Погром

      Раннее утро.       Холодное и тёмное.       Небо почти без единой звезды, что уже предвещает облачный день.       На земле, возле берега, раскинулся городок, освещаемый фонарями, которые с высоты напоминают те самые звезды, что так не хватает небу.       Ветер начинает выть и усиливаться.       Тоже плохой знак, но в данном случае это и не важно. Потому что в шум ветра вторгается посторонний звук. Он усиливается и нарастает. Еле слышимый, этот шум напоминает работающую газонокосилку, но с увеличением громкости становится похож на звук вращающихся лопастей.       Из леса, с этим уже знакомым шумом, вылетает большой спасательный вертолёт. Его силуэт слабо различим в ночной тьме, но его размеры угадываются по зелёным и красным габаритным огням.       Вертолёт с невероятно громким звуком пролетает мимо маяка на холме и движется в сторону высокого столба дыма, который выходит прямо из догорающих руин общежития Академии Блеквелл.       За штурвалом этого вертолёта сидят два пилота. Ясно видно, что тот, который управляет, очень нервничает. Всё потому, что этого пилота зовут Майкл Роджерс, ему двадцать четыре года, и это его пятый полёт, не считая учебного симулятора. — Надо было идти в морской флот, пока был шанс, — заметил Майкл несколько дрожащим голосом. — Что?! — воскликнул его более опытный напарник, сидящий справа.       Майкл забыл что у него на голове наушники с микрофоном. — Просто мысли, капитан Хартман. Управление вертолётом — это одно. А спасение людей, уже на девятый месяц моей службы — это другое. — Не будь цыплёнком, младший лейтенант Роджерс. ВВС — это не настолько рискованное дело, как мотопехотные войска. Дело просто, ты ведь слышал информацию из центра. Садимся, берём тяжело раненых из местной больницы и доставляем в центральный госпиталь в Портленде. — Что там у них вообще случилось? — спросил Майкл. — Не знаю, сынок. Но замес там был крупный.       Майкл задумался и молвил: — Я долго этого не спрашивал, но сейчас самый момент. Зачем мы вообще выполняем работу гражданской авиации?       Вдруг из салона для пассажиров высунула голову женщина-медсестра и ответила: — Потому что у этих олухов не оказалось ни одной свободной вертушки. Можете себе такое представить? В эту ночь к ним в местную больницу доставили четырёх человек с ожогами IV степени тяжести. Они не смогли спасти одного из них, и сейчас теряют остальных трёх. Нам необходимо срочно забрать их и доставить в центральную больницу. Интересно, что они смогут сделать там? — Не знаю, Кристел, — ответил капитан, — у нас есть приказ. И его надо выполнять. Вертолёт подлетел к крыше госпиталя Аркадии Бэй и завис над ней. После этого он начал медленно снижаться. — Открой задний люк! — скомандовал Капитан. — Есть, сэр, — ответил Майкл и щёлкнул пару тумблеров у себя над головой.       Когда вертолёт сел на площадку, к нему тут же подбежала группа людей. За этими людьми везли три каталки вместе с капельницами.       Вертолёт продолжал вращать своими лопастями, будучи стоящим на площадке.       В салон вертолёта через открытый люк вбежало двое санитаров, которые помогли затащить каталки внутрь. Женщина-медик тоже помогала им.       Как только последняя каталка была на борту, санитары покинули салон, оставив лишь одного человека. Это был Доктор Бренинг.       Кристел закрепила каталки и капельницы на борту, а после этого дала Доктору наушники, чтоб иметь возможность с ним разговаривать.       Доктор надел то, что ему дала женщина-медсестра, и присел на сиденье, прямо рядом с одним из обгоревших бедолаг. — Все на борту? — спросил капитан. — Да, — ответил Бренинг, — поднимайте машину. Каждая секунда на счету.       