Пленники

Нажав кнопку на пульте, я выключила телевизор, как обычно, там не было ничего интересного. Встав с кресла, я побрела обратно в постель. Больше недели прошло с момента, когда я пыталась уйти за черту, раны мои начали затягиваться, и я с трудом, но всё же начала передвигаться по комнате. Если не брать в расчёт тот факт, что меня держат взаперти, не разрешая покинуть комнату, то моё существование сейчас можно было назвать весьма сносным. В комнате были все удобства, и сама комната была весьма приятной, большая, в бежевых тонах. Тут было гораздо уютнее, чем в той проституцкой обители. Целыми днями я бродила туда-сюда по помещению, смотрела телевизор, читала и вела продолжительные беседы с Самантой. Но самым главным было, что за всё это время я ни разу не видела Адриана. Подозреваю, это старания Саманты. Во время длительных бесед я узнала о старушке много нового и сама рассказала немало забавных случаев из моей жизни. В начале, все её рассказы были далеки от темы семьи, она старалась не упоминать имя своего внука, но со временем оно стало проскальзывать всё чаще и чаще. Я не знала, нечаянно это или она, таким образом, готовит меня к неминуемому столкновению с этим чудовищем? Ведь с момента нашей первой встречи мы ни разу не возвращались к случившейся трагедии и её виновнику. Мне было дико, но в рассказах Саманты, Адриан Джонсон в самом деле был другим человеком. Нормальным парнем с вполне обычными желаниями. В моей голове сей факт упорно не хотел уживаться. Когда моя спина коснулась простыней, я болезненно поморщилась, так повторялось каждый раз, когда травмированное тело соприкасалось с какой-либо поверхностью. К этому я уже привыкла. Надо лишь на пару секунд задержать дыхание, и отпустит. Ко мне всё так же приходил врач и каждый раз, обрабатывая раны, он печально качал головой, говоря, что, наверное, останутся шрамы, и это ужасно. Шрамы. Нательные отметины меня, конечно, угнетали, но это было ничем, по сравнению с кровоточащими ранами в душе. Я неоднократно слышала, как жертвы насильников ходят по психотерапевтам годами, не в силах справиться с ужасом пережитого. А ведь, как правило, с ними это случилось лишь раз и длилось не сильно долго. А где мне найти такого мозгокопателя, который поможет мне справиться с собой? Или эти ужасы до конца дней будут отравлять мне жизнь? После встречи с Самантой и пробуждения дремлющих эмоций, вернулись и ночные кошмары. Жуткие. Заставляющие с криком просыпаться в холодном поту, а потом бояться заснуть заново. Из-за этого у меня был стабильный недосып, который плохо влиял на процесс выздоровления в целом. — Кхм, — я так задумалась, что не заметила, как в комнату зашел человек. От голоса и вида посетителя моё сердце начало работать сверхурочно. Липкий пот покрыл тело. Я сотни раз представляла, как это случится, знала, что рано или поздно хозяин этого дома явится ко мне. Но сейчас, глядя на своего мучителя, я понимала, что не готова к этой встрече. А вообще, можно быть готовой встретиться лицом к лицу с источником своих кошмаров и бед? — Ну, и что ты молчишь? — спросил мужчина, пристально разглядывая меня. Инстинкт самосохранения молил меня открыть рот и сказать хоть что-нибудь, но я как будто забыла, как разговаривать. В горле пересохло, а язык прирос к небу. — Блять, Криста, — разозлился он, — я прекрасно знаю, что ты разговариваешь! С моей бабушкой ты треплешься часами, а мне и слова сказать не хочешь? — Уходи, — наконец, смогла выдохнуть я. — Уйти? — приподнял он черную бровь. — Это вообще-то мой дом. И я пришел поговорить, и пока не сделаю этого — не уйду. Я оказалась в ловушке. Неуравновешенный психопат, который был тут хозяином, жаждал общения, а может, и не только, и мы тут были одни. Некому было мне помочь, никто не придет меня спасать. Да и кто решился бы? Никто, кроме Саманты не смел тут сказать ему и слова против. — Чего ты хочешь? — обречённо спросила я, комкая в руках одеяло. Видимо, мои эмоции и переживания были написаны на лице. Немного помедлив, Адриан прошёл и уселся в кресло, после чего с кривой усмешкой сказал: — Да не трясись ты так. Не собираюсь я тебя насиловать. Ну да, я верю. — А чего тогда тебе от меня надо? — Я же сказал, поговорить. В комнате повисла напряжённая тишина. Мне хотелось бежать отсюда со всех ног, как можно дальше, чтобы никто меня не нашёл. Вот только желание было неосуществимым. — Поговорить? — спросила я. — О чём? О том, через какое время я вернусь в подвал, и ты продолжишь свои садистские опыты? Или опять будешь требовать подчиниться? — мои натянутые, как струна, нервы сдали, и меня понесло. — Так вот знай, ты можешь сколько угодно издеваться надо мной, калечить меня, но я никогда не стану послушной безмолвной куклой! Опустив глаза на сжатые кулаки, я ждала взрыва. Новых криков и насилия, но вместо этого услышала: — Посмотри