2094

темно кромешно. — хей, sweetheart, как ты тут? — приоткрывается дверь, полоска света врезается в стену с некоторыми теплыми фотографиями, показывается невысокий силуэт с чем-то в руках. — есть на ночь вредно, но так как у тебя сбился режим, я думаю, что лишним не будет. зажигается светильник, стоящий на прикроватной тумбе, тускло освещающий кровать и двух людей. одеяло скомкано в ногах, подушки сбились в изголовье. белые простыни кажутся грязно-желтыми из-за света лампы. звонко гремит короткая цепь — связующее звено меж расстегивающимися кольцами, обхватившими резной столбик изголовья и холодное запястье. маленький ключик где-то спрятан. головная боль, затекшая шея и прикованная рука с немного стертой кожей, в которую кровь поступает неохотно из-за невозможности ее размять. бэкхен чувствует себя измученным и немного жертвой. быть похищенным старым другом сначала походило на плохую, ужасную, отвратительную, но шутку. быть прикованным к кровати оказалось нисколько не весело и даже до слез расстраивающе. быть предметом одержимости, черт подери, страшно. — почему сидишь в темноте? ты опять не собираешься есть? — чондэ садится на край кровати. бэкхен, растрепанный и протянувший ноги, сложив свободную руку на животе, посмотрел исподлобья и не сказал ни слова. улыбка на чужих губах чуть дрогнула, терзаемая ложка бесшумно опустилась в суп. тени под глазами пролегли глубже, показывая усталость и, возможно, последствия бессонных ночей. — пожалуйста, ты ведь знаешь, что я стараюсь. я не хочу тебе вредить. — я поем, только не ной. позже, — бэкхен огрызается и не понимает, почему чондэ выглядит виновато. это злит. — спасибо тебе. кровать проминается под весом второго тела, как и сердце бэкхена от волнения. чондэ ложится рядом, устраивая свою голову у него на груди и обхватывая руками поперек живота. бен убирает свободную руку подальше и больше не шевелится, потому что себе дороже. он не спрашивает, зачем он здесь и почему прикован, рано или поздно это все кончится. да и держат его не в подвале, а в хозяйской спальне, кормят по-человечески, не объедками, и личное пространство с приемлемыми границами не нарушались, не считая подобных объятий. он если и заложник, то прибывающий в весьма королевских условиях. чондэ чувствует себя умиротворенно, однако боится заснуть — мало ли бэкхен его задушит и вытащит из кармана ключ, который он носит с собой из личных соображений. /бэкхен может задушить его одной рукой прямо сейчас, но все же надеется, что тот в будущем одумается. да и не брать же грех на душу./ — знаешь, pretty, я тебя очень сильно люблю, — бэкхен старается не реагировать и слышит просачивающуюся грусть в хрипящем голосе, отчего сердце сбивается в аритмии. да нет, ему вроде его не жалко, но сострадание по леденящей капле стучится в душу. — и ревную ко всем. я хочу чтобы ты принадлежал мне. да, ты не вещь, чтобы принадлежать, но тебя так мало, а делить особенно с кем-то… непозволительная роскошь. я может и схожу с ума, но я держусь. я еще не совершал преступлений, но кто знает, что произойдёт в будущем? ты все молчишь, а я все сильнее тебя люблю, sweetheart, — чондэ вгоняет своим монологом бэкхена в холод, дарит целомудренный поцелуй в подбородок и уходит. бен никогда не думал, что будет свидетелем лишения человеком рассудка. *** чондэ старался терпеть грубость, быть спокойным и понимающим, но накопившееся раздражение и бессонница перетекли в нервное возбуждение, когда необходимо до хруста заламывать пальцы, разминая, сжимать до звона в ушах челюсти и кусать костяшки, лишь бы посредством физических воздействий мышцы ощущались адекватно и не заставляли сходить с ума. он старается не злиться на бэкхена, но его грубость перерастает в наглость и терпение заканчивается. когда бэкхен в очередной раз едко высказывается в его сторону, грубо пихая поднос с едой от себя, у чондэ под кожей забегали нервы, пальцы свело от напряжения. вот оно как. вот оно что. — я тебя понял, — у чондэ меняется тон, взгляд и выражение лица. бен с опаской понимает, что доигрался, но молчит и ничего не предпринимает. его мучитель уходит, на некоторое время, унося с собой чужой поздний ужин и оставив открытой