Mensonge and Betrayal

Лоснящуюся свежим асфальтом дорогу, ведущую из Кембриджа, пересекал форд цвета необузданной юности нимфы. И, к сожалению, это была не метафора, а настоящее название цвета, о котором Мэтью поведали гораздо позже, с толикой истинно английской гордости за все странные вещи в этом мире. Но это было в значительно далеком будущем, а сейчас молодой практикант окружного госпиталя просто наблюдал из окна за тем, как к дому напротив подъезжает автомобиль, выгружая на свет двух замыленных длинной дорогой пассажиров. — Франциск? Ты не занят? — Мэтью скрывает это, но до сих пор борется с желанием обращаться к нему на "Вы". — Что? — длинноволосый мужчина оторвался от свежей газеты, которую утром им подбросил крайне милый, но очень пугливый почтальон Райвис. У них не было собаки, но это не мешало мальчику каждый раз перебираться по их саду пугливыми перебежками, закидывая прессу под дверь с таким видом, словно ожидая от выставленных в ряд бутылок для молочника как минимум внезапного нападения со спины. Кстати, когда выход на работу Уильямса поутру совпадал с прибытием почтальона, Райвис все равно упорно клал газету под дверь, игнорируя приветственные жесты одного из жильцов. Но как раз к этому Мэтью полностью привык. К тому же газеты в их доме читал лишь Франциск. Пестрящие заголовки об авариях или несчастных случаях не могли удивить того, кто получал "результат" этих самых ЧП к себе на рабочий стол задолго до выхода издания. — Матьё, дорогой, — на французский манер протянул блондин, одарив этот мир еще одной соблазнительной улыбкой, — Для тебя я никогда не занят. — На улице стоит форд, вероятно, приехали наши новые соседи. Мы не выйдем поздороваться? — Откуда ты знаешь, что у нас новые соседи? — Франциск вопросительно поднял бровь. Мэтью немного смутился, словно его уличили в чем-то крайне неприличном. — Ну... я следил за сводками недвижимости города. Мне было интересно, кто же купит этот дом. В конце концов, это же будут наши новые соседи, с которыми нам предстоит жить бок о бок неизвестно сколько лет! Конечно, не только это толкало Мэтью интересоваться своими потенциальными соседями. С тех пор как они съехались и Франциск купил им двоим новый дом, Мэтью было очень одиноко. Все-таки они жили здесь почти одни — ближайший дом с семьей Варгас находился чуть ли не в полукилометре, ближе к церкви. Зато эта итальянская семья была очень набожна, и Бонфуа поддерживал с ними теплые связи, особенно с младшим из семьи, Феличиано. — Новые лица? О, это интересно. Отложив газету и подперев руками подбородок, Франциск не сдержал мечтательной улыбки. — Может быть, к нам поселится какая-нибудь одинокая красивая мадмуазель, любящая по вечерам выходить обнаженной на балкон и петь красивые французские серенады? Уильямс моментом не проникся, и улыбка Бонфуа сползла сама, когда мужчина поймал на себе упрекающий взгляд своего любовника. — Ну хорошо, женатая мадам, — пошел на уступки француз, — Но хотя бы в готовке она должна разбираться идеально! Удивительно, как этот человек умудрялся ставить условия даже тем вещам, которые от него абсолютно не зависели. Кажется, его ущемляла одна мысль, что в его жизни что-то может быть несовершенно. — Кто бы это ни был, я уже заранее выражаю ему соболезнования в связи с такими соседями, — буркнул Мэтью, уходя с веранды обратно в дом. Он уже давно перестал спорить с любвеобильностью избранника, считая бесполезным делать какие-либо замечания человеку, чье происхождение было хоть как-то связано со Страной Любви. Пройдя на кухню, парень поставил кофе на плиту и облокотился о стол, всматриваясь в одинокий голубой дом напротив. Даже не верилось, что по прошествии стольких лет туда кто-то наконец собирался заселиться. Они сами с Франциском переехали на край города менее года назад, но будучи еще ребенком, Мэтью часто бегал с ребятами мимо этого дома, стоящего особняком на окраине леса. В том лесу был ручей, через который дети на храбрость прыгали с тарзанкой. Уильямсу никогда для подобного не хватало смелости, поэтому он часто возвращался обратно один, когда понимал, что и на этот раз он останется единственным струсившим мальчишкой. Чувство стыда вперемешку с детской обидой туго переплелись в душе Мэтью с воспоминаниями об этом доме. Меньше всего на свете он ожидал, что в будущем его жених решит переехать именно в этот район. Рассеянно потеребив кольцо на безымянном пальце, Мэтью бросился выключать конфорку, на которой уже вспучился сбежавший кофе. Нервы Артура Керкланда, молодого амбициозного писателя, всю жизнь прожившего в консервативной английской семье строгих правил и нравственных устоев, были на пределе. Его муж, такой же молодой («если не моложе, согласно умственному развитию» — с мрачностью подмечал про себя Керкланд) журналист и музыкант на общественных началах, Альфред Ф. Джонс, никак не мог выговориться, едва они въехали в свой новый город, в котором они планировали прожить хотя бы тот срок, который был отведен Артуру издательством для написания нового романа. Который, несомненно, станет бестселлером, если только его автор сейчас не сорвется, совершив зверское убийство в салоне их потрепанного форда. А, как мы знаем, тюремных писателей, душащих собственных супругов, раскупают менее охотно. Можно сказать, лишь размеры гонорара за будущую книгу и удерживали Артура Керкланда от грехопадения прямо здесь в машине. — Альфред, сделай мне одолжение! — не выдержал