Дрейф чёрной бабочки II: Я отправляюсь на войну!

Рукия негромко сипела. Как же странно всё получалось. Ещё недавно она очень хотела слиться в экстазе с молчаливым Сасакибе, однако сейчас она чувствовала себя как никогда сухой и фригидной. И когда, спрашивается, лейтенант успел нагнуть её задом и, безо всяких объяснений, войти?.. Хотя… Наверное, этому человеку не нужен был даже член, чтобы трахать её сейчас. Одни слова и взгляд Чоджиро уже заставили девушку чувствовать себя изнасилованной. Он придерживал её возле бёдер и наседал сзади. Совсем без ритма, неумело. Скорее трамбуя содержимое её живота, чем в самом деле пытаясь доставить удовольствие. Можно было сказать, что у шинигами было не так уж и много практики в таких делах. Или же он использовал её сейчас на эмоциях, желая лишь заставить почувствовать унижение. Она чувствовала… Настолько, что не могла заставить себя пошевелиться и лишь вяло покачивала своим наполовину погружённым в остывшую воду тазом, подстраиваясь под такт резких и неприятных движений, и тихо пыхтела. «Ты знала, что гены квинси уникальные по своей природе? Они лишены «родственного слипания». Даже пара из самых близких по крови мужчины и женщины могла в результате дать здоровое и сильное потомство. Многие тысячелетия они, ведомые своими предрассудками о чистой крови, устраивали браки между родственными «особями». А после того, как рождались дети, в постели невест можно было часто найти чистокровных любовников… Хм… Возможно это что-то тебе напомнило? Может «семейные игры» потомков Кучики? Да, мне известно об этом. Квинси отвратительнее животных, и самый корень их порока унаследован твоим кланом. Кучики грешны…» - Ах! Господин! – Мерет взволнованно хлопнула своими тёмными ресничками и залилась краской. Руки Бьякуи подняли её высоко под потолок, а затем быстро опустили вниз и зафиксировали так, как не должно было поступать с родными дочерями. Рыхлое тельце красавицы «Увядшей» содрогнулось в воздухе. Она едва поспела обнять шею отца и расслабить ягодицы, позволяя члену погрузиться в свою дивную девичью «мякоть» и замереть там, дойдя в тёплом приятном лоне до самого конца. Да! Теперь она ощущала его в себе своими тесными чуть разработанными стеночками, к которым чуть прилипала при своём движении головка стержня Бьякуи. - Г…Господин… мой… - язык не поворачивался назвать шинигами как-нибудь ещё во время таких «откровений». Мужчина коснулся губами её бархатистой шейки и немного прикусил в месте, лежащем немного выше тоненькой выпирающей ключицы. Большие груди девушки сразу же отвердели. Мерет томно вздохнула и запрокинула голову назад, а шинигами взялся придержать её снизу, чтобы их сладостная игра любви, которую так обожала пышнотелая девчушка, наконец, началась. Ножки служанки сложились за спиной господина проверенным крестом, и они начали заниматься сексом… «Именно поэтому я всегда буду смотреть на тебя такими глазами, Кучики Рукия… Именно поэтому…» *** «А утром вы извинились передо мной за свою резкость и ушли вместе со своим капитаном, Сасакибе-сан. А я…» *** Тусклый ряд свечек горел на широком комоде, давая очень приблизительное понятие того, что происходило в комнате за закрытыми занавесками. Прошло уже несколько дней, но Рукия по-прежнему пребывала в раздумьях. - Брат-сама, - её рука с опаской коснулась открытого плеча Бьякуи, - я всё хочу… - Спросить? Да, похоже на то…– он вновь даже не обернулся на неё, лишь только чуть накренился вперёд и в свете свечек открыл девушке двух дочерей, ублажающих его снизу своими ртами. До этого Асаю и Джину было не видно… Конечно же, Рукия не удивилась. - Сасакибе Чоджиро. Ты была с ним, - это был даже не вопрос. Старший Кучики громко вздохнул, но это было скорее следом того, что Асая взяла своими губами слишком «высокую октаву». Бьякуя едва заметно вздрогнул в области таза, но тут же вернулся в себя, и близнецы-сёстры вновь продолжили сосать его вздёрнутый кверху член, елозя по влажной плоти своими холодными носиками. Их тёмные косички переплетались от такой близости друг с другом. – Это правда, - резко сказал шинигами. – По поводу нашего клана и клана квинси… ты ведь об этом сейчас