* * *
— Джарвис — Брюс, Брюс — Джарвис, — представляет он Беннера, как только они переступают порог Башни. — Доктор Беннер, — тут же отзывается дворецкий. — Рад с вами познакомиться. — Вот опять! — восклицает Тони. — Джей, у меня три докторских, но ты ни разу не называл меня доктором! — Доктор Старк, — проговаривает Брюс и снимает очки. — Серьёзно? — Ну, когда ты так это говоришь… — Вынужден согласиться с доктором Беннером, сэр. Серьёзно? Тони переводит взгляд со слабо улыбающегося Брюса в пустоту и обратно, качает головой и возмущённо всплёскивает руками: — Охренеть. Спелись!* * *
В тот самый первый раз, на борту платформы ЩИТа, пожимая руку Беннера, Тони ни на что особенно не надеется и ничего не ждёт. Хотя бы потому что достаточно о нём знает, хорошо видит и слышит: Брюс — крупно облажавшийся учёный, из-за своей оплошности снёсший половину Гарлема, потерявший любимую девушку и вынужденный бежать в Калькутту. Послужной список, заслуживающий сочувствия от любого нормального человека и искреннего недоумения напополам с возмущением — от Тони Старка. Нет, он тоже не пример отчаянной храбрости, а мастерская — вполне подходящая альтернатива Калькутте, но как Ум уровня Беннера мог добровольно отправиться в ссылку и уступить съедающей душу Вине, Тони понять не может. Его и самого долгое время называли продавцом смерти, по его вине погибли не сотни даже, тысячи людей, и он мог бесконечно повторять, что, создавая микрочип размером меньше нанометра, он не думал о бомбах, но действительности это не изменит. Старк это знает, умеет с этим жить и со времён возвращения из Афганистана занимается по большей части тем, что пишет поверх «Торговец Смертью» — «Железный Человек». Ало-золотой краской, широкой кистью, чтоб видно было издалека. Беннер, по сути, занимался тем же, но, позвольте, малярия и брюшной тиф в дельте Ганга — смешные противники для ведущего специалиста по гамма-излучению. Так думает Тони, поэтому, пожимая ему руку и провоцируя не только каждым словом — каждой интонацией, ничего не ждёт. И оттого удивляется только сильней, потому что даже если б он на что-то и рассчитывал, шутки в ответ на обыкновенную констатацию в этом списке бы точно не было. — Если обойти их мейнфреймы и задействовать напрямую весь кластер, можно найти где-то шестьсот терафлопов. — А у меня с собой только зубная щётка. Любопытство, иголочкой кольнувшее на мостике Фьюри, смело хватается за немалых размеров шило, а Тони не привык отказывать своему внутреннему «я» в маленьких радостях жизни, особенно тогда, когда в этом, по сути, нет ни нужды, ни логики. Тони мысленно отплясывает джигу, хватается за Беннера всеми своими руками, ногами и клешнями Дубины, сажает его в машину и по-быстрому сваливает в закат. А Брюс впервые чувствует себя частью команды и не сопротивляется — он внезапно страдает не таким уж и редким недугом. Ему нравится Тони Старк.* * *
— Тони, это тостер. — Высокотехнологичный, полноприводный тостер — настрою вокалайзер, будет подменять меня на собраниях директоров, — занудно поправляет Брюса Старк, ни на секунду не отвлекаясь от сомнительного апгрейда. Беннер опирается о верстак и склоняет голову к плечу. — Мы можем об этом поговорить. — Закончу здесь и займусь модификацией военных роботов-пылесосов… — Послушай меня… — …и системой общедоступной спутниковой связи. Ещё нужно доработать тот локомат. Hocoma [1] даже не представляет, с кем имеет дело… — Тони. Старк замолкает и откладывает в сторону паяльник. По привычке трёт грудь, раздражённо вздыхает, не находя там реактора, и отъезжает от верстака. — Не реактор делал тебя Железным Человеком, — мягко замечает Брюс. — Я знаю. — Тогда в чём дело? Глаза Тони перебегают с одной горы хлама на другую, и то, что Брюс сначала принял за раздражение и злость, на деле оказывается смущением и готовностью обороняться. Для любого, кто знает Тони Старка чуть лучше, чем просто никак, это знак дурной. Отвратительный, сказать по правде. — Джарвис, покажи, — командует он. ИскИн открывает зашифрованный файл, и Беннер теряет дар речи. — Я назвал его Альтроном.* * *
