Без надежды на любовь

- Твою мать! - заорали Влад и Маус, вылетая из ванной, готовясь нападать на грабителей или маньяков. Парни влетели в комнату к Милько, где происходил тотальный пиздец. На полу валялась тушка Ниженко, которая была явно без сознания. На диване сидел, обнимая подушку и всхлипывая, Милько. - Да епт вашу мать! - выругался Маус. Женя явно был напуган. Солист сжимал подушку так, что еще чуть-чуть, и она бы порвалась. Блондин трясся от страха и что-то пытался сказать, но его захлестывал поток эмоций. Что касается ударника, то тот лежал неподвижно, не подавая никаких признаков жизни, из носа Ниженко вытекала тоненькая струйка крови. - Мильковский! - завизжал Маус. - Ты совсем ебанутый?! Ты че, его грохнул?? Зайченко сел на пол рядом с ударником и, прислушавшись, заявил: - Он просто без сознания, не ори, а то соседи полицию вызовут, и мы из двушки переедем в отделение. - А делать чего? - едва слышно спросил трясущийся басист. Влад взял на руки не легкого барабанщика и, кивком головы указав Милько, что тому следует съебать с дивана, направился к софе. Зайченко уложил Ниженко на диван, сняв с него футболку, и подложив под ноги подушку, которую Маус вырвал из рук напуганного до невозможности певца. - Дима, ищи уксус или нашатырь. Мильковский, вода! - крикнул гитарист, похлопывая по щекам Ниженко. - Вставай! Ниженко! Ну давай же.. Маус и Милько улетели на кухню. Влад продолжал откачивать ударника. - Ниженко, блять! Вставай! Тошик! Очнись уже! - Влад уже было хотел хоронить ударника, но тут в комнату прибежали Дима с бутылкой уксуса и каким-то полотенцем и Женя со стаканом холодной воды. Влад выхватил стакан с водой и, намочив руки, продолжил бить Тошика по щекам. Эмоций ноль. Влад выругался и начал медленно лить воду на лицо ударника. - Да что с тобой не так?! - возмущался Зайченко. - Уксус, полотенце! Дима быстро среагировал, и уже в следующую секунду Влад пихал барабанщику под нос полотенце, пропитаное уксусом. Наконец, после тщетных попыток, Ниженко-таки открыл глаза. - Убери от меня эту тряпку, или я сейчас блевану, - констатировал факт Тошик, пытаясь сесть, но Зайченко тут же прижал его обратно к дивану. - Лежи, - шикнул он. - А че у меня под ногами подушка? И чего это я весь мокрый? - Тошик заваливал гитариста вопросами. - Все свои "а че" оставь на потом. Не заполняй свой многострадальный мозг вопросами, ответы на которые ты не готов услышать, - хмыкнул Влад, теребя мокрые волосы ударника. Бэк- вокалист похлопал Тошика по плечу и вместе с парнями удалился из комнаты. Быстро пройдя на кухню, Шоколад сразу же плюхнулся на диванчик, попросив Мауса, сделать чай. Дима согласился и взял со стола чайник с заваркой, который не убирали еще с прошлых посиделок и направился к шкафчику с кружками. Женя приземлился на табуретку, стоящую напротив Зайченко. - Ну что, рассказывай, что там стряслось? - устало протянул Влад, готовясь выслушать очередной невъебенно интересный рассказ про насыщенную жизнь Мильковского и Ниженко. - Я говорил Ниженко убраться из моей комнаты, но он начал что-то бормотать про извинения и тому подобное. После чего он крикнул: " Я не хочу этого слышать!" и побежал на меня, хотел ударить, видимо, но я успел раньше. Я ебанул ему в нос, у него пошла кровь, он заорал, что ему очень жаль и побежал к окну. Я думал, типо пепельницу пошел искать, а он полез на подоконник, встал на него, стал открывать окно. Открыл окно, высунулся туда, начал кричать про завещание и ненависть ко всему миру, я бегу к нему, как заору, чтоб слезал. Он говорил, что если я подойду еще хоть на шаг, то он прыгнет раньше, чем надо. Опять начал кричать про суицид и т.