По ту сторону двуличия

Нарцисса застыла, обессиленно опустила руки, не имея смелости смотреть сыну в глаза. Только жилка на шее часто пульсировала, а дыхание с шумом вырывалось из легких. Миссис Малфой медленно стянула с рук перчатки. — Что ты тут делаешь, Драко? — устало спросила она, мимолетно окинув взглядом лабораторию. — Кажется, жду объяснений, — он оперся о металлический стол, крепко сжимая в руках палочку. Оставалась крохотная надежда, что это или дурной сон, или Нарцисса сейчас окажется кем-то другим. Оборотное зелье, заклятие изменения внешности — что угодно. Только не она на самом деле. Нарцисса обошла сына, осторожно вышагивая между столами, и с усилием приподняла над пюпитром тяжелый фолиант. — Я не могу тебе рассказать всего, — твердо сказала она, с шумом захлопнув книгу, — могу лишь пообещать, что твой брат скоро займет свое место в нашей семье. — А она, — Драко провел ладонью по ноге Гермионы, скрытой под тканью, — она-то здесь при чем? Леди Малфой непонимающе уставилась на Драко. — То есть ты даже не спросишь?.. — Я уже понял, что вы с отцом два с лишним десятка лет скрывали от меня наличие брата-близнеца, — жестко выплюнул Драко, — только я не совсем понимаю, при чем тут Грейнджер и почему эти двое так надежно тобой упрятаны? На глазах матери выступили слезы, но она лишь с усилием сжала в ладонях книгу. — Мам? — требовательно позвал Драко, не выпуская из рук простынь, которой было накрыто тело Гермионы. Отчего-то ему казалось, что только вцепившись в кусок жесткой ткани, он сможет сохранить кусочки оставшегося самообладания. Хотелось кричать. Громко, иступленно. Схватить Нарциссу за плечи так крепко, чтобы она кричала вместе с ним. Драко понимал, что перед ним его мать, но эта женщина с отрешенным взглядом никак не могла быть той, кто на протяжении всей его жизни радел за единственного сына, помогал ему, зная, что где-то есть еще одна частичка ее собственной души. Малфой боялся представить, через что прошли его родители, по неведомой причине расставшись со Стелласом, но еще большим страхом для него оказалось то, что для его возвращения ему придется оставить Грейнджер здесь вот так – под белой накрахмаленной простыней, с человеком, который скрыл от него ее нахождение в замке. С человеком с лихорадочно блестящими глазами, полными отстраненной решимости. — Вас было двое, — глухо ответила Нарцисса, нежно проведя по волосам Стелласа, — вас всегда было у меня двое. Если бы ты только знал, как я была счастлива, что у меня будет двое… двое, понимаешь, двое сыновей… Голос миссис Малфой становился все громче, сбивчивей. Лицо будто постарело на несколько лет за эти минуты, морщины обозначились четче, паутиной разбежались от глаз к вискам. Пальцы нервно теребили край кожаного корешка книги. — Когда вы появились на свет, мы были счастливы, безумно… не поверишь, твой отец распивал шотландский виски с горла, орал песни и лез целоваться к домовикам. Твой дед чуть не сгорел со стыда, а после и вовсе напился вместе с Люциусом… А потом на пороге Малфой Мэнора появился он. Тогда еще не похожий на змею, но доводящий Нарциссу своим шелестящим голосом до дрожи в коленках. Темный Лорд чересчур вежливо приветствовал молодую мать под настороженными взглядами пьяных мужчин семейства Малфой. От былой радости, наполнившей было Мэнор, не осталось и следа. Люциус с гостем не выходили из кабинета уже несколько часов, и когда новоявленный отец с посеревшим лицом появился на пороге спальни, Нарцисса так и не смогла вздохнуть спокойно. — Мы должны отдать Стелласа, — коротко оповестил жену Люциус, не глядя на нее, — это приказ Темного Лорда. От этих слов Нарцисса почувствовала, как все тело охватила слабость. Маленькие комочки, уютно укутанные в кружевные пеленки, почувствовав напряжение матери, недовольно заворочались. — Что?! А какая уже разница, что… если нарушить приказ Волан-де-Морта, то не выживет никто из них. Ни дети, ни они сами. Ненависть, доселе зарождающаяся, вспыхнула ярким пламенем, задевая испепеляющими языками всю любовь к мужу, преданность чистоте крови, все аристократическое воспитание, все, чему ее учили с детства. Это был первый раз, когда в Малфой Мэноре звучали истерические вопли и бились фарфоровые тарелки восемнадцатого века. Нарцисса не хотела знать, для чего будут использовать ее новорожденного сына, не хотела знать, как важно это для проклятого Лорда, не хотела знать, что будет с ней и с ее семьей в случае неповиновения. Она сотрясалась в рыданиях на руках Люциуса, понимая, что в ее голове уже сложился план, который