Мелиан. Охота Дикой Кошки

Зеленоватая вода рассерженно шипела, разбиваясь о борт "Крыла ворона". На лице оседали солёные брызги, пахнущие водорослями. Серебристые рыбки юркими стрелками скользили в морской глади, едва касаясь спинками поверхности. Я стояла, опираясь о борт локтями, и задумчиво разглядывала их. Тяготы и заботы жизни не беспокоили этих тварюшек. Единственной проблемой рыбок было не попасться на зуб более хищным товаркам. Иногда мне хотелось превратиться в такую вот рыбку. Или птицу, чтобы взмыть высоко-высоко в небо, оставив все тревоги на земле. И больше никогда не возвращаться. - Этих рыб называют морскими иголками, - раздался рядом голос, который я страстно желала не слышать вовсе. Бывший капитан ранаханнской стражи, а теперь обычный наёмник, Коннар поднялся на палубу "Крыла ворона" день назад и теперь неотступно следовал за мной, куда бы я ни направилась. Иногда он просто не сводил с меня колючего взгляда, стоя в отдалении и беседуя с капитаном или матросами, а иногда внезапно возникал рядом, как, например, сейчас. Единственным спасением от него была каюта. Захлопнув дверь и задвинув тяжёлую щеколду, я чувствовала себя свободной от настойчивого внимания северянина. Тем не менее, нельзя было провести взаперти все пять дней пути до алдорских берегов, и поневоле приходилось терпеть. Однако раньше северянин не предпринимал попыток завязать разговор. - Мы их называли змейками, - сухо ответила я, не меняя позы. Коннара не смутил тон. Он приблизился и встал рядом, повторив мою позу. - Помнится, совсем недавно мы стояли точно так же в Хайсоре, - небрежно бросил он, не уточняя, кого я имела в виду под словом "мы". - Да уж, в то время ты был куда более учтивым, - не удержалась я от шпильки. Дыхание наёмника стало тяжёлым. Видно, Коннару не понравился мой ответ, но от ответной любезности он удержался. Тогда я решила повернуть беседу на другую тему. - Тоже решил заделаться работорговцем? Или Андрус нанял охранять товар? Несколько мгновений Коннар помолчал. Потом произнёс, чётко разделяя слова, словно обдумывая каждое: - Видят боги Амальганны, я пытался извиниться. Ты сказала, что одних слов будет недостаточно. Там, откуда я родом, не принято оставаться с непрощённым грехом. Поэтому я решил последовать за тобой, куда бы ты ни направлялась! - Нет! - вырвалось у меня. Пираты, сидящие на бочках напротив, прервали разговор и уставились на нас. Мне было всё равно. Я вцепилась руками в волосы и глухо застонала. Кто меня тянул за язык? Слегка успокоив не самые добрые чувства, бушующие внутри, я мрачно спросила Коннара: - За каким Хэллем ты мне сдался? Наёмник дёрнул могучим плечом и коротко хохотнул: - А хотя бы для охраны! Не знаю – пока, по крайней мере, – что ты там задумала, но уверен, что слабой женщине с этим не справиться. Меня это задело и не на шутку разозлило. Терпеть не могу, когда кто-то пытается подчеркнуть своё превосходство надо мной. Если уж этот кто-то вздумал давать советы, как я должна себя вести, то пусть засунет их подальше! - Эта, как ты выражаешься, слабая женщина в одиночку одолела чудовище с изнанки мира, - сухо сказала я, чувствуя, как голос дрожит от кипящего внутри гнева. - Может быть, в ваших деревнях женщины и сидят покорно дома, превращаясь в скудоумных клуш, но это не значит, что и все остальные должны быть на них похожи! Я привыкла во всем полагаться на себя. Избавь меня от своих услуг. Сделав паузу, я глухо добавила, не глядя на него: - Да и без твоих извинений я прекрасно проживу! Порасспрашивай на досуге матросню "Крыла", пусть скажут, откуда Дикая Кошка получила своё прозвище. Может, тогда хоть что-нибудь поймешь. К тому же, кто знает, что тебе взбредёт в совместном путешествии. Вдруг опять перепутаешь меня с какой-нибудь очередной невестой! Последнее я сказала зря, но уж больно хотелось посильнее уколоть наёмника в ответ на его слова. На скуластых щеках Коннара вздулись желваки. Чёрные глаза нехорошо сузились, и он рявкнул: - Ты пожалеешь, что посмела открыть свой рот! С выводами он опоздал: я уже пожалела. Но было поздно. Я попятилась; наёмник схватил меня за предплечье и дёрнул, как вдруг его лицо исказила гримаса страшной боли. Выпустив мою руку, громадный северянин осел на колени, стискивая голову ладонями и хрипло рыча. Внезапность происходящего испугала меня, и где-то глубоко внутри шевельнулась жалости к недавнему обидчику, корчащемуся у моих ног. Я тихо спросила: - Что случилось? Коннар