д. Ну, пока он отвлекся, я схватил его за ноги и стащил с окна. Правда, силу не расчитал, и он головой об пол. У меня такая истерика началась, - закончил рассказ Милько, потирая руками виски. Маус поставил на стол три чашки с горячим чаем. Женя взял кружку и глотнул согревающего напитка. Сейчас это был неимоверный кайф. Мильковский буквально растекся в лужицу. - Вот как... Ниженко у нас суицидник... Я думал, что хуже уже не будет. Вы прям шипучая смесь, которая производит на свет проблемы и тотальный пиздец, - Влад мешал ложкой в чае сахар, который уже давно расстворился. - Сейчас он грозится выпрыгнуть из окна, а потом что? - спросил Дима, устало вздыхая. - Давайте закроем эту тему! - Милько ударил кулаком по столу. - Пожалуйста... Парни в тишине пили чай, всматриваясь друг другу в глаза. Вдруг, за стеной послышалось усталое варняканье. - О, ударничек проснулся, - протянул Зайченко, подпирая щеку рукой. - Жек, тебе стоит к нему зайти, - кивнул Маус. Милько встал из-за стола и протопал в свою же комнату. На часах было 7, 8 или 9 вечера. Из-за этой безумной карусели, в которой они вертелись с самого утра, никто так и не смотрел на время. За окном было темно. Не так уж сильно, но все же. Открыв дверь, солист впустил в комнату свет, исходивший от лампы в коридоре. Услышав недовольное бурчание, Жека быстро проник внутрь и закрыл за собой дверь. Мильковский на цыпочках подкрался к лежащему на диване Тоше. Он сел на колени рядом с софой и подперев щеку левой рукой, тихо шептал: - Какой же ты все-таки долбоеб... - Я знаю. Но чего это ты сюда пришел? Ты же видеть меня не желаешь, - не открывая глаз, спросил Тошик. - Я чувствую вину. Не знаю, за что. Ведь я спас тебе жизнь...- вздохнул Женя, свободной рукой проводя по лбу Тоши, смахивая прядки волос, небрежно лежащие и спадающие на глаза. - Не очень то мне и нужна была эта жизнь... А вину ты чувствуешь... Ммм, может за то, что врезал мне? - усмехнулся ударник. - Наверное, - Женя поглаживал друга по щеке. - Зачем? Зачем эти прикосновения? Вся эта нежность или что это? Не боишься, что я сорвусь? - Тошик открыл глаза и устало улыбнулся. - Неа, не боюсь. Я не боюсь тех, кто слабее меня, - эгоистично произнес солист, продолжая гладить Ниженко. - Как высокомерно с твоей стороны. Бесстрашный ты, Мильковский, - шептал Тошик. - Не думаю, что дальше будет хуже. Тем более, тебе нравится такой расклад событий, - объяснял Женя. - Какой? - Тошик невинно хлопал глазками. - При котором я - высокомерный подлец, а ты - невинный глупец, - Милько большим пальцем приоткрыл губы Тоши и, придвинувшись ближе, приблизился к его лицу. - Невинный? Глупец? - шептал Тоша. Женя прикоснулся губами к губам ударника. Милько проник языком в рот барабанщика, сплетая их языки. Правой ладонью Мильковский гладил ударника по щеке, углубляя поцелуй. Это был действительно настоящий поцелуй. Но ничто не вечно, поэтому скоро солисту пришлось отстраниться от Тоши, разрывая тонкую ниточку слюны между ними. - Снова возбудил, все-таки было мало, - процитировал Тошик. - Глупец, - Женя целует Ниженко в щеку - В такие моменты, я готов простить тебе все, но...- замялся Тоша. - Но вспоминаешь, какая я мразь? - предположил солист. - Но вспоминаю, что все это из-за меня и вины твоей тут нет, - шептал Тошик. - Самобичевание, Тош, это плохо. Но я не исключаю того, что иногда ты реально ведешь себя, как паскуда, - лыбился Милько, запуская пальцы в волосы ударника. - А ты, как всегда, в своем репертуаре. Завтра опять будешь кричать, что я пидор и чтоб выметался из твоей комнаты? - Ну а как же без этого? Можешь выместись сегодня, чтобы завтра было меньше причин, за которые я смогу на тебя поорать. - Ну уж нет. Я останусь тут, - мурчал Ниженко, прикрывая глаза. - Я не знаю, но я всегда все срываю на тебе. Это тупо. Видимо, я паскуда ничуть не меньше тебя, - еще один поцелуй, но уже в другую щеку. - Все это на одну ночь? - расстроенно спросил ударник. - Видимо, - пожал плечами солист. - Тогда я хочу, чтобы эта ночь длилась вечно...- Тошик окончательно закрыл глаза и погрузился в царство Морфея. - Ничто не вечно, Тош, ничто... Женя поцеловал Ниженко в лоб и, добравшись до кровати, сразу вырубился.