Маша

Опа! Мужик! А я уже и не надеялась тут противоположный пол встретить! Хотя, назвав его «мужиком» я несколько погорячилась: подросток, лет 16 – 17. Высокий, хлипкий, светловолосый. Даже в моём современном состоянии я его с одного удара в нирвану отправлю, если не в больницу. Заметил меня, подошел. Ну вот, вполне типичная реакция: смотрит сантиметров на двадцать ниже лица. Застыл, все слова проглотил и тупо улыбается. И это при том, что я в утяжке и плотной черной футболке. Наверное, если бы этот индивид увидел меня в обычном бюстгальтере и с глубоким декольте, так вообще бы в обморок рухнул. Ну, или кровь бы носом пошла. Понятное дело – вторичные половые признаки у меня, мягко говоря, впечатляющие. Это, кстати, на самом деле не так здорово, как может показаться: такие серьезные «неподрессоренные массы» и бегать мешают, и драться и стрелять, потому все время приходится носить специальный фиксирующий корсет, ту самую утяжку. Есть и ещё одно неудобство: мужчины почти никогда не смотрят мне в глаза. Но такая реакция - уже явный перебор. С другой стороны, если я сейчас в настоящем пионерском лагере времен позднего СССР, то подобное поведение вполне объяснимо. Интересно, этот блондинчик на Славю или Ольгу Дмитриевну также пялится? Или я ему приглянулась? Надо спасать человека, пока умом не тронулся: - Чего уставился? Давно женщин не видел? – Опять как-то грубовато получилось. Существо мужского пола вздрогнуло и попятилось, потом снова оцепенело, но, наконец, обрело способность говорить: - А… э… привет! Ого, как информативно. Продолжаем разговор. - Здорова! Я таки повторяю вопрос: ты чего уставился? – Да… не умею я поддерживать милые светские беседы. Хотела же просто поговорить! А вместо этого откровенно быкую, руки в бока уперла. Ладно, хоть фаланги пальцев разминать не начала: собеседник точно бы с перепугу рванул в сторону туалета. - Ой… извини… я задумался! Вот! - Я даже догадываюсь о чем. – Боится. Смущается. Судорожно пытается что-то придумать и выйти из положения. Я его, впрочем, понимаю: залюбовался девицей, которая его выше, шире в плечах и явно сильнее, а она это просекла и дело движется к физической расправе. Интересно: убежит или попробует выкрутиться? - Я ничего такого… правда! Жалкое зрелище. Ну, хотя бы на то, чтобы не убежать у него мужества хватило. - Предположим, я поверила. – Попробую повернуть диалог в конструктивное русло. – Ты, вообще, кто такой? - Я – электроник… настоящий… Час от часу не легче. Нет, похож, конечно, на одноименного персонажа, и в контексте всего происходящего это уже и не кажется таким уж странным, но тем не менее. - А ещё Ульянка меня Сыроежкой зовет. Это потому, что у меня фамилия такая: Сыроежкин. - Вполне логично. – Встаю в более расслабленную позу, скрещиваю руки под грудью (взгляд Электроника снова ползет вниз). – Меня Марией зовут. - Да, ты новенькая! Я знаю! – Парня вроде бы отпустило. – Давай я тебе тут все покажу! Ну, с паршивой овцы, как говорится… Гид из Электроника получился немного хуже, чем пуля из дерьма. Взгляд и, очевидно, все его мысли были прочно прикованы к некоторым частям моего тела (для лучшего их обозревания он, то немного отставал от меня, то обгонял и разворачивался), что крайне отрицательно сказывалось на качестве информации, которую я пыталась из него вытянуть. На все мои вопросы по поводу устройства, распорядка и личного состава лагеря следовал примерно такой ответ: «Ну… это… как его… короче… О! А пойдем туда! Там есть эта, как её…». Каким-то непостижимым образом мы не повторили подвиг поляков, которые в