резко вскинул вверху голову. Я ахнула: из его глаз сочилась кровавая жидкость, подсыхая на щеках бурыми ручейками. Пара ударов сердца – и страшное выражение смертельно раненного зверя сошло с его лица: кажется, боль схлынула. Выругавшись на неизвестном мне языке, бывший капитан поднялся на ноги, шатаясь, как пьяный. Мотнув густой гривой волос, он устремил на меня мутные глаза и прохрипел: - Твой дружок - колдун. Уточнять, что Кристиан мне не дружок, не стоило. К тому же, он вовсе не колдун, а вампир, да и виделись мы всего два раза. Меня затопило чувство какого-то тихого умиротворения, смешанного с суеверным страхом: значит, менестрель не обманул, сказав, что без моего согласия северянин не сможет до меня дотронуться. Вот только понимать его следовало буквально. Коннар и впрямь не мог коснуться меня. *** На Первый океан опустилась ночь, накинув на беспокойные волны шёлковое покрывало штиля. Она принесла с собой ту особенную прохладу и умиротворение, которое бывает только на открытой воде, когда чувствуешь себя безнадёжно оторванной от твёрдой земли, и весь мир сжимается до размеров палубы корабля. На короткое время именно он становится твоим миром, а всё, что ждёт тебя дальше, кажется призрачным и недостижимым. Эти мысли неспешно, как сонные змеи, шевелились в голове, пока я сидела на ветхом ящике, поставленном впритык к борту. Я обнимала согнутые ноги, запрокинув голову вверх и разглядывая раскинувшийся над сонным океаном небесный шатёр. Там, наверху, перемигивались звёзды, и неспешно плыл рогатый месяц, кажущийся больше, чем обычно. Иногда, отбросив мысли о грядущем, я отыскивала в звёздных скоплениях знакомые с детства созвездия: Лапу Тайгора, Щит Лиара, Гребень Русалки. По правую руку переливалось красным цветом Око Хэлля. Давным-давно эддре Лэйдон говорил нам, тогда ещё малолетним испуганным ребятишкам, что когда-нибудь наступит Закат времен, и Око Хэлля вспыхнет и разрастётся, мгновенно поглотив наш мир. Тряхнув волосами, я отогнала невесёлые мысли и вновь уставилась на ночные светила. Интересно, что же всё-таки заставляет эти огоньки зажигаться в небе? Алдорские храмовники учат, что это зерна из Священного колоса Трёх Богов, которыми они засеивают небесное поле. Когда люди гневают их, одно зерно срывается вниз. Стоит полю опустеть, как наступят Тёмные времена. В Княжестве Хайань верят, что по ночам небо становится таким ярким, что Белая Дева, жалея людей, набрасывает на него своё шёлковое покрывало, дабы ночной жар неба не испепелил мир. Но Чёрный змей Тэ-рэцу однажды захотел насолить богине и подослал мышей, чтобы те сгрызли покрывало. Мыши испугались гнева Девы и наделали лишь крохотных дырочек в шёлке, из которых и прорывается ослепительно-белый свет настоящего неба. А у племен набийцев витает одно общее поверье, что звёзды – это глаза врагов великого вождя Шимура, которые он собрал за бесчисленное количество битв. Слепые враги неопасны, рассудил Шимур и, чтобы они не сумели вернуть себе свои глаза, рассыпал их по небу. Я вздохнула и поморщилась: ночную идиллию нарушали нестройные выкрики и гогот, то и дело выплёскивающиеся со стороны компании матросов, пристроившихся неподалеку от меня. Перевернув пустой бочонок и водрузив на него магический светильник, они играли в "монетку под горой", время от времени сбиваясь на моряцкие побасёнки, самыми приличными из которых были имена героев. На меня они не обращали никакого внимания, поэтому я невольно вздрогнула, когда один из пиратов выкрикнул моё прозвище. - Эй, Кошка! - довольно благодушно проревел матрос внушительных размеров. Его вид натолкнул меня на мысль, что ему, наверное, не страшен даже самый сильный шторм: будет болтаться на волнах, как пробка. Его лицо показалось мне незнакомым. Я ограничилась сухим кивком головы и неохотным: - Чего тебе? - Спой нам ту песню... Которая про деревню на берегу! Сердце неприятно ёкнуло. Эту песню я сочинила через три дня после убийства Сокола и на свою беду пела её несколько раз в пиратских забегаловках. Незатейливая на первый взгляд, песенка имела огромный успех, но я её недолюбливала. В ней собралась вся моя горечь по безвозвратно канувшим в забытье счастливым временам. Смахнув не вовремя навернувшиеся на глаза слёзы, я категорично отрезала: - Нет! Пираты недовольно загудели: - Да ладно тебе! - Кошка, не жмись! С тебя не убудет, а душа просит веселья! Песня и впрямь получилась весёлой. Вернее, её мелодия была таковой – задорной, лихой, искрящейся