Пленники

Это просто восхитительно — идти и слышать хруст снега под ногами, вдыхать бодрящий, морозный воздух. Я не совру, если скажу, что ощущала какой-то небывалый, детский восторг. Когда ты лишён возможности распоряжаться своей жизнью, заниматься тем, чем хочется, то даже простая вылазка на улицу воспринимается, как что-то особенное. Когда каждый день у тебя есть всё желаемое, начинаешь воспринимать это, как должное, и только потеряв, начинаешь ценить. Вот и я, буквально впитывала в себя окружающую меня природу, хотя раньше как-то особо не обращала внимания на то, что меня окружает. Для полного счастья мне не хватало уединения с этой самой природой или хотя бы приятной компании. Но мне достался Адриан, который мрачной, молчаливой тенью плёлся сзади. Хотя его молчание было скорее подарком, нежели наказанием. — Нагулялась? — ну вот, а я только радовалась, что он держит рот закрытым. — Мы же только недавно вышли, — сказала я и оглянулась на мужчину. — По моим ощущением, мы уже больше часа тут шатаемся, — скривился он. В черных как смоль волосах таяли снежинки, что делало мужчину каким-то более мягким. Но приглядевшись, я увидела, как глубоко он засунул руки в карманы пальто и втягивает шею. Да, он банально замёрз! От природы я была мало восприимчива к холоду, плюс, на мне было огромное количество тёплой одежды. В голове мгновенно созрел маленький мстительный план. Пусть это ничто, по сравнению с тем, что пережила я, но всё-таки я заставлю тебя пострадать, Джонсон! — Так иди домой, — как можно равнодушнее сказала я, прекрасно зная, он меня не послушает. — Я тебе клятвенно обещаю, что не сбегу. Во-первых, я не настолько здорова, чтобы лазить по сугробам, скрываясь, а во-вторых, идти мне некуда. Ты везде найдешь, ты и сам это знаешь, — добавила я для убедительности. — Ну, уж нет, — упрямо поджал губы мужчина, не подозревая, что именно такой реакции я и ждала, — ты хотела гулять, и мы гуляем. Так гуляй, получай удовольствие, а не болтай, — раздражённо пробормотал Адриан. Я отвернулась от него и пошла вперед, не в силах стереть с лица торжествующую улыбку. Как только возможно я тянула время, останавливалась у каждого куста, десятки раз водила его по одним и тем же тропинкам. Периодически бросая взгляд на шедшего рядом мужчину, я со злобной радостью отмечала, что он всё сильнее кутается в свое пальто. Когда холод стал пробирать и меня, у Адриана уже посинели губы, но гордость и упрямство не давали ему сознаться в своей слабости. Ну, раз молчит, значит — гуляем, я еще много времени могу провести на улице, прежде чем замёрзну. — Слушай, Криста, мы тут ходим уже уйму времени, — наконец, не выдержал он, и я мысленно засчитала очко в свою пользу, — пора домой. У меня и другие дела есть, кроме, как тебя выгуливать. — А мне кажется, ты просто замерз, — дерзко бросила я, осознавая, что играю с огнем. — Нет. Просто у меня действительно дел много. Его нервное поведение и синие губы говорили о том, что он врёт. Я не став спорить, покорно пошла следом, так как и сама в принципе начала страдать от холода. Если я замёрзла, то, каково ему? А в прочем, какая разница? Может, подхватит пневмонию и избавит мир от своего тлетворного влияния? На пороге нас встречала Саманта и первым делом устроила Адриану разнос, мол: «совсем заморозил бедняжку, а ведь она ещё не совсем здорова». Я стоически молчала, глядя, как оправдывается мужчина, ощущая удовлетворения от его положения и состояния. Устав спорить, Джонсон раздражённо махнул рукой, и чуть ли не бегом скрылся в недрах особняка. После этого случая гулять я стала в обществе Саманты, немало удивляясь, что он дал на это разрешение. Естественно, пожилую женщину я так мучить не стала, и наши прогулки были короткими, но интересными. Адриан же больше не изъявлял желания составить мне компанию. Так же, Саманта отвоевала для меня право покидать комнату, и особняк стал целиком в нашем с ней распоряжении. Правда, изучать его интересно было лишь первые полдня. Как я и ожидала, в доме было всё то, что так любят люди с деньгами. Библиотека, бильярдная, бассейн, а точнее два, летний и зимний. Так же была столовая, кабинет хозяина, комнаты для прислуги, множество спален и даже кальянная! Ещё я обнаружила комнату-кинотеатр, гостиная была по совместительству залом для проведения торжеств, даже бар имелся. Такой дом был мечтой многих, но не моей. Слишком большой и пустой. Мимо же двери, ведущей в подвал, я чуть ли не пробегала, ощущая холодок по спине. Завтракать, обедать и ужинать мы с Самантой стали в столовой. Она говорила, что давно хотела делать это именно тут, да все компании не было. Иногда к нам присоединялся и Адриан, но к счастью, нечасто. В основном, он отсутствовал в это время, занятый какими-то своими делами. А когда присутствовал, продолжалось наше с ним противостояние. Да, он перестал мне грубить, прекратил запугивать и применять какое-либо насилие, но вот не получалось у меня хорошо к нему относится. Стоило ему только начать разговор, как вопреки логике и здравому смыслу я начинала язвить, изворачивая на свой лад почти каждое его