качестве гида использовали некоего Сусанина, и после получаса блужданий по задворкам лагеря вышли на площадь. От моего незадачливого провожатого последовал вполне очевидный комментарий: - Во! А это Генда! Здоровенная надпись на постаменте недвусмысленно подтвердила его слова. - Слушай, Электроник, а ты мне не напомнишь, кем был этот самый Генда? Я вот что-то позабыла. – Ну хоть что-то адекватное эта жертва подросткового спермотоксикоза мне сообщит? - Ну как же! Он же был героем… или революционером? – На лице пионера читалась титаническая работа мысли. – О! Вон Лена сидит! Она наверняка знает! Лена! Действительно, на скамейке возле памятника обнаружилась та самая Лена. Все те же фиолетовые хвостики и нездоровая бледность. Только теперь добавилась книжка, которую пионерка пристально изучала. Готова поспорить – что-нибудь из романтической классики. Меня подобные шедевры графомании только в сон вгоняют. Руководство по калибровке оптики на СВД и то интереснее почитать. - Лена!!! С третьего раза (вернее вопля) Электроник все-таки добился своего: девушка оторвала свои зеленые глаза от книги и перевела взгляд на него. - Напомни, пожалуйста, чем известен Генда? Недолго подумав, Лена уже было собралась дать ответ, как вдруг заметила меня. И тут повторилась сценка у клубов: прижав книгу к груди, пионерка вскочила со скамейки, бросая в мою сторону панические взгляды, промямлила что-то вроде «извинитеуменядела» и мгновенно испарилась. Что-то мне подсказывает, что с этой девочкой нужно срочно поговорить. Наедине. В укромном, скрытом от посторонних взглядов, месте. И лопату на всякий случай с собой взять стоит. - Что это с ней? – Электроник выглядел озадаченным. Правда, не долго. – Ну что? Пошли дальше? А дальше мы вышли к постройке, в которой четко угадывалась столовая. Ну вот, уже лучше: настоящему солдату нужно знать только три вещи: где спать, где есть и в какой стороне враг. Столовую я обнаружила. Койку, думаю, тоже выдадут. А враги тут кругом. - … ты с ней поосторожнее! – Электроник, оказывается, пока я философствовала, вещал что-то членораздельное, притом почему-то шепотом. - С кем? - Да с ней! С Алисой Двачевской! А! Вот он про кого! Моя недавняя знакомая действительно сидела на крыльце. Алису я ещё издали заметила и опознала: шикарная рыжая шевелюра её капитально демаскировала. Если когда-нибудь надумает стать боевиком, придется обрезаться и перекраситься. - Ну и что в ней такого страшного? – Хотя, такому хлюпику, как Электроник, тут действительно есть чего бояться. - Никогда не называй её ДваЧе! Она этого не любит! - Что?! Так как меня назвал, сморчок? – Алиса буквально слетела с крыльца и метнулась в нашу сторону. Да, когда так громко говоришь шепотом, результат немного предсказуем. - Ладно, ты дальше сама как-нибудь… - Последняя фраза повисла в пустоте, где ещё долю секунды назад был мой бестолковый гид. Не скажу, что мне жалко этого зародыша мужчины. Даже наоборот: на месте Алисы я бы ему тоже хорошенько в процессор прописала, но начинающуюся погоню надо прерывать. Раз уж Электроник в плане добычи информации оказался совершенно непригодным, может быть стоит расспросить Алису. Тем более она из всех местных обитателей больше всего на нормального человека похожа. Ну, в моем понимании. Поэтому я бесстрашно встаю у неё на пути и, криво усмехнувшись, говорю: - Эй, полегче! Ты так всех кавалеров распугаешь. - Уйдет же! – Алиса остановилась буквально в миллиметре от меня. – Сморчок подлый! - Никуда он с подводной лодки не денется. Рано или поздно в столовую приползет или ещё куда. Вот