отчаянной радостью. Поняв, что они не отстанут, я махнула рукой и встала: - Хэлль с вами, пусть будет по-вашему. Матросы обрадованно загудели. Я подошла поближе, откашлялась и запела о том, как девушка из деревни на берегу острова, затерянного в Двух океанах, влюбилась в капитана пиратского корабля. Его команда хотела ограбить её деревушку, и она вместе с остальными встала на её защиту. Капитан влюбился в неё и предложил уплыть с ним. Я чувствовала, как с каждым куплетом предательский звон в голосе нарастает, а к концу сквозь пение и вовсе стали прорываться отголоски рыдания. Так никуда не пойдет, строго сказала я себе, злясь на собственную чувствительность. Нужно немедленно взять себя в руки! Похоже, никто из пиратов на это внимания не обратил. Последовала привычная реакция: свист, топот и одобрительные выкрики. Я коротко кивнула и устало опустилась рядом с толстым матросом. - Хорошая песня, - одобрил он, поблескивая маленькими глазами, едва видневшимися из-за щёк. Я пожала плечами. - Наверное. - Споёшь ещё что-нибудь? - Я... - продолжать выступление не было никакого желания. Я хотела отделаться привычной отговоркой про внезапно охрипший голос, но тут к нам присоединился ещё один голос. - Мне тоже понравилось, Кошка. Из темноты появилась огромная фигура наёмника-северянина. Растолкав недовольно заворчавших матросов, явно не рискующих высказывать своё недовольство открыто, он уселся напротив, по-ранаханнски скрестив ноги и, пристально глядя мне в глаза, произнёс: - Кажется, я начал понемногу понимать тебя. *** Возбуждённый шёпот, вызванный появлением северянина, быстро унялся. Матросы мигом завели с ним разговор, явно смекнув, что бывалый наёмник сможет поведать им немало интересного. Про меня опять забыли, чему я страшно обрадовалась: можно было спокойно посидеть и послушать, а не говорить самой. Оживленно жестикулируя и время от времени бросая на меня быстрые взгляды, Коннар рассказывал о своих похождениях. Скитания по ледяным пустыням Торосса(75), схватки с огненными змеями, исследование самых отдалённых уголков недосягаемого третьего материка... Я поморщилась. Уверена, большую часть этих россказней можно считать пустопорожней болтовней, рассчитанной исключительно на то, чтобы произвести на меня впечатление. Другая часть баек вполне может сойти за правду, только преувеличенную в несколько раз. Интересно, где он научился так складно и цветисто излагать всю эту чушь? Пираты слушали речь северянина с немым восхищением. Их лица походили на абсолютно одинаковые маски хайаньского театра Нэ, застывшие в гримасе благоговейного восторга. - А тебе доводилось встречаться с Пожирателем волн? - выдавил толстый почитатель моих песен. Коннар запнулся и недоумённо посмотрел на него. - С кем? - С Пожирателем Волн, - обиженно уточнил матрос. - Говорят, он живёт за краем Двух океанов, разинув пасть, широкую, как двадцать материков, и непрестанно глотает волны, перемалывая своими зубищами размером с гору корабли! - Очень интересно, - презрительно откликнулся Коннар. - Думаю, встреться мне подобное чучело, вряд ли я сидел бы тут и разговаривал с вами! Толстяк озадаченно умолк и насупился, а мне в голову пришла шальная мысль. - Раз уж ты везде побывал и столько повидал, - с вкрадчивой мягкостью начала я, - не видел ли ты человека или существо с ярко-синими глазами? Северянин недоверчиво посмотрел на меня, словно не веря, что я заговорила с ним первая, и неохотно ответил: - Не доводилось. Да и вряд ли такой есть. Сама посуди: у оборотней глаза жёлтые, у вампиров – чёрные и фиолетовые, у ракшасов(76) – оранжевые, а у демонов, - тут он сделал быстрое движение правой ладонью, будто смахивая что-то с себя(77). - У демонов они ярко-красные. А тебе какая печаль? - Просто так, - небрежно пожала я плечами. Разочарования не было, но крохотный огонёк надежды погас. Коннар, прищурившись, продолжал буравить меня взглядом, и я поневоле отвела глаза. Сейчас мне всё больше и больше казалось, что увиденное во сне сном и оставалось, обманчивым миражом. Глупо искать встречи с Синеглазым в реальной жизни. Нить разговора подхватил приятель толстяка – коренастый коротышка, смахивающий на обезьяну. Сходство усиливалось благодаря густым рыжим бакенбардам, обильно растущим вокруг лоснящейся, как блин, физиономии. Важно причмокивая губами, он завел повесть о собственных приключениях, явно намереваясь если не переплюнуть, то хотя бы сравняться с северянином. Как на грех, коротышка принялся рассказывать историю о своей встрече с русалкой и морским демоном. Историю, которую я до этого слышала раз двадцать, и каждый раз – с новыми подробностями и новым главным героем. Не сдержавшись, я тихонько захихикала, прикрыв лицо ладонью. У Коннара промелькнула улыбка. Мне тут же стало неприятно, и я согнала с лица радостное выражение. - ...