу, Мичиру, - сказала учительница. - Хорошие оценки за первый семестр могут не спасти тебя перед экзаменами, девочка. Что происходит с тобой? Может, у тебя что-нибудь случилось дома? Какое-нибудь горе? Что-нибудь с мамой? Мичиру покачала головой. Ответила: - Нет, дома у меня все в порядке. И с мамой тоже. - Тогда, может, у тебя в другом трудности? - Трудности? - Возможно, ты влюблена в кого-нибудь, и это тебе мешает? У тебя есть друг? - Нет, - решительно возразила Мичиру. - То есть да, конечно, у меня есть... друг. Но это мне совершенно не мешает. - Вы перестаете быть детьми. Я понимаю... У каждого из вас будет свой опыт и свои ошибки. Любовь - это прекрасно. Но сейчас это новое для тебя, Мичиру. Правильно? - Да. Все изменилось. Очень... - Мичиру грустно вздохнула. - Но ты какая-то потерянная последнее время. У вас с ним что-то не ладится? Ты можешь поделиться со мной, если хочешь. - Простите, Румико-сама. Румико-сама тоже поглядела в окно. - Ладно, я понимаю. Но если ты влюблена... а ты влюблена, это видно. Любовь, наоборот, должна стать для тебя стимулом учиться лучше, - сказала она. "Пусть Харука вернется, - с щемящей тоской подумала Мичиру. - Пусть вернется, и тогда у меня мозги сразу станут на место. И я все тогда наверстаю, обязательно! Я вам обещаю,Румико-сама! Пусть только вернется..." - Мне нужно идти, - сказала она. - Можно? - Конечно. Думаю, что мы поняли друг друга, - сказала учительница. Она взяла свою сумку. Голос Румико-сама догнал ее уже возле самой двери. - Мичиру... конечно, когда это произошло со мной, я была старше тебя и уже училась в университете... и я тоже почти не помнила себя - то от невозможной радости, то от горя... Но это прошло... как и все проходит, рано или поздно. Мичиру удивленно обернулась. Румико-сама немногим за тридцать, у нее есть муж и ребенок. А говорит она так, словно старуха. Как это может пройти? Когда только все начинается... У них с Харукой впереди целая жизнь... - Помни, что я тебе сказала, Мичиру. У тебя впереди старшая школа...