там и перехватишь его. Внезапно так. - И то верно! – Двачевская расслабилась и усмехнулась. – Кавалеров, говоришь? Да такие кавалеры, как у нас, даром не вперлись. - Что, все так плохо? - Хуже, чем ты думаешь. У нас их всего двое. Одного ты уже имела честь лицезреть. Впечатлил? - Что-то как-то не очень. - Вот! А второй ещё хуже. Ботаник, помешанный на кибернетике. Из своего клуба любителей электроники вообще не выходит. - Вот незадача! И что? Вообще больше никого? – Ну, наконец-то, хоть какая-то внятная информация к размышлению. - Малышня, разве что. Хотя… – Выражение лица Алисы вдруг стало каким-то мрачно-задумчивым. – Вроде был ещё кто-то… не помню… кажется… В этот момент наклевывающийся прогресс был на корню порушен сиреной, зазывающей пионеров на ужин. - Во! Как быстро время пролетело! – Алиса встряхнула головой. – Идем поедим, что ли? У меня в плане на сегодня ещё жестокое избиение сморчка записано, а для этого силы нужны. - Не буду спорить. Сразу в столовую нам попасть не удалось: Ольга Дмитриевна каким-то невероятным образом материализовалась у входа и тормознула Алису с требованием привести форму в порядок. Ну и, видимо, для поднятия дисциплины послала её мыть руки. И меня за компанию. В глазах Алисы читались примерно те же матерные выражения, что звучали сейчас в моей голове, но делать нечего: пошли, помыли, привели в порядок одежду. И вполне логично опоздали: к нашему приходу столовая уже была битком. Это ничем не примечательное помещение советского общепита явно было не рассчитано на такое количество голодных пионеров. Двачевская разогнала какую-то малышню и вклинилась-таки за столик, а меня опять перехватила вожатая: - Маша! Не теряйся! Погоди, сейчас тебе место найдем. – Внимательно осмотрев помещение, вожатая уверенно прошла к столу, за которым уже сидела Ульяна. – Вот! Уже и порция стоит! Есть, кстати, хотелось. Не смертельно, но ощутимо. Ладно, рискну. Если на меня до сих пор никто по серьезному не напал, то и травить, надеюсь, не будут. Порция не впечатлила: пюре, горошек, котлетка мелкая и компот. Даже для поддержания формы мало, не говоря уже о накачке. Если застряну здесь, надо будет подумать о дополнительном пайке. Знакомства на кухне завести или элементарным рэкетом заняться. Так! А вот это уже наглость: - Слышь, мелкая, если ты думаешь, что я не видела, как ты мою котлету стащила, ты сильно ошибаешься. – Медленно поворачиваю голову в сторону Ульяны и «мило» улыбаюсь. - В большой семье рта не разевай! – Девочка ехидно усмехнулась. Похоже, не проняло. Ну, ничего. Таких резвых надо сразу обламывать, а понимают они только силу. – Знаешь, что делают с теми, кто по чужим тарелкам крысятничает? – Теперь уже не улыбаюсь. – Короче так: времени тебе – минута. Чтобы котлета была. - Эй! Ты что такая злая? – Ульяна даже как будто расстроилась. – Я же пошутила! Сейчас другую принесу. Схватив мою тарелку, рыжий ураган умчался в направлении кухни. Нет, не дошло до неё. Точно что-нибудь ещё выкинет. - Вот, держи, голодающая Поволжья. Питайся. Ульяна действительно обернулась примерно за минуту. По моей оценке, даже с приличным допуском, на всё про все у неё должно было уйти секунд сорок. Что можно сотворить с тарелкой за двадцать секунд? Ну, лично я вариантов десять предложить могу. С различными последствиями: от тяжких телесных до долгой мучительной смерти. Короче, надо быть поосторожнее. Медленно втыкаю вилку в котлету и поднимаю… какое разочарование! Я мину-ловушку ждала, ну, или кислоту какую-нибудь, а там банальное насекомое. Но прощать такое все равно нельзя. Что