Артур, нервно теребя галстук и пытаясь прогнать воздух под теплый свитер. Он опять оделся не по погоде, и ему было очень душно. — Выключи хотя бы музыку! Ты все равно трещишь без остановки, да еще успеваешь играть в эту свою приставку, так зачем тебе еще и музыка?! Ты что, Цезарь?! Я слушал этот гам на протяжении всей дороги из Кембриджа, за что мне это наказание еще и здесь?! — Но это же новый хит! Артур, тебе стоит послушать альбом этой группы, а то ты безнадежно отстал от жизни. Ты скоро будешь погребен под книжной пылью в своем кабинете и мне придется откапывать тебя со спасателями Малибу. — Я предпочитаю... Стой, "спасатели Малибу"?.. Неважно. Так вот, я предпочитаю традиционную музыку, которая включает в себя игру на инструментах, а не стучание ведром по дереву и битье посуды в акустическом зале. — Это арт-хаус, ты-ничего-не-понимаешь. — Если ты не выберешь, что из трех дел ты собираешься сейчас делать, я остановлю машину и посажу тебя за руль, — применил последний козырь Артур, — И, Цезарь, вести и искать наш новый дом ты будешь самостоятельно. Альфред надулся, совсем по-детски. Мысль провести остаток пути за рулем и тупо пялиться в дорогу, вместо того, чтобы взять еще один уровень в новой японской игрушке, нагоняла на него тоску и уныние. Конечно, он понимал, что Артуру было нелегко после двухчасовой дороги и они оба были сейчас морально измотаны всем этим переездом, но иногда его раздражала такая чопорность Артура, которая так и норовила проявить себя, когда дело касалось каких-то норм поведения. Было бы неплохо вытащить его на какой-нибудь рок-концерт, которые он втихаря смотрел по телевизору, когда думал, что Альфред не видит. — Ну, хорошо. — Альфред приглушил музыку и поставил игру на паузу. Артур благодарно вздохнул, наслаждаясь тишиной. Конфликт был погашен. Через тридцать минут, выгрузив из машины походные вещи, они стояли напротив слегка обветшалого коттеджа, беспристрастно взирающего на них черными провалами окон двух этажей. Альфред что-то говорил про отдельную комнату (если не этаж) под музыкальную студию, но у них не было денег на подобные излишества, поэтому придется обустраивать или подвал, или гараж. Хотя нет, пусть лучше чердак – не дай Бог, он поцарапает машину. У них не хватит денег на ремонт, а страховая компания вряд ли покроет членовредительство машины из-за своего же хозяина. И все же Артур был счастлив. Он сделал это. Они сделали это! Купили дом. Да, в кредит, чуть ли не заложив дьяволу душу под тонной бумаг, которые Альфреду и Артуру пришлось подписать, причем под конец Джонс был готов хоть на голове агента расписаться, лишь бы покончить с бумажной волокитой. Не было в нем терпения, и поэтому все оформление для него было сущим адом, из которого он выбирался лишь благодаря природной стойкости англичанина. Но все это не важно. Важно лишь то, что их до Бостона отделяли несколько десятков километров, а значит, Артур наконец сможет сосредоточиться на своем романе. Тишина, покой, природа. Ну, и немного Альфреда. Артур покосился на то, как его супруг выгружает бас-гитару, с которой он отказался расставаться и вверять ее в руки грузчикам. Хорошо бы раскошелиться еще и на звуконепроницаемые стены кабинета. Первое потрясение, которое Артуру пришлось испытать, заключалось в том, что его муж был подвержен нападению неизвестных сущностей, именуемых в узких кругах как "высокие ступеньки" и "забыл завязать шнурки". Грубо говоря, Альфред, сосредоточенный лишь на аккуратном внесении в дом своей драгоценной гитары, одновременном поиске ключей и удерживании в зубах гамбургера, споткнулся о ступени своего нового дома, врезавшись лицом в свою же новую дверь. Цезарь был вероломно предан собственным предметом одежды. Вторым потрясением для Артура, который бросился было к растянувшемуся на веранде Джонсу, было то, кто же поспешил им на помощь. Точнее, что кто-то вообще решил им помочь. — Пожалуйста, не трогайте нос руками! — встревоженный тихий голос раздался со стороны проезжей части, заставив Артура оглянуться. К их дому спешили двое незнакомцев, одетых слишком легко, чтобы быть обычными случайными пешеходами. Рядом не стояло машин, а молодой человек, бегущий к ним, и вовсе был одет в домашнюю футболку с кленовым листком. И это при осенних 15 градусах? По всему выходило, что это были жильцы единственного соседнего с ними дома. Дедукция Артура никогда не подводила. — Здравствуйте. Мы ваши соседи, живем напротив, через дорогу, — склонившись над Альфредом, скромно улыбнулся подоспевший юноша. Выглядел он чуть младше их двоих, а, значит, сильно уступавший в годах своему... кому? Артур быстро глянул на блеснувшую тонкую полоску золота на пальце. Своему мужу, значит. Нет, скорее всего, жениху – подобные кольца дарят в подарок, уж больно дорого они стоят. Значит, их соседи богаты, почти женаты и даже разделяют их не совсем традиционные взгляды на жизнь. Пока это была вся информация, которую Артур смог выявить при одном взгляде на молодого человека. Ах да, судя по всему, он что-то понимает в медицине, учитывая, каким отработанным движением он задирает подбородок Альфреду, стараясь рассмотреть уровень повреждений. К слову, весь рот последнего залит кровью, похоже, он все же разбил себе нос. Да, это место встретило своих новых жильцов очень гостеприимно. Хуже может быть, только если соседом Артура окажется какой-нибудь француз. — Mon Dieu. А вот это уже было третьим потрясением.