необходимо было осуществить немедленно. Волан-де-Морту не нужен ее первенец. Ему нужна была его чистая, неразвитая, первобытная магия. С ее помощью он намеревался достичь своих, абсолютно неважных для нее целей. Значит, нужно было отнять эту чертову магию самой. Так она хотя бы сможет сохранить жизнь Стелласа. — Что ты сделала? Мам? Драко слушал ее откровения не веря своим ушам. Подобное просто не могло произойти с его семьей. Хладнокровный сдержанный отец банально испугался, как нашкодивший кот. Сложный обряд отречения от магических способностей едва не убил новорожденного Стелласа. Ослабленного, едва живого, его попросту вышвырнули в мир маглов, где он рос, не подозревая, что является наследником богатейшего магического рода Англии. И все это придумала его мать. А Нарцисса словно переживала все это заново. Она не обращалась в своей речи к сыну, словно изливала душу стенам, Мэнору, Стелласу, который наверняка ее не слышал. И Драко не хватало решимости подойти к матери и просто обнять ее. — Ты не знаешь, что я пережила, — прошептала Нарцисса, склонившись к изголовью Стелласа, — ты не знаешь, как я искала его, когда проклятый Лорд пал. Ты ничего не знаешь, Драко! Он действительно ничего не знал. За внешним лоском его фамилии надежно прятался более чем двадцатилетний обман, раболепское обожание Темного Лорда, страх перед этим змееподобным чудовищем. Вместо того чтобы хотя бы попытаться противостоять его абсурдным приказам, его отец просто представил своего первенца… — Мы сказали, что он исчез, — тихо произнесла Нарцисса, но Драко едва ее слышал. — Тебе не понять, каково это — когда даже под Круцио ты не можешь признаться, где прячешь своего ребенка! — Я не хочу это представлять, мам, — Драко, решившись наконец, протянул ей руку, — я просто хочу знать, зачем тебе она? — Это я виновата в том, что те дети из школы остались без магии. Рука Драко застыла в воздухе. Нарцисса с сожалением посмотрела на него. — Что?! — Я нашла Стелласа, сынок. Я искала его два десятка лет и, наконец, нашла. Я боялась, что ты никогда не вернешься, и не готова была потерять обоих своих детей! Все встало на свои места. Это Нарцисса обманом заставила Эверли Беннет прочитать заклинание такой силы, что даже защитная магия Хогвартса не спасла ее и Джеффри Диксона. Леди Малфой была настолько одержима идеей вернуть магию Стелласу, что смогла переместить детей из Хогвартса в Мэнор так, чтобы до правды не докопалась ни одна живая душа. — Почему ты вернула их? — Обряд прошел неправильно, — обыденным голосом ответила Нарцисса, словно рассказывая сюжет скучного фильма. — По всем правилам, волшебство нельзя просто так отнять, нужно соблюдать некоторые условия. Это можно сделать только с маглорожденными волшебниками, иначе есть риск нарваться на родовую магию, а это приведет к необратимым последствиям. — То есть ты специально выбрала жертв, — Драко поежился, будто разговаривал с совершенно чужим человеком, — чтобы отобрать у них?.. — Да. Я должна была вернуть своего сына. — Это ты забрала Стелласа из его квартиры? Нарцисса кивнула. — Это оказалось не так просто, — она ласково посмотрела на старшего сына, — мой мальчик оказался на редкость строптивым. Ее слова все больше казались бредом. Она с маниакальным упорством не желала признавать всю абсурдность происходящего, лихорадочно выплевывая слова. Драко напряженно размышлял. Мать с каждой фразой все больше походила на сумасшедшую, с неистовым рвением рассказывая невероятные вещи. Гермиона и Стеллас мирно покоились рядом, и, глядя, как Нарцисса трепетно сжимает вялую ладонь своего первенца, Драко неосознанно нашел под простыней руку Гермионы и крепко обхватил тонкие пальцы. Постепенно он начинал понимать. Мама не смогла вернуть Стелласу магические способности с помощью маглорожденных Эверли и Джеффри. И это могло значить только одно – он сам, собственноручно, толкнул Грейнджер в пропасть страшного в своей простоте плана Нарциссы. — Что ты с ней сделала? — грубо прорычал Драко, с ужасом глядя на мать. Она недовольно посмотрела на него. — Пока что ничего, — будничным тоном ответила Нарцисса. — Твоя грязнокровка на редкость несговорчивая девица. Драко не узнавал родную для него женщину — всегда ласковая, всепонимающая, неистово любящая своего сына, сейчас она со злостью и раздражением смотрела прямо ему в глаза, искренне не понимая его возражений. — Ты понимаешь, что так нельзя?! При чем тут она, если вы с отцом когда-то не уберегли… — Не смей осуждать меня! — вскрикнула Нарцисса, смахивая с лица бессильные злые