Мне абсолютно пофиг. Но это не точно.

Что люди знают о смерти? Наверное, абсолютно противоположное тому, что знаем мы — существа, созданные могущественными силами Вселенной. Нам не присуще ассоциировать смерть с утратой, в первую очередь для нас это прекращение существования. Ведь, когда конец жизни привязывается именно к потере… тогда это становится более ощутимым. Тогда просто мёртвое тело превращается в мёртвого кого-то, а значит — это так или иначе, но не останавливает равнодушным. Я выключила зажигание в машине, вышла, хлопнув дверью. Прихватив с собой только куртку, направилась через парковку к крыльцу больничного крыла. В холле у регистратуры спросила, где я могу найти поступивших недавно людей. Радиус моего ощущения спектра эмоций нужного мне человека невелик сам по себе. Грубо говоря, на одном этаже среди трёх квартир — смогу идентифицировать, но, если это будет пятиэтажное здание, а я на первом — тут уже не ручаюсь. К тому же, мои барьеры верно несут свою службу, уберегая от ненужных мне ощущений. Но, поднимаясь по лестнице на указанный мне этаж, я почувствовала что-то заранее. Что-то едва уловимое, словно запах гари издалека. В какой-то момент мне стало страшно опускать свой барьер, опасаясь того так сильно фонит даже сквозь внутренний щит. Я и знала ответ, и в тоже время не догадывалась. Глупо, правда? При входе на этаж тускло горела вывеска «реанимационное отделение». Из небольшого холла вдоль коридора по разные стороны от него находились палаты с пациентами. В конце левой стороны, возле дверей одной из палат я увидела знакомые мне две фигуры. Дин стоял у порога комнаты, на скамье рядом сидел Сэм. — Эй. Старший даже не дёрнулся, услышав меня, только его брат повернулся. Одного его взгляда было достаточно, чтобы понять: не смотря на мою сумасшедшую скорость на красный свет, я не успела. Но, если так подумать, я и не торопилась куда-то успеть. Мне казалось, что всё нормально, что риск есть, но охотники его, как всегда, минуют. Какие люди всё-таки интересные, одним взглядом способны сказать важные вещи, не подбирая слов. Я так не умею. Я подошла ближе, понятия не имея, что происходит, и что будет происходить далее. — Что произошло? — тихо спрашиваю. Голос непривычно сиплый и тихий. — Мы поехали на тот мясокомбинат проверить всё, — еле слышно ответил Сэм. Он сидел, опираясь спиной на стену, а в руке сжимал какой-то клочок бумажки. — Там оказалось, что Дик Роман пытался вывести пищевую добавку для откармливания людей в подобных закусочных, — парень судорожно передёрнул плечами. — Мы даже не поняли сразу, на что наткнулись. А когда уходили, по нам открыли огонь. Кажется, мозг не успевал за потоком информации. Кто такой Дик Роман и что они там нашли, меня, если честно, абсолютно не волновало. Впрочем, я вообще не могла понять, что меня сейчас могло волновать. — Они просто шмальнули в спины, — вдруг заговорил Дин, отрешенными каким-то голосом. Он так и не повернулся. — Нам не хватило всего лишь кого-то одного для тыла. Я вскинула голову, надеясь, что его спина ощутить мой испепеляющий взгляд. — Собираешься обвинять того, кто даже не был там? — огрызнулась сразу же. Возможно, стоило прикусить язык, но он первым сказал что-то, что задело. Наконец-то, старший резко оглянулся. Сжатая плотно челюсть, лихорадочный блеск в глазах то ли от нервов, то ли от сдерживающих слёз. Саркастические выпады сейчас были болезненны, как никогда. А вместе с тем, вполне ожидаемые. Это было вполне естественно для старшего, для меня. Для многих. Нашу зрительную перепалку с Дином прервал кто-то подошедший. Я медленно перевела взгляд на доктора, оказался рядом. Он шелестел бумажками из папки, словно что-то там искал или сверял. — Вы родственники умершего? — спросил тот. Нахмурено смотрю на темноволосого мужчину в очках, но его слова звучат как-то дико и нереально. — Он наш приёмный отец, — сухо отвечает Дин, который стоял напротив доктора в халате. — Я понял, — кивнул тот, снова сверяя что-то в бумажках. Он бегло поправил очки на переносице, поднимая взгляд на нас. — Мне нужны документы, вам должны были сказать их перечень в регистратуре, когда мистер Сингер только поступил. — Да, да, — отмахнулся старший, будто от назойливого насекомого. Он достал из внутреннего кармана какие-то корочки и бумаги, — я разговаривал с дежурной. Большая часть бумаг сгорела при пожаре, — Винчестер устало потёр глаза, — просто скажите, когда мы можем забрать его? — Да, на счёт этого. Смотрите, я уже получил информацию на счёт вас, — кивнул доктор. Он снял очки, а затем взглянул на Дина. — Но, вы должны понимать, что сперва нужно уладить всё юридически. Одних ваших документов недостаточно. Нам нужны свидетельства, копии, возможно в пенсионных фондах должны быть какие-то… — Послушайте, — рыкнул охотник, перебивая слова собеседника. У Винчестера сдавали нервы, — мы хотим забрать его и поскорее попрощаться. У меня нет времени на ваше бюрократическое дерьмо! Мужчина в халате спокойно отреагировал на вспышку злости у Дина, вернее, никак не отреагировал — он вообще держался исключительно нейтрально. Видимо, он слишком давно работает в реанимационном отделении. — Я всё понимаю, мистер Грейхем, — не повышая тона, продолжил док, — но ничем не могу помочь. Обратитесь сперва к специалистам, они подскажут, как действовать. Не переживайте, в законе предусмотрены любые случаи, просто найдите нотариуса. Не обязательно было видеть лицо Дина, чтобы ощутить его отчаянье. У парней и так были фальшивые документы, а среди всей этой бумажной движухи, это быстро обернётся против них. Кажется, впервые Винчестеры столкнулись с тем, что подобие угрозы представляет именно закон. — Док, — обращаюсь я к мужчине, перехватывая его взгляд, — вы не поняли. В пожаре сгорели все документы. Отметьте у себя всё что нужно, и выпишите разрешение забрать… тело. Я запнулась на последнем слове. Это всё ещё было тело. Не Сингер, не наш кепочник, а только тело. Мужчина замер, приоткрыв рот, и уставился на меня стеклянным взглядом. Достаточно было установить зрительный контакт, чтобы магия тонкими жгутами потянулась к человеку, обволакивая его волю. — Но это действительно сложно уладить юридически, — пробормотал доктор, глядя только на меня. Его губы подрагивали в хмельной улыбке, — мне ведь нужны документы. Я мысленно усилила нажим чар. — А ты уладь, — продолжаю говорить я с б`ольшим напором, — мы сегодня должны получить разрешение. Это не обсуждается. Несколько секунд мужчина молча глядел на меня, склонив голову — ещё немного, и изо рта слюна потекла бы. Наконец, он послушно кивает, разворачивается и уходит. Дин помедлил, прежде, чем поворачиваться ко мне. Калейдоскоп из его чувств пытался пробиваться через выставленный барьер. Но мне не хотелось сейчас погружаться в это. — Пойду прослежу, чтобы было всё быстро, — сдавленно произнёс Дин. Он бегло взглянул на меня, едва заметно кивнул, а затем, опустив голову, направился вслед за очкастым. Ещё одна человеческая способность, которую я замечала часто у старшего — говорить важные слова, вроде «спасибо», за ширмой обыденных реплик. Звуки потрескивающих ламп смешались со звуком удаляющихся шагов Винчестера. Я устало опустилась на скамью рядом с Сэмом, который сидел в той же позе, уставившись в одну точку. Какой невыносимый момент: молчать слишком неловко и сложно, а говорить — ничего не приходит в голову, да и слова, будто застревают где-то на середине горла. — Мне жаль, что так произошло. Правда, — помедлив, говорю я. Кажется, тягостное молчание хуже, чем если подавиться словами. Произнесённые слова заставляют Сэма выйти из ступора. Он быстро моргает, пытаясь сфокусировать взгляд на мне. Рассеянно кивает, не зная, что ещё сказать. — Спасибо, — всё-таки говорит он. Видимо, тоже выталкивал с силой слова из себя. Я вздрагиваю, когда чувствую, что его пальцы прикоснулись к моим; обхватываю его руку, и Сэм судорожно сжимает её в ответ. — Как ты там говорила, ни одна потеря не может сделать нас уязвимыми? Ох, сейчас эти слова воспринимались, как жестокое издевательство. Я тяжело выдохнула. Теперь была моя очередь нервно сжимать его руку в каком-то призрачном жесте поддержки. Потому что на словах поддержать я не умела. — Что теперь? Мы должны сжечь тело? Найти черные одежды? — робко спрашиваю я, пытаясь вспомнить те человеческие обычаи, которых придерживаются при смерти члена семьи. Сэм смотрит на меня туманным взглядом. Он потерян, разбит, это слишком очевидно, чтобы не заметить. И я чувствую себя какой-то нелепой, совершенно не понимая, что вообще делать со всем этим навалившимся дерьмом. Охота — очевидно и всё ясно. Вполне понятно, что мне делать, как поступать и прочее. Апокалипсис — с ним тоже было ясно, существовала цель, к которой все шли, преодолевая препятствия. Но сейчас... что сейчас? Где тут цель, а где препятствие, которое надо преодолеть? Пускай мне их покажут, и я быстро с ними разберусь. — Не знаю, Шер, не знаю. Кажется, внутри что-то трескается. Что-то такое хрупкое и невесомое. Наверное, это просто признаки того, что мне непривычно видеть Винчестеров такими. То есть, да, я видела их в разных состояниях, были моменты, когда эти люди забирались в слишком тупиковые ситуации. Но тут кое-что намного существеннее. Это не просто проблема, которую придётся решить, это метаморфоза, что не даёт сделать глубокий вдох и расслабиться. И самое жуткое было то, что ну никак не хотелось признавать — эта метаморфоза никуда не денется, с ней придётся как-то жить дальше. Не знаю, долго ли мы просидели так. Но наконец, вернулся Дин с какой-то бумажкой. Как я поняла, с ней надо будет спускаться на нижний уровень в морг, откуда нам передадут… тело. Пока мы спускались на лифте, я ломала себе голову, как мы собираемся ехать наши составом в моей легковой машине. Но из беглого обмена сухими репликами я поняла, что парни приехали сюда на микроавтобусе. Перед входом в морг Дин остановился. — Сэм, заведи пока машину, идёт? — произнёс он, что прозвучало вовсе не как вопрос или просьба. — Да, конечно, — кивнул тот. Возможно, Дин не хотел, чтобы его брат заходил и видел все эти процедурные моменты. А, хотя, какие