на меня, Криста, — голос был тихим и, как мне показалось, печальным. Подняв глаза, я устало уставилась на своего палача. — Ты, конечно, не поверишь, но я не собираюсь делать ничего из перечисленного тобой. Последний раз я перегнул палку и признаю это, — он отвел глаза. Мне захотелось орать. Перегнул палку? Это так теперь называется? Да он чуть не убил меня! — Я бы хотел начать наши взаимоотношения сначала, — тихо молвил Адриан. Меня накрыла волна возмущения и даже ярости. Разрушительные эмоции душили, лишали рассудка. Сначала? Он изуродовал мою жизнь, камня на камне не оставил от неё. Мне по его милости до конца моих дней будут сниться кошмары, а он тут приходит и заявляет — «я хочу начать все сначала»?! — Сначала? — зашипела я. — Ну, да, — пожал он плечами. — Сначала?! — не унималась я. — Как ты себе это представляешь, после всего того, что было?! — Ну, сделаем вид, что ничего не было. Мне хотелось вскочить и расцарапать ему лицо, убить на месте. Боль, гнев, отчаяние, ненависть слились в безумный коктейль, и я буквально закричала: — Это ты можешь сколько угодно делать вид, что ничего не было! Не тебя изуродовали, не твою жизнь изувечили! Чтобы ты не говорил, чтобы ты не делал, я всегда буду тебя ненавидеть! Глаза мужчины расширились, и он заморгал, изумленный моей реакцией. Во взгляде я увидела закипающий гнев, но мне уже было всё равно. Адриан прикрыл глаза, видимо призывая спокойствие, и, встав, начал мерить комнату шагами. — Я и не жду, что ты сразу сменишь гнев на милость, — наконец, произнёс он, — ты сейчас на меня обижена и зла, но я умею ждать и довольно терпелив. Скажи, что ты хочешь? Что тебе нужно, Криста? — Верни мне мою жизнь! — завопила я, потеряв остатки самоконтроля. — Верни всё то, чего лишил меня! Верни мою свободу, здоровье, нервы! Верни мою работу и душевное спокойствие! — у меня началась истерика, отнимая все силы, которые я по крупице собирала эту неделю. — Что, не можешь? Конечно, не можешь! Ведь ты способен только разрушать, портить, калечить! Будь ты проклят, Адриан Джонсон! Ненавижу, ненавижу тебя! Мужчина шокировано попятился от меня. Даже его такое идеальное внешне лицо побледнело. По моему лицу катились слезы злости и отчаяния. Он открыл рот, но, видимо, так и не нашёл, что сказать. На крики прибежала Саманта и, обласкав Адриана нелестными выражениями, выставила за дверь. — Тихо, деточка. Успокойся. Он ушёл, — гладила она меня по волосам. — Всё будет хорошо. Хотелось бы мне, чтобы все было хорошо. Но не будет. Мой срыв испугал меня саму, похоже, я реально тронулась умом. Иначе, как ещё объяснить это? Кто в здравом уме будет говорить такое своему мучителю, зная, что все может закончиться бедой? Никто. С момента моей идиотской истерики прошло два дня. Мне было ужасно стыдно перед Самантой за это представление. Хоть она и говорила, что всё в порядке, я всё равно считала своим долгом извиниться, и чувствовала себя виноватой. Ей, наверное, уже надоело возиться со мной. Я ощущала себя обузой, и это было отвратительно. На улице выпал снег, и, казалось, стоит сделать шаг за порог, как окунешься в зимнюю сказку. Мне настолько осточертело сидеть в четырёх стенах, что я сказала об этом женщине. Выйти на улицу и глотнуть свежего воздуха, было для меня мечте подобно. Старушка пообещала поговорить с Адрианом, и когда она влетела в комнату, матерясь себе под нос, я с унынием поняла, он сказал — нет. — Придурок, — бормотала она, — Представляешь, он считает, что если нас выпустить вдвоем погулять, то я тебя отпущу, и ты сбежишь! — ругалась пожилая женщина. — Как будто в таком состоянии я далеко уйду, — безразлично отозвалась я. — Я ему так же сказала! — воскликнула она. — А он упёрся, как баран. Покачав головой, я отвернулась от женщины, ощущая приступ горечи. Даже такие мелкие радости жизни мне не доступны. Ведь он прекрасно знает, что далеко я не уйду, да и идти мне некуда, но всё равно делает всё, чтобы помучить меня. Вот его «хочу начать все сначала». Не стоит ожидать от таких, как он, чего-то хорошего. Ближе к вечеру ко мне явился мой тюремщик собственной персоной. Поставив на мою кровать пакет, он лаконично произнес: — Одевайся. — Что? Зачем? — испуганно вытаращилась я. — Бабушка мне весь мозг вынесла, всё говорит, ты хочешь на улицу воздухом подышать, — спокойно сказал он, на лице не было ни одной эмоции, и по глазам тоже не ясно, о чём он думает. — Ну? Мне долго ждать? Пойти с ним? От этой мысли становилось как-то жутко. А с другой стороны, ещё немного, и я действительно рехнусь тут, в четырёх стенах. Да и что ещё он может сделать? Убьёт меня? Насилия я уже не боюсь, хуже, чем было, быть не может. Подхватив пакет, я удалилась в ванную, предвкушая встречу с улицей. Радуясь этому, как ребенок. Радостное предвкушение, перекрыло даже страх перед Адрианом, и я торопливо натягивала теплые вещи.