Пилот послушался и, нажав пару кнопок, начал вытягивать штурвал на себя, тем самым быстро поднимая вертолёт над площадкой.       Все трое нестабильных пациентов были перебинтованы с ног до головы. Доктор смотрел на их троих с долей жалости.       Кристел присела рядом с ним и спросила врача: — Так что за история с этими тремя? — Четырьмя, — сказал грустно доктор, — когда их привезли, их было четверо. Четвёртую звали Чес. Я помню её ещё, когда она была невинным ребёнком, играла, смеялась, приносила мне свои детские и нелепые рисунки. Мы с Норой часто ругали её за то, что она обрисовывала соседский забор. — Погодите, — промямлила Кристел. То есть, она была… — …моей дочерью, — продолжил Доктор. — Когда её привезли, она была в сознании. Её милое личико настолько обгорело, что нос вплавился в кожу лица, он напоминал что угодно, только не нос.       Кристел с тревогой выслушивала исповедь доктора. — Большую часть времени она была в сознании. Просила, чтобы я убил её.       И ещё у Чес ноги обгорели настолько сильно, что кровь внутри вен запеклась. Именно поэтому их пришлось ампутировать. Но ситуацию это не спасло, потому что у неё было слабое сердце. У моей малышки с детства…       На этом моменте доктор закрыл лицо руками и зарыдал.       Кристел выпала в осадок, как и весь остальной экипаж. — Ну что я скажу Норе? Как я ей это скажу? — вопрошал доктор, вытирая глаза. — Почему никто не вызвал 9-1-1 раньше? Почему помощь поступила так поздно? — Не знаю, док, — ответила Кристел и, намереваясь сменить тему, сказала, —, а что за история у остальных?       Доктор, успокоившись, ответил: — Это тоже студенты Блеквелла. Первую зовут Тейлор Кристинсен, и у неё обгорело 70 процентов тела. Левую руку пришлось удалить из-за того, что практически вся ткань внутри, начиная от кисти и заканчивая предплечьем, отмерла. Я принимал участие в операции. С этой рукой… С ней просто нельзя было ничего поделать… Господи. Это просто кошмар. Будто война началась. — Кто второй? — спросила Кристел. — Это Дениэл Да Коста. У Дениэла, в отличии от Тейлор, всё осталось на месте, но у него сильно повреждено несколько внутренних органов. Он самый нестабильный из всех троих.       Про третью многого не скажу. У неё состояние лучше, чем у Тейлор и у Дениэла, но ей всё же нужно несколько операций, которые в Аркадии Бэй не сделать. — А как её зовут? — спросила Кристин. — Личность не установлена. Никто из выживших студентов не смог её опознать. — Погодите-ка, что? Выжившие? — спросила Кристин, недоумевая. — Во время вечеринки «Циклон» на территории Аркадии Бэй, по данным полиции, находилось двести семьдесят человек. Только двадцать три из числа этих двести семидесяти остались живы. Сто двадцать человек опознаны и признаны погибшими, оставшиеся сто двадцать семь признаны пропавшими без вести. — Какой кошмар, — сказала Кристел, — Тех пропавших, их ищут? — Наверняка прямо сейчас полиция прочёсывает здешние леса, плюс ещё много кто может находиться под завалами плавательного Бассейна, — ответил врач. — Откуда вы об этом столько знаете? — спросил Капитан. — Я слушаю новости. С тех самых пор, как раздались те взрывы, я не отключаю радиоприёмник. Даже сейчас он проигрывается у меня в одном ухе. — И что говорят?       Вот прямо сейчас дали послушать аудиозапись интервью с комиссаром полиции. Он говорит, что из этих двадцати трёх выживших только десять человек в сознании. Из десяти тех, кто в сознании, трое замкнулись в себе и не реагируют ни на что. Ещё трое отказываются давать показания, мотивируя это тем, что полиция игнорировала их звонки о помощи. И только четверо оставшихся согласились дать показания.       Четверо из двухсот семидесяти.