моменты там могут быть? Разве всё это они не знают, побывав в моргах больше, чем все нормальные люди? Возможно, это было некое проявление заботы о младшем. Мне никто ничего не сказал, что делать, поэтому на автомате я осталась с Дином, направилась вслед за ним. Он остановился у регистрационного центра, где должен был предъявить бумажку от доктора. — У вас есть транспортное обеспечение? — спрашивает девушка, а мне кажется, что её голос неестественно бодр и оживлён, как для человека, который оформляет выдачу трупов. Тел. Трупы у парней на охоте, или во время схваток. А тут мы забираем просто тело. — Есть, просто выдайте его, — ответил Дин на остатках своего самообладания. Я ощущала его нежелание быть вежливым и следовать бюрократическим правилам. А может я просто проецировала собственные желания. — Хорошо, ожидайте на крыльце снаружи, — коротко произнесла девушка, утыкаясь обратно в свои записи. Я бегло переглянулась с Дином. Мне ещё не приходилось видеть такую загнанность в человеческих глазах. И честно? Не очень-то и хотелось. Мы вышли на улицу. Старший набрал Сэма, чтобы тот объехал с парковки к другому крылу, где мы стояли сейчас. Прохладный вечерний воздух обжигал, куртка не спасала от замёрзших щек и ладоней. Это всё казалось слишком нереальным, слишком ненормальным. Серьёзно? Вот мы ждём, пока нам сюда вывезут тело. А что потом? Куда его девать после? Это ведь только для доктора есть легенда о семейном поместье с частным участком, где покоились предки. Но единственное поместье, что могло быть у парней — автосвалка Сингера, которая сгорела дотла, оставив лишь руины и огромную груду металлолома. А может, это будет и уместно — ну, поехать туда, устроить погребальный костёр рядом с тем местом, где он сжег свою жену? Но вряд ли я затрону эту тему, так как мне казалось это не моим делом. Мерзкое ощущение, что эта скорбь не моя — грызло изнутри. Миниатюрный микроавтобус подъехал к крыльцу как раз тогда, когда тяжелые серые двери морга со скрипом открылись. Санитар с грохотом вывез каталку, которая неестественно подпрыгнула на стыке порога и дверного проёма. Там же тело. Они что, блядь, не могут аккуратнее? На каталке оно было упаковано в черный мешок, согласно стандартам, при выдаче на руки. Рядом Дин слишком резко втянул воздух. Это было единственное, что выдало в нём хоть какую-то реакцию. — Прошу, вот ваши документы, сэр, копии, что мы получили и ваши личные, — подошел к нам высокий парень, который вывозил каталку. Он ткнул пальцем в нескольких местах на планшетке, а после выдал все корочки, — я помогу погрузить. Охотник коротко кивнул. — Слушай, если вы тут сами, я пойду, сяду сразу в машину, — обратилась я к Дину, с ужасом отметив, насколько хриплый у меня голос. Он повернулся ко мне, словно только сейчас заметил, что я была рядом всю дорогу по пути из регистрационного сектора наверху сюда. Затем рассеянно кивнул. — Да, мы тут справимся. Поёжившись от промозглого ветра в затылок, я побрела к задним дверям нашего транспорта. Мне будто бы срочно понадобилось разрешение уйти, спрятаться и не смотреть на тело. Я не хотела смотреть на него: ни на спрятанное, ни на открытое. Да и зачем? Что я, тел не видела, что ли. Я сделала усилие, и двери с грохотом отъехали в сторону. Залезая, меня пробила дрожь — тут был ощутим запах человеческой крови. Это была кровь Бобби, верно? — У тебя были какие-то вещи в той машине? — тихо спрашивает Сэм, и я вздрагиваю от неожиданности. Рассеянность передаётся воздушно-капельным что ли? Теперь сама совсем забыла, что не одна тут. — Нет, когда ехала к вам, ничего не брала, — небрежно отвечаю я, облокачиваясь на мягкую спинку сидений. В салоне темно из-за тонированных окон задней части машины. — Хорошо, тогда мы её сбросим, чтобы не возвращаться, — глупый ответ на весьма глупый вопрос. Но я понимаю, зачем эти бездумные реплики — чтобы не сидеть в тотальной тишине. — Может, пересядешь? — Чего? — нахмурено оборачиваюсь на Сэма, не понимая, к чему вопрос. — Они погрузят его в салон, — коротко отвечает Винчестер. — Если хочешь, спереди широкое сидение. Вы с Дином поместитесь. Мне необходимо несколько секунд, чтобы понять смысл реплики — тело будет тут, в основном салоне, где и несколько сидений. — Всё нормально, — рассеянно отвечаю я, — уже буду тут. — Хорошо. С помощью санитара Дин быстро справился. Я сидела спиной к переднему сидению. Носилки находились в крайнем углу микроавтобуса, на которые я смотрела всю дорогу. Вот ехали мы, а я потупила взгляд в черный пакет. Это ведь просто пакет. С просто телом. Верно? Странно, я ехала в больницу на максимальной скорости, но при этом время тянулось так медленно, будто я застряла в какой-то временно петле. А тут, вроде и не быстро ехали, а всё равно как-то: моргнула, а уже и у хижины. По приезду парни ушли искать деревья для рубки на костёр. Тело оставили на той скамье с прогнившими досками, что стояла у крыльца. Я сидела на пороге дома, наконец-то добравшись до сигарет. Наверное, сегодня вечером уйдёт вся пачка. Серый дым вязко уплывал в ночное небо. Вид тёмного леса портил разве что черный свёрток на скамье. Только сейчас заметила, что руки не дрожат уже, как тогда, когда только ехала в больницу. Наверное, мозг смирился с тем, что случилось что-то непоправимое, так что нет нужды в излишней спешке. Пряный запах гвоздики немного успокаивал. Интересно, а у меня это теперь такая же привычка, как и у людей? Наверное, да, если мой организм всё воспринимает, как и их. Хотя нет, не так. Я общалась с зависимыми, они говорили, что все их мысли сводились к тем или иным пристрастиям: сигареты, наркотики, трава, секс, насилие, а в стрессовых ситуациях — так особенно. Хм, что-то не заметила, чтобы все мои мысли сейчас судорожно крутились вокруг сигарет. Сейчас мои мысли только об этом чёртовом теле. Вернувшись, Винчестеры вместе подняли тело со скамьи и понесли куда-то за дом. Затушив четвёртый по счёту бычок, направилась следом за ними. Оказалось, на заднем дворе они уже успели соорудить что-то вроде платформы с деревянных брёвен, на которое поместили тело. И когда они успели это собрать? Хаотичные брызги керосина, зажигалка, которая не сработала с первого, со второго и даже с третьего раза. Пламя постепенно перескакивало с одного бруска на другой, пока не охватило всю конструкцию. Постепенно огонь подступал и к телу. Оно вспыхнуло не сразу, зато ярким синим пламенем. Наверное, из-за полиэтиленового пакета. Где-то читала, что для моргов и правоохранительных органов их делают из полиэтилена высокого давления. Из-за этого, он горит не сразу, а постепенно, ещё и синим пламенем. А потом начинает капать и... Чёрт, да перестань! Это всё, что у меня твориться в мыслях? Это и есть, то самое, что приходит в голову на погребальном костре Сингера?! Первый звоночек какой-то трещины внутри — впервые за всё время что-то происходило не с телом, а Сингером. Молодец, мозг, если ты постепенно двигаешься в сторону принятия — у тебя неплохо получается, спасибо, что без истерик. Винчестеры ничего не говорили. На долю секунду мне болезненно подумалось, что они молчат из-за меня, будто я смущаю слишком, чтобы говорить что-то сокровенное и важное для них. Но потом отмахнулась от этой ерунды. Скорее всего, они даже не замечают, что тут есть кто-то, кроме них. Они-то друг друга с трудом замечают. Человеческое тело горит достаточно долго. И что-то мне не хотелось встречать рассвет за этим делом. А может, я поспешила слиться, оставив Винчестеров одних. Им надо. Может, они всё же заметят друг друга, и будут способны на то, чтобы что-то обсудить. Серьёзно? Что-то обсудить? Наверное, я имела в виду, поделиться удушающей болью от утраты близкого человека. Я вернулась в дом, даже свет не включала в гостиной. Скинула только куртку и обувь, и залезла на диван. Усталость, меня одолевала дикая усталость. Или же это треснула одна или другая рана от недавних пуль. Свернувшись калачиком, насколько позволяло место, какое-то время пялилась в темноту. Вторая трещина — пустой диван, на котором спал Сингер. Но ведь он не был пустым ещё каких-то несколько часов назад. Это вообще возможно? Понимая, что эти мысли заведут меня лишь в худшие размышления, перевернулась на другую сторону, судорожно выдыхая. Зажмуриваюсь в надежде, что это пригонит крепкий сон быстрее. Но нет, я ещё долго не могла уснуть. Слышала, как через какое-то время вернулись парни в дом, они ходили по дому, создавая скрип. Возможно, даже я слышала обрывки их голосов. Но разобрать слова не получилось. На диване в гостиной так никто из них и не лёг. *** Во сне мне снились какие-то гигантские растения-мутанты, которые ходили вокруг с ружьями и кого-то искали. Они передвигались по земле медленно с противным звуком: шорх-шорх, шорх-шорх… …шорх-шорх. Просыпаюсь и понимаю, что кто-то рядом слишком рьяно листает бумаги. Лучшего времени для этого не придумали, конечно же. До хруста в суставах потянулась на диване. Странное ощущение — будто боль от удара по голове прошла, но эхо ещё гудит в ушах. Ускоренным флешбеком вспомнились события прошлого вечера. И мне было намного лучше морально, когда мозг не вспоминал это. Я встала с дивана, чтобы лучше видеть источник лихорадочного шума вокруг: тут явно что-то искали и вычисляли, точнее только Дин возился у окна и расклеивал на стене какие-то бумажки, всякие вырезки из газет. По центру импровизированной доски висел широкий лист с огромными черными цифрами: 45489. — Что за ребусы? Новое дело? — спросила я, подходя ближе. Сэма вокруг не было видно. — Почти. Бобби оставил перед смертью, — коротко ответил Винчестер. Он как раз фиксировал на кнопках нитки, которые косвенно обретали очертания паутины. — Он нашел данные, когда мы разделились. Правда, так и не успел сказать, что эти цифры означают. Последние слова гулким эхом отбивались где-то под черепной коробкой. На стене висел отдельно листочек с вариантами, что могут означать цифры: от какого-то шифра до кода от ячеек и сейфов. — Ясно, — снова пустое и бессмысленное слово, лишь бы только не молчать в этой гадкой тишине, — а где Сэм? Дин нахмурено продолжал что-то вывешивать на свою схематическую