сказал демон, - рассказывал приземистый пират, важно обозревая слушателей, когда корабль вдруг вздрогнул и начал медленно крениться набок, будто столкнувшись с чем-то. Загомонив и схватившись за оружие, пираты повскакали с мест. В тусклом свете магических светильников замерцали лезвия сабель и кинжалов. Коннар вытащил из-за пояса короткий меч, всем своим видом показывая, что готов. Вот только к чему? Палуба накренилась ещё больше. Над кораблём прокатился, вибрируя, низкий рык, смешавшийся с истошными воплями дозорного, застрявшего в "вороньем гнезде" наверху. Поднялась суматоха. Моими мыслями завладела исключительно сохранность Камня, лежащего в каюте. Перед глазами живо встала картина: моё сокровище выскальзывает из шали, катится по полу трюма, со скорбным плеском проваливается в пробоину и погружается в воду. От ужаса мне стало дурно. Расталкивая пиратов, я кинулась к каютам, едва удерживая равновесие. Коннар что-то крикнул мне вслед, но я даже не обернулась. Оттолкнув пухлого матроса, возникшего на пути, я подскочила к крышке люка и дёрнула прохладное кольцо на себя, не сразу поняв, почему доски под ногами вновь пришли в движение. Ноги не удержались на скользкой поверхности. Я неуклюже повалилась на бок, не разжимая пальцев, и больно ударилась локтем. Над головой вновь пронесся рык, одновременно напоминающий волчий вой, всхлипывание пустынной сайги(78) и рёв тайгора. Только на этот раз он прозвучал совсем близко от меня. В поисках источника звука я обернулась и похолодела, чувствуя, как ладонь, держащая кольцо люка, судорожно сжалась. В паре ударов сердца от меня через борт корабля переваливалась мешкообразная туша, размером с хорошего быка. Шлёпая по доскам палубы чем-то, по звуку похожим на мокрую тряпку, она с причмокиванием втягивала воздух. Матросы кинулись врассыпную от чудовища. Лишь несколько смельчаков попытались навалиться на него и заставить убраться восвояси. Чудище будто бы и не заметило их. Небрежно махнув толстыми отростками лап, оно отшвырнуло от себя матросов с той небрежностью, с какой красноголовка(79) выплёвывает шелуху от шишек. Пираты с проклятиями покатились по палубе, отчаянно пытаясь ухватиться за что-нибудь. Неведомый зверь, издав утробное рычание, неуклюже пополз в мою сторону. Палуба задрожала от колыхания его жирного тела. Пахнуло гнилью и тухлой рыбой. Я не закричала. В миг опасности на меня иногда нападало оцепенение, и вместо того, чтобы спасаться, я застывала на месте и загипнотизировано смотрела на угрозу. Так и вышло на сей раз. Лишь спустя пару мгновений я обрела способность двигаться и говорить. Будучи твёрдо уверенной, что стоит мне повернуться к нему спиной, как он немедленно в неё вцепится, я кое-как поднялась на дрожащие ноги и попятилась в сторону носа, стремясь оказаться как можно дальше от морской твари. Однако у последней на меня имелись явно другие планы. Не успела я сделать и пары шагов, как чудище содрогнулось. В мою сторону метнулась одна из его лап, показавшая завидную способность вытягиваться на приличное расстояние. Я отпрыгнула, но, видно, недостаточно поспешно: вокруг голой лодыжки обвилось что-то склизкое и холодное. Я попыталась вывернуться, но тварь оказалась сильнее: сдавив ногу так, что хрустнули кости, она потянула щупальце на себя. Не удержавшись, я упала, а спустя удар сердца по коже словно вытянули огненной плетью. Мышцы ноги одеревенели, и она перестала подавать признаки чувствительности. - Хэлль тебя раздери! - заорала я, пиная тварь свободной ногой и отчаянно нащупывая в палубе щели, за которые можно было бы зацепиться. Напрасно: пальцы скользили, а чудище сосредоточенно подтягивало меня к себе, удовлетворённо порыкивая. Говорят, что перед смертью вся жизнь проносится перед глазами. У меня перед внутренним взглядом встала лишь туманная пелена горечи и страшной обиды на то, что мне предстоит умереть здесь, на этой грязной палубе, не осуществив свою мечту. Остров Дракона так и останется недосягаемым. На долю мгновения я совершенно отчётливо увидела перед собой пару синих глаз, горящих, будто огоньки над морем в