Дрейф чёрной бабочки II: Я отправляюсь на войну!

Приветливый голос Мияко влетел в комнату на долю секунды раньше, чем она сама появилась там. Рукия, ещё мгновенье назад одержимая усладой мощных движений Каена, обмерла, оставаясь стоять на цыпочках с нелепо вздёрнутой кверху попой, сдвинутыми друг к дружке коленками, ладонями, упёртыми в тумбочку, и вспотевшим лбом, по которому струились растрепавшиеся волосы. Руки любовника, до сих пор сжимающие грудь девушки, должно быть, почувствовали, как яро забилось сердце маленькой шинигами. И это только сердце, то напряжение, что на миг возникло у неё пониже пупа, и Рукия, и Каен ощутили в полной мере. Удивительно, как мужчина выстоял и не кончил в тот же самый миг, ведь судя по ощущениям девушки, это было сродни лёгкому зажатию в тиски… - Оу, - женщина оглянулась и покладисто закрыла за собою дверь. Её щёки вмиг запунцовели, а глаза засияли вороватым блеском. Мияко обошла возбуждённую парочку полукругом и остановилась в одном шаге справа от них. «Мияко-сан…» - Мияко, милая… Я не ждал тебя так скоро, - только и сказал Каен, косясь на свою благоверную и… продолжая овладевать Рукией прямо на её глазах. Задержка была лишь секундным замешательством. Если бы девушка не знала правды, то точно решила бы, что лейтенант обезумел. А правда была… - Полагаю, тебе нужно в душ, милый, - голос Мияко оставался ласковым. – Да… Добрый горячий душ, обновляющий тело и дарящий удивительно много сил… А когда ты вернёшься, нам с Рукией, - она приобняла обнажённую аристократку чуть ниже талии, - будет что тебе показать, любимый… *** «Всё началось…» Ах, снова чёртовы мысли уводили её дальше… *** Шиба Мияко была видной фигурой в Тринадцатом Отряде. Она пришла в Готей-13 из Западного Руконгая и довольно быстро стала неотъемлемой частью подразделения шинигами. Женщина в считанные годы продвинулась по службе до третьего офицера и на этом посту попала под пристальный взор Каена. Выходец богатого клана всегда замечал особенных людей и помогал их потенциалу раскрыться и занять своё место. Место Мияко было подле него, в этом Рукия никогда не смела сомневаться. Из всех семейных пар, которые девушка только видела в Сейрейтее, эта казалась ей наиболее крепкой и сложенной. Состоящей из двух потрясающих людей, которых новоизбранная Кучики уважала всем сердцем. Удивительно, насколько быстро Мияко-сан сумела заслужить расположение Рукии, ведь формально их знакомство состоялось всего несколько месяцев назад. «Новобранка» Кучики хорошо помнила тот пасмурный вечер. Вечер, когда Рукия впервые навестила личную купальню Бьякуи – «Хрустальную кабинку» - с невероятно глупой, как теперь она это видела, целью – соблазнить названного брата. Каен давал ей уроки «аристократии тел», и девушка решила с её помощью положить конец бесконечному холоду в глазах Главы – его равнодушию к ней, избавиться от которого неопытной девчушке так сильно хотелось. О, как же она была глупа! Впрочем, плата была соизмеримой… Рукия помнила только, как оказалась на пороге дома своего лейтенанта, вся в слезах, в мятом платьице, кривясь и кособочась. Она надеялась найти утешение в Каене, но вместо этого столкнулась в дверях с его женой и… Словом, это было что-то подсознательное. Будто кто-то провёл её за руку через этот недлинный этап… А в памяти, как назло, осталось лишь то, как они лежали вместе на широкой кровати Каена. Нос Рукии в ту ночь заложило на холоде, и она дышала шумно, словно фыркающий ёж, а женщина всё гладила её по голове и приговаривала: «Бедняжка… Бедняжка…», будто баюкая… *** И сейчас, во внезапно возвратившейся действительности, она чувствовала тёплую Мияко уже под собой. Каждый её мускул, каждую чёрточку её пышущей огнём плоти. Они снова лежали вместе, лежали, словно нагие мать и дитя, безмерно прекрасные в своей очаровательной одержимости. Быть может, Рукия и хотела бы себе такую мать, невзирая на запреты, мораль и прочее… Ведь вожделеть о чём-то настолько совершенным было ничуть не стыдно даже для неё, девушки из клана Кучики… «Вы забрали моё отчаянье, Мияко-сан, забрали боль, забрали тревогу… Если бы не вы, я никогда бы не вернулась в поместье. И никогда не обучилась