дверь. бэкхен смотрит в темный проход, который нисколько не освещается все тем же светильником, слышит какой-то грохот и звон, вероятно, с кухни. это напрягает, а в черноте все что-то мерещится. он весь подбирается к изголовью, пытаясь расположить удобнее прикованную левую руку, слышатся шаги. чондэ появляется с ножом в руке, и парня внутри все обрывается. — эй, стой! ты что?! — бэкхен подрывается, притягивая ноги, и пытается отдалиться настолько, насколько позволяет короткая цепь. вот сейчас действительно становится страшно, когда воображение начало подкидывать особо кровавые «наказания», уготованные ему. и осознание собственной беспомощности так сильно сдавило, что на секунду потемнело в глазах. и ведь как все драматично складывается, так ведь? он и не думал, что в чондэ живет такой монстр. все происходит быстро. и безболезненно. чондэ, опираясь одним коленом в матрас, хватает свободную руку и тянет на себя, подминая. бэкхен находит себя лежащим на спине с обездвиженными руками под кимом, что сел сверху, сжав коленями его бедра, беспрестанно кричит, чтобы тот одумался. он пытается вразумить его, извиняется, и только одного короткого взгляда на замахнувшуюся руку хватает, чтобы заткнуться и зажмуриться. бен не понимает заминки и глухого резкого стука, что следуют после. он открывает глаза и видит смех в чужом взгляде. чондэ оглаживал рукоятку ножа ладонью, что без труда самостоятельно стоял под небольшим наклоном, застряв во внешней поверхности испорченной тумбы. бэкхен урок усвоил, но теперь ему не хватает воздуха. — смотри сюда, sweetheart, — ким привычно мягок, но взгляд все еще остается стеклянным. — я не сошел с ума и все еще не свихнулся. я, конечно, понял, что ты уже собирался умереть, но я не могу себе позволить так навредить тебе, — у бэкхена от пережитого в уголках глаз слезы копятся, долго не стекающие к вискам. одна влажная дорожка хорошо видна при свете этой дурацкой лампы, и чондэ за нее куда более стыдно, чем самому парню. ким аккуратно берет чужое запястье, переплетая пальцы. — однако, ты чувствуешь? — бэкхен чувствует, как мышцы его руки беспорядочно дергаются и буквально ходят ходуном, и это напоминает ему самые настоящие судороги. кажется, называется тремор. — если ты прекратишь себя так вести, то мы оба будем в порядке, я обещаю. я очень люблю тебя и не хочу, чтобы ты пострадал. ты меня понял? я не настолько богат содержать нас с тобой, так что денег на успокоительные у меня нет, — бэкхену ничего не остается, кроме как кивнуть и отвернуться, ведь если ким весь на нервах, то лишний раз язвить не стоит. чондэ наклоняется, с чувством тепло целует в лоб и поднимается, забрав с собой нож перед выходом. «шутка» была крайне банальна, но крайне действенна, и этого не отнять. *** кухня темная. света здесь мало, потому что горит только настенный светильник над столом, — верхний свет почти не используется. места мало, но вроде удобно, немного уютно. — пожалуйста, располагайся, — чондэ, естественно, мил, добр и вежлив. идеальный гостеприимный хозяин. даже снял с бэкхена наручники, черт возьми. сегодня бэкхен узнал, что достаточно было побыть терпимым и просто попросить дать ему немного походить и размяться. ему ответили: «конечно, я же не изверг!», но все же предупредили, что бежать бессмысленно. если бы был не настолько удивлен, парень бы радовался мнимой свободе. чондэ не отходил от него ни на шаг, что понятно, следил за каждым его действием, будто он маленький неразумный ребенок, который может схватить какую-то важную или хрупкую вещь и сломать из чистого любопытства. бэкхен изъявил желание быть накормленным самим хозяином дома, своим похитителем, потому что пристальный взгляд в затылок напрягал, и поэтому сейчас сидит на отнюдь не мягком табурете, растирая красное запястье и глядя чондэ в спину. — что ты хочешь, sweetheart? ты, все-таки, мой гость. «ах, гость?» — как гость, я бы хотел уйти домой, — вырывается какое-то недовольное бурчание в ладонь. — хватит уже испытывать мое терпение, — чондэ упирается ладонями в край стола, нависая над парнем и близко наклоняясь к его лицу. фраза звучит как угроза, и бэкхену неимоверно хочется отстраниться. эта темная сторона его