доску, не поворачиваясь ко мне. — Он уехал за продуктами, — ответил старший, сделав небрежный жест рукой в сторону холодильника. — Есть вообще нечего, да и надо затариться, а то я не знаю, будем ли мы ближайшее время куда-то ехать. — Я думала, вы поедете сразу к Миллз в Су-Фолз, — пробормотала я, сев на быльце скрипящего кресла. Дин медленно повернулся, глядя на меня вопросительно. — Зачем? Я глупо уставилась на Винчестера, как баран на новые ворота. — Ну, чтобы рассказать о Сингере, — отвечаю я, помедлив. — Разве вы не должны сообщить остальным, да и ей в частности, что произошло? — Почему мы? — голос Дина становился всё более раздражённым. — А кто ещё? — без упрёков или сарказмов. Я, правда, думала, что они захотят поехать к ней. И, скорее всего, Дин сам прекрасно понимал, почему я так думала: у старого охотника были только они с Сэмом. Больше никто не знает ещё о произошедшем. Винчестер шумно выдохнул. Ничего не ответив на это, он повернулся обратно к своим заметкам. — Тебе что, больше всех надо, что ли? — сквозь зубы рыкнул тот. — Я никому звонить не собираюсь. Хочешь — вперёд. Ошарашено смотрю в спину Винчестера, совершенно не понимая его пофигизма. То есть, а где же вся эта человеческая склонность к ритуализации, которая заложена веками в коллективном бессознательном? Мне хотелось отмыться от этого назойливого ощущения, что у меня нет права тосковать по Сингеру, а Дин спокойно пытался спрятаться за газетными вырезками. — Конечно, что не хочу, — всплеснула руками я, — но разве не это вы постоянно делаете, когда кто-то уходит из жизни? Звонки, чёрные одежды, завешивания зеркал… Дин обессилено опустил руки. Сложилось впечатление, будто он лишь делал вид занятости у всех этих заметок. Он медленно повернулся ко мне, пристально глядя на меня. — Шер, перестань уже, — произнёс он тихо, потирая глаза, — что ты делаешь? Это было похоже, будто он отчаянно залез в морскую раковину, а я пинцетом вытягиваю его оттуда. Наивно не понимала, почему он ничего не делает… чёрт, будто это мне нужна антропология этого дурацкого ритуала перехода! В общем-то, судя по всему, нужна не меньше, чем им. — Ничего, — передёрнув плечами отвечаю, потирая висок, — просто, просто я не понимаю… Словно взорвавшись, Винчестер резко дёргается и переворачивает соседнее кресло, которое вот-вот развалилось бы и без этого. — Чего именно ты не понимаешь? — слишком тихо говорит Дин, от чего становится не по себе. Казалось, его слова вибрируют от напряжения. — Что он мёртв? Что человек, который направлял нас с Сэмом, умер в больничных стенах, а затем был сожжен на заднем дворе какой-то хижины? — он впился в меня взглядом, будто пришпилил к стене, как бабочку булавкой. Мне захотелось поёжиться и кричать в ответ на его угрожающий тон. — Его подстрелил Дик Роман, но Бобби успел что-то разведать. И сейчас единственное, что я могу идентифицировать в своей голове среди всего прочего дерьма мыслей это то, что смерть Бобби не должна быть напрасной. Мне не нашлось, что ответит на это. В глазах Винчестера ясно читалось желание отомстить. И вряд ли это желание можно было назвать неправильным. А сейчас со своими наивными «почему» и «не понимаю» я тут точно не была нужна. Молча выхожу из дома. Без язвительных фраз, без колких ответных фраз. Возникло странное чувство, будто я лезу со своим нечеловеческим не в тему. Я совершенно не знала. Со всем своим многолетним опытом, совершенно не знала, ни как себя ведут другие, ни как вести себя с ними же. И это бесило. Бесило по отношению к себе — ты что, не можешь просто заткнуться и улавливать настроение, когда стоит вмешиваться? Бесило по отношению к Дину — неужели ему неясно, что я растеряна и в непонимании ещё больше, чем они? Уселась на хлипкую скамейку и достала из кармана сигареты. Да, чёрт возьми, мне было непонятно. Совершенно непонятно, почему они, люди, такие хрупкие, уязвимые? Почему нельзя быть пуленепробиваемыми, чтобы ни один противник не мог так глупо оборвать жизнь? И смерть пусть была бы только логичная, природная — от старости. Тогда было бы ведь проще, тогда никто не стал бы просто телом с дырой в голове или груди. Но так устроен этот мир. Тот факт, что кто-то больше никогда не будет ходить рядом, не будет ворчливо говорить, что делать и называть всех «балбесами», очень угнетал. Он буквально делал всё хуже, даже этот до тошноты приторный привкус гвоздики. Издалека послышались шаги и хруст веток — вернулся Сэм с продуктами. — Хей. Ты ром пьешь? — спросил охотник, подойдя ближе. Он временно поставил пакеты на землю и присел рядом. — Было только пиво и ром. Помню, что ты любишь виски, а за другое — не знаю. — Пью, — ответила я, пожав плечами. Стряхнула пепел с сигареты и сделала очередную тягу, — как спалось? Наверное, бездарнее реплики я не выдавала за всё своё существование. Откуда это странное ощущение потерянности, что ты хочешь нести любой бред, лишь бы не молчать? Будто в тишине можно было услышать внутренний вой от загнанности. — Нормально, — кивнул младший. Он помедлил, прежде, чем добавить: — Я отнесу это, идешь внутрь? Спрашивает так, будто у меня было в планах куда-то сбежать или и уехать. — Ну, в моих планах ещё, как минимум, три сигареты, — хмыкнула я, вертя в руках бычок, что зажимала пальцами, — это только первая. Сэм бегло кивнул и подобрал пакеты. Кажется, все мы нуждались в подобии разговора по душам. Только вот не знали, с чего начать. Через какое-то время из дома доносился шум, повышенные тона беседы. Мне было страшно опускать барьеры. Искренне страшно, потому что пугало то, что не озвучивали Винчестеры. Было ощущение, будто их туга по родному человеку меня буквально собьёт с ног. Это была вовсе не одна из тех ситуаций, при которых интуитивно, но всё же мне удавалось поддержать парней. Я говорила что-то уместное, от чего их беспокойство отступало на второй план. Но, кажется, что-то уместное необходимо было мне. Наверное, мой мозг не до конца понял, что случилось. Состояние, будто ты ёжик в тумане, не отпускало. Так или иначе, мысли упрямо бросали меня в какие-то воспоминания с Сингером. Не желая находиться в них ни секунды, я быстро выныривала и уходила в реальность. Но здесь было точно так же уныло и больно, как и в тех флешбеках. Входная дверь со скрипом открылась, на крыльце снова показался Сэм. — Идём, поешь что-то, — произнёс он, опираясь плечом на дверной проём. — Если честно, не хочу, но спасибо, — пожала плечами я, затушив окурок ботинком. — Это нормально, не хотеть есть, — медленно заговорил Винчестер, наклонив голову, — это утверждает твой мозг, но не организм. Идём. Я слишком резко поворачиваюсь к нему. — Возможно, у людей так, — сухо говорю я, — но не у меня, — звучит резче, чем изначально хотелось. Сэм никак не реагирует на выпад, а только молча смотрит. Мысленно откусываю себе язык и скармливаю его адским псам. Дура. — Извини. Вырвалось. В эту секунду начинаю понимать Дина и его состояние «бросаюсь на каждого, кто находиться в радиусе метра». Только вот, совершенно не в восторге от этого. — Всё нормально, — тихо отвечает Винчестер, пряча руки в карманы, — идём, считай, что-то вроде поминального завтрака, — прозвучало слишком паскудно. Я скептически посмотрела на Сэма, выгнув бровь. — Не смотри так, не знаю, как ещё это назвать. Вздыхая, встаю со скамейки и иду следом. Кажется, я даже на кончике языка ощущаю эту всеобщую унылость в доме. На небольшом журнальном столике стоял ром, три стакана, кое-что из готовых тёплых салатов, сэндвичей. Я села в кресло рядом с младшим. Дин устало опустился на диван, откидываясь на спинку и закрывая глаза. — До сих пор не осознаю происходящее, — тихо говорит Сэм. К еде никто даже не притрагивается. Я молча тянусь к рому, открывая бутылку, чтобы разлить по стаканам. — И не говори, — тихо вторит брату старший. — Мне до сих пор кажется, что он сейчас войдёт в комнату и ворчливо спросит, что мы тут расселись. Мой мозг мигом представил эту картину, попутно добавив момент, где Сингер называет всех троих «балбесами». — А я его недавно застала с Миллз, когда приезжала в Миссури, — тихо произнесла я, сама, не зная, зачем, ведь вряд ли это ввязалось в контекст. Но почему-то, очень захотелось что-то сказать тоже. Парни удивлённо взглянули на меня. — Серьезно? — хмыкнул Сэм. — Ну, да, — кивнула я. Хотелось язвительно усмехнуться, как и тогда в домике Руфуса, но мышцы, словно не слушались, — явно перебила всю романтику своим приездом. — Ну, надо же. На короткий миг снова повисла невыносимая тишина. Дин потянулся за стаканом. Помедлив, он задумчиво смотрел на него, а затем тихо хмыкнул. Этот звук постепенно перерос в глухой смешок. — Ты чего? — нахмурилась я. — Представил, — постепенно смех старшего становился всё громче и очевиднее. — Бобби с Джоди проводят время вместе, а тут ты, с трупом на перевес. Я представила. Сэм, наверное, думал о том же, потому что скоро смеялся и сам, попутно потирая переносицу. — Это не смешно, — буркнула я, понимая, что мышцы расслабляются, будто позволяя немного усмехаться, — когда я приехала, он вправил мне нос, попутно наново его сломав. — Это, чтобы ты заранее его не совала, куда не надо, — хохотнул громче Дин, устало прикрывая глаза ладонью. Так же тихо засмеялся и Сэм. Какое-то время мы не могли выпить залпом ром, потому что внезапно на нас напал необъяснимый приступ смеха и веселья. Я бы подумала, что это поехавшие крыши прощаются с нами, да только сходят с ума по одиночке, верно? Нет, это был всего лишь один из самых примитивных защитных механизмов. Кажется, он присущ и мне. — Да уж, он мог, — всё ещё улыбаясь пробормотал Сэм, глядя себе в стакан. Наконец, он выпил его содержимое. Это будто стёрло его мимолётное хорошее настроение, так как ухмылка на лице охотника быстро потускнела. — Надо позвонить Джоди. Она ведь не знает. Так же резко, как и появился, лёгкий настрой улетучился, уступая снова тягучей грусти. Дин резко опрокинул в себя стакан рома. Поморщился, сцепив крепко зубы. — Вот и звони сам, — произнёс он, не глядя на брата. — Я не собираюсь. Думайте, что хотите. Я бегло взглянула на старшего, который сидел в кресле и держал подбородок слишком высоко, нежели