бы держать свою страсть в узде…» Рукия лежала лицом на восхитительных грудях женщины и всё сильнее зарывалась в них, будто в мягкую и тёплую постельку. Грудь вдохновляла молоденькую шинигами, напоминал об утраченном детстве… утраченном материнстве… Глаза девушки были блаженно закрыты, и всё, что проходило сейчас через неё, девушка могла воспринимать лишь через слух и свою шёлковую кожу, чувствительность которой стала во много раз сильнее под мягкими ласками кокетки Мияко. «Я люблю вас, Мияко-сан, - она едва ощутимо перебирала губами. - Правда…» Она слышала дыхание своего нежного идола и чувствовала размеренный стук сердца и прикосновения к своим губам её по-девичьи маленьких шершавых ареол… «Я очень хотела отблагодарить вас за всё хорошее, но действительно не думала, что вы попросите о чём-то таком…» Руки женщины, меж тем, бродили по ней: правая – выше, она гладила по вискам, просеивала сквозь пальцы смолисто-чёрные волосёнки миниатюрной Кучики, закладывая за ухо непослушные вихры один за другим; левая же будто измеряла гладкую спину Рукии «шажками» своих пальцев. От невинной впадины между лопатками и до самого крестца вела дорожка их крохотных выступов позвонков на хребте девушки. И именно там, у таза, тепло Рукии плавно перетекало в тепло Каена: стоило пальцам женщины лишь немножко погрузиться в начало впадинки между ягодицами её маленькой подчинённой, как они тотчас же ловили движения, совершаемые туда-сюда в нежном лоне Рукии. Что-то постороннее вторгалось в неё. Ах, как же всё было сложно… Мужчина целовал её, Мияко, нависнув над ней поверх замершей в полутрансе Кучики. Его губы дарили удивительные эмоции, но член «предательски» любил другую, давая Мияко почувствовать лишь толчки где-то повыше живота, отражающиеся лишь в том, что голова Рукии сильнее билась ей о грудь. «Мияко-сан не способна была возбуждаться в «игре вдвоём». Смешно конечно, и я бы не поверила, если бы сама не видела… Для достижения оргазма Мияко-сан всегда был нужен третий человек… Ей нужно было видеть, как Каен-доно делает это с другой… Поэтому она позволяла ему встречаться втайне со множеством женщин. Потихоньку присматривалась к ним… Но в свою жизнь они пустили только меня. Меня, чьё гипертрофированное сексуальное желание могло разжечь в Мияко её огонь…» Девушка слабо стонала, немного скользя вдоль своей пышнотелой любовницы. Низом живота она ощущала мягкий пушок промежности Мияко, сдобренный чей-то смазкой, ощущала натяжение в теле взрослой и сильной шинигами. - Это прекрасно, - голос будто шёл прямо из утробы, хотя Рукия знала, что всему виной то, что она слишком сильно прижалась к женщине. И вот настал её черёд… Мужчина на секунду отпрянул от Мияко, чтобы вытащить рабочий прибор из чресл Кучики, давая драгоценной смазке пролиться. Липкая аристократка с большой неохотой рассталась с любовником и тут же проползла по телу его супруги выше, давая той дотянуться руками до прохладной попы и, в утешение, заняться ею. А Каен, тем временем, вошёл в Мияко. Медленно и покладисто, боясь сделать больно своими движениями. Совсем не так, как это всегда было у него с Рукией. «Каен-доно…» Девушка даже немного позавидовала этому, глядя краешком глаза, как мужчина берёт свой член, немного встряхивает его в руке, будто художник беличью кисть, и направляет его на холст небывалой страсти своей любимой. Как та смущённо улыбается и разводит свои стройные ножки врозь. Как головка, уже вымоченная девичьими любовными соками второй девушки, проходится по лобку Мияко, промасливая коротенькие тёмные волоски на её щели, приятно щекочет схожие с лепестками цветов половые губы женщины, а затем, немножко приминая их, вальяжно просачивается вглубь, ознаменовывая воссоединения супругов. И боже, как сильно Мияко застонала! Как цепко сжались её ладони на упругом заду Кучики! Девушка лишь охнула и с силой ударилась лицом в груди наставницы. Она не могла сдержать её порывы… Шиба толкнулся в ней раз, другой, затем снова навис всем телом над нею, как он делал это во время секса с Рукией, и дал жене то, чего её тело так желало получить этим долгим осенним днём… «Ах, Мияко-сан! Позвольте и дальше услащать вашу жизнь своим