слезы. — Все, что я делаю, это только ради нашей семьи! — Все это только ради того, чтобы исправить ошибку, которую вы с отцом совершили! Нельзя просто так калечить чужие жизни, играть с ними. — Это говоришь мне ты? — ехидно спросила Нарцисса. Точнее, человек, которого он до этого дня боготворил всецело и яростно. И не воспринимал сейчас так же отчаянно, как когда-то саму Грейнджер. — Ты – Малфой, сын своего отца, забыл? Ты должен быть первым, кто согласится помочь мне. Драко перевел взгляд с матери на лицо Гермионы. Он не знал, слышала ли Грейнджер его сейчас, но точно хотел, чтобы она не лежала такой безжизненной подле них, словно тряпичная кукла. Драко любил свою мать, настолько сильно любил, насколько это было возможно. Корил себя за то, что бросил ее на долгие два года, не уберег от опрометчивых ошибок, не смог поддержать, когда это было нужно. И слепо боялся, что сможет поступить сейчас так же и с Грейнджер. — Только не за ее счет, — твердо ответил он, спиной закрывая лежащее тело Гермионы, — верни все на свои места, мам. — Именно это я и хочу сейчас сделать, — упрямо продолжила Нарцисса, — тем более что осталось совсем чуть-чуть. Заклятие почти вступило в силу. Леди Малфой резко выпрямилась и, глядя на Драко, с размаху кинула в него тяжелый фолиант. Не ожидавший этого, он машинально выставил руки вперед, вспоминая все свои скромные таланты игры в квиддич. Это не снитч, поэтому поймать шуршащую страницами книгу казалось простой задачей. Теплый кожаный переплет неловко лег в ладонь и раскрылся на той странице, на которой привычно открывался ранее.

Потерянный в суровой толще лет, Не найденный родителем своим, Возьмет по праву, что ему принадлежит, Коль предаст душу в жертву его мать.

Нарцисса действительно отдавала себя в жертву. Неважно, какие цели преследовал Темный Лорд, почему отец не мог ему противостоять и зачем ему, Драко, присутствовать сейчас в этом театре абсурда. То, что дается волшебнику при рождении, отнимать нельзя, какая бы благая миссия ни стояла за этим. Длительное ли общение с Грейнджер, изменение взглядов на жизнь — да какая разница, что помогло понять ему, что играть людьми как куклами нельзя. Важно то, что теперь Драко действительно это понимал. Тела Гермионы и Стелласа окутались мягким зеленым светом. Нарцисса, припав к незамеченному ранее Драко импровизированному алтарю из книг, свистящим шепотом читала неизвестное ему заклинание. Драко решительно поднял палочку, собираясь остановить мать, но она лишь стала произносить слова быстрее. Свет над фигурами, укутанными простынями, стал ярче, образуя единый кокон, в центре которого растерянно продолжал стоять Малфой. Опомнившись, он хотел броситься к матери, но упругий осязаемый свет не пустил его из своего круга. — Не трогай ее, мама! — громко, словно надеясь сбить Нарциссу, отвлечь ее, крикнул Драко, понимая, что до конца заклинания осталась пара строк. — Ты не сможешь вернуть так его, потеряешь меня, понимаешь?! Драко презирал отчаяние в собственном голосе, но справиться с ним не получалось. Он разом позабыл все, чем с напыщенным удовольствием раньше хвалился. Хотя бы потому, что реально против собственной матери пойти не мог. А призрачная надежда, что все решится само собой, таяла с каждой секундой. Колбы звенели и лопались от напряжения, изливая едкие жидкости. Артефакты, в беспорядке разбросанные по столам, падали на пол, разбиваясь. Магия невообразимой силы, изнуряющая, выдавливающая остатки воздуха из легких, светящаяся потусторонним светом, охватила тело Нарциссы, вымученно читающей заклинание. По потухающим глазам женщины было видно, что последние слова заклятия даются ей с огромным трудом. Драко не мог пошевелиться. Он так и стоял, стиснув в задеревеневшей руке палочку, зажатый в сильнейшем энергетическом коконе. Оставались считаные секунды, и заклинание должно было завершить свое действие. Но развязка наступила еще быстрее, чем мог ожидать Драко. Нарцисса бессильно упала на пол, раскинув руки. Свечение, охватившее все вокруг, мгновенно потухло. Напряженные, вытянутые по струнке тела под жесткими простынями расслабленно осели, словно из них выпустили воздух. Наступила звенящая тишина, настолько напряженная и пугающая, что каждый вздох в ней отдавался от стен эхом. Но Драко не обращал внимания на происходящее вокруг. Нарцисса лежала на спине, широко раскинув в сторону руки, невидящим взглядом уставившись в потолок. И только легкая улыбка, парадоксально невозможная на измученном, постаревшем лице, пугала сильнее, чем любая гримаса ненависти или боли.