Слабость всемогущего

— В конце концов, я по-прежнему королева! А Вы всего лишь жалкий и ничтожный злодей!       Клавиус морщится. Она невыносима. Невозможна. Эгоистична. И совершенно неумолкаема. Лучше бы он похитил Одетт. Но нет! Ему захотелось взять в заложницы именно упрямую королеву. А теперь он сгорает от желания её придушить. Да так, чтобы слышать, как позвонки глухо хрустят под его пальцами, и видеть, как медленно её лицо наливается предсмертной синевой. Маг с силой сжимает кулаки, воочию представив эту картину.       Юберта стоит у прутьев камеры, недовольно поджав губы и вздернув кверху острый (и, признаться, довольно симпатичный) носик. Клавиуса это только веселит: «Надо же, какие мы гордые!» — отмечает про себя колдун, с наслаждением рисуя в голове, что он сделает с ней, когда обретет силу Магического Секрета. Пока что стеклянный шарик, который эта несведущая женщина обозвала аквариумом (Клавиус кривится, будто съел целый лимон: «Как можно быть такой недалекой?»), покоится на специально приготовленной подушечке. Мужчина хочет оттянуть сладостный момент обретения безграничной силы. О! Ему бы только вновь стать всемогущим, тогда он устроит несносной королеве такой День Рождения, который ей и не снился!       Колдун, не торопясь, обходит по кругу Магический Секрет, в предвкушении потирая руки. А Юберта, осознав наконец, что на её немую обиду никто не обращает внимания, решает вернуться к своему излюбленному оружию: шумовой атаке или, иными словами, к бесконечной болтовне. — Мало того, что Вы похитили меня, так ещё и утруждаете своим присутствием! Неужели Вы не видите, что я хочу побыть одна, и мне тягостно Ваше нахождение поблизости! — Юберта делает несчастное лицо, будто бы существование мага и вправду является для неё непереносимой мукой.        Клавиус устало вздыхает: «Ну, вот! Эта коронованная дура все-таки заговорила и нарушила столь приятный момент… Я был бы не прочь взглянуть на неё, когда она увидит мою силу!» На лице колдуна появляется гадкая ухмылка. Он представляет испуг, нет, ужас в огромных темно-синих глазах пленницы, мгновенно побледневшее лицо Юберты, её дрожащие пальцы… Тогда она замолчит! Или даже лучше: сделает в страхе перед ним все, что он пожелает! Такие мысли радуют Клавиуса. Он резко выпрямляется и обращает торжествующий взор на королеву, но та лишь презрительно хмыкает. «Ничего, совсем скоро ты проявишь ко мне должное почтение!» — думает колдун. — Пусть магические колдовские силы наполнят меня… — как можно зловеще пытается произнести заклинание, чтобы сразу запугать строптивицу, но та только закатывает глаза на его реплику.        Клавиус чувствует, как по венам бежит магический ток, как в дряблых старческих руках появляется сила тысячи колдунов. Этот миг он ждал всю жизнь, с того самого момента, как братец заточил его в чертово подземелье, оставив на память тупоголового слугу (которого эта высокомерная гадина умудрилась подчинить себе!). Момент мести настал. Клавиус отплатит всем, кто приложил руку к его падению. И первым делом он научит эту выскочку себя уважать! — Наконец-то! Силы созидания! — взмах руки, и у ног мага вырастает огромная гора драгоценностей, почти достающая до каменного потолка его мрачного убежища. Золото и каменья призывно поблескивают в свете факелов, маня, завлекая алчную душу колдуна, но сейчас ему это не нужно. Он насмешливо пинает наколдованные сокровища, и они с громким звоном падают на пол.       Смотрит на королеву — никакой реакции. Ну, ничего! Это ещё не все, что он умеет!  — Силы превращения! — Камень у темницы оборачивается в королевский трон фиолетового бархата. Колдун расплывается в улыбке и довольно почесывает бороду. — Несчастный лицедей! — выплевывает сквозь зубы Юберта. Клавиусу кажется, что она залепила ему пощечину этими словами. Он чувствует, как злость начинает уверенно застилать его глаза. — Силы разрушения! — выкрикивает в бешенстве, чтобы не колдовством, так хоть ненавистью в голосе запугать упрямицу. Трон тут же разлетается в щепки. Ножка его чуть было не угодила в голову Юберте, но та лишь пригнулась на мгновение и тут же выпрямилась, выражая всей своей фигурой такой скучающий вид, будто она находится не в заточении у всемогущего колдуна, а на дешевом и бездарном спектакле.        Клавиус обреченно шипит, а королева продолжает гневную тираду: — Вы хоть понимаете, что творите?!        Её голос звенит в ушах, распаляя колдуна. Ярость уже вовсю клокочет в нем. Где-то на задворках сознания разум ещё пытается пищать о том, что следует не тратить силу на глупую королеву, а начать подчинять мир, иначе после могут помешать. Но уж очень соблазнительным кажется магу желание проучить несносную женщину. — Я предупреждал Вас замолчать! — говорит медленно, четко, чтобы вдоволь насладиться придуманным наказанием, а сам подходит вплотную к прутьям клетки, — теперь я превращу тебя в быка! — неожиданно для себя переходит на «ты», взмахивает руками, и вот перед ним уже не ставшая привычной женщина, а огромный буйвол с длинной жесткой шерстью, мощными рогами и недовольными синими глазами королевы.       Буйвол громко мычит, не смолкая, кидает грозные взгляды в сторону Клавиуса и топает так, что грозится разнести убежище колдуна. Мужчина понимает, что это ещё хуже, чем бесконечно кудахтанье возмущенной королевы. «Так не пойдет, слишком громкое животное», — заключает Клавиус и тратит очередную порцию безграничной силы на Юберту. На этот раз в клетке появляется мартышка, которая тут же принимается прыгать, снося все на своем пути и безостановочно вереща что-то на своем обезьяньем языке. Когда зверек набрасывается на прутья, Клавиус отправляет в него поток магии. Маленький зеленый попугай с ярко-оранжевым клювом взлетает над головой колдуна: — Ну, давай! Давай! Ты начинаешь забавлять меня!       «Ещё и говорящий!» — обреченно думает Клавиус и посылает новое заклятье.        Сколько длилась эта нелепая игра, он не мог сказать. В какое бы животное ни превратилась королева, она оставалась все такой же невыносимой занозой. Это сводило с ума! Когда уже у Клавиуса заканчиваются идеи, в кого обращать женщину, он возвращает ей человеческий облик. — Остановись! Ты угодишь на гильотину! — громко крича, припадает Юберта к прутьям. От нахлынувшей злости забывает про этикет и тоже переходит на «ты».       Оба устали. У обоих в глазах ярость. Стоят так близко, что буквально пара сантиметров отделяет их лица друг от друга. Королева выше, поэтому смотрит сверху вниз, и это безумно раздражает мужчину, но ещё больше его выводит из себя понимание: будь она ниже, все равно взирала бы так же свысока и надменно.       В глубине души колдун осознает: эти превращения принесли ему не только отрицательные эмоции. Магу понравилось донимать женщину. Он упивался её гневом. Что-то в этом было… Тонизирующее… И он бы без сомнений повторил этот глупый фарс вновь!       Мужчина смотрит на Юберту. Про себя отмечает с долей уважения, как та храбрится. Хотя ей сейчас непросто — Клавиус, как никто другой, это знает. Однажды, когда они с Ротбартом были ещё детьми, братец подкараулил его и оглушил, а после весь день упражнялся на нем, превращая во все, что приходило в голову. Клавиус по сей день помнил, как потом болело все тело, как конечности сводило в судорогах, а от обиды слезились глаза. А эта смотрит недовольно, но более никак не выдает своего состояния.       