бурю. Это придало сил. Я принялась извиваться с удвоенной злостью. Тварь будто и не заметила моих усилий. Напрягая жирное тело и шурша брюхом по доскам, она рывками подтаскивала меня все ближе. Осознав, что помощи ждать неоткуда, я лягнула её в последний раз, вложив в удар все силы, и обречённо прикрыла глаза, ожидая, что на моей лодыжке вот-вот сомкнутся острые зубы. Этого не последовало. Вопреки невесёлым ожиданиям, хватка чудища ослабла, а лапа обмякла настолько, что сама соскользнула с моей ноги. Я осторожно приоткрыла глаза и увидела тварь, неподвижным кулем лежащую в ударе сердца от меня. Её лапа вывернулась в неестественном положении, и, приглядевшись, я поняла, что она отрублена. На корабельный настил аккуратно струилась тёмная кровь, собираясь в медленно расползающуюся лужу. От неё исходил отвратительный гнилостный запах. Я закашлялась и прикрыла лицо ладонями. - Это мангор, - небрежно бросил Коннар, выдёргивая из туши твари короткий меч. - Обычно они водятся в глубине. Странно, что он решил выбраться на поверхность. Северянин поднёс магический светильник поближе к бездыханному телу, которое ещё слегка подёргивалось. В светло-жёлтых отблесках я сумела разглядеть узкие, как сосновые иглы, прорези глаз, нижнюю челюсть, сильно выдающуюся вперед, и острые клыки. При мысли о том, что буквально несколько мгновений назад меня бы легко нанизали на них, я почувствовала дурноту. Кое-как подтянув колено к груди, я принялась растирать ногу, устремив взгляд в пол. Мне не хотелось смотреть в глаза наёмнику, спасшему мне жизнь. От осознания того, что совсем недавно этот самый "спаситель" едва меня не изнасиловал, на душе становилось гадко. - Оберни ногу тряпкой, вымоченной в солёной воде, - бросил, помолчав, Коннар и отошёл помогать матросам избавляться от тела чудища. Я не стала смотреть ему вслед. *** До каюты меня довёл Андрус, прослышавший о ночном происшествии. - Правильно говорят, что баба на корабле не к добру, - сказал он, качая головой. Я ковыляла рядом, ухватившись за любезно подставленный локоть. Пират предложил услуги в качестве носильщика, но я отказалась. Почему-то не хотелось выглядеть совсем беспомощной на глазах у северянина. Хотя, казалось бы, куда уж беспомощнее. - Так прикажи выбросить меня за борт! - огрызнулась я, едва не плача от боли: при каждом движении лодыжку будто пронзали раскалённые иглы. Андрус обиженно посмотрел на меня, вызвав лёгкий укол совести. - Ты чего такое болтаешь-то, Кошка? Что мне на том свете Том скажет? Это ж я так болтаю, по-стариковски да по-дружески. Я не ответила. Сегодняшний поступок наёмника поверг меня в некоторое смятение. Он вызвал смутную идею, шевельнувшуюся на границе сознания, но пока чётко не оформившуюся. *** Этой ночью – вернее, в тот её отрезок, что остался до рассвета – мне плохо спалось. Я ворочалась на узкой койке, натягивая на себя засаленное одеяло, поминутно проваливаясь в тяжёлую дремоту и тут же выныривая из неё, покрывшись холодным потом. Нога уже не болела, обильно натёртая солью. Остался лишь нестерпимый зуд, словно под кожу забрались тысячи мелких болотных мошек и прогрызли в ней ходы. Я выла, стиснув зубы, и до крови раздирала ногтями лодыжки. Это дарило мимолетное облегчение, но потом зуд возвращался вновь. К тому же, где-то там, на границе сна, меня подстерегали обрывки сновидений, теснясь и толкаясь в гулкой от недосыпа голове. Перед глазами возникала мерзкая морда морской твари, короткий меч Коннара, покрытый липкой кровью, и чёрные глаза наёмника, в которых обида граничила с тревогой. Как бы мне ни претило это признавать, северянин оказался прав. В одиночку предпринимать путешествие за второй вехой – дело рискованное. А ну как нападение чудища – это только начало? В Ранаханне рядом со мной был верный Дарсан, и, хоть тайгоров кусок(80) работы проделала я, без помощи юноши пришлось бы туго. А тут выпал такой шанс получить и содействие, и профессиональную защиту абсолютно бесплатно, да ещё и на добровольной основе без нежелательных поползновений с его стороны. Чем больше я обдумывала эту заманчивую возможность, тем больше она мне нравилась. Останавливало лишь одно: как сказать об этом Коннару, не потеряв лицо и не выглядя при этом полнейшей дурой? Я перевернулась на правый бок, прикусив согнутый палец. Буду действовать по обстоятельствам. По крайней мере, способность к импровизации ещё ни разу меня не подводила. *** Лучи утреннего солнца вовсю купались в морских