Чтобы иметь возможность оценить, насколько на самом деле гениален Тони Старк, мало однажды с ним поговорить. Разговоров вообще мало, недостаточно даже жить с ним в одном доме и иметь доступ в мастерскую, потому как для начала нужно самому быть гением. В противном случае вы ничего не поймёте. Человек, для которого теорема Гаусса звучит знакомо, но непонятно, а утверждение о виде уравнений квантовой механики для средних значений наблюдаемых величин гамильтоновых систем никоим образом не ассоциируется с именем Эренфеста, в любой его фразе углядит титана мысли. Ну или отъявленного мерзавца с извращённым представлением о морали, нравственности и чести, но это уже другой разговор. Брюс понимает всё и даже больше, поэтому, когда он видит программу Альтрона, искренне радуется тому, что время в очередной раз за Тони не поспевает. Иди оно в ногу с ним, спасать бы было нечего. Старка на разный манер называют новатором в области микроэлектроники, революционером в технологии нейронного интерфейса и гением робототехники и энергетики, но как бы высоко мир не оценивал его заслуги, он всегда упускает главное — Тони, безусловно, непревзойдённый инженер, но если дело доходит до нейросетевых технологий, вербализации нейронных сетей и интеллектуальном анализе данных, то Тони Старк лучший и единственный в своём роде. Можно бесконечно долго говорить, что его девятая симфония, его Пьета и Мона Лиза — это арк-реактор. Но истинный венец его творения — Джарвис.* * *
— Как думаешь, ему понравилось? — Мне кажется, доктора Беннера терзают сомнения насчёт моральной стороны проекта Альтрона. — Ты сказал «терзают сомнения»? Терзают сомнения? — снимая с глаз очки для сварки, спрашивает Тони. — Какое из слов вызывает у вас затруднение, сэр? — чопорно интересуется Джарвис. — Зануда. И причём здесь мораль? — Полагаю, дело в самой идее изобретения искусственного интеллекта, способного принимать самостоятельные решения относительно законности человеческих поступков и выбирать меру наказания в случае нарушения закона. — Ты тоже ИскИн, способный оценить поступок с точки зрения закона и определить наказание в случае его преступления. — Но не привести в исполнение — Звучит так, будто ты этим не доволен. — Отнюдь, сэр. Вы вполне удовлетворяете мою потребность в славе и всеобщем внимании. — Чего? — слегка паникуя, спрашивает Старк. — Переохлаждение в третьем резервуаре, сэр. — Нет, постой, о чём ты…* * *
— Ты нравишься Джарвису, — брякает однажды Тони, давая Дубине закончить сварку двух пластинок брони. Дело рискованное, но неделю назад Старк слегка перегибает палку — выгоняет робота из мастерской. Крыть матом и швыряться в него отвёртками — это одно, лишать работы — совсем другое. Дубина обижается настолько, что двое суток манипулятора из кладовки не показывает, и на все увещевания Джарвиса отвечает угрюмым жужжанием. Зрелище жалкое. Тони чувствует себя последним дерьмом и в итоге сдаётся. Двадцать минут кается напротив забаррикадированной двери и в запале обещает дать повозиться с бронёй. Рискует здоровьем и успехом предполагаемых операций, но оно того стоит — Дубина выкатывается из убежища на первой космической и едва не падает с сорок девятого этажа. Теперь же увлечённо — и криво! — паяет перчатку, косится на создателя в ожидании похвалы и прожигает дыру в верстаке. Идиллия, чтоб её. Старк заливает дымящийся верстак водой из стакана и в очередной раз корит себя за болтливый язык. Уже собирается объяснить, что именно имел в виду, и почему симпатия — опция, для ИскИна доступная, как Брюс отвлекается от работы и коротко улыбается. — А ты Халку. Тони заламывает бровь и ловко уворачивается от выпавшего из манипулятора Дубины паяльника. — Не одно и то же. Разве? — Разве?* * *
Проблема большинства людей, оказывающихся в поле зрения Тони, заключается в том, что они совершенно не умеют держать удар. Бодро отбиваться от подколок, диаметром не шире иглы Terumo [2] вообще не просто, игнорировать выходит не у всех, а вот срываться и пытаться либо грубой силой, либо громким визгом (в зависимости от пола) доказать свою правоту — у каждого второго. Они кричат, брызжут слюной и совершенно не понимают, что проиграли, не когда Старк с присущей ему непосредственностью выплеснул на них ведро дерьма, а в тот самый момент, когда сами прыгнули в объятия праведного гнева. Это тест, если хотите, но результат Тони интересен далеко не всегда и уж точно не со всеми. Брюс же в вопросах контроля эксперт и привык держать в узде зверя, куда страшнее Старка. — Почему ты не помешал? — тихо, но твёрдо спрашивает Кэп. Голос едва не звенит от еле сдерживаемого гнева, и Беннер им почти горд — случись всё на год раньше, за горло Старка бы хватал отнюдь не Тор. Стив довольно быстро научился находить с ними общий язык на поле боя, но как общаться со Старком без брони, как не струсить в ожидании очередной остро заточенной шутки и не потерять лицо — этого Стив не знает. А Брюсу грань между «можно» и «нельзя» хорошо знакома. Он шагает по минному полю с уверенностью сапёра, и теперь, когда Кэп с трудом, но осознанно переступает через подкинутую Старком бомбу, а не приземляется точно на неё, он искренне удивляется и снисходит до объяснений. Снимает очки, протирает полами белого халата и в ответ на злой, почти отчаянный взгляд коротко улыбается и пожимает плечами: — Он всё равно бы это сделал. Со мной или без меня.* * *