Клавиус окидывает её внимательным взглядом. Раскраснелась, дышит тяжело, волосы растрепались. Глаза блестят и кажутся ещё больше, чем обычно, в них читается явный вызов. На лбу выступила испарина, по шее бежит маленькая капелька пота.       «Красивая», — невольно признает Клавиус. Он с удивлением обнаруживает в себе желание вломиться в клетку, прижать королеву к ближайшей стене и властно поцеловать, кусая пухлые, вечно недовольно поджатые губы. Разрушить дурацкую прическу и запустить пятерню в густые, но уже седые волосы. Сжать до боли тонкую талию, грубо провести ладонью по позвоночнику. Дарить ей столько любви и страсти, сколько её давно почивший муженек не смог бы предоставить даже во времена золотой молодости.        От таких мыслей Клавиус чувствует ещё больший прилив сил, чем от единения с Магическим Секретом. Невыносимая. Раздражающая. Эгоистичная. Заносчивая. Любимая… Да, такая королева ему будет нужна, когда он подчинит себе мир. Ротбарт — дурак, раз хотел править вместе с мягкотелой и инфантильной Одетт. Девчонка не создана для всеобъемлющей славы и величия. Не то, что Юберта. Она рождена, чтобы восседать на троне, возвышаясь над всеми и высокомерно принимая почитания подданных... Народ будет нести ей лучшие дары со всего мира и низко кланяться в пояс, обращаясь к ней, уж об этом Клавиус позаботится.       Колдун коварно улыбается, поглаживая бороду. Да, он обязательно сделает её своей. И они будут жить долго и счастливо, согревая друг друга волнами любви и... нежности? (Клавиус сам удивляется странной идее про нежность, но это именно то, чего он хочет. Но позже, сперва — разрушительная страсть и искусанные губы!) Будут изводить друг друга, когда станет скучно и, несомненно, будут самой величественной четой!.. Но сперва маг ещё немножко поиграет. Предвкушая очередную порцию раздражения, колдун говорит так же медленно, как и в прошлый раз. Но теперь взгляд его не пылает яростью — в нем блестит задор. — Кто же у нас бессловесный? Муха! — Валяй. Я сразу вылечу отсюда и буду всю жизнь жужжать у тебя над ухом. — Дня три или пять. Ты превратишься в муху и угодишь в лапы к пауку!       Что это? Страх? Неужели грозная королева умеет бояться? Или она настолько измучена превращениями, что растратила последние силы на отпор ему?       «Не переживай, милая. Я превращу тебя в муху ненадолго. — С сочувствием думает колдун. — Наслажусь сполна твоим недовольным жужжанием, а после верну тебя в прежний вид. И тогда ты уже никуда от меня не денешься». — Не смей обижать мою матушку! — грозный голос принца Дерека заставляет Клавиуса вынырнуть из приятных мыслей.       «Вечно этот юнец мешается! — огрызнулся про себя маг, - сначала я разделаюсь с ним, а потом вернусь к королеве».       Что чувствовал Клавиус, когда стремительно падал вниз из собственного летательного аппарата, в то время как Магический Секрет уже почти достиг земли? Досаду. Жгучую досаду от поражения, а ещё… Жалость, что так и не случилось у него совместного счастья с Юбертой.        Когда огненные брызги, разлетаясь во все стороны, начали медленно подниматься вверх, уничтожая все на своем пути, он с тоской поглядел на улетающий воздушный шар, который совсем недавно принес в его обитель взбалмошную, но успевшую за несколько часов стать необходимой, как кислород, женщину. «Господи, в которого я не верю, сделай так, чтобы она выжила, чтобы успела скрыться. Мальчишка и звери пусть горят синим пламенем, их не жалко, а вот она пусть останется невредима», — думал в свои последние минуты Клавиус. И когда языки волшебного огня настойчиво лизнули ему пятки, он закрыл глаза и представил гордую королеву, пожелав ей счастья от всего своего черного злодейского сердца…