обычно. Будто пытался сохранить спокойное выражение лица и свою смиренность. Никому не хотелось звонить. Не смотря на слова Сэма, есть так и не хотелось, заталкивать в себя пищу было точно бесполезно. Я встала с кресла и направилась в соседнюю комнату. — Эй, — окликнул меня старший, — сможешь взять кое-что для перевода? — Только, если это не шумерский и древняя латынь, — коротко ответила я, выгнув бровь. — Минойский осилишь? Я потом отдам книгу, — вопросительно посмотрел на меня тот. Минойский, допустим, осилю. Утверждающе киваю и ухожу за дверь. Ни одни логические мысли не могли удержаться в голове, рассеянность снова давала о себе знать. Появилась идея занять руки и заново сложить вещи в моём чемодане. Вытряхнуть и снова сложить. Чисто, чтобы занять себя механически. Я слышала, что Винчестеры переговариваются в гостиной. Но при всём бы желании не смогла бы сосредоточиться на том, чтобы подслушать. Да мне и не горело. Единственное, что у них стояло в приоритетном обсуждении — Бобби. И как бы Дин не кичился своим железобетонным упрямством и выдержкой, у него так же. Вдруг посреди глухой тишины у меня затрезвонил телефон. Это было достаточно громко и неожиданно, чтобы я подскочила на месте, заставляя своё сердце биться, словно ненормальное — в последнее время нервы выходят из-под контроля. Я судорожно достаю телефон, на экране высветился какой-то номер. — Да? — Эм, Шер, верно? — слышу на том конце провода. — Просто пытаюсь дозвониться парням, думаю, может, неправильно записала номера. Мне понадобилось несколько минут, чтобы понять: это голос Миллз. Снова появилось это отвратное ощущение, будто слова застревают в горле. — Откуда, — запинаясь, пытаюсь говорить я, — откуда у тебя мой номер? — Эм, мне Бобби оставил перед тем, как я уехала от вас, — ответила шериф. Её голос звучал вполне спокойно и обыденно. — Кстати, до него тоже не могу дозвониться. Он просил кое-что нарыть по вашим странным случаям, поэтому… они все на охоте? Я будто рыба, выброшенная на берег, судорожно хватала воздух ртом, не зная, что говорить. Сказать о том, что они далеко не на охоте — язык не поворачивался. Меня затошнило. — Алло? Ты тут? — повторила несколько раз женщина, когда поняла, что на этом конце провода ей не отвечают. — Алло? Не я, наверняка говорить о случившемся дерьме должна не я. Пусть эти кретины достают голову из песка и начинают вспоминать, что не одни в этом мире. Я и сама могу пока спрятать свою голову там. Лишь не быть вовлечённой во всё это. Судорожно вздохнув, я сделала лучшее, что можно было сделать в этой ситуации — сбросила звонок. Сбросила, понимая, что осадок остался не самый лучший. Это всё были чувства. Трижды проклятые чувства, с которыми я пыталась заключить мирный договор. Он-то и заключился, но от этого легче не стало. И дело было не только в том, что кто-то фонил. Возможно, совсем маловероятно, но возможно, что тот барьер, который я воздвигаю, не только от чужих чувств, но и от моих. А если так, то прорванная дамба очень болезненно затопит все мои радары. Очаровательное времяпровождение — шатайся из комнаты в комнату, чтобы просто где-то посидеть, глядя в одну точку. Я вышла обратно к Винчестерам, которые к этому моменту умолкли. — Эй, — помахала своим телефоном, обратив на себя внимание, — Миллз звонила. Не может дозвониться до вас. Парни бегло переглянулись. По их одному виду можно было понять, что кое-кто игнорировал звонки, хотя сейчас игнорировать звонки могло быть чревато. — Она что-то хотела? — сдавленно спрашивает Сэм. Чёрт, при всей любви к нему, но тошно и без этих щенячьих глаз. — Знать, где вы все, — сухо ответила я, пожав плечами. Прекратив топтаться на пороге гостиной, подошла ближе к ним и села в кресло. — Говорила, что Бобби её до этого просил что-то найти, вроде она и нашла. Дин спрятал лицо в ладонях, будто не хотел вообще смотреть на внешний свет. В чём-то я могла понять его состояние. — Ты сможешь съездить к ней? — наконец, старший поднимает голову и смотрит на меня в упор. — Если это что-то важное, а левиафаны прослушивают телефоны, стоит перестраховаться, — Дин отворачивается и тянется за алкоголем, произнося едва ли уловимы шепотом: — пока снова кто-то не погиб. Сэм монотонно листает лежащий на столе дневник кепочника, пока старший отпивает и стакана. Поехать к ней? И снова погрязнуть в эмоциональном хаосе? — Сообщать я ей ничего не собираюсь, — предупреждающе говорю я, что прозвучало слишком остро, чем мне хотелось бы. Помедлив, добавляю уже мягче: — Кто-то из вас всё же должен позвонить ей. Не я, уж точно. Из-подо лба наблюдаю за очередными гляделками Винчестеров. — Я говорил уже, — тихо говорит Дин брату тоном, словно извинялся. Помедлив, он опускает взгляд и поспешно встаёт с дивана. — Пойду голову проветрю. Пряча взгляд, вышел из дома, будто бежал. Бежал от необходимости вариться в том, что произошло. Двери за Винчестером закрылись слишком громко в образовавшейся тишине. Кажется, он до сих пор противился тому, что тут вот так просто не будет: потерял, пережил, а потом пошел дальше. На стадии пережил придётся задержаться дольше, со всеми вытекающими последствиями. Причём, всем нам. Я вышла из ступора философских размышлений, заметив движение со стороны: Сэм ушел куда-то к плите, кажется, сварить кофе. Повернутая ко мне спина была красноречивее любого его выражения лица. Меня не просто разрывало от осознания, в каких хаотичных мыслях находятся оба брата. Вот та самая широкая спина Сэма напоминала мне о том, что он нуждается в поддержке не меньше, чем холерический Дин или я. Закусив губу, подхожу к нему сзади. Винчестер и не думает поворачиваться, с его стороны начинает распространяться кофейный пряный запах. Разглядывая свои тапки, задумчиво прислушиваюсь к его чувствам. Позволяю себе самую малость ослабить ментальный барьер, сосредотачиваясь только на охотнике: ... вязкая тоска. Фантомное желание позвонить и поговорить с кем-то, кого они буквально несколько часов назад сожгли на заднем дворе. Ощущение загнанности в угол и тотальной опустошенности где-то под лёгкими... Резко воздвигаю стену назад, словно хлопаю дверьми во время скандала. Учащённо моргая, пытаюсь сфокусировать взгляд, и замечаю, что Сэм смотрит на меня всё это время. Позади на камфорке постепенно закипает кофе. Смотрим друг на друга, потому что так проще. Почему-то слова заботы и беспокойства застревают в горле. Вижу, что он хмурится и внимательно рассматривает меня, догадываясь о моих сложных взаимоотношениях с окружающими эмоциями. Я выдерживаю этот взгляд, отвечая тем самым немым беспокойством, зная наверняка о его тоске, которая сейчас буквально врастает в мозг. Мне тоже от чего-то не удаётся спросить даже до тошноты элементарное «как ты». Позади Винчестера шипит почти сбежавшее кофе. Он резко оборачивается и выключает камфорку, убирая турку с плиты. Шипение плавно растворяется в этом звенящем молчании. Делаю несколько шагов к нему. Медлю всего лишь секунду, а затем не очень-то уверенно тянусь ладонями к его лицу. Охотник замирает, прикрывая глаза. Мои пальцы мгновенно чувствуют колючую щетину. Скольжу ладонями к шее, и завлекаю в объятие. Сразу же после крепкие руки в ответ мягко ложатся мне на лопатки, прижимая ближе к себе. И сразу возникает странное ощущение закрытости, будто я залезла в какое-то бунгало на огромном необитаемом острове, где начинался ураган. И мне было спокойно в этом воображаемом бунгало. Кажется, я до сих пор недооцениваю существенность тактильного контакта в общении. И мне, право, было совершенно непонятно, кому из нас двоих этот контакт был нужнее. Плотно зажмурившись, позволяю просто стоять и зарываться в тёмные волосы парня. На этот короткий миг, пока Сэм утыкался носом куда-то в плечо и размеренно дышал, показалось, что в этом беспросветном мраке где-то есть свет. Он найдётся, как только кто-то из нас сможет, наконец-таки, заговорить хоть раз о том, что на самом деле происходит в мыслях. — Ты сегодня поедешь? — спрашивает Сэм, немного отстраняясь от меня, но из своих рук не выпускает. — Да, — киваю я. В его руках тепло, а ведь в этом дурацком доме постоянно такие мерзкие сквозняки. — Так будет лучше. Хорошо? Вопросительно смотрю на Сэма, пытаясь убедиться, что он понял меня правильно: я не сбегаю от всего этого, просто так будет действительно лучше. Есть моменты, которые нужно пробыть именно Винчестерам, вдвоём. Как вот утрата их почти приёмного отца. — Хорошо, — соглашается он, бездумно приглаживая мои волосы. — Не волнуйся, к слову, я наберу её. Скажу, как есть. Это был маленький прогресс — не пустые слова, лишь бы заполнить тишину, а подобие чего-то обыденного. — Спасибо, — отвечаю я, бегло вздыхая. — Тогда возьму зарядку и можно ехать. — Сейчас? — удивляется Сэм. — Я думал, хотя бы к вечеру выедешь. — Потом точно не захочу, — хмыкнула я, вяло усмехаясь. Нехотя охотник расцепляет руки, отпуская меня. Кожа мгновенно покрывается мурашками от прохлады, едва тепло чужого тела исчезает. Пока я доставала своё зарядное из рюкзака на диване, хлопнули входные двери. Ловлю взгляд Дина, отбросив рюкзак обратно на диван. Тот вопросительно смотрит на меня, выгнув бровь. — Отложим перевод на потом, я лучше сейчас поеду в Су-Фолз, — произнесла я, монотонно перебирая шнур USB-кабеля. На долю секунды замечаю, как меняются черты лица старшего — он, казалось, не ожидал, что я соглашусь уехать так скоро. — Так сразу едешь? — тихо спрашивает он. На мгновение мне кажется, что увидела в его выражении лица разочарование. Возможно, не признаваясь даже самому себе, Дин не хочет, чтобы я ехала. А может, это и моё чувство непомерного самолюбия. — Да, к тому же, что тут той дороги, это ведь соседний штат, — отмахнулась. Продолжая нервно наматывать провод на пальцы, говорю: — Может, попросить Джоди обзвонить контакты Бобби? Думаю, она не откажется помочь с этим. Сэм пожал плечами и потянулся к дневнику кепочника, что лежал на столе. — Не знаю, до этого ли ей, — протяжно сказал он, — но спросить хотя бы, можно. Но Дин не спешил разделять этот энтузиазм. Он ловко перехватил дневник раньше брата, отодвинув вещь на противоположный край стола. — Слушайте, может, оставим