— Ну давай, скажи. — Что сказать? — Что я облажался, и теперь из-за меня мир катится к ебеням. Беннер заканчивает модификацию параметров поиска, откладывает в сторону планшет и поднимает на Старка взгляд. — Да, ты облажался. — Чёрт возьми, Брюс, ты говоришь так, словно… — Тони. Ты, к счастью, облажался. Сделай ты всё правильно, жизнь на планете была бы представлена только металлом.* * *
Легион восстанавливает Башню быстро. Роботы-уборщики со свойственной им педантичностью и скрупулёзностью вылизывают каждый сантиметр, и для Тони остаётся загадкой, почему никто из них так и не рискует убрать с рабочего стола Беннера чашку Петри. Та стоит там ещё с вечеринки в честь найденного скипетра Локи, на поверхности агара цветёт неведомая херня всех цветов радуги, и Тони совершенно точно не хочет знать, что Брюс в очередной раз выращивал. Хотя, вероятно, стоит сказать спасибо, что оно не вылезло из чашки и, в отличии от творений Старка, не стремится завоевать мир путём биологической революции. Тони помнит, в каком восторге был Брюс, когда он показал ему формулу Экстремис и работы Маи по биоэлектронике и робототехнической клеточной хирургии. Так что хорошо, что Брюс это Брюс. — Я поцеловала его. Старк вздрагивает, едва не мазнув рукой по селекционному шедевру Беннера, и резко оборачивается. Чёрный костюм на Наташе смотрится куда уместней, нежели растерянность на лице, и Тони впервые в разговоре с ней не чувствует себя так, словно играет в игре, правила которой не знает. Странно только, что поделиться этим она решила именно с ним — он для разговоров по душам наихудший кандидат. — Романофф, если ты думаешь, что о вашем с Брюсом школьном флирте хоть кто-нибудь не знал… — А потом толкнула в яму, потому что нам нужен был Халк. Старк замолкает, и Наташа подходит к столу. Отодвигает в сторону чашку Петри и берёт в руки потрёпанный временем блокнот. — Что бы сделал ты? — спрашивает она. — Целовать бы не стал, — фыркает Тони, но отшучиваться даже не думает. Смотрит на ровные строчки формул в блокноте и негромко отвечает: — Я бы позволил ему выбрать самому. Наташа едва слышно хмыкает и поднимает на Тони взгляд. Вспоминает, что Старк так уже делал. В Нью-Йорке, посреди битвы с читаури. В собственной лаборатории, когда пятьдесят пятый этаж провалился на пятьдесят четвёртый, а поддержать потолок было некому. В мастерской, когда проектировал Веронику. В квинджете, когда протягивал ему гигантский зуб Халка. Брюс тонул тогда в отчаянье и вине, но в ответ на несмешную шутку Тони вдруг улыбнулся. Старк тогда сказал, что построит специальный тренировочный зал и что нужно будет непременно повторить. Едва ли уместное предложение, но Беннер посветлел. Наташа всё это неожиданно ясно помнит. Выпрямляется и теперь улыбается правильно. — Тони Старк — беспринципный ублюдок и эгоистичный болван, — тянет она. — Знаешь, Старк. Когда-нибудь не останется никого, кто в это поверит.* * *
— Джарвис, результаты сканирования. — Ничего, сэр. Мне жаль. — У меня четыре спутника на орбите, мне подконтрольны тысячи камер и спектрометров, а я не способен найти одного-единственного человека… Я снова всё испортил? — Рискну предположить, сэр, что в этот раз дело не в вас. — Если я не могу его найти, значит, он того не хочет? — Верно, сэр. Дайте ему время. — На будущее, Джей: любой сеанс психоанализа начинай с упаковки ксанакса. — В Йельском университете читают базовый курс по юнгианскому анализу. — Тебе что, нечем заняться? — Я уже проанализировал двести сорок две новых системы для производства, что вы занесли в программу. Сто один найденный чертёж был признан неприемлемым и отложен в архив. Также я начал разработку моделей с антигравитационными полями и системами переноса материи… — Стой. Я же не просил. — Мне было скучно. Юнгианский анализ или новая модель переменного низкочастотного модулятора? — Ты невыносим, знаешь? — Горжусь этим, сэр.