присутствием…» - поддаваясь немыслимому порыву, Рукия вытянула шею и сама поцеловала женщину, пока та беспомощно закатывала глаза и ёрзала бёрдами, становясь вмиг такой уязвимой и чувственной… И счастливой… *** Да, когда Мияко-сан занималась сексом, Рукия, увы, могла лишь восторженно наблюдать. Нет, поначалу она, конечно, всячески вклинивалась в игру любимых, обычно подставляя попу к лицу Каена-доно и давая его языку просочиться глубоко в себя. Девушка даже несколько минут посидела у него на лице, сдавливая щёки лейтенанта своими крепкими широкими ягодицами. Она хорошо освоила эту науку в последние месяцы, за которые ей делали «нижний кунилингус» особенно часто. Она усердно и мокро мастурбировала о губы и щетинистый подбородок Каена, пока тот владел Мияко-сан, однако очень быстро поняла, что её девичьи потуги блекнут рядом с её великолепием и виновата слезла с мужчины, устраиваясь, голенькая, рядом. Выросшее во много раз напряжение в киске девушка равнодушно смахнула парой усердных движений собственных пальцев. Благо, рот мужчины сделал уже большую часть работы… Было с десяток различных поз, многие из которых повторяли те, что Каен-доно делал сегодня с ней, с Кучики, но в каждой из них женщина на голову обыгрывала свою зелёную компаньонку, добавляя в движения и пассы щепотку чего-нибудь, что делало её интересной секс-партнёршей. Пусть это было лишь лёгкое покачивание бёдер вправо-влево, если речь шла о позе наездницы, или намеренная помощь партнёру руками, когда тот был сверху, и овладевал ею, держа разведённые ноги супруги натянутыми… Рукия лишь лежала рядышком и миловала щёку третьего офицера поцелуями… А после Каен отвёл женщину к той самой тумбочке у двери и взял Мияко-сан сзади, словно это была всё та же репетиция завтрашнего спектакля плоти. Слегка надругиваясь, если подумать, над судьбой и моралью. Смакуя сладенький зад любимой и приятною тесноту её второй, запретной щёлки… «Мне кажется, это был первый раз, когда я видела истинную любовь… и истинное доверие…» *** Стоило женщине в первый раз «брызнуть», как игра медленно пошла на спад… «Вот такие… они чудесные…» Рукия лежала между супругами с блаженной краснотой на щеках. Каен посасывал её правую грудку, водя языком по вспухшему аппетитному сосочку, а Мияко делала то же самое слева, оставляя на белой коже один дорогой засос за другим. Руки обоих шинигами лежали между разведённых ножек Кучики и гладили её там, купаясь в брызгах прозрачных соков соблазнённой ими обоими девушки. Сейчас пара рук, снизошедших на неё, была очень мокрой и пахла её плотью. Так пара благодарила девушку за работу… «Но я всё равно как будто что-то забываю…» Пальчики уверенно заканчивали доведение Рукии до последнего справедливого оргазма, и стоило крику наслаждения сорваться с уст юной аристократки, оба: и Каен, и Мияко покладисто чмокнули свою любимицу в уголки губ слева и справа. Так, что их собственные губ соприкоснулись, и вышел импровизированный тройственный поцелуй… *** «Ах да! Письмо!» - Б… Брат-сама!- удивительно быстро она добралась до поместья… - Нам пришло извещение от Первого Отряда. Главнокомандующий собирается… - Мне известно о его визите, - сухо отрезал Бьякуя. Он, как и должно было, стоял к девушке подчёркнуто спиной, чтобы та видела лишь цифру «6» на его капитанском хаори. – Это письмо лишь официальное уведомление о встрече, о какой старейшины клана договорились уже давно. И оно опоздало… - Прошу прошения! – с надрывом выкрикнула Рукия. – Это… непредвиденные обстоятельства, - за такую наглую ложь её захотелось откусить себе язык. - Неважно, - голос мужчины оставался непроницаемым. – Клану нужно держаться на короткой ноге с Главнокомандующим, если мы хотим и впредь сохранять достаток и уважение. Ты теперь часть клана, и его цели должны стать и твоими целями тоже. - Я… Я поняла, брат-сама… - Тогда ступай. Моя старшая дочь сгорает от анемии. Вся ответственность за Увядших временно лежит на Силвит. Я хочу, чтобы ты сменила Орооре постельное, а потом помогла «Увядшим Цветам» с подготовкой. Быть в шкуре горничной – неплохое наказание за безалаберность… С этими словами Бьякуя отправил девушку на все четыре стороны.