на её усмотрение? — развел руками старший. — Если предложит, то пусть, а пока, — он раздраженно поморщился, — у нас разве нет дел поважнее? Сэм удивлённо взглянул на Дина. Я наблюдала за тем, как роль ответственного и рассудительного переходит на младшего. — Дин, никто не говорит, что нет дел важнее, но, — охотник растерянно жестикулировал руками, — но на всё нужно своё время. Эти несколько дней погоды не сделает. А нам стоит… Старшему не обязательно было что-то говорить — его слишком красноречивый взгляд дал понять, что тему продолжать он на намерен. Я искоса наблюдала за тем, как Дин отошел к своей импровизированной стенке и слишком заинтересовано разглядывал её. В горле предательски запершило, и мой кашель показался слишком гулким в образовавшейся наново тишине. Тянусь к дневнику на столе. — Может, я просто сделаю фото некоторых телефонов? Как раз, будет, что показать Миллз, если придётся уехать сразу же, — бормотала я как-то несвязно и довольно тихо. — Оставь. Рефлекторно замираю, услышав тихий, но не менее напряженный тон Дина. Он косо смотрит на то, как я потянулась к дневнику. Винчестер в шаге от меня тянется и забирает вещицу у меня из-под носа. Рассеянно смотрю на Сэма, который лишь плотно сжимает губы и опускает взгляд. Кажется, записная книжка Сингера сыграла роль некого триггера. — Я просто хотела... — Шер, просто не надо, — сквозь зубы ответил старший, попутно снова отворачиваясь от нас. На этот раз он забрал с стола дневник, держа в своих руках. — Давай пока оставим любезность, основной остаётся любая информация о Дике Романе. Третья трещина — оказывается, даже у суккуба могут быть нервные срывы и далеко не золотое терпение. Даже у меня есть предел, о котором раньше как-то не думала. Судорожно сжимаю кулаки, глядя испепеляюще на спину старшего. — Да хватит уже, чёрт возьми, — с шипением произнесла я, чувствуя, как сбивается ритм размеренного дыхания. Охотник поворачивается ко мне, глядя вопросительно и не менее напряженно в ответ. — Хватит вести себя так, будто это только ваш траур. Хватит вести себя так, будто дело только в любезности. — А в чём же тогда? — рыкнул в ответ Винчестер. — В чём тогда, если только я думаю о том, как успеть пойти по следу, что ещё не остыл. У меня лично нет ни времени, ни желания чтобы отстрадать несколько дней за общими фото. Сюрприз, Шер, у нас нет общих фото! Я шумно выдохнула и прикусила язык, заставляя себя умолкнуть. Продолжать разговор — означает рано или поздно утратить бдительность и отпустить барьер, принимая на себя груз окружающего эмоционального фона. Мелькнула мысль подать старшему единственный пришедший мне по душе аргумент — дать в нос. — Да всё у тебя есть, Дин, и даже чертово фото, — устало выдыхаю я, крепко сжимая челюсть. Стискиваю её так, чтобы аж в зубах заныло. — Дело не в любезности и страданиях, это просто дань уважения. Думаю, на этой ноте будет уместно съебаться отсюда, чтобы лишний раз не видеть и не слышать. Я чувствовала страх старшего, который переплетался в воздухе вместе со страхом его брата. Только вот особенность Дина — боязнь принимать те самые страхи и переживания. И умной такой я была лишь потому, что точно так же сейчас боялась принимать собственные чувства. Как существо склонно к рационализации, мне было вполне логично слышать эти возгласы, несдержанные ядовитые слова и придирки. Закрываю за собой двери в дом и спускаюсь с крыльца по деревянным ступеням. — И давно ты стала такой умной? Наверное, с тех самых пор, как сама в припадке истерики убила всех подряд, когда увидела мёртвых Винчестеров в номере? Я замерла всего лишь на долю секунды, увидев у скамейки моё конченное подсознание. Потупив взгляд, прохожу быстро мимо того места, где секунду назад была моя доскональная копия. Была, и тут же исчезла. Её слова оставили глухое эхо в голове. Яростно топая по шуршащим листьям, пыталась собраться с мыслями, но не получалось. То, что проецировали мы во время общения казалось совсем нелепым и абсолютно не соответствовало чувствам. Я была опустошена, Винчестеры мысленно выли от отчаянья и чувства, что остались один на один в огромной клетке «земля», но единственное, что выплёскивалось наружу — обидные замечания, неловкое молчание и колкие реплики, которые сопровождались разве что снисходительным взглядом. Мне не нравилось, что внутренняя запутанность и сложность людей передавалась и мне. У окраины леса близь дороги я увидела одну из тех машин, что парни оставили недалеко от трассы. Быстро села в неё, завела двигатель. Психологические способы защиты рукоплескали мне, когда я вжимала ногу в педаль газа — это был своего рода побег от того, что случилось. Мчась по серой дороге мне отчаянно хотелось скрыться, спрятаться от тоски, что никак не отвязывалась. Впрочем, ещё неизвестно, откуда действительно стоит бежать: от хижины, которую я делила с Винчестерами, или от Миллз, которой предстоит узнать о смерти Сингера. Чёрт, надеюсь, Сэм действительно позвонит ей. *** Я выбросила очередной бычок в окно. Следующий поворот автострады — въезд в Су-Фоллз. Забила в GPS-навигаторе адрес шерифа, так как с последнего визита к ней прошло слишком много времени, чтобы помнить, как к ней добраться. На бардачке зажужжал телефон. Продолжая держать одной рукой руль, достала его и глянула — сообщение от Сэма. Он прислал фотку контактов, что хранились у Бобби в дневнике. Номеров было немного, штук десять, но с пометкой «важные». Ни с кем не доводилось говорить на эту тему, но лично для себя я сделала Су-Фоллз городом-точкой отсчёта. Отсюда начался, кажется, переломный момент, когда тот самый барьер, которым я воздвигала прегради между мной и чувствами вокруг, дал слабину. Он никуда не исчез, не разрушился… просто стал более подвижным. Или же это я просто осознала, что эту преграду можно и открывать, и закрывать время от времени. Навигационное устройство пропищало последующее направление, когда я проехала мотель и местную пожарную станцию. Впереди замаячил знакомый проулок. Если я не ошибаюсь, там третий дом с конца улицы. — Вы достигли пункта назначения. Оставьте свой от… — Да заткнись ты, — пробормотала я, вырубая навигатор. Монотонный голос меня подбешивал. Я припарковалась напротив двора Миллз. Выходя из машины, снова мысленно понадеялась, что Сэм выполнил обещанное, иначе это будет полный пиздец. Посреди идеально выкошенного газона в хаотичном порядке разместились садовые фигурки. Глиняные гномы выглядели слишком устрашающе, чтобы умиляться с них. На миг я замерла у порога. Внутри зудело какое-то мало приятное чувство того, что я сама, без парней. Словно я лезла куда-то, где мне не место. Наконец, собралась с мыслями и постучалась. Послышались приглушенные шаги, а затем двери резко открылись. Темноволосая женщина была совершенно не удивлена при виде меня на своём крыльце. — Хей, — пожав плечами, произнесла я. Ощущала себя максимально неловко. — Пустишь? Достаточно было лишь бегло взглянуть на Миллз, чтобы понять — Сэм всё же дозвонился до неё, а значит шериф уже всё узнала. — Да, конечно, — поспешно ответила та, открывая двери ещё шире — проходи. Быстро захожу внутрь. Здесь пахнет цитрусовым освежителем воздуха и какой-то выпечкой. В последний мой визит здесь уютности добавляли милые вещицы, расставленные по полкам, над камином, на тумбах. Сейчас в глаза бросились только две фоторамки на стене в холле — фото сына Миллз и отдельно фото всей их прежней семьи. Полтора года назад её воскресший сынишка-зомби сожрал своего вполне живого отца. — Сэм звонил мне, он, эм, рассказал всё, — сдавленно произнесла Джоди. Мы зашли в гостиную, где присели на диван. Женщина не смотрела на меня, а лишь время от времени заламывала пальцы, что говорило о её не спокойствии. — Вы нашли на них управу? Как уничтожить? Логичные и последовательные вопросы, сопровождаемые подавленным видом. Где-то я уже видела это выражение лица. Дважды. — В процессе, — уклончиво ответила я. — Ты говорила, Бобби просил тебя что-то найти. Миллз мотнула головой, будто только сейчас опомнилась от ступора и вспомнила о чём-то важном. Она встала с дивана и отошла к секретеру в углу комнаты. Оттуда женщина достала тонкую черную папку, из которой торчали какие-то фото. — Вот, — шериф протянула мне бумаги, усаживаясь обратно рядом со мной, — здесь сводки всех последних случаев пропажи людей, которые после чудом возвращались. Нахмурено смотрела отчёты и пыталась понять, чем это может помочь. Пока что перед глазами мелькали только незнакомые лица и имена, которые тут же и забывались. — Почему тебе показалось это важным? — вкрадчиво спросила я, глядя на Миллз из-подо лба. Она устало откинулась на спинку дивана, потирая глаза. — Дело в том, что люди, которые тут упоминаются, они слово собраны по возрастающей шкале, — на мой вопросительный взгляд, Джоди устало вздохнула. — То есть, сначала в числе пропавших, а после найденных числятся обычные представители рабочего класса, грубо говоря. Затем эти происшествия случаются с теми, кто занимает какое-то более серьёзное место в узком кругу социума… — Возрастание вдоль социального лифта, — задумчиво произнесла я, обрывая объяснение Миллз. — Допустим, но то, что с ними происходило нечто похожее, что даже не наносило вред, не говорит о какой-то закономерности. Шериф недовольно поджала губы. — Вот, если бы не прерывала меня, услышала бы ещё одну схожесть, — произнесла моя собеседница с очевидным раздражением. Мысленно вздыхаю: в очередь, в последнее время слишком много людей с меня раздражаются. — Все эти люди так или иначе пересекались между собой незадолго до странных недоисчезновений. Я растеряно смотрела на эти файлы и искренне не понимала, сможет ли это как-то привести нас к Дику Роману, или кто там сейчас в списке наших главных противников? — Ладно, — в итоге произнесла я, складывая все вытянутые документы обратно в папку, — в любом случае спасибо, — шериф бегло кивнула, не глядя на меня. Она держалась спокойно, но даже мне стало не по себе от мысли, что эта женщина 24/7 находится наедине с собой и своими мыслями. А какого в таком пространстве после того, как узнала о Сингере? Откладываю папку в