ж, мелкая сама выбрала свою судьбу. Медленно откладываю вилку и встаю из-за стола. Ульяна уже у двери, смотрит на меня. И меняется в лице. Не такой реакции ждала. Трудно сказать, кто первым сорвался с места: я или она, но погоня началась резво. Крыльцо столовой, площадь, жилой квартал, тропинка в роще: пейзажи сменяли друг друга с потрясающей быстротой. Мое молодое тело прекрасно помнило все забитые в мозг навыки. Меньший вес и большая подвижность позволяли буквально лететь над землей. Мелкая тоже неплохо бегала, но против меня явно не тянула. Мне приходилось специально сдерживаться, чтобы мы забежали подальше в лес. Ну, думаю, хватит. Резкий рывок, сокращаю дистанцию и дергаю за шиворот. Инерция тянет её вперед, и Ульяна вполне ожидаемо теряет равновесие. Тонко взвизгнув, она уже заваливается набок, когда я легко подхватываю её почти невесомое тельце, разворачиваю в воздухе и упираю в ствол ближайшего дерева, крепко сжав за плечи. Эх, отлично размялась! Аж по телу приятное тепло полилось. Мелкая испуганно хлопает своими голубыми глазенками. Видимо, раньше её за такие «милые шалости» не наказывали. Ну, все в жизни бывает впервые. Злобная ухмылка перекашивает моё лицо: - Ну что? Добегалась, энтомолог-самоучка. Сейчас твоему физическому существованию придет безвременный конец. - Э… я же только пошутила! – Голосок заметно дрожит. – Маленьких бить нельзя! - Конечно нельзя, но если очень хочется, то можно. – Мой оскал становится ещё шире. – Особенно поздно вечером, в темном лесу. Где никто ничего не услышит. Ну что, выбирай, где тебя закапывать: под березой или под сосной? - Ты что, серьезно, что ли? Вот теперь проняло. Трясет мелкой дрожью, слезы наворачиваются. Значит можно попробовать поймать на внезапности. Если она сейчас действительно в шоке, а не симулирует, то расколоться должна. Ну, или из образа выйти. Делаю рожу кирпичом и громко резко ору: - Кто командует?! Кто главный?! Отвечай! - Ты… что? Какой главный? Ольга Дмитриевна что ли? Я не знаю… – Подавленно бормочет. На лице читаются страх, паника и непонимание. Она либо очень талантливая актриса (что маловероятно), либо действительно ничего не знает. Ладно, попытаться, в любом случае, стоило. Делаю лицо попроще, и отпускаю плечи Ульяны: - Ещё раз что-то подобное выкинешь – точно живьем закопаю. Поняла? - П-поняла! – До неё быстро доходит, что прямо сейчас её никто убивать не будет, и стиль поведения мгновенно меняется на обычный. Даже поразительно: только что тряслась от страха, а теперь уже хитро щурится. – Да я бы и не рискнула, если бы знала, что ты так хорошо бегаешь. Меня ещё никто догнать не мог! - Вот тебе урок на будущее: никогда не недооценивай противника. – Пафосно скрещиваю руки на груди. – Никто, говоришь? А многие пытались? - Да конечно! Алиска поначалу пыталась, Женя и Мику тоже, ребята из младших отрядов. Даже Славя с Ольгой Дмитриевной несколько раз пробовали. Потом Электроник и ещё этот… - Ульяна как будто зависла на середине фразы, взгляд устремился в никуда. - Кто? - Не помню! Вроде кто-то ещё бегал. Парень. - Это который в клубе сидит? - Нет, не Шурик! Другой. Странно, я точно помню, что убежала от него после того, как подложила в тарелку сколопендру… - Как мне? - Да… Приснилось, что ли? - Как он выглядел, помнишь? - Нет… - Ульяна выглядела сбитой с толку и бестолково смотрела то на меня, то на землю. – Вообще больше ничего про него не помню. Встряхнув головой, девочка вдруг резко сорвалась с места и умчалась в сторону лагеря. Мне, пожалуй, тоже пора. Темнеет уже. Дорогу я запомнила, так что вперед.