думаешь?.. - Б…Брат, - Рукия лишь сейчас поняла, что до сих пор въедается рукой в плечо Бьякуи, и поспешила убрать руку. Её жест остался без внимания: тот только слегка расправил спину и вновь вздохнул. На сей раз было непонятно какая из трёх девушек вызвала этот вздох: - Прошлое внутри нас бросает тени на будущее, - сказал Бьякуя. – Есть среди этих теней и такие, что будут помнить даже после нашей смерти, но… - поднял голову. - Едва ли мы должны жить тенями. Мы Кучики, мы защитники Общества Душ. А то, что происходит по ночам – личное дело каждого. Чувства важнее предрассудков. Искренние чувства. Идеалисты вроде Чоджиро никогда не смогут принять этого, но так ли это важно? - Брат… - Возвращайся в постель, - коротко приказал мужчина. Он не желал больше рассеивать внимание между ей и дочерями. Особенно, когда губы обеих были так близки к идеалу, а нагие тельца, покорно лежащие у его ног, так горячи и пламенны. В глазах у обеих читалось непритворное обожание. Может… это действительно был ответ, которого она хотела добиться? - Рукия? - Я… Я поняла, - уверенно кивнула девушка. Отсвет от свечей оставил в воздухе каплю и её наготы тоже. Рукия покорно отошла от брата. На кровати Бьякуи она увидела интимный треугольник из ещё трёх «Увядших». Голые Силвит, Мерет и Хелми лежали там, на куче собственных смятых одежд, и в пылкой страсти работали ртами друг для дружки. Синеволосая Силвит лежала на боку спиною к ней и с силой захлёстывала согнутой ногой шею Мерет, подчиняя ту, вдавливая лицом в свою раскрывшуюся промежность, и прижимая сверху крепкими ягодицами. Руки Мерет увивались вокруг поясницы сестры. Девушка судорожно дышала у лона «синевласки», боясь сгореть заживо в том жаре, который исходил от её мягкой солоноватой промежности. Не говоря уже о мысли быть удушенной в порыве оргазма. Сама Силвит раскрывала пальцами тоненькую попку Хелми и игриво водила языком вокруг тёмненькой точки её сфинктера. Она ловила момент и была готова в любой момент вонзить своё жальце в сестричку и хорошенько оттрахать её зад своим проворным язычком. Хелми замыкала лесбийский треугольник, старательно вылизывая «протекающую» Мерет, обводя губами каждую из точек её удовольствия, особо много внимания уделяя «выбивающемуся» клитору. Все три девушки были слишком увлечены работой, чтобы заметить её. «Ведь если подумать, так была всегда…» Рукия легла рядом со своими «Увядшими» и слушала их стоны, шорохи и сёрбанье, пока Бьякуя не пришёл за ней. «Обычаи, традиции… это всё не то, что связывает друзей и врагов. Это то, что выражает индивидуальность каждого или как-то определяет его. У каждого человека – своё «я», каждый достоин… отдельного рассмотрения…» - Б… Брат-сама! Брат-сама! – она чувствовала Бьякую каждой клеточкой. Мягкое лоно Кучики приняло член брата легко, без отторжения. В животе что-то ёкнуло, и девушка расслабилась. Она не чувствовала ничего враждебного. Вообще ничего не чувствовала, кроме наслаждения, пробирающего до самых косточек и делающего её такой влажной снизу. Брат был с ней так ласков… И тогда она двинулась навстречу этому наслаждению. Ведомая им, она ещё сильнее раздвинула согнутые в коленках ножки до тех пор, пока они не сошлись в единую линию, и её канальцы не натянулись под членом, как струнки. Маленькая аристократка прогнулась на кровати и крепко прижалась тазом к промежности Бьякуи, давая тому взять себя целиком, без остатка. И мужчина начал двигаться в ней, размерено и аккуратно, не так, как это было в первый раз. Всего несколькими такими движениями он сделал Рукию своей, заставляя её забыть себя, как человека холодного и отстранённого. Впервые в жизни она видела в его глазах жизнь. Будто бы он много лет ждал её… И тогда, кажется, она в самом деле начала понимать его чувства. Глядя в его глаза, она впервые за всё время пребывания в поместье подумала о том, что движет братом-сама на самом деле. Могло ли быть так, что… «Хисана-сама… Я пришла… на ваше место?..» Хм, какая глупая, впрочем, попытка. Девушка медленно закрыла глаза и проскользила по простыни чуть вперёд. Бьякуя опустился к ней и поцеловал. Рукия приняла это в болезненном смешении наслаждения и транса. «Увядшие» смотрели