сторону и в упор смотрю на шатенку. — Эй, найдётся что-то выпить? Миллз несколько раз моргнула, не скрывая своего замешательства. Но она быстро взяла себя в руки и молча направилась из гостиной куда-то, где был алкоголь. В её случае это оказалась кухня. Тут было уютно. Небольшая комната обустроена широкой столешнице и квадратным столом в углу. Даже декор какой-то имелся на стенах и угловых полках. Джоди молча достала две бутылки пива из холодильника. — Извини, покрепче ничего нет, — произнесла та, поставив на стол передо мной алкоголь, — с этой работой ничего другого не пью. — Пойдёт, — отмахнулась я. Шериф устало опустилась на высокий стул напротив меня. Она так сильно сжимала губы, будто боялась спросить что-то лишнее или сказать. — Всё в порядке? — Джоди на меня красноречиво посмотрела, а я лишний раз поморщилась от глупости формулировки. — Ну, то есть, ты, ты в порядке? Джоди пристально взглянула на меня, от чего я сразу же пожалела, что спросила вообще что-то. Нет, вежливость уж точно не моё. — Думаю, в любом случае, лучше, чем парни, — помедлив, ответила женщина, отпивая из бутылки. — Как они? Держатся? — Ну, если под этим ты подразумеваешь огрызаться, срываться и тосковать, то да, держатся, — кивнула я, слегка пожав плечами. — Представляю, — грустно хмыкнула шериф. Нахмурившись, вспомнила, что ещё совсем недавно у этой женщины была семья. И в одно это «представляю» она вложила свою душещипательную ностальгию по ребёнку и мужу. Определённо стоило ехать не мне, а Винчестерам, может, она чего бы стоящего посоветовала или сказала. Мы с ними пока только молчим или грызёмся. — Есть ещё кое-что, — заговорила я, обрадовавшись, что есть повод не сидеть в тишине. Достаю из внутреннего кармана телефон, чтобы показать фотку номеров. — Дин спрашивал, не могла бы ты помочь обзвонить контакты. О том, что… в общем, о случившемся никто не знает, кроме нас. Брови на лице Миллз удивлённо поползли кверху. — Думаю, смогу, — помедлив, кивает шериф. Она пристально сощурилась. — Они не хотят никому звонить, да? — И как это ты догадалась, — усмехнулась я краешками губ и просто развела руками. — Это же Винчестеры, у них всегда трудности с восприятием и чувствительностью. — В отличие от тебя, верно? — хмыкнула снова шериф. Но взглянула она вовсе не саркастично или язвительно, а скорее понимающе, словно раскусила какую-то мою тайну. Прежде, чем я успела что-то возразить, женщина поспешно заговорила: — Ты сама надолго тут? Когда обратно к тем кадрам? — Думаю, зайду тут недалеко за сигаретами и водой, а после сразу поеду, — небрежно передёргиваю плечами. Тянусь к бутылке с пивом и отпиваю. — Спасибо, что согласилась. Им вообще не до этого, а… оставлять смерть Сингера в тайне — как-то странно. — Не удивительно, — едва слышно вздохнула шериф, — а так-то тебе спасибо больше, что приехала, — я не ручалась за то, что она искренне была рада видеть суккуб в своём доме, но слова звучали искренне. Женщина немного прикусила губу, нерешительно зыркая на меня. Помедлив, она спросила: — Слушай, знаю, у тебя планы, но я могу тебя попросить съездить со мной на автосвалку Бобби? Я вопросительно посмотрела на Миллз, почти заинтригована такой просьбой. — Ты же не имеешь в виду какую-то мемориальную штуку, потому что я не собираюсь в этом участвовать, — сразу же произнесла я, избегая неловкостей о расспросах. Почему-то в голове всплыла картинка, как Миллз приезжает туда, оставляет кучу цветов и плюшевых мишек, а потом с тем же туда приезжают другие охотники. — Не сомневаюсь, — ответила шериф, явно удивлена моему предположению. — Вообще, мне не помешала бы твоя помощь. Я наведывалась туда, и после пожара там много обвалов, под которыми есть что-то важное, — она нервно опустила взгляд, — Бобби незадолго… в общем, он просил там кое-что найти и, если что, маякнуть. Да уж, глупо было думать, что Миллз первой позовёт именно меня на воображаемую мемориальную встречу. — Хорошо, — кивнула я, немного расслабившись. Мысль о плюшевых мишках с надписью «лучшему охотнику в мире» не давала покоя. Мы ещё какое-то время сидели на кухне. Правда, по большей мере, это было сидение в тишине, которая время от времени нарушалась какими-то репликами с наших сторон. Джоди сказала, что она сегодня выходная, что мне так повезло её застать дома. Поэтому, собираясь, она предложила вдвоём поехать на её машине. *** Я помню, как стало тоскливо, когда впервые оказалась тут с Винчестерами после пожара. Правда, было что-то щемящее в обгоревших руинах и рухнувших вывесках. В этот раз всё ощущалась куда более остро. Более неприятно. Всю дорогу Миллз не проронила и слова, да и я не горела желанием слушать или говорить. До прежнего дома кепочника ехать было от силы с полчаса. — А какого рода обвалы? — спрашиваю я, вылезая из машины, когда мы въехали во двор. Сорняковая трава обросла валяющуюся вывеску, старый гараж. — Ну, как тебе сказать, — пожав плечами, ответила шериф, не глядя на меня. Она захлопнула двери машины и направилась вперёд меня, — где-то потолочный каркас обвалился, а где-то фундамент. Сложнее всего добраться до подвала, — а ведь там хранилось больше всего вещей и необходимых книг. Джоди мельком оглянулась на меня, уголки её губ едва слышно дрогнули. — А что, у тебя лимит по физическим нагрузкам? Я осторожно ступала по уже заросшей травой тропе. — Нет, с утра просто не планировала пачкаться. — Ты это парням тоже говоришь перед охотой? — хмыкнула та. На это я ничего не ответила, а молча пошла следом. Миллз приоткрыла обгоревшие двери в дом, заходя внутрь, куда я юркнула следом. Здесь после пожара, именно в середине здания, не пришлось бывать. Стены почернели, обои облезли и где-то обуглились. Хотя, обуглилось тут практически всё. Пока шериф вела меня по завалинам к подвалу, я отслеживала свои мысли и ощущения. И надо сказать, они были не самыми крутыми. То есть… что-то схожее во мне всегда наступало на протяжении прожитого времени: такое же я испытываю каждый раз, когда приезжаю в Данию или Норвегию, где современный прогресс почти не оставил следа былой и древней Скандинавии; когда проездом бываю в Новом Орлеане, в котором остались лишь крупицы сказочной атмосферы вуду и настоящего джаза; когда хожу по Лувру и смотрю на портреты тех, с кем, будто совсем недавно, говорили о грядущих революциях. Так или иначе я оставляла частичку себя в каждой эпохе, в каждой культуре. И тут, на заброшенной автосвалке было так же, с тем лишь отличием, что в этот раз я оставила больше, чем просто частичку себя. — Вот, — произнесла Миллз, отрывая меня от собственных размышлений. Мы остановились у дверного проёма, где раньше продолжался холл, который постепенно выводил на нижний уровень подвала. — Мне бы просто разобрать эти балки, и я смогу постепенно вывезти всё оттуда, — продолжила женщина, оценивающе глядя на деревянную лестницу, что была разрушена и завалена кирпичами. Я критически осмотрелась вокруг, пытаясь понять, что же тут самое худшее из всего. Вроде бы не очень и трудно, достаточно просто приложить малость усилий. Прислушалась к внутренним силам — их было вполне достаточно, чтобы не марать руки и воспользоваться телекинезом. Помогая себе, руками попутно направляю в том направлении, в котором хочу сдвинуть упавший хлам и груду кирпичей, что раньше были стеной к гостиной. — Удобно, — пробормотала себе под нос шериф, наблюдая с удивлением за тем, как я продолжаю сдвигать ненужную груду мусора и обломков, двигая руками и пальцами. — Не без этого, — кивнула я, соглашаясь. Из-под завалов показался дверной проход, который вёл в нижнюю секцию перед бункером. — Правда, затратно получается. Миллз дипломатично не стала спрашивать, чем я пополняю обычно эти расходы. Через несколько минут можно было спокойно пробраться в заваленную часть бункера, правда, согнувшись при этом в три погибели. Я изначально сказала Миллз, что лучше ей лезть внутрь, а я буду принимать вещи снаружи, тут. Я не была уверена, что не наткнусь на какие-то залежи сушеной полыни. — Мда, не думала, что у него храниться столько всего, — бормотала себе под нос шериф, которую едва ли было видно из-за стопки коробок, что она несла. — Я и сама не думала о масштабах, — ворчливо вторила я, шагая рядом со стопкой в два раза тяжелее, чем у моей спутницы. — И что, теперь ты это будешь хранить в своём подвале? Мы аккуратно спустились по выгоревшему крыльцу. Я несла те коробки без неприятных мне трав и знаков, в которых лежали в основном книги. — Ну, пока да, а как ещё? — хмыкнула Джоди. Она шла впереди и даже умудрилась как-то одной рукой достать из кармана брюк ключи от машины. — А вообще, созвонюсь с другими охотниками. Может, кому-то стоит что-то из всего этого забрать себе. Хлам, что мы собрали был внушительным. Некоторые коробки даже не поместились в багажник и пришлось сунуть их на заднее сидение. Вдруг в кармане пискнуло сообщение. Вылезая с заднего сидения, на котором я утрамбовывала антикварный хлам, достала телефон:

«Я еду в Канзас, кое-кому помочь. Дин в Висконсин, по делу шифра. Отпишись, когда закончишь в Су-Фоллсе»