предложение. Это не очень разумно, я знаю, но желание хоть как-то задеть его и испортить ему настроение, слишком сильно. Но во всём этом был и свой плюс. Примириться с ним, и уж тем более простить мужчину у меня никак не получалось, всё та же ядовитая ненависть отравляла душу, но я, хотя-бы, перестала обливаться холодным потом всякий раз, как только услышу где-то его голос. Как я уже говорила, он перестал применять по отношению ко мне насилие и даже неоднократно пытался наладить контакт. Правда, абсолютно безрезультатно. Я на корню пресекала все его попытки пустить пыль в глаза или залезть в душу. И вот, наконец, он перестал докучать мне своим вниманием. Мне бы радоваться, но горький опыт требовал держать ухо в остро. Время шло, и я, наконец, начала верить, что он бросил свою затею стать мне другом. Это просто нелепо. Не могу я дружить с тем, кого так ненавижу и презираю. Но как ни странно, без этих назойливых попыток втереться в доверие, мне стало как-то скучно и одиноко. Но вместе с тем, это вселяло надежду, что возможно придет день, когда он, наконец, скажет мне — «ты свободна». По телевизору шло какое-то глупое телешоу, время был первый час ночи, и я было уже начала дремать, как услышала грохот за стеной. Что, мать вашу, он там делает? Этот гад поселил меня в спальне по соседству со своей, по сути нас разделяла лишь стена, но мне было грех жаловаться, соседом он был тихим. Вскоре, опять послышался грохот, а следом заливистый женский смех. Он там с женщиной?! А впрочем, мне не всё ли равно? Может, конечно, мне и плевать на него, и то, кого он трахает, но только, пока это не мешает мне спать. Больше часа я слушала стоны, граничащие с криками, возгласы, о том, какой он хороший любовник. И когда я уже выдохнула свободно, думая, что всё, наконец, прекратилось, и начала дремать, послышался ритмичный стук какого-то предмета о стену и снова долбанные стоны. Опять?! Он издевается? Я спать хочу! Желание, пойти и устроить разнос, было огромным, но я решила — не пойду. А то подумает своей извращенной башкой что-нибудь не то, с него ведь станется. Такую вот «музыку» я слушала ещё добрых пару часов. Слова его пассии — «милый, ты просто животное» были в точку. Действительно, животное, кролик блять, чтоб его! Хоть бы у него член отсох после такого! Встав на утро абсолютно не выспавшейся и разбитой, я ощутила нестерпимое желание запустить в его брюнетистую голову что-нибудь потяжелее, увидев его утром на кухне. — Доброе утро, — выглядел он более чем бодрым. — Как спалось? — А знаешь, не очень, — огрызнулась я, — всю ночь за стенкой что-то трахало. — Ревнуешь? — самодовольно ухмыльнулся мужчина. — Кого? — я вытаращила глаза от изумления. — Тебя что ли? Ситуацию спасла своим появлением Саманта. Этот козёл ушел с кухни, и я, спокойно выдохнув, смогла, наконец, выпить свой кофе. Войдя в гостиную, я увидела, как Адриан выпроваживает свою «горячую девочку». Девушка была молодой, стройной брюнеткой, и её можно было бы назвать красивой, если бы не печать развращенности на лице. — Ты мне позвонишь, сладкий? — проворковала она, и я скривилась от отвращения. — Конечно, лапочка, — было очевидно, что ему не терпится от неё избавиться, и звонить ей он и не думает. — До встречи, — томно сказала девица, а мне хотелось уже крикнуть: «проваливай уже, дура», и судя по лицу мужчины, не мне одной. Такое стало повторяться почти каждую ночь. Стоны, стуки, крики и, как результат, бессонница. Девицы каждый раз были разные, мне оставалось лишь поражаться, и откуда только берутся эти дуры? Неужели не видят, что за смазливой физиономией скрывается садист-извращенец? А может, им всё равно? Или их так привлекают его деньги? Не понимаю. Недосып сказывался на моей нервной системе, пока меня, наконец, не осенило, попросить Саманту купить мне беруши. И теперь каждый раз, как только начинался «концерт», я втыкала эти мелкие штуковины в уши и наступала блаженная тишина. Единственное, чего я не понимала, так что этим добивается этот идиот? Ревности? Это же смешно. Давно бы пора понять, что мне плевать на него, и чем дальше он от меня держится, тем мне лучше. Или просто хочет меня извести? Но какую бы цель он не преследовал, старания его были напрасны. Спать мне теперь мешали только кошмары, но они, наверное, со мной до конца жизни. Я с ними начала свыкаться и научилась высыпаться несмотря ни на что. Каждое утро он самодовольно спрашивал, как мне спалось, и получив ответ — отлично, полюбовавшись на свежую и отдохнувшую меня, удалялся сердито сжав губы. И наконец, спустя почти неделю эти показательные потрахушки прекратились. Неужели этот идиот, наконец, понял, что зря старается? Или без слушателей этому извращенцу не интересно? Какую бы цель он не преследовал, миссия провалилась. Наступила пора блаженного затишья. Жизнь шла своим чередом, и её можно было бы назвать приятной, если бы не заточение в этом доме, но всё лучше, чем сидеть в подвале и ждать когда тебя изнасилуют. Я понятия не имела, чем занимается Адриан, но видела его крайне редко. Надеюсь, только, что это не затишье перед очередной бурей.