волнах, когда я поднялась на палубу. Моё появление прошло незамеченным: матросы яростно надраивали доски в том месте, где морское чудище вползло на корабль, Андрус стоял у штурвала, перебрасываясь короткими фразами с боцманом и Акирой, а Коннар неподвижно замер у борта спиной ко мне. Я бесстрастно оглядела его могучий торс и подумала, что, пожалуй, мне пришло единственно верное решение. Дело оставалось за малым. - Эй, Кошка! - громко окликнул меня бывший Ворон. Я вздрогнула от неожиданности. - Подойди сюда! Разговор есть. Я ощутила лёгкое раздражение. Не люблю, когда в мои планы вмешиваются, заставляя отодвигать важные дела. Но Андрус пока ещё капитан на «Крыле ворона», и не стоит забывать, что именно благодаря ему я скоро окажусь в Алдории. Пожалуй, нужно проявить вежливость. - Хин аш'най, Войге, - тепло улыбнулась я, выполнив просьбу капитана. Тот недовольно поморщился, давая понять, что я не к месту решила блеснуть познаниями в его родном языке. - И тебе доброго утра, Кошка. Завтра с утра мы подойдем к берегам Алдории, если ветер останется благоприятным. Там мы с тобой и распрощаемся. - Ты меня для этого сюда позвал? - кротко уточнила я, присаживаясь на моток каната. Андрус вновь метнул на меня гневный взгляд. Похоже, капитан "Крыла" находится не в самом лучшем расположении духа. - В том числе, - пробурчал он и жестом попросил боцмана удалиться. Тот сбежал с капитанского мостика по лесенке, громко топоча деревянными башмаками. Акира проводил его ничего не выражающими глазами и устремил взгляд на меня, храня гробовое молчание. Я невольно поёжилась и вполголоса обратилась к Андрусу. - Может быть, стоит отослать и твоего оборотня перед прощанием? - Он останется, - недовольно бросил капитан. - В конце концов... А, ладно, с этим тянуть нет толку! Оглянувшись на хайанца, он пошарил за пазухой и торопливо сунул мне что-то. Я обескураженно посмотрела на блеснувший в лучах солнца предмет на ладони. Это был небольшой кулон в виде ольхового листа, в центре которого тускло мерцала капелька жёлтого агата. Металл, из которого был сделан кулон, имел красноватый оттенок. - Что это? - удивлённо спросила я. Странен был не сам выбор подарка, а то, что Андрус так внезапно расщедрился. - Это тебе на память! - раздражённо сказал Войге. - И в знак уважения к Одноглазому Тому. - Не лги, - вдруг послышался тихий голос. Пират поперхнулся, побагровев. Я изумлённо взглянула на оборотня. До этого ни разу не слышала, чтобы он позволял себе прерывать чей-то разговор. Хайанец коротко поклонился мне, протянув перед собой горизонтально сложенные ладони, и невозмутимо продолжил. - Этот кулон хранился у Андруса достаточно давно. Честно говоря, я не знаю, где он его достал. Но, увидев тебя, я понял, что предназначение этой вещи – оберегать твой покой... - Подожди-подожди, - ошеломлённо перебила я его. - Что значит "предназначение вещи" и "увидев меня"? В раскосых глазах Акиры не отразилось не единой эмоции. Речь по-прежнему текла спокойно-размеренно, с заметным хайаньским акцентом: - Мой народ верит, что любая вещь, появляющаяся в жизни, имеет своё предназначение. Желтый агат убережет тебя от злых духов и нечистой силы, дурного глаза и ядовитых укусов. Рядом с тобой витает угроза, которая связана не то с тёмным колдовством, не то с чьим-то проклятием. Этот амулет послужит неплохой защитой. Я поражённо молчала, глядя на оборотня. Его слова воскресили в памяти тварь из Лах'Эддина. Неужели перед гибелью она успела наградить меня сомнительным сюрпризом в виде порчи или сглаза? Или же Акира намекает на другой источник опасности? Во всяком случае, от такого подарка, да ещё преподнесенного из благих побуждений, отказываться невежливо. Выяснение деталей по поводу проклятия можно оставить на потом. Я сжала пальцы и тепло улыбнулась хайаньцу, повторив его поклон: - Спасибо. А больше ты ничего не чувствуешь... ну... связанного со мной? Парень покачал головой: - Мы чуем только влияние злых духов или вмешательство тёмных сил. Ничего точнее сказать не могу. Купи медную цепочку и носи амулет, не снимая, на левой руке. Уверен, он принесёт тебе не только защиту, но и удачу! - Брехня это всё, - неожиданно взорвался Андрус, о котором я уже успела забыть. - Ну, сама подумай, как какой-то камушек защитит тебя от колдуна? Носи его, как побрякушку, он больше ни на что не годен. Журавлика послушать, так эти его духи день-деньской бродят среди нас, ища, кому бы насолить. Он и мне сегодня с утра