оппонента пугала, видеть больше не хотелось. — тогда говори, что ты можешь мне предложить, — бэкхен не сдерживается и отвечает с ребяческой грубостью, на что чондэ лишь качает головой и отходит к шкафчикам, поворачиваясь спиной. раздражение снова копится в груди, но он обещал себе больше не причинять бену никакого вреда из-за своих эмоций. напряжение висит в воздухе. бен видит, что чондэ правда обидно, потому что он старается ради него самого, но в голову ударяет желание оказаться на свободе. и точно так же, как его собственное желание, бэкхен бьет парня табуретом. все грохочет и чондэ падает. план вроде простой: добраться до двери, схватить любую обувь и удрать как можно дальше, хоть в полицию. бэкхен даже знать не хочет, жив ли чондэ, нужна ли ему срочная помощь, он просто срывается в прихожую. однако. появляется такая огромная, отвратительная проблема, из-за которой хочется выть и плакать. дверная ручка попросту отсутствует. и нет ничего, что могло бы открыть дверь. бэкхен разворачивается, чтобы рвануть к окну и, может быть, просто выпрыгнуть, но видит перед собой чондэ с перекошенным, окровавленным лицом, что держался за голову. бен чувствует сочащееся отчаяние и опускающиеся руки. — почему ты такой… — парень замахивается и с силой бьет по исхудавшему любимому лицу, немного теряя равновесие, — глупый? — бэкхену больно, и он готов кинуться в ответ, но видит, что чондэ ноги не держат и его глаза закрываются. он оседает перед ним на колени, опираясь руками о дверь. — просто… иди обратно. бэкхен вообще не уверен, что должен делать, когда чондэ вырубает. позвать на помощь? вызвать полицию и скорую? найти дверную ручку и сбежать? он не знает, что именно сыграло решающую роль в его последующих действиях, жалость и сострадание или стокгольмский синдром, но он останавливается на том, что нужно не дать киму умереть. себя он оправдывает вполне себе умной мыслью, что сесть в тюрьму после этого заточения совсем не хочется. нет особо никакого понятия, что нужно делать, и бен корит себя за то, что ударил слишком сильно. до отвратительного некрасиво забинтовав голову чондэ, которого он едва перенес в спальню на кровать, ему даже стало стыдно, что больше не может ничем помочь, а его похититель, порой невероятно пугающий и сильный, выглядит очень жалко в этих бинтах. мысль о том, чтобы приковать кима к кровати испаряется так же быстро, как и появляется. в бэкхене настойчиво взыграла детская, светлая наивность, что все будет хорошо, что чондэ в благодарность его отпустит. пусть он и враг ему, вредить как-то больше не хотелось. да и оправдывал он себя снова тем, что наручники нужно еще найти. то, что можно просто привязать чем угодно, ему принципиально все равно. вариантов следующих действий невероятное множество, большая часть которых приводила в итоге к освобождению. как бы бэкхен себя не корил за неуверенность, он решается просто осмотреть всю квартиру и может быть найти что-нибудь интересное. он надеется, что чондэ не скоро проснется, однако хочет думать, что с ним все в порядке. бэкхену кажется, что было бы драматично, если б у него дернулся глаз в тот момент, когда он находит ключ от наручников и саму дверную ручку в одном и том же ящике прикроватной тумбы, на которой неизменно стоит желтая лампа. это такая шутка? все было настолько просто все это время? эти вещи находятся в поразительной доступности, даже будучи прикованным к кровати одной рукой. бэкхен не сводит с чондэ взгляда некоторое время, думая, что это самый вежливый и тактичный похититель, упростивший ему побег так, что даже думать и что-то делать не пришлось бы. стоило только проявить хоть немного интереса и заглянуть в шкафчики тумбы, до которой он только и может дотянуться. ему становится стыдно за себя, потому что получается, что чондэ косвенно проучил его за грубость. слишком умно… бэкхен задвигает ящик обратно и идет осматривать ванную или кухню на предмет медикаментов. помочь раненому важнее, чем собственная свобода. он хочет делать вид, что так ничего и не нашёл, чтобы ким оставил их доступными для него. на всякий случай. чтобы он мог уйти при следующем подходящем моменте. бен хочет ударить себя по лбу за неуверенность.