Не успела я уехать, как эти двое уже нашли, на что отвлечься. Впрочем, было наивно полагать, что они днями будут сидеть на месте. Я повернулась, когда шатенка позвала меня по имени. — Слушай, — вдруг заговорила она, опираясь на капот машины, — а у меня ещё есть в запасе возможность попросить тебя об услуге? Язвить на счёт того, что после третей просьбы лимит будет окончен, а заказчик съеден, я не стала, хоть и хотелось. Я утвердительно кивнула, садясь на переднее сидение. — Кажется, Винчестеры всё равно спетляли из Монтаны, — пожала я плечами, — так что твой лимит просьб мне, считай продлён. — Осторожнее, — хмыкнула Джоди, и впервые за весь день её выражение лица просветлело, — я ведь действительно могу воспользоваться этим. Женщина завела машину, а я почти душераздирающе смотрела в зеркале на удаляющийся двор с погнутыми железными воротами, возле которых в траве до сих пор валялась вывеска «Автомеханика Сингера». Пока мы ехали Джоди мне вкратце всё изложила: ей был известен один из контактов в том списке, что я ей показала. По её словам, тот парень даже жил недалеко. Она предложила остановиться у его дома, а затем разделиться: я поеду к ней домой и грамотно разложу все вещи так, чтобы никаких опасных предметов не завалялось между диваном и книжными полками, а сама Миллз зайдёт и поговорит с этим знакомым. — Ладно, — небрежно ответила я, — главное, скажи мне, где у тебя дома храниться соль, свечи и маркеры, а дальше я всё сделаю. Я не удивилась бы, узнав наверняка, что Миллз просто не хочет лишний раз оставаться со мной вместе, но в помощи нуждается. Мысли я не читала, но такое вполне могло быть. Поэтому я без лишних комментариев поменялась с ней местами, когда мы подъехали ко двору, как выяснилось, некого Броуди. — Как зайдешь, выключишь сигнализацию на щитке под ключницей, — шериф бросила мне ключи от дома, которые я поймала на лету. — От подвала ключ отдельно на полке в прихожей. — Поняла, — кивнула я, обходя машину. Скептически уставилась на дом, у которого мы остановились: вполне обычный и не примечательный, но, разве именно в таких домах и не происходят наиболее странные вещи? — А ты давно знаешь того Броуди? Я имею в виду, он точно нормальный парень, не какой-то маньяк? Шатенка удивлённо вскинула брови, а я не менее удивлённо пожала плечами — пожалуй, сама от себя не ожидала такой любезной заботы. Но, с другой стороны, вряд ли меня погладят по голове, если во время моего нахождения с Миллз, что-то произойдёт. Да и охотники — те ещё козлы, если так уж на чистоту. — Я шериф, даже если он маньяк, то это ему нужна будет защита, а не мне, — помедлив, ответил та, пряча пистолет в кобуру, а попутно она достала с заднего сидения две коробки. Что ж, в этот момент я ни на йоту не усомнилась в словах Миллз. Вот было в ней что-то такое, что воодушевляло. Мне было известно о ней пару фактов, чтобы с удивлением наблюдать за тем, как она внутренне справляется с этим — это заметно в её мерцающей ауре. Я быстро залезла за руль и выехала со двора. Следя за дорогой, вдруг осознала, что все мои мысли сейчас крутятся вокруг одного: ты убила её бывшего мужа. Засранца, но всё же мужа. И не было сомнений, что это точно не тот случай, когда стоит опасаться драмы в будущем вокруг темы вроде «ты не сказала». Но всё же внутри что-то неприятно царапало. Этим что-то был неосознанный страх, что будет, если она узнает об этом, лишний раз убедившись, что я существо. В подвале у шерифа я сделала всё по минимуму, но этого было вполне достаточно, чтобы обезопасить саму же женщину от хранящихся опасных вещей. Таких было мало, даже очень, но те некоторые книги содержали в себе информацию, которую точно следует держать в защитной пентаграмме. Закончив, я решила дождаться шерифа в гостиной, тот белый мягкий диван так и манил, несмотря на воспоминания о том, что на нём же зомби-сын Джоди убил своего отца. Главное, ведь, что мягкий. С такими сумбурными мыслями я провалилась в сон. Вернее, в его подобие, ведь вторые сутки мне ничего не снилось. Это были словно фрагменты захватывающей мозаики, на одном из которых я бежала, словно сквозь воду, а вперед маячил берег. Мне хотелось до него добраться, чтобы быстрее ступить на сухую землю, но вдруг я уже не бегу, а держусь на плаву с уровнем воды по горло. Становиться так страшно, хотя никогда не боялась воды, она меня наоборот всегда привлекала. Но только не в этот раз. Пытаюсь плыть, но не продвигаюсь далеко; вдруг что-то хватает меня за лодыжку и тянет вниз… … я дёргаюсь во сне и просыпаюсь. Рассеянно моргаю, пытаясь вспомнить: где я, что я, почему я? Мысли быстро восстановились на мысленном жестком диске. К слову, проснулась я, видимо, от звука — Миллз звонила в дверной звонок. Потягиваясь до хруста в локтях, встаю с дивана, чтобы открыть ей двери. — Тот Броуди оказался всё же не маньяком, — со вздохом произнесла Миллз с порога и наклонилась, чтобы разуться. — Даже на охотника не похож. Но, поговорили мы весьма душевно. Я красноречиво покосилась на женщину, всем своим видом показывая, что сомневаюсь в последней части реплики про душевно с охотником. Шатенка, видимо, по дороге взяла кое-что ещё из продуктов, так как с пакетами направилась сразу на кухню. — С ними всегда по-разному, — хмыкнула я, следуя за хозяйкой дома. Она разложила на столе овощи, что-то из сырого мяса для готовки. Джоди мельком глянула на чёрные часы, что висели над кухонным столом. Она повернулась ко мне, задумчиво закусив внутреннюю щеку. — Если не хочешь ехать в ночь, можешь остаться тут, — произнесла та, пряча взгляд. Я бегло взглянула в окно — действительно уже темнело, а я как-то провтыкала тот факт. — Ого, и когда это ты стала достаточно смелой, чтобы пускать существо в дом на ночь? — насмешливо поинтересовалась я, но вышло больше вымучено. — Ну, — Джоди нервно провела пальцами по краю стола, — считай, любезность за любезность. И на миг мне показалось, что не понимаю, какую именно любезность она имеет в виду: сегодняшний приезд, или убийство её мужа. На миг я приоткрыла свои эмоциональные баррикады — и тут до меня доносились призрачные импульсы какой-то неприкрытой тоски. Причём, не только на счёт Сингера — тоска о нём казалось резкой, почти режущей. Одиночество, подумалось мне. Точно, это тянуще глухое чувство — то самое одиночество женщины, которая сначала справлялась с жизнью без сына, а теперь — с жизнью без семьи вообще. — Спасибо, — медленно кивнула, — я останусь. И даже если я и собиралась валить сразу после её прихода, то теперь точно не хотела. Женщина, что боялась меня и осознавала, что я такое, отважилась пригласить меня в дом, переночевать и разделить со мной пустой вечер. Это была одна из тех невероятных черт в человеческой природе, что казалась мне прекрасной. *** С утра я подорвалась почему-то слишком рано, хотя спать на диване Миллз было великолепно. Хотя, после тех коек в старом охотничьем домике любое спальное место станет прекрасным. Шериф была сегодня выходная. Мне на какой-то миг даже показалось, что я ускользну, не попрощавшись — ведь будить её я точно не собиралась. Но, когда я уже обувалась в прихожей, из комнаты послышались шаги, сопровождаемые скрипом паркетных досок. — И часто ты по утрам убегаешь, не прощаясь? — услышала я сонный ещё голос Джоди, которая вышла ко мне в одной пижаме. — Ну, последние пару столетий точно, — отвечаю я, усмехаясь краешками губ. — Просто не хотела тебя будить. — Не хотела будить, как же... жди тут, — хмыкнула та, и ушла куда-то в сторону кухни. Вернулась оттуда Миллз с несколькими судками, в которых она запаковала еду. — Держи, это ребятам, осталось, правда, с позавчера ещё, но вполне съестное. Передашь от меня привет. Я удивлённо покосилась на контейнеры с чем-то вроде блинчиков, овощей и, кажется, запечённого рагу. — Хорошо, — кивнула я, принимая пакет с едой у женщины, — думаю, они оценят. Миллз несколько секунд смотрела на меня, а затем мотнула головой, рассеянно моргая. — Ну, если ты тоже такое ешь, то и для тебя, конечно, — поспешно добавила она, пожав плечами, — я просто не знала точно, ешь ли это, или вообще, ну там… ты поняла. Это меня почти рассмешило. И умилило. И вообще, заставило меня посмотреть на миниатюрную Джоди Миллз довольно по-особенному, как на человека, который способен на борьбу и заботу одновременно. Резко вспомнилось, как она возилась на кухне в хижине Руфуса, когда я приехала к ним. — Спасибо, — говорю я, усмехаясь. — Уверена, это вкуснее любых закусочных бургеров, что тащит в дом Дин. Шатенка сдавленно хохотнула. — Как маленький ребёнок, всякую дрянь в дом тащит, — произнесла она. Помедлив, тихо договаривает, глядя так проницательно и пристально, от чего становиться даже неловко: — скажи им, что они не одни. Собственно, вы все не одни в этом. Я на миг так и замерла, глядя удивлённо на шерифа. Вот оно, теперь та человеческая черта, которую я наблюдала в Сингере, для меня проявляется в Миллз. Женщина, которая предлагает странному существу переночевать, а на утро даёт судки с продуктами. Что самое главное — не от страха, а потому что в этом вся она: сильная, но при этом никогда не бесчувственная. Это поражало. Я снова сдавленно улыбнулась, поджав губы. Напоследок никто не обнимался, да и вслед платочком не махал. Мы распрощались, после чего я направилась к машине. *** До Канзаса ехать было дальше, чем до Висконсина. Но я поняла, что не хочу видеться с Дином. Тот его внутренний комок напряжения мне не давала покоя, и пока что во мне не было ресурса с ним снова сталкиваться. Поэтому я решила поехать к Сэму через Южную Дакоту и Небраску. Пакет с едой, что я оставила на переднем сидении, вкусно пах на всю машину. Пах чем-то домашним и очень пряным, от чего находиться в дороге было приятно, как никогда. Останавливаться в мотелях я не собиралась, поэтому на сон я тратила буквально пару часов на заднем сидении, которое тут было чертовски неудобным и скверным. Но выбирать не приходилось. Я немного выпивала из фляги, заныканой в куртке, от чего сон становился крепче обычного. Ближе ко второму дню пути, я въехала в Канзас. Это было около пяти утра, и температура тут заметно понизилась. Достала телефон, чтобы позвонить Винчестеру, как тут неожиданно увидела сообщение от старшего:

«Канзас Колби. Старо заброшенная фабрика на Dowsing roads, 23. Логово двух вампирш, на случай, если через сутки не объявимся»