все уши пропел, мол, отдай ей эту штуковину, отдай ей эту штуковину! Войге грязно выругался, сплюнул и умолк. Лицо Акиры осталось непроницаемым, но в глазах мелькнула жалость. Я только вздохнула: наверное, Андрус не верил в свойства оберегов и амулетов. Интересно, как же он тогда общается с литанээ? Пряча подарок в складках юбки, я вдруг вспомнила последние слова Войге и не удержалась от вопроса: - Почему это Акира – Журавлик? - Потому, что я принадлежу клану О'Дзуру, - опередил хайанец капитана с ответом. - Наш тотем - журавль(81). Он закатал рукав тёмно-синей рубахи и продемонстрировал правую руку. На внутренней стороне локтя красовалась красная татуировка: танцующий журавль, запрокинувший голову с полуоткрытым клювом. Андрус на это угрюмо промолчал, а я не стала продолжать расспросы. Готова поклясться, что полное имя Акиры – Акира О'Дзуру-тэн(82). И это объясняло ту легкость, с которой он отправился в морское путешествие. Хайаньские кланы оборотней весьма неохотно воспитывают своих незаконнорожденных отпрысков и стремятся избавиться от них при любом удобном случае. *** Я легко сбежала по ступенькам капитанского мостика на палубу. Матросы уже разошлись, но Коннар всё ещё стоял, тяжело навалившись на борт. Бриз шевелил чёрные волосы, змеями разметавшиеся по широким плечам. Напряжённая спина без слов говорила о том, что северянин, как и Андрус, сейчас совершенно не в духе. Моих планов это не отменяло. Глубоко вздохнув, я подошла к наёмнику, встала рядом, облокотившись спиной о борт, и лучезарно улыбнулась. Коннар медленно повернул голову, еле слышно хмыкнул, отодвинулся и вновь устремил взгляд на бегущие мимо "Крыла Ворона" волны. - Хороший сегодня денёк, правда? - непринуждённо сказала я. - Чего тебе надо, Кошка? - мрачно спросил бывший капитан стражи калифа, всем своим видом демонстрируя, что не разделяет моего веселья. Я рассмеялась. Наверное, чересчур звонко, потому что Коннар поморщился. - Почему я не могу просто так подойти и начать разговор? Обижаешь, капитан. Впрочем, ладно, сознаюсь, - я подняла ладони в знак примирения. - Я пришла поблагодарить тебя за спасение моей жизни. Удивительно, что на этом корабле оказался только один человек, способный на такой смелый поступок. Я чувствовала себя мерзко. Точь-в-точь актриса на сцене захудалого балагана, играющая плохую роль. Слова были насквозь надуманными. Я не выносила лести и лицемерия, но в данном случае было необходимо смягчить северянина прежде, чем приступить к сути дела. - Надо думать, - нехорошо усмехнулся наёмник. - На этой посудине собралось сплошное отребье, неспособное даже сделать шаг навстречу опасности! Я тихо возликовала: похоже, моя лесть подействовала. Коннар разговорился. Хороший знак. - Благодарность принята, - кивнул северянин. - У тебя всё? - Да, пожалуй, - лениво протянула я, откинувшись назад и полуприкрыв глаза, внимательно наблюдая за собеседником. Черты его лица исказило жестокое разочарование. Я поняла, что решающий момент настал, и безразлично повторила: - Пожалуй, всё. Право, о чём ещё можно говорить, ведь ты, кажется, твёрдо передумал сопровождать меня в Алдорию. Коннар вскинул на меня глаза так стремительно, что дикий рогач, перед носом которого помахали букетом аланий, умер бы на месте от зависти(83). Я спокойно выдержала его горящий взгляд, лучезарно улыбаясь. - Что это ещё за игры, Кошка? - хрипло спросил наёмник. - Если не ошибаюсь, именно ты первой отказалась от моего предложения! - Каждый имеет право на ошибку, - промурлыкала я, одаривая северянина самым ласковым взглядом, на который только была способна. Внутри бушевала ущемлённая гордость, требующая немедленно прекратить этот фарс. Я жёстко наступила на неё, строго сказав себе, что конечная цель оправдывает любые средства. Почти любые. Густые брови северянина сшиблись на переносице. Он процедил сквозь зубы: - Любопытно. Ты слишком резко изменила своё мнение. Сдаётся, не узнай ты о том, что со мной сделал твой дружок, на меня бы и не взглянула. Это так? Отвечай! Последнее слово он оглушительно рявкнул. Я невольно отступила на шаг, но тут же овладела собой. Я больше не боялась его. То ли это была заслуга Кристиана, то ли беспомощность северянина передо мной добавила храбрости, но теперь я могла безбоязненно смотреть наёмнику в глаза, не заботясь о его реакции. Пожав плечами, я спокойно произнесла, проигнорировав его вопрос: - Просто показалось, что в путешествии мне и впрямь будет одиноко. Да