на них из тени, и ни одна из них не издавала ни звука. - Да… да… - томно лепетала девушка по мере того, как брат входил в неё всё быстрее и быстрее. - Чувства важнее предрассудков, - мужчина прижался к ней. «Верно… гораздо важнее…» *** «Так и есть, Сасакибе-сан. Чувства. Главнокомандующий Ямамото был важен для вас. Вы любили его, как отца и своего наставника. В том, что вы плохо относились ко всему, что могло разлучить вас с ним, нет ничего порочного, пусть даже это и туманные опасения о прошлом и будущем…» «Кучики не вызывают у меня доверия, - мелькнула в голове фраза Чоджиро. – Но я не враждебен к вам. Генрюсай-доно давно простил то старое восстание, а значит простить должен и я. Но когда я думаю о том, что у верхов Сейрейтея стоят те, против кого воевал Генрюсай-доно, в моём сердце рождается тревога. Может ли кровь предателей вырваться из-под контроля?» «В ту ночь вы назвали предков клана Кучики предателями и сказали, что я быстро впитала их кровь. Ямамото-Генрюсай Шигекуни и весь Готей действительно были уничтожены мною и моими друзьями, одурманенными иллюзиями Айзена. Ваша тревога не была безосновательной, как это не иронично… Боль от утраты Главнокомандующего… Я… Я уже не раз теряла дорогие для меня вещи и дорогих для меня людей, и я по-прежнему не могу сказать, что в полной мере понимаю ту боль, что чувствуете сейчас вы… Поэтому вы и скитаетесь по всему Сейрейтею. В поисках ответов. В поисках того, кто прольёт свет. Кто откроет вам ваше же сердце, чтобы вы перестали распыляться и ненавидеть каждого, кто был опасностью или мог стать ею в ваших глазах… Ведь вы сами не понимаете свои чувства… Верно, Сасакибе-сан?» *** Оставаться незаметным, этого у экс-лейтенанта Первого Отряда никогда было не отнять. Но только не перед ней. Не сейчас… - Кучики Рукия, - голос Чоджиро был преувеличено ровным, механическим. Таким же, как и в самый первый раз. – Ты всё-таки осмелилась сюда прийти… После всего, что ты сделала. Что ВЫ ВСЕ сделали… - Да, я осмелилась, - девушка удивительно точно сымитировала безразличие и презрение. Словно только сейчас до неё дошёл смысл урока старого лейтенанта, а тем, кому этот урок стоило передать, оказался, как ни странно, сам учитель. – Осмелилась, потому что Сейрейтей в вас нуждается! – напористо повторила она свою первую фразу. – Маюри-сан сказал, что вы овладели банкаем столетия назад. В грядущей войне нам нужен этот банкай. И я не прошу ни за кого о прощении и сама не нуждаюсь в этом. Хотите продолжать упиваться одиночеством – я уйду. Но неужели вы, живя без своего наставника эти годы, ни разу не задумались о том, что бы он сказал, видя вас таким обиженным… таким слабым. Чоджиро молчал. Казалось, он сейчас сорвётся и броситься на неё, как это было в ту ночь в купальне. Но этого не произошло. - Этот глаз, - девушка указала на свою повязку, - я утратила, исполняя свой долг. И в этом бою, в ужасных ранах и страданиях, я нашла для себя свою истину. А вы, Сасакибе-сан? Нашли ли вы свою, просиживая свой зад здесь, под крышей?.. *** Ах, столетия переворачивались внутри её головы. Прошлое сливалось с будущим, а воспоминания, до которых была сотня лет, всплывали в памяти, как что-то совсем недавнее. Но нога снова болела, и это было, пожалуй, единственной зацепкой в вопросе того, к какой из реальностей она принадлежит сейчас. К первой и единственной. Но чем же закончилась та история? - Что? – поражённо воскликнул Цан Ду. Победное выражение в один миг сошло с его лица. - Кто-то нарушил границы моего банкая? – квинси злобно прищурился и повернул голову в сторону, откуда пришла молния, выбившая из его руки роковой меч. – Это место вне времени. Сюда нельзя просто так войти! «Выходит во время дуэли в Кетто Тобиуме может находиться больше двух человек одновременно. И ничего не произойдёт. Этого я не знал…» - мозг квинси быстро соображал. «Сасакибе Чоджиро-сан… Вы всё-таки вернулись…» - заплывший глаз Рукии с большим трудом рассмотрел названного гостя и, по совместительству, её спасителя. Ещё один шинигами просочился к ним извне, пройдя сквозь бордовые стены клетки. Это и было заключительным штрихом того долгого несвязного воспоминания…