Я раздраженно выдохнула. Хорошо, что я решила поехать всё же сюда. Если такое сообщение от Дина, учитывая, что с ним не связывалась, то попахивает хреновой ситуацией. Выбросила недокуренную сигарету, ради которой я остановилась у местной церкви. Дав по газам, я параллельно уже вбивала в поиск GPS-навигатора нужный адрес. Добираться до этой фабрики было где-то с полчаса, почти на другом конце города. Я вжимала ногу в педаль газа как могла. В голове возникло мерзкое дежавю. По указанному адресу я приехала, когда на улице уже серело, и близился рассвет. Но сегодня, видимо, удача была всё же благосклонна: когда я уже собиралась ворваться внутрь из центральных дверей кто-то выходил. Я нахмурено смотрела на Винчестеров, которые выходили ещё с двумя незнакомцами. Через секунду внимание всех четырёх было устремлено на меня. — И почему нельзя было дождаться меня? — спросила я, внимательно осмотрев парней: у Дина рассечена губа, рядом с ним шла девчонка лет тринадцати; Сэм помогал стоять на ногах другому мужчине, и обоих вид был побитый и уставший. Младший с незнакомцем остановились у тротуара, второй устало привалился к фасадным скамейкам. — Ну, я написал и подождал с полчаса, пока мы сюда ехали, — пожал плечами Дин, на что я ответила скептическим взглядом, поджав губы. — Это твоя девушка? Я удивлённо посмотрела ниже своего уровня глаз, разглядывая темноволосую девочку с черной родинкой под глазом. Вид у неё был скорее вызывающий, чем напуганный, учитывая стычку с вампирами. — Боже упаси, — быстро ответил старший. — Нет, избежала это участи на удачу, — одновременно с ним заговорила и я с натянутой улыбкой, которая скорее напоминала гримасу, а затем кивнула вопросительно Дину: — А это ещё что за детский сад? Прежде, чем Винчестер успел что-то сказать, снова встряла девчонка. — Я Крисси, и вообще-то, мне четырнадцать, йоркширская леди, — произнесла та, вытянув вперёд подбородок. В этот момент даже непонятно, что больше возмутило: её наглость или то, что Винчестеры на её реплику сдавленно хмыкнули. Ненавижу, когда кто-то тыкает в мой акцент. — Очаровательное создание, — сквозь зубы сказала я, лишний раз напоминая, почему я не люблю человеческих детей. — Ну, вы разобрались с делом? — Да, — ответил на этот раз Сэм, потирая своё плечо. Он слабо усмехнулся, — я бы даже сказал, Крисси со всем разобралась. Девчонка скрестила на груди руки, явно довольна тем, что кто-то из присутствующих по достоинству отозвался о ней. — Да ну? Она тыкала ножом уже в мёртвых тварей? — не удержалась я от насмешливого тона. Разумеется, это заставило Крисси судорожно сжать челюсть от внутреннего негодования. — К слову, я везу от Джоди кое-что интересное. Винчестеры решили, что раз я всё равно на машине, то свой транспорт они отдадут Крисси и её отцу Ли. Мне было без разницы. Пока Ли заводил машину, а Дин с Крисси говорили в стороне, я подошла к младшему Винчестеру. Он по-прежнему сидел на той скамье. Вблизи было более заметна открытая рана на шее, много численные синяки на лице. Достаю из своего кармана влажные салфетки, чтобы немного стереть грязь и засохшую кровь у Сэма. — Я думала, вы не собираетесь охотиться, — тихо говорю, аккуратно протирая высокие скулы Винчестера. — Не собирались, — согласился он, прикрыв глаза, когда я стала соскребать кровь с раны на шее. — Крисси позвонила на номер Бобби, ей нужна была помощь. Я оглянулась на девчонку, которая с ухмылкой о чём-то переговаривалась с Дином. — Ну не знаю, пока больше похоже на то, что помощь нужна вам, — пробормотала я, выбрасывая грязные салфетки. — Ничего не сломано? — Вроде, нет, — махнул головой охотник. — Как съездила? — Да как съездила, обычно, — пожимаю плечами, не глядя на парня, — мы смотались на старый дом Сингера, я помогла забрать из бункера остаток книг и каких-то вещей. Так что, теперь за всякой антикварной фигнёй звонить Джоди. — Хорошо, — кивнул Сэм. — Спасибо. Он взглянул на меня немного снизу-вверх. Я не удержалась и провела кончиками пальцев вдоль его подбородка. Было странное ощущение, будто срочно нужно отдохнуть от всего дерьма. Ли с дочкой, к слову, оказались охотниками. Мы дождались, пока они скроются из виду, а после спокойно сами направились к машине. Дин стремительно зашагал в сторону переднего сидения водителя. — Эй, притормози, — обратилась я к нему, обгоняя. — Максимум — ты можешь сесть впереди рядом, но за рулём буду я. — Только, если буду уверен, что тут в исправности подушки безопасности, — произнёс он, выгнув бровь. На его красноречивый скептиз я ответила упрямым взглядом, скрестив руки. Позади раздался раздражённый вздох Сэма. — А мы можем пропустить это и перейти сразу к моменту, где мы все едем в машине? — заговорил младший, открывая двери заднего сидения. Нехотя, но слова брата убедили старшего молча испепелять меня взглядом и идти вперёд. Я хмыкнула себе под нос, довольствуясь, что вести буду всё же я. В дороге было особо без разговоров. Возможно, из-за того, что Сэм почти сразу вырубился сзади, а Дин время от времени дремал и подрывался через полчаса или час. У бывшего владельца машины был целый склад в бардачке с кассетами инди рока, которые я фоном оставила играть. К моему удовлетворению, Дин не проронил и слова на это. Впрочем, было бы привычнее, если бы он хоть какую-то шутку отпустил. Это могло бы намекнуть на то, что всё возвращается в былую атмосферу, где не было тотальной тоски и напряженности. Но Винчестер не пошутил. И не собирался. Я решила сделать остановку на въезде в Южную Дакоту, чтобы заправиться и купить себе сигареты — про них совсем забыла, хоть и собиралась ещё в Су-Фоллзе. Это было уже ближе к вечеру, я ехала так почти целый день. Пока набирался бак, я смоталась в маркет рядом. Возвращаясь, заметила, что Дин вышел из машины и стоит, опираясь на дверцу; Сэм, видимо, до сих пор спал на заднем сидении. Я остановилась рядом, доставая зажигалку и открывая новую пачку сигарет. — Ты в курсе, что не просто так нельзя курить на заправке? — вдруг тихо произносит Винчестер, покосившись на меня. — Я осторожно, — так же тихо ответила я. Закуриваю и делаю глубокую затяжку, выдыхая серый дым. — Разговаривала с Миллз. Она рассказала о сети разных компаний, что сейчас подчиняются левиафанам, скорее всего. Есть сведения, по которым можно сделать вид, что они постепенно искали вместилища людей, которые достаточно влиятельны и известны. В том числе и ваш Дик Роман. Дин коротко кивнул, а я больше ничего не произносила. Какое-то время мы так молча и стояли рядом друг с другом, таращились на заправку с маркетом напротив. — Шер, — замираю с сигаретой в руке, глядя искоса на охотника. Слова были хоть и тихими, но достаточно чёткими, — извини. Мне не стоило срываться тогда, перед твоим отъездом. И вообще. Закрываю на глаза на секунду, забывая затянуться. Открываю глаза снова и ощущаю, как треснутый ментальный барьер слабеет и впускает эмоции Дина, который стоял сейчас в сантиметрах от меня. — Это нормально, — на выдохе говорю я и судорожно делаю тягу. — После всего… это нормально. Забей, — снова втягиваю воздух, словно набираясь решительность снова говорить с образовавшейся тишине, нарушаемой разве что звуком проезжающих машин. — Там, где-то в багажнике Джоди передала еду. Не знаю, что там, но пахнет очень вкусно, хоть и остыло уже. Слышу, как Дин тихо хмыкает, а после замечаю боковым зрением, как прячет руки в карманы. — Пожалуй, это именно то, что нам надо, — кивает Винчестер, хотя слова звучат слишком тоскливо. — Спасибо. Затягиваюсь последний раз, а после тушу бычок о подошву своих ботинок. — Сам ей потом скажешь, — ответила я, поворачиваясь всё же к своему собеседнику, — а ещё она просила передать, что… — слова на миг цепляются внутри, но всё же выталкиваю их с кашлем, — кхм, просила передать, что вы не одни. Во всём этом. Вот. Несколько секунд он смотрит на меня, и в тусклом свете фонарей снова вижу стеклянный блеск в его глазах. — Ты же поняла, что я благодарил не только Джоди? — тихо произносит Дин. Он замер, но лишь на миг, и чтобы сделать глубокий вдох. Он нервно передёрнул плечами. — Мне жаль, что понадобилось ругаться с тобой и братом, чтобы всё-таки вспомнить: больно не только нам. Быстро опускаю взгляд и учащённо моргаю, так как чувствую знакомое пощипывание в носу и в глазах. В голове хаос из чувств, в котором давно перепутались мои и его эмоции. Снова смотрю на Винчестера, чтобы что-то сказать, но в голову ничего не приходить. Там так же пусто, как и внутри от общей потери. Становиться ещё более странно и непонятно, когда Дин делает шаг ко мне и обнимает. Вот так просто, положив руку на затылок, и слишком шумно выдыхая. Отвечаю на этот жест, сильнее обхватывая его плечи. И тоже шумно втягиваю воздух, иначе в противном случае могу не сдержаться и зарыдать от избытка всего, чего только можно: чувств, эмоций, воспоминаний, страхов. Отодвигаюсь от него, попутно вытираясь лицом об его куртку, чтобы не было видно тех жалких слёз, что таки выбрались из-за моей сдерживаемой стены. — Давай, теперь поведу я, — произносит он тихо, положив руку мне на плечо, — твоя очередь отдохнуть. А мне ведь было нормально, на самом деле, усталости никакой не наблюдалось. Но это было что-то больше, чем просто предложение подремать. Жест заботы со стороны Дина, с которым я всегда начеку — не потому, что не доверяю, а потому что слишком изучила его характер и отношение к окружающим. Коротко киваю и сажусь на его место. Сажусь на сидение и прикрываю глаза — внутри действительно смешались все эти тоска, жалость, какое-то сожаление и внутреннее неприятие ситуации и себя, в частности. Вдруг меня осенило — в этом всё и дело, верно? То, что я путаю чувства окружающих со своими, означает, что я испытываю тоже самое? Значит, всё это мне не чуждо? Значит, всё это мне ощущать можно? Словно снимая очень давний запрет, разрешаю себе не воздвигать барьер и прожить то, что там твориться внутри. Разрешаю себе отпустить этот контроль и молча плакать, отвернувшись к окну. Никто из нас не был готов к этому. Странно, ведь опасность и смертельная угроза всегда околачиваются рядом, заставляя быть в напряжении. Но всё равно потеря застала врасплох. Не знаю, что именно означает смерть для людей, но мне это доказало в очередной раз, насколько они хрупкие. Насколько они хрупкие, и при этом сильные, когда оказывается, что борются до самого конца, зная при этом, что ничего не измениться. Закрываю глаза и позволяю появляться в мыслях воспоминаниям с Сингером: когда мы с ним грызлись между собой, а после эти стычки переросли от напряженных к дружеским; когда этот человек показывал мне самые противоречивые противоречия в людской природе; те редкие моменты, когда он обнимал меня или я лежала у него на коленях в отчаянии и потерянности. Так редко, но так памятно. Наверное, сейчас только в полной мере до меня доходит, что именно произошло. И, оказывается, это чертовски больно, чертовски гадко. А у людей можно проматывать, чтобы быстрее был момент, когда вот то чертово время уже залечило?