и твой последний поступок несколько изменил моё мнение о тебе. Он почти убедил, что я могу доверить тебе жизнь. Это уже была правда. Но безбожно приукрашенная. Северянин опустил голову и стиснул массивные кулаки. В тишине слышалось только его шумное дыхание. Я терпеливо ждала. - Ты и впрямь настоящая ведьма, Кошка, - сумрачно выдавил он наконец. - Я не знаю, что ты делаешь со мной, как играешь, будто кошка с мышью, но от своего слова отступиться не могу. Оттолкнувшись от борта, он опустился на одно колено, прижал правую руку со сжатым кулаком к груди и медленно проговорил, пристально глядя мне в глаза: - Я клянусь защищать и оберегать тебя до тех пор, пока ты сама не освободишь меня от данного слова или же я не паду в бою. Принимаешь мою клятву? Я сдержанно кивнула, не испытывая никакого благоговения. Это была обычная клятва наёмников перед их временным господином. Правда, после этого полагалось ударить по рукам, но ввиду определенных обстоятельств, северянин не стал протягивать мне ладонь. Очевидно, решил, что это пойдет вразрез с моим желанием. В этом он не так сильно погрешил бы против истины. Мы закрепили соглашение короткими поклонами. Даже без рукопожатия слово наёмника являлось нерушимым. Отныне я могла не опасаться предательства или хитрости с его стороны. - Встретимся на палубе, когда "Крыло" подойдёт к причалу, - коротко бросила я напоследок и поспешила к каюте – собираться в дорогу. - Не боишься, что чары твоего дружка скоро спадут? - насмешливо крикнул вслед Коннар. - Уж тогда ты никуда от меня не денешься! Я застыла на месте, будто пораженная молнией. Эта мысль раньше не приходила в голову. Но начало положено, и отступать уже поздно. Что-то подсказывало, что на Кристиана можно положиться, и я расхохоталась в ответ. - Думаю, что к этому моменту я буду уже далеко! *** Лиэнн – один из самых дальних от столицы южных портов Алдории - встретил нас буйством красок, многолюдностью и пестротой цветов. В их благоухании утопали многоярусные дома, облепившие холмы, начинающиеся неподалёку от побережья. - Даже не верится, что в такой красоте ведётся торговля людьми, - задумчиво пробормотала я, наблюдая, как неумолимо сужается полоска воды между "Крылом Ворона" и причалом. Коннар, статуей застывший за спиной, сохранил ледяное молчание. Толстый пират, тот самый, что просил меня спеть, миролюбиво заметил, проходя мимо: - Брось, Кошка. В этой жизни всегда так: либо торгуешь ты, либо торгуют тобой! Довольно загоготав, он пошёл дальше. Вздрогнув от отвращения, я уставилась вперёд. Когда "Крыло Ворона" пришвартовалось, и на доски причала бросили трап, ко мне подошёл Андрус. Его лицо выглядело ещё более недовольным и припухшим. На сей раз Акиры с ним не было. - Прощай, Кошка, - пробасил он, источая запах лэя. - Не слушай ты, что там нёс Журавлик. У их братии вечно какие-то странности на уме. Имей в виду, я буду проходить мимо этих берегов через пару лун(84). Если не уедешь отсюда, могу прихватить с собой. - Спасибо, Андрус, - улыбнулась я старому пирату. - Об этом не забуду. Прощай и передай мой поклон Жу... Акире. Как бы то ни было, кулон мне понравился. Бывший кочевник пробормотал что-то неразборчивое, но я уже спрыгнула на алдорскую землю. Могучий северянин молчаливой тенью скользнул следом. 75 - Торосс - страна вечных льдов на севере первого материка; 76 - ракшасы - разумная раса. Внешне похожи на очень высоких худых людей с непропорционально длинными руками, чёрной кожей и ярко-оранжевыми глазами. Имеют способность сливаться с окружающей средой, как хамелеоны; 77 - традиционный у северных народов жест, отгоняющий демонов и злых духов; 78 - нелетающая пустынная птица размером с тыкву. Брачный крик самца пустынной сайги похож на всхлипывающие рыдания; 79 - Красноголовка - небольшая птица с раздвоенным клювом, питающаяся шишками и орехами; 80 - аналог - "львиная доля"; 81 - хайаньские кланы оборотней разделяются по принадлежности к тому или иному тотему - духу-защитнику клана; 82 - кланы оборотней-рысей, как правило, растят бастардов до определённого возраста, а затем изгоняют. Красный цвет татуировки, изображающей клановый тотем, и постфикс "-тэн" - знак принадлежности обладателя к бастардам; 83 - дикий рогач - травоядный зверь, похожий на чёрного быка с двумя парами рогов. Запах алании - горного цветка с мелкими ярко-красными соцветиями и пушистыми листьями - сводит его с ума и заставляет впадать в неистовое бешенство; 84 - лунных циклов.